У моего дара обнаруживается еще одна особенность: Дух не только устно описывает мне болезни окружающих – я и сам становлюсь способен словно бы сканировать тела людей.

 

Многие годы я провел на кладбищах, оттачивая на сотнях трупов свое мастерство. Я так напрактиковался, что мог практически сразу сказать, кто умер от инфаркта, инсульта, рака, цирроза, кто погиб в автомобильной катастрофе или был убит.

Вместе с тем Дух учит меня пристально всматриваться в тела живых. Он обещает, что однажды, к концу моего обучения, я смогу диагностировать любого человека.

Когда я утомляюсь или пытаюсь немного расслабиться, Дух говорит мне: «Наступит день, когда ты будешь смотреть на человека, и твой взгляд будет тем, что стоит между его жизнью и смертью. Коллапс легкого, закупорка артерий и остановка сердцебиения – все это ты сможешь предсказать».

Я тотчас возражаю: «Да кого это волнует? Почему это важно? Почему это я должен об этом заботиться?»

«Ты не должен, ты обязан, – о твечает Дух. – Все, что мы делаем на Земле, имеет значение. Добрые дела важны для твоей души. Ты обязан отнестись к этой ответственности серьезно».

 

Самоисцеление

 

В девять лет, когда другие мальчишки катаются на велосипедах и играют в бейсбол, я наблюдаю за людьми вокруг и слышу голос Духа, который рассказывает, как им можно помочь. Я знаю, как взрослые губят свое здоровье и что именно они должны сделать для своего исцеления… Но у них нет особого желания.

К этому времени полученные мною знания переполняют меня до краев, так что становится трудным не начать применять их.

Такая возможность представилась, когда заболеваю я сам. Однажды за ужином в кругу семьи я игнорирую обычные диетические наставления Духа и ем несвежее. Две недели я не встаю с кровати и ничего не ем – меня рвет. Родители водят меня к врачу и однажды ночью, когда мне особенно плохо, вызывают скорую, но жар и боль в желудке не ослабевают.

Наконец, когда я лежу в бреду, мне является Дух и говорит, что это E. Coli [2]. Он велит идти к дому моего прадеда и собрать корзину груш с дерева в его саду. Дух говорит, что я должен есть только эти спелые груши, и тогда смогу исцелиться.

Я делаю, что мне велено, и быстро выздоравливаю.

 

Уволь его, Бог

 

В десять лет я пытаюсь обойти Духа и соединиться напрямую с его начальником.

Я подозреваю, что молитва не расскажет Богу обо всех моих желаниях, потому что Дух услышит меня.

Поэтому, дабы максимально приблизиться к Богу, я взбираюсь на самые высокие деревья, которые растут в округе, и вырезаю послания на их стволах.

Одно из моих первых посланий: «Бог, я люблю Духа, но пришло время, когда посредника между нами надо убрать».

Затем следует несколько наивных вопросов:

«Бог, почему люди болеют?»

«Бог, почему Ты не можешь вылечить всех?»

«Бог, почему я должен помогать людям?»

Эти вопросы кажутся мне очень разумными, но я не получаю ответа.

Поэтому я ищу высокие деревья поопаснее и лезу на самые высокие ветви в надежде, что мое безрассудство удостоится внимания Бога. На этот раз я вырезаю на деревьях мои просьбы в повелительном ключе:

«Бог, верни мне покой».

«Бог, не хочу больше слушать Духа. Прикажи ему выметаться».

Я вырезаю слова: «Бог, освободи меня», как вдруг теряю точку опоры и чуть не срываюсь вниз с ветки. «Такая свобода мне не нужна!» – проносится в моей голове. Напуганный, я осторожно слезаю вниз, где чувствую себя в безопасности.

Но эти послания не имеют никакого значения. Дух продолжает разговаривать со мной.

Если ему и известно о моих попытках поколебать его авторитет, то он достаточно милостив, чтобы не упоминать об этом. У него есть дела поважнее.

 

Первые пациенты

 

В одиннадцать лет, чтобы хоть как‑то отвлечься от голоса над моим ухом, я хочу совместить приятное с полезным и получаю работу носильщика клюшек на гольф‑поле.

Впрочем, от моего дара не так‑то легко отделаться. Мальчик, который таскает клюшки, не может давать советы игрокам по поводу их здоровья. Но мне известно про их онемевшие суставы, негнущиеся колени, ноющие бедра, ушибы лодыжек, тендинит и прочее, о чем они подчас даже не догадываются.

Поэтому я говорю: «Ваш удар немного неточен, но это неудивительно, потому что у вас болят запястья» или «Вам пора бы серьезно заняться воспалением левого бедра».

Они изумленно смотрят на меня и спрашивают: «Откуда тебе это известно?» Потом они просят совета, а я рассказываю им, как следует питаться, что нужно изменить в своих привычках, какие существуют методы лечения и так далее.

Несколько лет я работаю носильщиком клюшек, но эта работа мне надоедает. Я принимаю решение: раз уж я рекомендую людям правильное питание и пищевые добавки, то я могу работать там, где их продают. Поэтому я устраиваюсь кладовщиком в местном супермаркете.

Мои пациенты могут зайти в любую минуту, и я выкраиваю время между раскладыванием товара на полках, чтобы им помочь. Владелец супермаркета не возражает против периодических перерывов в моей работе, потому что я приношу ему новых клиентов.

Кроме того, он тоже мой пациент.

Медицинские консультации в проходах между полками выглядят немного странно. Есть и другая сложность – пищевые добавки не всегда бывают в наличии, а количество продуктов ограничено. Дух продолжает объяснять, что в ближайшие двадцать лет ассортимент значительно расширится. Но пока что он помогает мне творчески подходить к делу, и я люблю подсказывать клиентам, какой товар улучшит их самочувствие.

 

Сильный тоже виноват

 

В четырнадцать лет я могу увидеть болезнь у человека, сидящего передо мной в автобусе или в поезде.

Тогда я трясу его за плечо и рассказываю ему об этом. Иногда меня благодарят. Иногда обвиняют во вторжении в личную жизнь, воровстве амбулаторных карт или в вещах похуже. Слишком много недоверия и враждебности – особенно для подростка в период полового созревания.

Взрослея, я учился быть более внимательным к тому, кому именно я пытаюсь помочь без спросу. Если я видел человека постоянно, то испытывал непреодолимое желание рассказать ему о диагнозе. Поэтому я выработал привычку сначала анализировать его эмоциональное состояние и определять, насколько он расположен к общению. Та к я реже попадаю в неловкие ситуации.

Как правило, если этот человек мне не знаком, то я держу все при себе. Но это знание тяготит меня. В подростковом возрасте мое чувство ответственности за свои поступки только усиливается. Если человеку угрожает заболевание почек или у него рак, и я ничего не делаю по этому поводу, то внутреннее чувство подсказывает, что я могу быть виновен в чьей‑то серьезной болезни или смерти. Я сталкиваюсь с этим сотни раз в день, и чувства вины и ответственности буквально подавляют меня.

 

Попытки к бегству

 

Я взрослею, и моя жизнь становится все труднее. Например, большинство людей смотрят телевизор, чтобы отвлечься и забыться. Но когда телевизор смотрю я, то диагностирую состояние здоровья всех, кого вижу на экране. Я невольно считываю состояние здоровья всех, кто попадает в поле моего зрения и нуждается в помощи, независимо от того, знают они о своей болезни или нет. Когда эти видения повторяются снова и снова, телевизор не развлекает, а утомляет.

В кинотеатре еще хуже. Я невольно диагностирую здоровье каждого, кто сидит в моем ряду, в переднем ряду, в заднем ряду и так далее.

Но это еще не все. Я диагностирую здоровье людей, снимавшихся в фильме. Я могу определить, как на момент киносъемок чувствовал себя каждый актер, а также его сегодняшнее состояние. Представьте, каково это, когда ты пришел на свидание в кино, а на тебя помимо твоей воли обрушивается поток информации о здоровье зрителей и людей на экране.

Последнее, что хотят испытывать подростки, это быть непохожим на других, так что этот период оказался для меня особенно тяжелым. Из‑за чувства непохожести и гиперответственности во мне назревает подростковый бунт. Я ищу пути бегства от моего «дара».

Я начинаю проводить много времени в лесу. Я обнаружил, что меня успокаивает дикая природа, а более всего – отсутствие людей вокруг. Днем Дух учит меня распознавать лесных птиц. Ночью он учит меня названиям созвездий – и тем, что дали им ученые, и тем, что дал им Бог. Но это нельзя назвать побегом, потому что Дух учит меня распознавать и применять в целительстве лекарственные травы и съедобные дары леса – красный клевер, подорожник, одуванчик, корень лопуха, плоды и лепестки шиповника, дикие яблоки и ягоды.

У меня возникает интерес к ремонту автомобилей. Мне нравится чинить всякие механизмы, потому что они не требуют эмоционального участия с моей стороны. Может быть, я не смогу отремонтировать древний «шевроле» с износившимся двигателем, но эта неудача – ничто по сравнению с ужасным осознанием того, что невозможно помочь человеку, потому что его болезнь уже так запущена, что неизлечима.

Но и с этим хобби у меня складывается не так, как я думал поначалу. Люди замечают, что я делаю, и подходят ко мне: «Ничего себе, вот это да! Ты сможешь починить мою машину?» Я не могу им отказать, так как Дух делает за меня самую трудную работу, определяя причину поломки.

Мне пятнадцать лет. Мама и я заезжаем заправить машину на бензоколонку. Я заглядываю в стоящий рядом гараж автосервиса и вижу механиков, уставившихся на машину так, словно перед ними сложная головоломка.

«Что здесь творится?» – спрашиваю я.

Один из мужчин отвечает: «Эта машина в ремонте уже несколько недель. Она должна работать идеально. Но мы не можем ее завести».

Дух сразу подсказывает решение. «Посмотри пучок проводов за защитным кожухом». Я говорю механикам: «Посредине десятка проводов вы найдете белый провод. Он порван. Соедините этот провод, и машина заведется».

«Что за ерунда!» – усмехается один.

«Что нам мешает проверить?» – возражает другой.

Они лезут в мотор – так оно и есть, белый провод разорван пополам.

Они смотрят на меня, широко разинув рот.

«Ты – владелец этого автомобиля? – спрашивает скептически настроенный механик. – Или его друг?»

«Нет, – отвечаю я. – Просто у меня есть талант к этому».

Они тут же чинят проводку и пробуют снова. Машина отлично заводится.

Один из механиков начинает приплясывать. Другой называет это «чудом».

Слухи разносятся по всей округе, и вскоре все гаражные механики моего городка, а также нескольких соседних городков находят во мне специалиста, который может отремонтировать, казалось бы, самые безнадежные машины. Когда я прихожу помочь механикам, которые меня позвали, то эти ребята, повидавшие всякое и намного старше меня, всегда относятся ко мне с недоверием. «Что здесь делает этот пятнадцатилетний мальчик?» – удивляются они в один голос. Впрочем, когда моя работа выполнена, они начинают думать по‑другому.