сентября 1941 года Северная Польша

Пашка проснулся от требовательного толчка в плечо, приоткрыл глаза и обнаружил над своей головой лицо сержанта Матвеева, привстал со своего места, потянулся, пришло время смены караула. Приподнялся, придерживаясь за стальной борт бронетранспортeра. Всe правильно, пришло его время заступать на пост. Было довольно зябко. Павел застегнул телогрейку, затянул ремень, накинул на плечо автомат, передаваемый караульными друг другу. Заступать на пост со своим штатным оружием большинство бойцов, находящихся в этом БТРе, не могли.

Пашка оглянулся назад и обнаружил сладко дрыхнущего на пригретом им месте сержанта, которого он только что сменил. Впрочем, завидовать не стоило. Матвееву досталась самая тяжeлая "собачья" предутренняя смена. Стоять на посту в это время сущее проклятье. Сами собой слипаются глаза, клонится вниз голова, опускаются руки, норовя выпустить из ладоней ремень автомата или винтовки. Не понимает это только тот, кто никогда не стоял на посту, тревожно оглядываясь по сторонам. Хотя, их караулу приходилось ехать на бронетранспортeре в составе одной из передовых колонн седьмого танкового корпуса генерала Черняховского.

Запищала рация, Пашка надел наушники, переключился на приeм.

- Коробочки, это третий. - Прозвучало в наушниках. - Как дела?

- Третий, это седьмой. - Отозвался старшина Чеканов. - Смена произошла вовремя. Личный состав отдыхает.

- Третий, это пятый. - Послышался голос командира второго отделения сержанта Левашова. - Смена произошла. Всe в порядке.

Доложились командиры остальных отделений. Капитан отключился, убедившись в нормальном состоянии караульной службы.

Павел окинул взглядом движущуюся колонну их усиленного взвода. Хотя, какого взвода! В стрелковых дивизиях составу этого взвода позавидовали бы не только роты, но и некоторые батальоны. Правда, до того момента, когда узнали бы их боевую задачу.

Павел пересчитал технику. Все были на месте, никто не поломался и не отстал. Пылили впереди две тридцатьчетвeрки танкового взвода, третья составляла арьергард колонны. Позади передовых танков шла одна из самоходных зениток. Затем пять бронетранспортеров их взвода, четыре полуторки с приданным мотострелковым взводом, две полуторки с каким-то грузом, состав и назначение которого знал только командир. Ещe одна зенитка шла сразу за автомобилями. За ней пристроились два самоходных миномeта огневой поддержки. За миномeтами находилось самоe ценное - две полуторки с бочками бензина и соляры, машина с боеприпасами и машина с продуктами. Прикрывала их ещe одна, то ли зенитка, то ли неизвестно что. Если первые две несли спаренные установки крупнокалиберных авиационных пулемeтов в просторных, открытых сверху башнях, то в этой было что-то непонятное. Скреплeнные вместе шесть стволов обычного калибра торчали из башни, похожей на зенитную, но как было видно при близком рассмотрении, всe же отличающейся. Да и называлась данная установка не самоходной зениткой, а машиной поддержки бронетехники.

Мудрят чего-то конструктора. У танка и своих пулемeтов хватает. Правда, не видно из него ни хрена, как убедился Пашка ещe при обучении в снайперской школе. Может быть, они правы? Пустить позади танков вот такую установку, которая будет отстреливать всех желающих кинуть гранату или бутылку с зажигательной смесью. Глядишь, и потери станут намного меньше.

Конечно, тридцатьчетвeрки не всякая пушка возьмeт. А вот БТ на фронте оставалось всe меньше и меньше. Те, которые не сгорели в атаках первых месяцев войны, отводили куда-то в тыл, а им на смену приходили новые танки, чаще всего Т-34 или Т-50. Иногда появлялись абсолютно незнакомые экспериментальные бронированные машины, предназначенные для войсковых испытаний. Большинство из них вскоре исчезало, некоторые появлялись снова, как серийные образцы.

Но чаще всего приходили многочисленные переделки старых танков. В основном Т-26, из которого чего только не клепали. Благо у конструкторов появилось много бронированных машин для экспериментов. Иногда выходило что-то особенно удачное, и тогда эту разработку пускали в производство. Вся техника поддержки, оба миномeта и все зенитки, была сделана на основе старичка Т-26. Конечно, это ограничило скорость движения их колонны, но по просeлку не особенно разгонишься и на танке, а тем более на автомобиле.

Качнуло на очередной яме. Всe-таки раздолбанные немецкой техникой польские дороги не самое лучшее место для быстрого передвижения. Но недвусмысленный приказ требовал как можно быстрее передвигаться вперeд. Их диверсионная группа, двигавшаяся на острие бронированного клина седьмого танкового корпуса, имела собственную задачу, полное содержание которой было известно только капитану Синельникову. Все остальные, даже командир приданного танкового взвода, знали только то, что должны дойти, как можно быстрее. Куда дойти и что сделать? Оставалось только догадываться. Но состав группы, с одной стороны, внушал уверенность, что задачу удастся выполнить, а с другой, внушал тревогу мыслями о том, что "какой же объект им придeтся штурмовать, если взводу Осназа придали такие силы для поддержки?"

Пашка оглядел окрестности. В недавно убранных полях никакой очевидной опасности не просматривалось. Хотя, это как посмотреть! Сам старшина Чеканов непременно устроил бы засаду в этом распадке, в который втягивается дорога. Поставил бы пару пулемeтов в редкой рощице справа. А вон в том овраге слева расположил бы миномeтную батарею. И нашeл бы несколько мест для своей любимой винтовки.

Впрочем, винтовка у них сейчас другая. Изучив все замечания, поступившие с фронта в первые месяцы войны, конструкторы снайперской винтовки большого калибра решили передать на фронтовые испытания другую конструкцию. Прежде всего, для уменьшения веса и размеров перешли на другой калибр, заменив патрон от бронебойки на, практически, аналогичный боеприпас от ДШК. Опыт проектирования и боевого применения позволил закончить работу за полтора месяца, отправив опытные образцы в отряды Осназа Западного и Прибалтийского фронтов.

Досталась почeтная обязанность изучения нового оружия и снайперской паре старшины Чеканова и младшего сержанта Панкратова. Пришлось две недели торчать на стрельбище, выискивая сходство и различие двух разновидностей СВБК. "Гюрзы-1" и "Гюрзы-2". Начальству понравилось название и оно не решилось его менять, тем более, что данное имя винтовки уже прижилось в воюющих частях. И даже противник старательно повторяет еe название, описывая гибель очередного генерала или офицера Вермахта, неосторожно подобравшегося к линии Восточного фронта ближе предписанного расстояния.

Павел оглянулся на своe оружие. Винтовка, несомненно, стала легче. Уже нет необходимости собирать еe из двух частей. Что повысило точность стрельбы и мобильность расчeта. Увеличился боезапас. Удалось добавить другие, недоступные ранее, приборы наблюдения. НО! Уменьшилась дальность прямого выстрела! И стрелять по целям расположенным на расстоянии двух километров уже не имеет никакого смысла. Павел, может быть, ещe попадeт. А вот другие?

Хотя, таких расчeтов, как он с Панкратовым, и раньше были единицы, а теперь и ещe меньше. Реальности военного времени заставили резко сократить время обучения снайперских пар большого калибра. Внесли свою лепту и доклады войскового начальства различного уровня подчинeнности. Для командиров батальонов и полков данное оружие было жизненно необходимо, так как позволяло удерживать начальство противника, как можно дальше от передовой. Комдивы, попадавшие на передовую только перед назначенным наступлением или неожиданным отступлением, оценивали его намного прохладнее. А командармы требовали от снайперов СВБК, пристрелить, как минимум, командира дивизии, а то и корпуса противника. А если это не удавалось сделать, то генералы удивлeнно пожимали плечами и отправлялись искать другие пути воздействия на врага.

И требовали производства крупнокалиберных пушек и гаубиц. Во всe возрастающем количестве!

Командиры Осназа пытались напомнить, что у каждого оружия своe предназначение. И нельзя требовать от снайперов больше того, что они могут сделать. Но многие генералы, да и полковники, только раздражeнно рявкали на каких-то капитанов и старлеев, посмевших давать им советы.

Знал это Пашка не понаслышке, так как сам присутствовал при таком разговоре две недели назад. Когда капитана Синельникова отчитывал полковник, курирующий группы Осназа их участка фронта. Главным упрeком тогда было то, что "какой-то боец сумел пристрелить генерала, а вы не смогли". Капитан пытался объяснить этому придурку, что притащенные ими польские языки намного важнее нескольких высокопоставленных трупов. Но тот только надувался гневом и срывался на откровенный ор. Капитан терпеливо молчал, ожидая когда полкан успокоится. Но не дождался. Бывший в подпитии полковник решил показать, "кто в доме хозяин". Шагнул вперeд, поднял руку для удара и оказался на земле. Пошатываясь от избытка хмельного, поднялся и попробовал повторить попытку. Опять распластался на земле. Третья попытка закончилась тем же.

Строй взвода с трудом сдерживал смех, наблюдая, как полковник пытается понять, почему он всe время падает. Наконец, полкан понял, побагровел от гнева, ухватился за кобуру, и тут же рухнул вниз, получив полноценный удар в голову, выключивший его надолго.

Спас тогда капитана Синельникова от штрафного батальона генерал Романов, оказавшийся свидетелем этой сцены. Что и кому он говорил, бойцам Осназа неизвестно. Но после этого случая, их взвод со всей возможной поспешностью перебросили в подчинение командира седьмого танкового корпуса генерала Черняховского.

Ивану Даниловичу было глубоко наплевать на обиженного полковника. Ему были нужны отчаянные и опытные люди. А кого они там обидели, генерала не волновало. Самое важное, что воевать умеют! А семь рейдов по глубоким, и не очень, тылам противника, совершeнные взводом за три с половиной месяца войны, были самым лучшим доказательством сказанному.

Капитан Синельников полдня о чeм-то совещался с начальником разведки корпуса, потом всю ночь думал над картами в своей комнате, прикидывая возможные пути решения поставленной задачи. Утром построил взвод и поставил короткие, по своему обыкновению, задачи командирам отделений. А дальше, как всегда, была тренировка. Но никто не возражал, убедившись, что чем больше они будут надрываться сейчас, тем больше вероятность того, что вернутся назад все,... или почти все.

Старшина оглянулся на косвенного виновника всей этой истории. Боец Ковалeв дремал у левого борта БТРа, прикрывшись от ночной прохлады брезентом. Громадное тело занимало всю длину десантного отсека, упираясь слегка согнутыми ногами в задний борт.

После выхода из окружения красноармеец Ковалeв пришeл в их взвод и попросил взять его в Осназ. На вопрос капитана о причинах такого решения, Ковалeв пожал плечами и ответил:

- У вас немцы ближе. А я им в глаза смотреть хочу, когда убивать буду!

- Что умеешь? - Коротко бросил капитан.

- Стрелять умею. - Ответил Ковалeв. - Из винтовки, пулемeта, автомата. А чего не умею, тому научусь.

Капитан несколько секунд поколебался, уж очень приметным человеком был данный боец, но согласился.

Не прогадал. Был Ковалeв великолепным пулемeтчиком, на спор восьмeрку на мишени выписывал. Да и винтовкой владел не хуже. Недаром Селиванов порывался забрать его в снайперы. Капитан не отдал - пулемeтчики на данный момент важнее. Были на Ковалeва свои виды и у старшины Чеканова. В этих громадных ручищах даже первая "Гюрза" смотрится игрушкой. Нужно будет проверить, как он будет стрелять из СВБК. Теперь уже после окончания операции.

Павел окинул взглядом окрестности. Местность изменилась, всe чаще появлялись небольшие рощицы, в некоторых местах соединяясь друг с другом. Замаячил на горизонте самый настоящий лес. Пашка вскинул бинокль, прошeлся по окрестностям. Пока ничего опасного. Но... Впереди что-то блеснуло под косыми лучами утреннего солнца, светившего им в спину. Павел вгляделся более внимательно в данный участок кустарника перемешанного с березняком. Блеск повторился.

Старшина рванулся к рации, торопливо доложился. Капитан отреагировал немедленно. Короткая команда, и замерли передовые танки, повернули башни в сторону предполагаемой засады, ожидая появления противника. Развернули стволы своих установок зенитки, готовясь встретить врага. От внезапной остановки мгновенно проснулись все осназовцы. Сержант Матвеев кинулся к ДШК, установленному на бронетранспортeре в качестве основного оружия. Скрипнула дверь, это Ковалeв со своим MG вывалился наружу, пристроился за последней колeсной парой, повeл стволом по окрестностям, оценивая достоинства и недостатки этой огневой точки. Выскочили из БТРа и все остальные, отыскивая себе позиции для предстоящего боя.

Панкратов уже сбрасывал чехол с их винтовки, освобождал из креплений свой ранец, глянул на напарника, но Пашка только махнул рукой. Пока рано! Ничего толком неизвестно. И неясно куда стрелять, и стоит ли это делать?

От места предполагаемой засады выскочил на дорогу человек, отчаянно замахал белой тряпкой. Вылетел из кустов один из мотоциклов передовой разведки, заспешил к колонне, торопясь предотвратить открытие огня. Кажется тревога ложная.

Парламентeр торопливо шeл к колонне их отряда, сопровождаемый многочисленными стволами. Выбрался из первого бронетранспортeра капитан, двинулся навстречу. У передового танка они сошлись, несколько минут что-то обсуждали. Наконец, капитан махнул рукой, давая команду продолжить движение. Они с парламентeром вскарабкались на первый танк, и колонна продолжила своe движение.

Рванул вперeд мотоцикл разведки, пытаясь оправдаться перед начальством. Впрочем, нагоняй он уже заработал. Капитан Синельников не прощает даже таких мелочей.

Можно было отдыхать дальше, но спать уже никто не собирался. Только второй водитель, крутивший баранку почти всю ночь, выбрался с правого, командирского, сиденья, пристроился на освобождeнном Ковалeвым брезенте, свернулся калачиком и засопел носом, наверстывая упущенные минуты сна.

Павел тщательно осматривал окрестности. Похоже, впереди никого не было, кроме этого дозора, который, судя по всему, должен был их встретить. Молчала и рация. Кажется, они добрались до цели своего броска.

Его предположения полностью подтвердились, когда отрядная колонна вползла на большую лесную поляну. Вдоль всего периметра поляны под сенью деревьев стояли шалаши и палатки. Суетились люди, дымили в глубине леса немногочисленные костры. Правда, дыма было немного, забывать о немецкой авиации не стоило. Да и советские самолeты могут обработать подозрительное место. Сверху не сразу разберeшь, кто собирается в данном месте - друг или враг.

У самой большой палатки стояло руководство данного отряда. Павел пригляделся к висящему перед палаткой флагу. Всe ясно. Отряд Армии Людовой. Когда-то немногочисленные и слабые приверженцы коммунистов становились всe более влиятельной силой в воюющей Польше, отбирая сторонников у Лондонского правительства генерала Сикорского целыми отрядами. По крайней мере, в этом месте собралось несколько сотен поляков, желающих поддержать действия Красной Армии.

Колонна втянулась в указанные польскими проводниками просветы между деревьями. Бойцы быстро натянули маскировочные сети, цепляя их за ближайшие стволы. Павел распределил бойцов отделения, определив порядок охраны вверенной техники, назначил часового, бодрствующую и отдыхающую смену, сделал короткое внушение о необходимости бдительности "даже на блинах у любимой тeщи", а тем более здесь. Никто не возражал. Не первый день воюют.

Часовой привалился к ближайшему дереву, изображая расслабленность и полудрeму. Неопытный человек мог и поверить, но знающие люди постараются обойти этого "соню" за десяток метров. Ещe поломает чего-нибудь. Хотя Павел строго предупредил: "Без членовредительства!"

Пора было узнать цель их остановки в данном месте. Старшина двинулся в сторону штабного бронетранспортeра их взвода. Пусть штаба, как такового, и не было, но назвать по-другому командование столь значительного отряда язык не поворачивался.

У командирского БТРа уже толпились поляки, с радостными улыбками пожимали руки, хлопали по плечам советских бойцов, старательно тянулись перед капитаном Синельниковым, изображая строевую выправку. Несколько человек, действительно, были военными, что видно было не только по польской форме, но и умению держать себя таким образом, что сразу понятно - "этому человеку пришлось послужить". Но из десятка начальствующего состава польского отряда таких было всего четверо.

Пашка осмотрел более внимательно весь бивак поляков. Да, с воинским опытом намного меньше половины. То подобие строя, которое сбили сейчас поляки неподалeку от командирского БТРа, может привести в восторг только женщин, любующихся своими мужчинами. Впрочем женщин, а вернее совсем ещe молодых девчонок, в строю хватало. Старшина невольно поморщился - командир будет недоволен. Капитан был твeрдо убеждeн, что женщин к местам боевых действий нельзя подпускать и на пушечный выстрел. Категорически отказывался взять в свой взвод связистов или санитаров женского пола. При молчаливой поддержке всего личного состава взвода.

С оружием у союзников было плоховато. Только первый взвод был вооружeн полностью, во втором взводе задняя шеренга старательно подтягивала на ремнях двустволки, в третьем задние ряды не имели даже охотничьих ружей. Четвeртый был полностью безоружен.

Один из польских военных переговорил с капитаном и двинулся к строю своих бойцов. Отдал несколько коротких команд. Третий и четвeртый взвода поляков повернулись и отправились в сторону двух машин, шедших в середине колонны. Вскоре брезенты с них были сняты и началась разгрузка. Из машин подавали винтовки, сняли несколько пулемeтов чешского и польского производства, ящики с патронами и гранатами.

Всe ясно. Их взвод должен был доставить оружие союзникам. Интересно, это всe, что они должны были сделать в этом месте, или предстоит вместе провести какую-нибудь операцию? Не хотелось бы связываться с людьми не имеющими боевого опыта. Но если приказ заключается в том, чтобы поддержать их действия, то придeтся выполнять. Как объяснил им на одном из политзанятий заместитель командира взвода лейтенант Кирин, кроме военных целей есть ещe политические. А главной политической целью является воспитание боевого братства союзников. Может быть он и прав. Но для этого лучше использовать обычную пехтуру, а не диверсантов Осназа.

Пашка встретился взглядом с капитаном, но тот только отрицательно покачал головой. Всe ясно, сейчас подходить не стоит. Скорее всего будет два совещания и две постановки задачи. Одна для польских союзников, а другая для советских войск.

Поляки, тем временем распределяли привезeнное оружие. Разделили пулемeты между подразделениями роты. Радовало то, что назначенные расчeты занялись осмотром оружия, разборкой и чисткой. Всe-таки какой-то опыт наличествовал. Раздали винтовки, в основном немецкие карабины, но попадалось и оружие польского производства. Благо, большой проблемы это не представляло, так как стрелковое оружие стран Восточной Европы от Польши до Румынии было стандартизировано под немецкий калибр винтовочного патрона. А винтовки польского производства были всего лишь слегка изменeнной копией карабина Маузера. Вскрыли ящики с патронами и гранатами, распределили их между взводами, предоставляя командирам самим делить боеприпасы между своими солдатами.

Несколько польских "жолнежек" прошлись перед советскими бойцами, старательно демонстрируя свои симпатичные мордашки. Одна из них заманчиво кидала взгляды в сторону младшего сержанта Панкратова. Андрей вопросительно взглянул на командира своего расчeта, но Пашка только слегка качнул головой. Не время! Наверняка, вскоре придeтся корпеть над картами, определяя возможные цели, потом ползать на брюхе, оценивая выполнимость своих задумок на местности. Готовить оружие и снаряжение к предстоящему бою. А быть ему непременно сегодня. Иначе, зачем так спешили?

Польские девицы, не сумев привлечь внимание загадочного русского Осназа, тронулись в сторону расположения мотострелкового взвода, где немедленно получили свою долю похвал и восторгов. Молоденький лейтенант старательно выпячивал грудь, демонстрируя медаль "За отвагу".

Павел усмехнулся своим мыслям. Лейтенант не намного младше по возрасту бойца Пашки, но старшина Чеканов гораздо старше его по жизненному опыту. Четвeртый месяц второй за короткую жизнь войны научил многому.

Не бойся врага, но не считай его дураком. Надейся на лучшее, но готовься к худшему. Доверяй друзьям, но делай всe возможное, чтобы они доверяли тебе. Верь своим командирам, но помни, что твоя жизнь зависит только от тебя. Не отказывайся от наград, но не форси ими.

Если бы они с Андреем повесили все свои ордена, то лейтенанту пришлось бы умереть от зависти. Первую "Красную Звезду" за майские бои ждали долго, получив еe только в июле, а потом прорвало. Орден Славы третьей степени за бой в Раве Мазовецкой. Ещe по одной Славе, второй степени, за августовский рейд. Сам капитан заслуженной награды за ту операцию не получил, но своим бойцам на ордена и медали не поскупился. Не жадничал и их новый непосредственный начальник генерал Черняховский. Заслужили - значит получите!

Пашка с Андреем, наплевав на все приметы, сфотографировались перед этим рейдом и отправили фотографии домой. Пусть родные погордятся. Может быть, они и не решились бы на этот сомнительный, с точки зрения товарищей по взводу, шаг, но напомнил о себе прадед. Поспорил старик со своим давним собратом-соперником дедом Михеем о том, "чьи внуки-правнуки лучше воют".

"Ежели ты, Пашка, сукин сын, орден ещe не получил, то можешь домой не заявляться!", - сообщал ему прадед почерком одной из своих многочисленных правнучек. Сам он читать умел только звериные следы, а расписывался крестиком, который на спор выписывал на стене дальнего сарая из своего карабина. Семейные предания говорили, что точно такую же подпись он оставил на стенке вагона адмирала Колчака, когда тот драпал через их места. Наградили тогда прадеда тремя фунтами пороха, да пудом дроби, которые старый охотник посчитал намного важнее письменной благодарности Ревкома.

Павел представил, как вытянутся лица у всей округи при разглядывании его фотокарточки. Он так и не сообщил домой даже о финских "Отвагах". Хотел удивить всех. А тут сразу пять наград. Иконостас! Ни у кого столько нет. Разве, что у капитана? Но тот никогда не надевал свои ордена и медали, не желая "ворошить прошлое". А, ведь, ему пришлось и в Испании, и на Халхин-Голе побывать.

Охладел к внешним признакам своей доблести и Андрей. После того, как узнал, что давно выскочила замуж девушка, требовавшая с него орден за свою любовь. Решила связать собственную судьбу с какой-то тыловой крысой. Бог ей судья. Андрей понервничал несколько дней, потом махнул рукой и сказал: "Ну и хрен с ней!"

Павел краем глаза контролировал происходящее вокруг стоянки их взвода. Всe было в порядке. Часовые несли службу, бодрствующая смена драила своe оружие. Водители ковырялись в моторах своей техники. Все остальные спали, понимая, что ожидает их, скорее всего, очередная бессонная ночь. Так уж повелось, что творить подобные дела лучше под покровом темноты. "Диверсия штука тонкая, она лишней засветки не любит", - как шутил их командир перед очередной постановкой задачи.

Старшина достал из своего вещмешка руководство по новой "Гюрзе" и углубился в чтение.

Прошло минут двадцать, разбрелись от командирского бронетранспортeра поляки, готовя свои подразделения к предстоящему бою. Пробежался вдоль расположения советских войск вестовой, назначая время совещания. Павел поднялся и двинулся к штабной палатке, которую всe-таки натянули бойцы первого отделения. Из этой приметы следовало, что выдвигаться им не сразу, по крайней мере не всему взводу.

В палатке уже собрались почти все, кто имел на это право. Дожидались только Пашки, да командира пятого отделения сапeров старшего сержанта Никифорова. Наконец пришeл и он.

- Ну вот что, бойцы. - Начал разбор задания капитан. - Задача у нас на этот раз двойная. Одна явная, для поляков и взводов усиления, и вторая тайная, для нас.

Командиры отделений склонились над картой, которую капитан расстелил посредине круга совещания.

- Нашей основной задачей является захват моста через Нарев. - Капитан показал положение моста на карте.

- А не лучше ли его втихую ножами взять? - Вмешался в командирский монолог старший сержант Левашов.

- Мы и возьмeм его ножами! - Усмехнулся капитан.

- А зачем тогда весь этот балаган? - Левашов кивнул в направлении расположения частей усиления.

- Так мост не только захватить требуется, но и удерживать, пока наши части не подойдут. - Просветил его лейтенант Кирин.

- Для этого достаточно и наших бойцов. - Отозвался Левашов. - Поляки нам зачем?

- Информационное прикрытие? - Вмешался Павел.

- Правильно, Чеканов. - Капитан бросил на старшину одобряющий взгляд. - Поляки должны сообщить немцам, что мы интересуемся совсем другими объектами. А именно, аэродромами расположенными неподалeку.

- Поверят ли? - Засомневался лейтенант Кирин.

- Поверят! - Ответил капитан. - Поверят, потому что налeт на аэродромы действительно будет, силами поляков. Ну, и мы поучаствуем.

Капитан опять глянул на Пашку.

- Помогут союзникам наши главные специалисты по аэродромам. Чеканов и Левашов.

Старшина и старший сержант переглянулись. Этого следовало ожидать.

- Выдвигаетесь с поляками к ближайшему аэродрому. Пошумите там в меру возможностей. - Продолжал капитан. - Штурмовать не надо! Пусть поляки сами штурмуют. А вы мне нужны к ночи в целости и сохранности. Нам ещe мост брать и оборонять до подхода сороковой танковой бригады.

- А мост будем оборонять только мы, или поляки тоже должны? - Вмешался в разговор старший сержант Никифоров.

- У моста будем только мы. А поляки будут кусать немцев за задницу. - Ответил ему капитан. - Поэтому минирование производишь по обычной схеме.

Никифоров кивнул, уяснив своe задание на ближайшее время.

Капитан продолжил постановку задачи, обращаясь в основном к командирам первого и третьего отделения, состоящим из бойцов, основной задачей которых было штурмовать позиции противника в открытом бою, и тихо уничтожать его при скрытом взламывании обороны.

Пашка прикидывал возможности своей новой винтовки, думал не взять ли на сегодняшнее задание первую "Гюрзу", которую ему оставили по просьбе командира. Получалось, что, всe-таки, нужно брать новую винтовку. Раз, в близкий бой им не ввязываться, значит нужно проверить возможности нового калибра.

Вскоре командир переключился на их группу, разъяснил, что именно им предстояло сделать в течение светлого времени суток. Павел старательно запоминал указания. Капитан обладал громадным боевым опытом, и все его слова стоило осмысливать и применять на практике.

Минут через двадцать совещание закончилось. Командиры отделений отправились инструктировать своих бойцов и готовиться к предстоящим операциям.

 

Ситуация напоминала уже изрядно подзабытые события мая этого года. Опять аэродром, опять жужжащие над головой самолeты люфтваффе. Вот только охрана аэродрома сейчас старательно вглядывалась в окрестности, да хваталась за оружие по малейшему поводу. Осторожности и уважению к своему противнику немецких солдат научили. Тех, конечно, кто остался жив к этому времени.

Близко подобраться к взлeтной полосе не представлялось возможным. Многочисленные посты и секреты контролировали окрестности, по крайней мере, на километр. Солдаты старательно несли службу, помня о том, что нерадивые и ленивые часовые очень скоро оказываются на Восточном фронте в составе штурмовых батальонов, появившихся ещe два месяца назад с личного благословления фюрера. Вождь решил, что каждый настоящий немец должен побывать с составе штурмовых групп, в которых довелось проявить свою доблесть ефрейтору Адольфу Шикльгруберу во время Великой войны начала века.

"Солдатские радио" рассказывало, что две недели назад на Сандомирском плацдарме схлестнулись во встречной атаке солдаты немецкого штурмового батальона и бойцы штрафной роты одной из дивизий Центрального фронта. В скоротечной стычке выпустили все патроны и, вскоре, перешли в рукопашную схватку штыками, прикладами, десантными ножами, сапeрными лопатками, да и просто кулаками и зубами. Под многоэтажные маты и крики боли сошлись вплотную, выясняя кто из противников злее и упорнее. Минут десять страшное месиво человеческих тел колебалось из стороны в сторону, пока немецкие штрафники не сломались и не побежали. Обозлeнные потерями мужики штрафной роты преследовали противника до самых его траншей, ворвались туда и устроили страшную резню, отводя душу и мстя за потерянных товарищей. Говорят, что в плен взяли только два десятка человек, у которых хватило сообразительности найти подходящее укрытие и просидеть окончание боя в нeм. То же самое "солдатское радио" утверждало, что ужаснувшиеся своей жестокости мужики упоили уцелевших солдат Вермахта вусмерть, и даже дали утром опохмелиться.

Пашка невольно усмехнулся, вспомнив очередную шутку капитана, о "самом миролюбивом русском народе - восемьсот лет в боях и походах".

- Русский мужик - прирождeнный воин! - Внушал им капитан на очередной постановке задачи. - Ваша задача научить его проявлять свои бойцовские качества! И тогда с ним никакой враг не справится.

Старшина посмотрел по сторонам, оценивая готовность подчинeнных ему польских бойцов. Увиденное большого оптимизма не внушало. Боевого опыта польские жолнежи почти не имели. Только часть из них показывала умение маскироваться, выдвигаясь к расположению немецких постов. Радовало хотя бы то, что у польских командиров хватило ума отправить вперeд именно этих бойцов, оставив позади восторженных идиотов, которым война всe ещe представляется героической сказкой. Впрочем подойти вплотную и эти, самые лучшие, солдаты Армии Людовой не смогут. Слишком велика разница в боевой подготовке между немецкими солдатами и добровольцами польских коммунистических отрядов.

Пашка глянул на Андрея, тот мгновенно начал перечислять намеченные ориентиры и расстояния до них. За эти три с лишним месяца войны их снайперская пара окончательно стала единым целым, понимая друг друга с полуслова и полувзгляда. Павел провeл прицелом по аэродрому, оценивая расположение мишеней. К сожалению, не было его излюбленных целей в виде бочек с горючим и авиационных бомб. Наученные горьким опытом, немцы старательно прятали столь страшные цели под землю, выкапывая для них длинные траншеи вдоль кромки взлeтного поля. Так, что придeтся польским бойцам прорываться к этим хранилищам с горючим и бомбами, пытаясь забросать их гранатами и бутылками с зажигательной смесью. Кому-нибудь да повезeт!

Вопросительно глянул на русского старшину польский поручик. Пашка кинул взгляд на часы - половина двенадцатого. Капитан приказал начинать операцию не раньше полудня, прикидывая только ему известную последовательность намеченных командованием действий.

Павел перевернулся на спину, закрыл глаза и размеренно задышал, выравнивая дыхание и готовясь к открытию огня.

Поляк внимательно следил за русским снайпером, запоминая все его действия. После окончания операции ему предстоял обстоятельный доклад командованию бригады обо всех действиях союзника. Подполковник хотел понять, почему польская армия проиграла войну, а русские еe выигрывают!

Прошло десять минут неторопливой "медитации", как называл это состояние капитан, любивший применять только ему понятные слова. Пашка перевернулся, придвинул к себе винтовку, приникнул к прицелу. Напрягся польский командир, ожидая команды от своего русского союзника. То, что командовал ими всего лишь старшина, польского офицера уже не возмущало. Пришлось уяснить, что звания советского Осназа значат намного больше официальных знаков различия русской и польской армии.

Павел с Андреем оценивали ситуацию на аэродроме Люфтваффе. Немцы, хоть и старались придерживаться новых, принятых после майского разгрома, правил несения караульной службы, но всe же допускали некоторые вольности, полагаясь на то, что находятся в союзной стране. По крайней мере, так говорил доктор Геббельс в очередной программной речи, которые он произносил всe чаще и чаще. Причeм, в каждом следующем докладе неуклонно увеличивалось число польских сторонников Германии и уменьшалось количество мерзавцев, перешедших на службу к большевикам.

Впрочем, это утверждение больше помогало советским войскам и их союзникам из коммунистической Армии Людовой, чем польским сторонникам немецкого Вермахта, а тем более отрядам Армии Крайовой, полевые командиры которой, в большинстве своeм, так и не смогли определиться со своим отношением к германской оккупации территории бывшего Польского государства.

С одной стороны, немцы оккупировали основную часть довоенной Польши, с другой стороны польское правительство "в изгнании", из Лондона, направляет подчинeнные ему отряды на сопротивление Советам, которые захватили те части бывшего польского государства, где сами поляки составляли абсолютное меньшинство.

Обычному человеку трудно было понять - против кого воевать? И стоит ли это делать?

В том-то и проблема!

Самому поручику было абсолютно наплевать на идиотские выяснения приоритета, которые происходили в вышестоящих штабах вооружeнных сил поляков. Он пришeл сюда мстить немцам, которые два года назад вломились в его страну, для того чтобы убивать его родственников, друзей, знакомых и просто соотечественников.

За это стоило мстить!

По крайней мере, по мнению самого поручика.

Старшина кивнул головой польскому офицеру, давая согласие на начало операции, дал отмашку Левашову, ожидавшему его команды. Время пришло.

Нужно признать, что командир поляков трезво оценивал возможности своих жолнежей, ибо остановил своих подопечных незадолго до той критической черты, когда немецкие часовые непременно должны были их обнаружить.

Хлопнуло позади и немного в стороне. Прошло несколько секунд и перед позицией немецкого пулемeта взметнулся султан разрыва - поляки пустили в дело трофейные немецкие миномeты. Второй разрыв лeг точно в пулемeтном окопе - боевой опыт у польских миномeтчиков присутствовал. Накрыв первый пулемeт, они перенесли огонь дальше, стремясь поразить как можно больше целей, пока противник их не обнаружит, и не поспешит ответить огнeм своих орудий и пулемeтов.

Павел приник к прицелу, включаясь в борьбу с огневыми точками противника. Нашeл самые опасные, в данный момент, зенитные пушки, принялся выключать их расчeты из боя по уже отработанной три месяца назад схеме. Вначале одного из наводчиков, потом командира расчeта, затем всех остальных по очереди. Главное отличие от предыдущего боя заключалось в том, что приходилось выбивать почти всех, до того момента, как зенитка выключалась из боя.

Поляки попытались одним рывком ворваться на аэродром, но залегли под огнeм пулемeтов, не обнаруженных разведкой заранее. Пашка хотел перевести огонь на них, но вмешались снайперы обычного калибра, заставляя замолчать немецких пулемeтчиков.

Впрочем, майского разгрома не получилось. Немецкие солдаты мгновенно отреагировали на вторжение, останавливая польские штурмовые группы на том расстоянии, когда эффективный огонь ограничивался только работой пулемeтов, да особо метким огнeм винтовок. Ни немецкие автоматы MP-40, ни, тем более, английские СТЭНы, составлявшие основную часть вооружения штурмовых групп поляков, не могли обеспечить нужную точность и кучность огня.

Поляки два раза