Беседа в подготовительной группе «День Победы»

Маринка

С Маринкой мы познакомились незадолго до войны на парадной лестнице. Я открывал французским ключом дверь, а она в это время, возвращаясь с прогулки, проходила мимо, вся раскрасневшаяся, утомленная и разгоряченная игрой. Куклу свою она тащила за руку, и кукла ее, безжизненно повиснув, также выражала крайнюю степень усталости и утомления.

Я поклонился и сказал:

- Здравствуйте, красавица.

Девочка посмотрела на меня, ничего не ответила, засопела и стала медленно и неуклюже пятиться по лестнице наверх, одной рукой придерживаясь за перила, а другой волоча за собой несчастную куклу. На площадке она сделала передышку, еще раз испуганно посмотрела на меня сверху вниз, облегченно вздохнула, повернулась и, стуча каблучками, побежала наверх.

После этого я много раз видел ее из окна во дворе или на улице среди других детей. То тут, то там мелькал ее красный сарафанчик и звенел тонкий, иногда даже чересчур звонкий и капризный голосок.

Она была и в самом деле очень красива: черноволосая, курчавая, большеглазая, - еще немножко, и можно было бы сказать про нее: вылитая кукла. Но от полного сходства с фарфоровой куклой ее спасали живые глаза и живой, неподдельный, играющий на щеках румянец: такой румянец не наведешь никакой краской, про такие лица обычно говорят: "кровь с молоком".

Война помогла нам познакомиться ближе. Осенью, когда начались бомбежки, в моей квартире открылось что-то вроде филиала бомбоубежища. В настоящем убежище было недостаточно удобно и просторно, а я жил в первом этаже, и, хотя гарантировать своим гостям полную безопасность я, конечно, не мог, площади у меня было достаточно, и вот по вечерам у меня стало собираться обширное общество - главным образом дети с мамами, бабушками и дедушками.

Тут мы и закрепили наше знакомство с Маринкой. Я узнал, что ей шесть лет, что живет она с мамой и с бабушкой, что папа ее на войне, что читать она не умеет, но зато знает наизусть много стихов, что у нее шесть кукол и один мишка, что шоколад она предпочитает другим лакомствам, а "булочки за сорок" (то есть сорокакопеечные венские булки) простой французской...

Правда, все это я узнал не сразу и не все от самой Маринки, а больше от ее бабушки, которая, как и все бабушки на свете, души не чаяла в единственной внучке и делала все, чтобы избаловать ее и испортить. Однако девочка была сделана из крепкого материала и порче не поддавалась, хотя в характере ее уже сказывалось и то, что она "единственная", и то, что она проводит очень много времени со взрослыми. Застенчивость и развязность, ребенок и резонер - сочетались в ней очень сложно, а иногда и комично. То она молчит, дичится, жмется к бабушке, а то вдруг наберется храбрости и затараторит так, что не остановишь. При этом даже в тех случаях, когда она обращалась ко мне, она смотрела на бабушку, как бы ища у нее защиты, помощи и одобрения.

Между прочим, от бабушки я узнал, что Маринка ко всему прочему еще и артистка - поет и танцует.

Я попросил ее спеть. Он отвернулась и замотала головой.

- Ну, если не хочешь петь, может быть, спляшешь?

Нет, и плясать не хочет.

- Ну, пожалуйста, - сказал я. - Ну, чего ты боишься?

- Я не боюсь, я стесняюсь, - сказала она, посмотрев на бабушку, и, так же не глядя на меня, храбро добавила:

- Я ничего не боюсь. Я только немцев боюсь.

Я стал выяснять, с чего же это она вдруг боится немцев. Оказалось, что о немцах она имеет очень смутное представление. Немцы для нее в то время были еще чем-то вроде трубочистов или волков, которые рыщут в лесу и обижают маленьких и наивных красных шапочек. То, что происходит вокруг - грохот канонады за стеной, внезапный отъезд отца, исчезновение шоколада и "булочек за сорок", даже самое пребывание ночью в чужой квартире - все это в то время еще очень плохо связывалось в ее сознании с понятием "немец".

И страх был не настоящий, а тот, знакомый каждому из нас, детский страх, который вызывают в ребенке сказочные чудовища - всякие бабы-яги, вурдалаки и бармалеи...

Я, помню, спросил у Маринки, что бы она стала делать, если бы в комнату вдруг вошел немец.

- Я бы его стулом, - сказала она.

- А если стул сломается?

- Тогда я его зонтиком. А если зонтик сломается - я его лампой. А если лампа разобьется - я его галошей...

Она перечислила, кажется, все вещи, какие попались ей на глаза. Это была увлекательная словесная игра, в которой немцу уделялась очень скромная и пассивная роль - мишени.

Было это в августе или в сентябре 1941 года.

Потом обстоятельства нас разлучили, и следующая наша встреча с Маринкой произошла уже в январе нового, 1942 года.

Много перемен произошло за это время. Давно уже перестали собираться в моей квартире ночные гости. Да и казенные, общественные убежища тоже к этому времени опустели. Город уже давно превратился в передовую линию фронта, смерть стала здесь явлением обычным и привычным, и все меньше находилось охотников прятаться от нее под сводами кочегарок и подвалов.

Полярная ночь и полярная стужа стояли в ленинградских квартирах. Сквозь заколоченные фанерой окна не проникал дневной свет, но ветер и мороз оказались ловчее, они всегда находили для себя лазейки. На подоконниках лежал снег, он не таял даже в те часы, когда в комнате удавалось затопить "буржуйку".

Маринка уже два месяца лежала в постели.

Убогая фитюлька нещадно коптила, я не сразу разглядел, где что. Сгорбленная старушка, в которой я с трудом узнал Маринкину бабушку, трясущимися руками схватила меня за руку, заплакала, потащила в угол, где на огромной кровати, под грудой одеял и одежды теплилась маленькая Маринкина жизнь.

- Мариночка, ты посмотри, кто пришел к нам. Деточка, ты открой глазки, посмотри...

Маринка открыла глаза, узнала меня, хотела улыбнуться, но не вышло: не хватило силенок.

- Дядя... - сказала она.

Я сел у ее изголовья. Говорить я не мог. Я смотрел на ее смертельно бледное личико, на тоненькие, как ветки, ручки, лежавшие поверх одеяла, на заострившийся носик, на огромные ввалившиеся глаза - и не мог поверить, что это все, что осталось от Маринки, от девочки, про которую говорили: "кровь с молоком", от этой жизнерадостной, пышущей здоровьем резвушки.

Казалось, ничего детского не осталось в чертах ее лица.

Угрюмо смотрела она куда-то в сторону - туда, где на закоптелых, некогда голубых обоях колыхалась витиеватая тень от дымящей коптилки.

Я принес ей подарок - жалкий и убогий гостинец: кусок конопляной дуранды, завернутый, красоты ради, в тонкую папиросную бумагу. Больно было смотреть, как просияла она, с каким жадным хрустом впились ее мышиные зубки в каменную твердь этого лошадиного лакомства.

Воспитанная по всем правилам девочка, она даже забыла сказать мне "спасибо"; только расправившись наполовину с дурандой, она вспомнила о бабушке, предложила и ей кусочек. А подобрав последние крошки и облизав бумагу, она вспомнила и обо мне - молча посмотрела на меня и холодной ручкой дотронулась до моей руки.

- Бабушка, - сказала она. Голос у нее был хриплый, простуженный. Бабушка, правда, как жалко, что когда мы немножко больше кушали, я не сплясала дяде?

Бабушка не ответила.

- А теперь что, не можешь? - спросил я.

Она покачала головой:

- Нет.

Бабушка опустилась на стул, заплакала.

- Боже мой, - сказала она. - Когда это все кончится только?!

Тут произошло нечто неожиданное. Маринка резко повернулась, подняла голову над подушкой и со слезами в голосе закричала:

- Ах, бабушка, замолчи, ты мне надоела! "Когда это кончится?!" Вот всех немцев перебьют, тогда и кончится...

Силенки изменили ей. Она снова упала на подушку.

Бабушка продолжала плакать. Я помолчал и спросил:

- А ты немцев все еще боишься, Маринка?

- Нет, не боюсь, - сказала она.

Пытаясь возобновить наш старый шуточный разговор, я сказал ей:

- А что ты станешь делать, если, скажем, немец вдруг войдет в твою комнату?

Она задумалась. Глубокие, недетские морщинки сбежались к ее переносице. Казалось, она трезво рассчитывает свои силы, стула ей теперь не поднять, до лампы не дотянуться, полена во всем доме днем с огнем не найдешь.

Наконец она ответила мне. Я не расслышал. Я только видел, как блеснули при этом ее маленькие крепкие зубки.

- Что? - переспросил я.

- Я его укушу, - сказала Маринка. И зубы ее еще раз блеснули, и сказано это было так, что, честное слово, я не позавидовал бы тому немцу, который отважился бы войти в эту холодную и закоптевшую, как вигвам, комнату.

Я погладил Маринкину руку и сказал:

- Он не придет, Маринка...

Много могил мы вырубили за эту зиму в промерзшей ленинградской земле. Многих и многих недосчитались мы по весне.

А Маринка выжила.

Я видел ее весной сорок второго года. Во дворе на солнышке играла она с подругами... Это была очень скромная, тихая и благопристойная игра. И это были еще не дети, а детские тени. Но уже чуть-чуть румянились их бледные личики, и некоторые из них уже прыгали на одной ножке, а это очень трудно держаться на одной ноге: тот, кто пережил ленинградскую зиму, поймет и оценит это.

Увидев меня, Маринка бросилась мне навстречу.

- Дядя, - сказала она, обнимая меня, - какой вы седой, какой вы старый...

Мы поговорили с ней, поделились последними новостями. Оба мы по-настоящему радовались, что видим друг друга, - какими ни на есть, худыми и бледными, но живыми. Ведь не всякому выпала эта радость.

Когда мы уже простились, Маринка снова окликнула меня.

- Дядя, - сказала она, смущенно улыбаясь, - знаете что, хотите, я вам спляшу?

- Ого! - сказал я. - Ты уже можешь плясать?

- Да! Немножко могу. Но только не здесь. Пойдемте, знаете куда? На задний двор, около помойки...

- Нет, Мариночка, не надо, - сказал я. - Побереги силенки - они тебе еще пригодятся. А спляшешь, ты мне знаешь когда? Когда мы доживем до победы, когда разобьем фашистов.

- А это скоро?

Я сказал:

- Да, скоро.

И, сказав это, я почувствовал, что беру на себя очень большое обязательство. Это была уже не игра, это была присяга.

 

 

Праздничный салют

Самый грандиозный салют был проведен 9 мая 1945 года в День Победы 9 мая 1945года закончилась война, и тот день стал самым светлым и любимым праздником Днем Победы!

К сожалению, все меньше и меньше остается тех, кто был непосредственным участником той войны и кому мы обязаны своей свободой. Великая Отечественная война была самой тяжелой из всех войн. В этой страшной войне погибли более 20 миллионов наших людей. У каждого из них были родные и близкие.

Воспитатель: А теперь давайте встанем и почтим минутой молчания всех героев, павших за мир и счастье на Земле. (Минута молчания).
Воспитатель: Спасибо ветеранам скажем
За жизнь, за детство и весну,
За тишину, за милый дом,
За мир, в котором мы живём!

 

Елена Благинина. Шинель Почему ты шинель бережешь? - Я у папы спросила. - Почему не порвешь, не сожжешь? - Я у папы спросила. Ведь она и грязна, и стара, Приглядись-ка получше, На спине вон какая дыра, Приглядись-ка получше! Потому я ее берегу, - Отвечает мне папа, - Потому не порву, не сожгу, - Отвечает мне папа. - Потому мне она дорога, Что вот в этой шинели Мы ходили, дружок, на врага И его одолели!

Пусть будет мир! Пусть пулемёты не строчат, И пушки грозные молчат, Пусть в небе не клубится дым, Пусть небо будет голубым, Пусть бомбовозы по нему Не прилетают ни к кому, Не гибнут люди, города… Мир нужен на земле всегда! День памяти День памяти – Победы праздник, Несут венков Живую вязь, Тепло букетов Красок разных, Чтоб не терялась С прошлым связь. И плиты скорбные согреты Цветов дыханьем полевым. Прими, боец, Как дар, всё это Ведь это нужно Нам, Живым.

М.Пляцковский "Май сорок пятого" Май сорок пятого года, Яблони, в пышном цвету, И не смотря на невзгоды Мы завершили войну Страх и блокаду, осилив, Фронту, отдав свою жизнь Мы победили, мы разгромили, Мы одолели фашизм Гармонь играет и поет Стучат колеса в такт Солдат с войны домой идет Он мирной жизни рад Блестят медали на груди, Ранения болят Несется поезд, Дым летит, Домой спешит солдат Небо салютом сияет Крики Победа! Ура! Вверх из оружья стреляют Радость большая пришла Девушки, матери, жены, Дети спешат на перрон Чтобы встречать эшелоны, Там где находится Он Гармонь играет и поет Стучат колеса в такт Солдат с войны пришел домой Он мирной жизни рад Блестят медали на груди, Ранения болят Летят цветы, Со всех сторон И голуби летят Пусть наши дети и внуки, Помнят победу страны, Мир берегут от фашизма И не допустят войны Страницы истории нашей, Мы не дадим изменить Мы победили, мы разгромили Этого нам не забыть Оркестр играет духовой Идет, большой парад Внук фотографию несет Он горд, за деда, рад И как всегда стоит в строю Бессмертный батальон На фотографиях Они Солдаты тех времен На фотографиях Они Герои тех времен

Кто был на войне Дочь обратилась однажды ко мне: — Папа, скажи мне, кто был на войне? — Дедушка Лёня — военный пилот - В небе водил боевой самолёт. Дедушка Женя десантником был. Он вспоминать о войне не любил И отвечал на вопросы мои: — Очень тяжёлые были бои. Бабушка Соня трудилась врачом, Жизни спасала бойцам под огнём. Прадед Алёша холодной зимой Бился с врагами под самой Москвой. Прадед Аркадий погиб на войне. Родине все послужили вполне. Много с войны не вернулось людей. Легче ответить, кто не был на ней. В День Победы Получил боец задание, В День Победы над Германией: «Чтобы сдался быстро враг, Водрузить советский флаг». Взял он друга закадычного, К боевым делам привычного, Чтоб принять последний бой, На дороге фронтовой. Пули сыплют плотным градом. Бомбы рвутся где-то рядом. Трудно лезть на крышу здания, Чтобы выполнить задание. Но спасает тренировка, Боевая подготовка. И повержен был Рейхстаг, И над ним алеет флаг! Флаг от фронтового брата. Флаг, впитавший кровь солдата. Флаг – боец, и флаг – герой, Красный флаг страны родной

Консультация для родителей "Воспитание патриотических чувств у детей 5-7 лет"

Чувство патриотизма так многогранно по своему содержанию, что не может быть определено несколькими словами. Это и любовь к родным местам, и гордость за свой народ, и ощущение своей неразрывности, со всем окружающим, и желание сохранять и приумножать богатство своей страны.

Патриотизм проявляется не только в сложных, тяжёлых жизненных ситуациях, но и в каждодневной трудовой и духовной жизни народа.

Однако, если это чувство столь сложно, то правомерно говорить о нём применительно к детям дошкольного возраста? Внимательное наблюдение за детьми, изучение их возрастных особенностей, интересов позволяет сделать вывод, что старший дошкольник обладает большим количеством знаний, а его интересы связаны часто не только с настоящим, но и с будущим. В разговорах детей, их вопросах можно услышать суждение о добре и зле, о несправедливости. Всё это говорит о том, что воспитание патриотических чувств можно и нужно начинать с дошкольного возраста. Крылатая фраза: «Всё начинается с детства» - как нельзя больше относится к данному вопросу. Задумываясь об истоках патриотических чувств, мы всегда обращаемся к впечатлениям детства: это и дерево под окном, и родные напевы. С младенчества ребёнок слышит родную речь. Песни матери, сказки открывают ему глаза на мир, эмоционально окрашивают настоящие, вселяют надежду и веру в добро, которое несут нам сказочные герои: Василиса Прекрасная, Илья Муромец, Иван Царевич. Сказки волнуют, увлекают ребёнка, заставляют его плакать и смеяться, показывают ему, что народ считает самым главным богатством – трудолюбие, дружбу, взаимопомощь. У каждого народа свои сказки, и все они по своему, со свойственным данному народу колориту передают от поколения к поколению эти нравственные ценности. Слушая сказку, ребёнок начинает любить то, что любит его народ и ненавидеть то, что ненавидит народ. «Это первые блестящие попытки русской народной педагогики, - писал К.Д.Ушинский, - и я не думаю, чтобы кто ни будь был в состоянии состязаться в этом случае с педагогическими гениями народа».

Загадки, пословицы, поговорки – эти жемчужины народной мудрости воспринимаются ребёнком легко и естественно. В них и юмор, и грусть и глубокая любовь к человеку, к отечеству. Сказки, пословицы, поговорки формируют начало любви к своему народу, к своей стране.

Очень рано в мир ребенка входит природа родного края. Река, лес, поле постепенно оживают для него: от первого общего восприятия ребенок переходит к конкретизации - у него появляются любимые уголки для игры, любимое дерево, тропинки в лесу, место для рыбалки у реки. Это делает лес, речку своими, родными, остающимися в памяти на всю жизнь.

Так общественное и природное окружение выступает в роли первого педагога, знакомящего ребенка с родиной. Но без помощи взрослого ребенку трудно выделить в окружающей жизни наиболее существенное характерное. Он может не увидеть главное, или принимать за главное нетипичное, второстепенное. «Как у маленького деревца, заботливый садовник укрепляет корень, от мощности которого зависит жизнь растения на протяжении нескольких десятилетий, так и педагог должен заботиться о воспитании у своих детей чувства безграничной любви к Родине. Без помощи взрослого детям трудно понять, что люди трудятся на благо всей страны, что город, село, лес, река, которые ребенок видит каждый день-это и есть его Родина.

Взрослый выступает посредником между ребенком и окружающим его миром, он направляет, регулирует его восприятие окружающего. У детей ещё очень мал жизненный опыт, и в силу своей способности к подражанию и из доверия к взрослому дети перенимают у них оценки событий: что говорят дома родители о предстоящем субботнике, как готовятся к празднику и т.д.- во всем проявляется их отношение к жизни которое постепенно воспитывает чувства ребенка.

При воспитании патриотических чувств очень важно поддерживать в детях интерес к событиям и явлениям общественной жизни, беседовать с ними о том, что интересует их. Принято считать, что воспитание у детей патриотических чувств, происходит в следующей последовательности: сначала воспитывается любовь к родителям, мы уже тем самым воспитываем любовь к Родине. К сожалению известны случаи, когда преданность к своему дому, своей семье уживается с безразличием к судьбе Родины и даже предательством.

Мы учим ребёнка с первых лет, жизни любить родителей, помогать им. Благородное чувство преданности дорогому человеку, потребность в духовной и эмоциональной близости с ним – всё это очень важно для становления личности ребёнка, для чувства защищённости и благополучия. Но для того чтобы эти чувства стали началом любви к Родине, очень важно, чтобы дети как можно раньше увидели гражданское лицо своих родителей, осознали их как тружеников, вносящим свой вклад в общее дело.

Важным средством патриотического воспитания является приобщение детей к традициям народа. Например, отмечать профессиональные праздники, праздники урожая, чтить память погибшим войнам, устраивать проводы новобранцев в армию, встречи ветеранов, участники воин. Много памятников и обелисков на нашей земле. Люди не могут забыть тех, кто лежит на Пискаревском кладбище, кто был сожжён в Хатыни, брошен живым в шахты Краснодона и Красного луга, кто похоронен в тысячах братских могил. Дети тоже должны знать об этих страшных страницах нашей истории. Ребёнок в старшем дошкольном возрасте уже способен переживать ненависть, обиду не только за себя лично. Пусть он поплачет, слушая рассказ о мальчике, которого фашисты повесили на глазах у матери, о солдате, который с последней гранатой бросился под фашистский танк. Не нужно ограждать детей от сильных эмоций. Такие эмоции не расстроят нервную систему ребенка, а являются началом патриотических чувств.

Одна из граней патриотизма - отношение к трудящемуся человеку. Мысль о том, что всё создано трудом, руками человека, что труд приносит радость, счастье и богатство стране, должна как можно раньше зародиться в сознании ребенка. Показанный ему героизм труда воспитывает его нравственные чувства не менее чем героизм военного подвига. Педагог, может посоветовать родителям, рассказывать детям о своей работе, о том, что они делают, и для чего это нужно.

При ознакомлении детей с трудом взрослых очень важно показать им общественную значимость этого труда, его необходимость не только лично к какому-то человеку, но и всей стране. Наиболее наглядно это можно сделать, рассказывая о труде хлебороба. Рассказы о героическом труде, о преданности делу, о самоотверженности и смелости помогает воспитывать гордость за человека – труженика. В патриотическом воспитании детей велика роль книг о защитниках родины. Героизм волнует и притягивает к себе ребёнка, рождает стремление к подражанию.

Читая детям рассказ, стихотворение, важно своими интонациями логическими ударениями передать кульминационные моменты в произведении. Заставит их волноваться и радоваться. Беседовать после чтения, надо с большой осторожностью, чтобы не разрушить, а укрепить эмоциональное воздействие. Например, детям прочли стихотворение «Почему маму прозвали, Гришкой» мужественная, ловкая, умная девушка вызывает восхищение, дети волнуются за неё и радуются, когда ей удаётся уйти от врага. Не нужно задавать много вопросов по тексту этого произведения. Но важно, чтобы все они были направлены не на изложение содержания сюжета, а на эмоциональные моменты «Когда вы слушали рассказ, вам было немного страшно?», «А когда вы обрадовались?», «Какое место в рассказе вам больше всего запомнилось?». После ответов детей можно прочесть произведение ещё раз.

Одна из любимых книг детей – книга Льва Кассиля «Твои защитники». Каждый рассказ в ней пример героизма. Любить Родину – это знать её. Что знает о своей стране ребёнок, какие знания нужны ему, чтобы первое чувство любви к отечеству стало осознанным и прочным? Прежде всего, ребёнку нужно знать о сегодняшней жизни Родины. Примеры трудовых подвигов людей во имя благополучия и славы Родины, традиции, с которыми знакомят детей, помогают им осознать патриотизм, как чувство и исторические знания. Обращение к литературе, искусству прошлого своего народа. Только тот, кто любит, ценит и уважает накопленное, и сохранённое предыдущими поколениями, может стать подлинным патриотом.

Любовь к Родине становится настоящим глубоким чувством, когда она выражается не только в стремлении побольше узнать о ней, но и в желании, потребности трудится, на благо отечества, бережно относиться к его богатствам. Роль самостоятельной трудовой деятельности в воспитании будущего гражданина чрезвычайно важна. Дела ребёнка дошкольника не велики и не сложны, однако они имеют большое значение для формирования его личности. Нужно поощрять самостоятельную деятельность детей, мотивом которой является желание сделать, что – то для коллектива, для детского сада. Не всегда ребята могут сами сообразить, что и как делать. Вот здесь и нужна помощь взрослого, его совет, пример. Весной организуется воскресник по уборке и озеленению двора, улицы на которой живёт ребёнок. «Бери сынок, лопату, пойдём работать», - говорит отец. И непременно, на следующий день, придя в детский сад, сын с гордостью скажет: «А мы вчера с папой посадили дерево в нашем дворе». Участие в общих делах воспитывает в ребёнке хозяина своей страны. Хозяина любящего, заботливого. Труд с общественной мотивацией нужно организовывать и в детском саду и дома так, чтобы он был систематическим, а не от случая к случаю. Ребёнок должен иметь постоянные поручения, не только по самообслуживанию, но и для пользы других, всего коллектива. Важно только, чтобы этот труд действительно имел реальное значение для окружающих, не был надуманным. Всё сказанное имеет прямое отношение к воспитанию патриотических чувств у детей.

 

Консультация для родителей "Георгиевская ленточка".

Маринка

С Маринкой мы познакомились незадолго до войны на парадной лестнице. Я открывал французским ключом дверь, а она в это время, возвращаясь с прогулки, проходила мимо, вся раскрасневшаяся, утомленная и разгоряченная игрой. Куклу свою она тащила за руку, и кукла ее, безжизненно повиснув, также выражала крайнюю степень усталости и утомления.

Я поклонился и сказал:

- Здравствуйте, красавица.

Девочка посмотрела на меня, ничего не ответила, засопела и стала медленно и неуклюже пятиться по лестнице наверх, одной рукой придерживаясь за перила, а другой волоча за собой несчастную куклу. На площадке она сделала передышку, еще раз испуганно посмотрела на меня сверху вниз, облегченно вздохнула, повернулась и, стуча каблучками, побежала наверх.

После этого я много раз видел ее из окна во дворе или на улице среди других детей. То тут, то там мелькал ее красный сарафанчик и звенел тонкий, иногда даже чересчур звонкий и капризный голосок.

Она была и в самом деле очень красива: черноволосая, курчавая, большеглазая, - еще немножко, и можно было бы сказать про нее: вылитая кукла. Но от полного сходства с фарфоровой куклой ее спасали живые глаза и живой, неподдельный, играющий на щеках румянец: такой румянец не наведешь никакой краской, про такие лица обычно говорят: "кровь с молоком".

Война помогла нам познакомиться ближе. Осенью, когда начались бомбежки, в моей квартире открылось что-то вроде филиала бомбоубежища. В настоящем убежище было недостаточно удобно и просторно, а я жил в первом этаже, и, хотя гарантировать своим гостям полную безопасность я, конечно, не мог, площади у меня было достаточно, и вот по вечерам у меня стало собираться обширное общество - главным образом дети с мамами, бабушками и дедушками.

Тут мы и закрепили наше знакомство с Маринкой. Я узнал, что ей шесть лет, что живет она с мамой и с бабушкой, что папа ее на войне, что читать она не умеет, но зато знает наизусть много стихов, что у нее шесть кукол и один мишка, что шоколад она предпочитает другим лакомствам, а "булочки за сорок" (то есть сорокакопеечные венские булки) простой французской...

Правда, все это я узнал не сразу и не все от самой Маринки, а больше от ее бабушки, которая, как и все бабушки на свете, души не чаяла в единственной внучке и делала все, чтобы избаловать ее и испортить. Однако девочка была сделана из крепкого материала и порче не поддавалась, хотя в характере ее уже сказывалось и то, что она "единственная", и то, что она проводит очень много времени со взрослыми. Застенчивость и развязность, ребенок и резонер - сочетались в ней очень сложно, а иногда и комично. То она молчит, дичится, жмется к бабушке, а то вдруг наберется храбрости и затараторит так, что не остановишь. При этом даже в тех случаях, когда она обращалась ко мне, она смотрела на бабушку, как бы ища у нее защиты, помощи и одобрения.

Между прочим, от бабушки я узнал, что Маринка ко всему прочему еще и артистка - поет и танцует.

Я попросил ее спеть. Он отвернулась и замотала головой.

- Ну, если не хочешь петь, может быть, спляшешь?

Нет, и плясать не хочет.

- Ну, пожалуйста, - сказал я. - Ну, чего ты боишься?

- Я не боюсь, я стесняюсь, - сказала она, посмотрев на бабушку, и, так же не глядя на меня, храбро добавила:

- Я ничего не боюсь. Я только немцев боюсь.

Я стал выяснять, с чего же это она вдруг боится немцев. Оказалось, что о немцах она имеет очень смутное представление. Немцы для нее в то время были еще чем-то вроде трубочистов или волков, которые рыщут в лесу и обижают маленьких и наивных красных шапочек. То, что происходит вокруг - грохот канонады за стеной, внезапный отъезд отца, исчезновение шоколада и "булочек за сорок", даже самое пребывание ночью в чужой квартире - все это в то время еще очень плохо связывалось в ее сознании с понятием "немец".

И страх был не настоящий, а тот, знакомый каждому из нас, детский страх, который вызывают в ребенке сказочные чудовища - всякие бабы-яги, вурдалаки и бармалеи...

Я, помню, спросил у Маринки, что бы она стала делать, если бы в комнату вдруг вошел немец.

- Я бы его стулом, - сказала она.

- А если стул сломается?

- Тогда я его зонтиком. А если зонтик сломается - я его лампой. А если лампа разобьется - я его галошей...

Она перечислила, кажется, все вещи, какие попались ей на глаза. Это была увлекательная словесная игра, в которой немцу уделялась очень скромная и пассивная роль - мишени.

Было это в августе или в сентябре 1941 года.

Потом обстоятельства нас разлучили, и следующая наша встреча с Маринкой произошла уже в январе нового, 1942 года.

Много перемен произошло за это время. Давно уже перестали собираться в моей квартире ночные гости. Да и казенные, общественные убежища тоже к этому времени опустели. Город уже давно превратился в передовую линию фронта, смерть стала здесь явлением обычным и привычным, и все меньше находилось охотников прятаться от нее под сводами кочегарок и подвалов.

Полярная ночь и полярная стужа стояли в ленинградских квартирах. Сквозь заколоченные фанерой окна не проникал дневной свет, но ветер и мороз оказались ловчее, они всегда находили для себя лазейки. На подоконниках лежал снег, он не таял даже в те часы, когда в комнате удавалось затопить "буржуйку".

Маринка уже два месяца лежала в постели.

Убогая фитюлька нещадно коптила, я не сразу разглядел, где что. Сгорбленная старушка, в которой я с трудом узнал Маринкину бабушку, трясущимися руками схватила меня за руку, заплакала, потащила в угол, где на огромной кровати, под грудой одеял и одежды теплилась маленькая Маринкина жизнь.

- Мариночка, ты посмотри, кто пришел к нам. Деточка, ты открой глазки, посмотри...

Маринка открыла глаза, узнала меня, хотела улыбнуться, но не вышло: не хватило силенок.

- Дядя... - сказала она.

Я сел у ее изголовья. Говорить я не мог. Я смотрел на ее смертельно бледное личико, на тоненькие, как ветки, ручки, лежавшие поверх одеяла, на заострившийся носик, на огромные ввалившиеся глаза - и не мог поверить, что это все, что осталось от Маринки, от девочки, про которую говорили: "кровь с молоком", от этой жизнерадостной, пышущей здоровьем резвушки.

Казалось, ничего детского не осталось в чертах ее лица.

Угрюмо смотрела она куда-то в сторону - туда, где на закоптелых, некогда голубых обоях колыхалась витиеватая тень от дымящей коптилки.

Я принес ей подарок - жалкий и убогий гостинец: кусок конопляной дуранды, завернутый, красоты ради, в тонкую папиросную бумагу. Больно было смотреть, как просияла она, с каким жадным хрустом впились ее мышиные зубки в каменную твердь этого лошадиного лакомства.

Воспитанная по всем правилам девочка, она даже забыла сказать мне "спасибо"; только расправившись наполовину с дурандой, она вспомнила о бабушке, предложила и ей кусочек. А подобрав последние крошки и облизав бумагу, она вспомнила и обо мне - молча посмотрела на меня и холодной ручкой дотронулась до моей руки.

- Бабушка, - сказала она. Голос у нее был хриплый, простуженный. Бабушка, правда, как жалко, что когда мы немножко больше кушали, я не сплясала дяде?

Бабушка не ответила.

- А теперь что, не можешь? - спросил я.

Она покачала головой:

- Нет.

Бабушка опустилась на стул, заплакала.

- Боже мой, - сказала она. - Когда это все кончится только?!

Тут произошло нечто неожиданное. Маринка резко повернулась, подняла голову над подушкой и со слезами в голосе закричала:

- Ах, бабушка, замолчи, ты мне надоела! "Когда это кончится?!" Вот всех немцев перебьют, тогда и кончится...

Силенки изменили ей. Она снова упала на подушку.

Бабушка продолжала плакать. Я помолчал и спросил:

- А ты немцев все еще боишься, Маринка?

- Нет, не боюсь, - сказала она.

Пытаясь возобновить наш старый шуточный разговор, я сказал ей:

- А что ты станешь делать, если, скажем, немец вдруг войдет в твою комнату?

Она задумалась. Глубокие, недетские морщинки сбежались к ее переносице. Казалось, она трезво рассчитывает свои силы, стула ей теперь не поднять, до лампы не дотянуться, полена во всем доме днем с огнем не найдешь.

Наконец она ответила мне. Я не расслышал. Я только видел, как блеснули при этом ее маленькие крепкие зубки.

- Что? - переспросил я.

- Я его укушу, - сказала Маринка. И зубы ее еще раз блеснули, и сказано это было так, что, честное слово, я не позавидовал бы тому немцу, который отважился бы войти в эту холодную и закоптевшую, как вигвам, комнату.

Я погладил Маринкину руку и сказал:

- Он не придет, Маринка...

Много могил мы вырубили за эту зиму в промерзшей ленинградской земле. Многих и многих недосчитались мы по весне.

А Маринка выжила.

Я видел ее весной сорок второго года. Во дворе на солнышке играла она с подругами... Это была очень скромная, тихая и благопристойная игра. И это были еще не дети, а детские тени. Но уже чуть-чуть румянились их бледные личики, и некоторые из них уже прыгали на одной ножке, а это очень трудно держаться на одной ноге: тот, кто пережил ленинградскую зиму, поймет и оценит это.

Увидев меня, Маринка бросилась мне навстречу.

- Дядя, - сказала она, обнимая меня, - какой вы седой, какой вы старый...

Мы поговорили с ней, поделились последними новостями. Оба мы по-настоящему радовались, что видим друг друга, - какими ни на есть, худыми и бледными, но живыми. Ведь не всякому выпала эта радость.

Когда мы уже простились, Маринка снова окликнула меня.

- Дядя, - сказала она, смущенно улыбаясь, - знаете что, хотите, я вам спляшу?

- Ого! - сказал я. - Ты уже можешь плясать?

- Да! Немножко могу. Но только не здесь. Пойдемте, знаете куда? На задний двор, около помойки...

- Нет, Мариночка, не надо, - сказал я. - Побереги силенки - они тебе еще пригодятся. А спляшешь, ты мне знаешь когда? Когда мы доживем до победы, когда разобьем фашистов.

- А это скоро?

Я сказал:

- Да, скоро.

И, сказав это, я почувствовал, что беру на себя очень большое обязательство. Это была уже не игра, это была присяга.

 

 

Беседа в подготовительной группе «День Победы»

Цель: знакомство детей с героическими страницами истории России.
Задачи:
1.Знакомить с событиями Великой Отечественной Войны, закреплять знания о том, как люди защищали свою страну.
2.Развивать у детей уважение к историческому прошлому своей страны, ветеранам ВОВ, отстоявшим мир в жестоких сражениях.
3.Воспитывать патриотические чувства, чувство гордости за свой народ, любовь к своей Родине.

Ход:

Воспитатель:

Дорогие ребята!

Война - это самое страшное событие на свете.

Солдаты Великой отечественной войны, как могли, приближали этот день победы!

Они очень хотели, чтобы мы  жили в мире!

Вы должны быть  сильными, смелыми, храбрыми, защищайте свою родину, не забывать о погибших героях, не забывать великих подвигов, которые совершили солдаты, сражаясь за родину, за ваше счастливое детство!

Воспитатель:

Приближается долгожданный праздник День Победы!

9 Мая - светлый и радостный праздник.

Мы с благодарностью вспоминаем наших воинов, защитников, отстоявших мир в жестокой битве. Вечная им слава!

9 мая - Светлый праздник, в этот день все люди поздравляют друг друга, а особенно ветеранов.

Ребята сегодня мы с вами поговорим о Великой Отечественной войне и наших защитниках, которые отстояли нашу страну в годы этой войны. О тех, кто с оружием в руках защищал нашу свободу, нашу Родину.

А что же такое Родина для вас? (ответы детей).

Воспитатель: Молодцы, вы совершенно правы. Послушайте стихотворение Владимира Степанова

«Рассказ ветерана»
Я, ребята, на войне
В бой ходил, горел в огне.
Мёрз в окопах под Москвой,
Но, как видите, - живой.
Не имел, ребята, права
Я замёрзнуть на снегу,
Утонуть на переправах,
Дом родной отдать врагу.
Должен был прийти я к маме,
Хлеб растить, косить траву.
В День Победы вместе с вами
Видеть неба синеву.
Помнить всех, кто в горький час
Сам погиб, а землю спас…
Я веду сегодня речь