Случай из практики: цирроз печени, печеночная кома

 

Больной Ш. начал пить с юности и не бросал своей привычки до тридцати семи лет, пока не раздался грозный звонок – началось кровотечение.

Состояние, в котором находился HL, было критическим. Гемоглобин спустился до самых низких показателей. Больному кровь переливалась и капельно, и струйно, а улучшения не наступало. И лишь после прямого переливания, повторенного несколько раз, кровотечение остановилось… Медленно приходило выздоровление. Но главное, надолго ли? До очередного обострения?.. И как только анализ крови показал приближение к норме, мы провели самое тщательное обследование, чтобы установить диагноз, уточнить: что же вызвало кровотечение?

При рентгеновском просвечивании, когда больному был дан глоток бария, диагноз уже не вызывал сомнений: крупные, варикозно расширенные вены пищевода свидетельствовали о застое в системе воротной вены. Портальная гипертензия!

Однако чтобы решить вопрос об операции, одного этого диагноза недостаточно. Необходимо еще знать, в каком месте препятствие: в самой печени или в одном из крупных сосудов воротной системы? Без этого на операцию не возьмешь. А чтобы уточнить это, надо ввести контрастное вещество прямо в сосуды брюшной полости! Но как?! Вскрывать брюшную полость?! Лишь в отдельных, самых крайних случаях хирург может идти на такое. Как бы обойтись без ножа! И долго ломали голову – как. Наконец сошлись во мнениях: вводить в селезенку – это все равно, что в вену воротной системы! Остается лишь освоить методику пункции селезенки и введения туда контрастного вещества. Всего лишь!.. А ушли на это недели.

В итоге же на овладение всеми приемами исследования, на обработку техники операции, на эксперименты и на тренировку понадобилось целых восемь месяцев!

После всех уточнений диагноз больного Ш. был такой: цирроз печени алкогольного происхождения. Застой крови в системе воротной вены.

За эти восемь месяцев кровотечения у больного повторялись четыре раза, причем с такой силой, что для восстановления переливали ему кровь сорок семь раз, влив в него в общей сложности двадцать два литра!

После последнего кровотечения прошли два месяца. Был июнь. Ш. чувствовал себя хорошо. Мы решили выписать его на все лето, сознавая, что еще не готовы к операции. Но когда заговорили о выписке, он вдруг взмолился:

– Очень прошу, Федор Григорьевич, оставьте меня тут. Тошно иногда от палатных стен, но покидать их страшно. Если выпишете, умру. Я уже снова угадываю в себе прежние ощущения, те же, что возникали каждый раз перед кровотечением. Не откладывайте, Федор Григорьевич, операцию. Погибну же без нее!

К этому времени я в деталях отработал весь ход операции в анатомическом зале. Потренировались на собаках. У себя дома я наложил анастомозов на перчатках более четырехсот раз… Но все казалось мало, еще мало! Планировал поработать над техникой операции все летние месяцы… Но больной в предчувствии очередного приступа. И он, конечно, прав: или надо ему делать операцию теперь, или она уже ему никогда больше не понадобится…

Собрали еще раз консилиум, чтобы обсудить ситуацию.

Антонина Владимировна Афанасьева, хорошо знающая, какие последствия может иметь такая операция, настаивала на том, чтобы отложить ее до осени:

– Время сейчас неподходящее! Скоро все врачи разъедутся в отпуска… Останется одна молодежь. И сейчас уже дежурить некому, не знаешь, кого ответственным назначить… А тут возле Ш. нужно будет целую бригаду дни и ночи держать!

– Медлить с операцией нельзя, нового приступа он не выдержит, – горячо возражала Татьяна Оскаровна Корякина. Она по моему поручению специально занималась такими больными, много экспериментировала. Взявшись за изучение этого раздела хирургии, впоследствии добилась завидного мастерства в проведении подобных операций. Вначале делала их под моим руководством, позднее стала успешно оперировать самостоятельно…

Высказались и другие. Мнения были самые противоречивые. Ждали, что скажу я.

– У больного признаки приближающегося кровотечения, выхода у нас нет. С завтрашнего дня готовим к операции!

Но сам я даже представить не мог, что ожидает нас впереди…

Отдельные сообщения по этому вопросу в американских журналах не давали никакого представления о методике. А об опасностях и возможных осложнениях во время такой операции почти ничего не говорилось. Однако между строк проскальзывало, что их немало. Да и не зря наши хирурги не брались за эту операцию! Ведь среди них было немало таких, которые обладали выдающимися техническими данными, работали в отлично оборудованных клиниках. Видимо, в операции заключались еще почти непреодолимые трудности… Но их нельзя узнать по‑настоящему, не столкнувшись с ними вплотную, в процессе операции. Что‑то можно предвидеть, что‑то до поры до времени скрыто…

Ясно, что трудности начинаются в самом начале операции. Воротная и полая вены расположены приблизительно по средней линии живота, в самом верхнем отделе его, под печенью. Со стороны брюшной стенки к ним не подойдешь… Тоже требуется подумать!

И в назначенный день и час, внутренне волнуясь, я вошел в операционную, где решалась судьба Ш.

Чтобы обеспечить себе доступ к воротной и полой венам, вскрыл плевральную полость по десятому межреберью. Затем пересек диафрагму и подошел к печени, которую, насколько можно было, поднял вверх и только тогда достиг пучка сосудов, в которых, тесно примыкая, спаянные друг с другом, расположились воротная вена, общий желчный проток и печеночная артерия. Тут – не ошибись! Случайное ранение печеночной артерии неизбежно приведет к омертвению печени и, как правило, к гибели больного. Повреждение желчного протока вызовет истечение желчи, а это – желчный перитонит и, как правило, тоже смерть. Воротная вена, напряженная до предела, лежит где‑то под ними… Не повредив ни ее, ни соседей, надо освободить эту вену и от них и ото всех спаек да еще подтянуть к себе – для длительной опасной манипуляции на ней!

Однако приблизиться к воротной вене – задача не из легких. Брюшная полость вся в спайках. Припаян сальник, закрывающий подход к печени. Припаяна сама печень к диафрагме и к передней брюшной стенке. Вокруг – целая сеть мелких спаек. Все они пронизаны сосудами, под большим давлением наполненными кровью… Если порвется даже самый маленький сосуд, начнется сильное кровотечение. А попробуй их не поранить, когда они окружают все как паутиной, нет из‑за них никакого доступа к месту операции, пока не захватишь каждый зажимами, не пересечешь и не перевяжешь. Адова работенка! Стенки сосуда хрупкие: чуть подтянул его, он уже, смотришь, оторвался. И вот мучаешься, чтобы как‑нибудь остановить кровотечение… Раз, другой, третий… Да будет ли когда‑нибудь конец этому?! Семь потов сошло, пока приблизились к связке, где заложена воротная вена. Но как ее найти, чтобы не поранить капризное окружение?

Обнажаем крупный сосуд, или не сосуд?.. Она – вена? Однако что‑то не очень напряжена. Как узнать?.. Ничего другого не остается, пунктирую самой тонкой иглой… Прокол – и получаю желчь! Хорошо, что мы этот «сосуд» не сшили с полой веной!

Но где же воротная вена? По всем признакам должна быть здесь. Где же? Отодвигаем желчный проток резко влево, и под ним, тесно к нему прилегая и интимно с ним спаянная, лежит она – толстая, переполненная кровью… Я физически, всем телом, ощутил – чуть ли не с содроганием! – как она напряжена, к ней страшно прикоснуться! А ее ведь следует отделять от спаек, затем подтягивать вправо, для того чтобы вывести из‑под желчного протока. И к тому ж надо будет наложить пристеночный зажим! А для этого потребуется полностью освободить даже концы ее, которые так прочно замурованы – один в ткани печени, другой в поджелудочной железе…

Мы все напряжены до предела. Затаили дыхание. Тишина такая, что на уши давит. Работаем в молчании. Лишь инструменты изредка позвякивают. Из мелких ветвей вены сочится кровь. Терпеливо останавливаем ее. Само время как бы спрессовалось и стало недвижным…

Наконец под воротную вену подведены тесемки, которые удерживают ее от выскальзывания в глубину. Предстоит еще один крупный этап в подготовке к самому сложному моменту: нужно отыскать, освободить от спаек и подвести к воротной вене мощный сосуд, расположенный где‑то рядом, но в забрюшинном пространстве. Для этого следует рассечь задний листок брюшины, а он весь пронизан сосудами. Снова борьба с кровотечением… Осторожно обнажаю переднюю стенку полой вены, затем ее боковую поверхность… правую, левую… Теперь тупо, кривым зажимом, освободил заднюю поверхность вены и, пользуясь зажимом, подвел под нее одну тесемку… вторую. Потянул за них, чтобы приблизить ее к воротной вене… И вдруг все операционное поле залила темная кровь! Моментально перестаю натягивать тесемки, прикладываю салфетки, чтобы остановить кровотечение, жду… Пять, десять минут… Снимаю салфетки. Кровотечение, слава богу, незначительное. Стараюсь определить причину и вижу, что при подтягивании я, что называется, с основанием оторвал довольно крупную ветвь, впадающую в полу вену. Зажим положить не на что! Прошу у операционной сестры Полины атравматическую иглу и стараюсь бережно наложить пристеночный шов… Это в глубине, а потому очень сложно. Но необходимо. Без этого продолжать операцию нельзя… Потрачено лишнее дорогое время. Когда же справились с кровотечением, сделали главное: подвели полую вену к воротной… Натяжение обеих вен значительное. Удержат ли их наши швы в таком положении? Не оторвутся ли?.. Операция в чудовищном напряжении нервов и сил продолжается уже около двух часов.

Короткий перерыв в операции… Выпили принесенный крепкий чай и как будто немного отдохнули… А затем – самое ответственное: наложение соустья между сосудами. Все, что было до сих пор, – это только подготовка… Мысленно говорю себе: «Час пробил!»

За тесемки подтягивая воротную вену, накладываю пристеночный мягкий зажим так, чтобы часть стенки была отжата. Мягкие зажимы в то время не были еще сделаны специально для сосудистой стенки, мы сами приспосабливали их для такой цели и, чтобы они не соскальзывали, обматывали тонким слоем ваты… Второй пристеночный зажим положили на полую вену. Начинаем приближать их друг к другу. Натяжение большое! Нитки могут расползтись или порвут всю стенку сосуда. Пожалуй, следует фиксировать их так, чтобы все время работы они, плотно прижатые друг к другу, были неподвижны. Руками тут не удержишь, и при малейшем смещении наш анастомоз разлетится. Поэтому концы зажимов скрепляем прочным резиновым кольцом, а бранши связываем толстыми нитками… Теперь, надеемся, наша система крепления выдержит, можно накладывать анастомоз.

Иссекаю небольшой участок стенки того и другого сосуда с расчетом, чтобы соустье было около двух сантиметров в диаметре. Сконцентрировав внимание до предела, начинаю накладывать сосудистый шов, тот самый, над которым трудился во время долгих домашних тренировок. Они не прошли даром: шов идет гладко! Стежки ложатся на точном расстоянии друг от друга так, что внутренняя поверхность сосуда выворачивается. Однако, наложив шов на заднюю стенку, я заметил, что отжатая часть сосуда уменьшается. Она постепенно выскальзывает из мягкого зажима и, того и гляди, выскользнет совсем! Одна мысль об этом приводит в трепет. Ведь если отщепы придется снимать и перекладывать вновь, то наложенный край наверняка оторвется, а в сосудах образуется такой величины отверстие, что его зажимом не прикроешь. Начнется мощное кровотечение из двух огромных сосудов… Опять оно, теперь уже совсем близкое дыхание смерти!

Об этом, конечно, долго рассказывается, но в те мгновенья все решали секунды. Я видел: пока стенка не выскользнула, необходимо быстрей быстрого наложить второй ряд швов…

– Придавите зажим как можно сильнее, – говорю Антонине Владимировне, – и не отпускайте! Продержите хоть несколько минут! А вы, Татьяна Оскаровна, внимательно следите за мною, чтоб нитки не запутались…

Буквально в две‑три минуты я закончил наложение непрерывного шва на переднюю стенку сосудов… И несмотря на то, что очень торопился, а Антонина Владимировна сжимала бранши до боли в суставах пальцев, стенка сосуда выскользнула из зажима – и последние стежки пришлось накладывать у самых бранш. Но все же шов был закончен! Наложив еще по два узловатых шва по краям, чтобы удержать анастомоз, я снял оба зажима… Началось обильное кровотечение… Мягко прижав к месту анастомоза марлевую салфетку, я упорно держал ее, хотя она моментально пропиталась кровью, и кровь текла уже через край раны… Было ясно, что шов негерметичен. Надо как можно дольше держать салфетку, чтобы остановить кровотечение! Но когда я минут через пять приподнял ее, анастомоз еще обильно кровоточил… Неужели все придется перекладывать?! Больной не выдержит столь продолжительной операции, которая и так тянется более трех часов!

Держу салфетку еще пять минут. Снимаю. Кровотечение меньше, но в одном месте, где мы накладывали швы уже вплотную у бранша, имеется небольшое отверстие. Вот в чем дело! Прижимаю его пальцем… В остальных местах анастомоз герметичен. Беру атравматичную иглу и осторожно, под пальцем прошиваю обе стенки матрасным швом. Затягиваю. Кровотечения нет…

Перед нами миниатюрный сосудистый шов, который во всем надежен. Это видно по тому, что все сосуды брюшной полости на наших глазах спались. А селезенка, которая была огромной величины и ее край заходил за среднюю линию и выступал в рану, исчезла из поля зрения. Я засунул руку и нащупал ее в левом подреберье. Она сократилась почти до нормы. Значит, анастомоз свою роль выполняет превосходно. Давление в сосудах брюшной полости снизилось до нормы. Кровотечения больше не должно быть!

Правда, не должно быть – это еще не значит, что его не будет! А вдруг соустье закроется тромбом?! Как нам предупредить это возможное осложнение? Давать противосвертывающее лекарство? Но тогда может возникнуть кровотечение. Не давать лекарства – случайный тромб может свести на нет всю нашу работу! Некому подсказать, некому посоветовать. Эта операция долгое время будет не только первой, но и единственной в нашей стране.

Опять как былинный витязь на распутье…

Неясно нам и многое другое. Как вести больного в послеоперационном периоде? Какое лекарство давать? Как поведет себя печень?

На операции я видел, что печень резко изменена, склерозирована, функция ее, наверно, предельно снижена. Как бы не развилась печеночная недостаточность?! Что надо делать, чтобы печень справилась с этой травмой?

И наши опасения оказались не напрасными.

На другой же день больной стал заговариваться, а затем впал в бессознательное состояние… Наступила печеночная кома… Две недели был он без сознания. Мы, признаться, никакой надежды на его выздоровление уже не питали. Однако делали все для его спасения с упорством несдающихся. И Ш. не только пришел в сознание, но начал быстро поправляться. Через два месяца мы выписали его в хорошем состоянии. Он ежегодно являлся к нам на проверку. Чувствовал себя удовлетворительно, кровотечение больше не повторялось.

В последний раз мы осмотрели Ш. через пять лет после операции. Он ни на что не жаловался. Однако через два года узнали, что у него, после того как он выпил водки, случился приступ печеночной комы, приведший к смерти. Как часто ничем не оправданное легкомыслие или вредные привычки уничтожают то, чего мы добились с величайшим трудом, чтобы человек жил, творил на земле доброе, полезное, радовался этой жизни!..

 

Здоровье и избыточный вес

 

Многие люди слово «поправился» отождествляют со словами «прибавил в весе». Можно часто услышать, как человек, вернувшись с курорта, желая показать, что он хорошо отдохнул, заявляет, что он «поправился на пять кило».

На самом деле полнота не есть признак здоровья. Наоборот, она снижает сопротивляемость организма, полный человек легче заболевает каким‑нибудь недугом и труднее его переносит по сравнению с человеком нормального или даже пониженного веса.

Что же считать за нормальный вес? Для разных народов он несколько различен. Для нашей страны можно считать за нормальный вес количество килограммов, равное росту за вычетом 100. Например, если у человека рост 160 или 170, значит, его нормальный вес для одного будет 60, для другого 70 килограммов.

Для людей более высокого роста вычисление веса идет из расчета роста минус 105 или даже 110. Например, для человека ростом в 180 нормальный вес будет 75 килограммов, а при росте 195 – 85. Точно так же и возраст требует некоторого снижения веса для нормальных показателей. Например, после 60 лет человеку ростом в 175 лучше иметь вес 70, чем, например, 80, то есть не только не полагается добавка на возраст, но, наоборот, на возраст полагается дополнительная скидка веса.

Это очень важно соблюдать каждому, так как излишний вес не дает никаких преимуществ, принося в то же время сердцу дополнительную нагрузку. Излишний, то есть сверх положенного, вес можно сравнить с дополнительным грузом, который человек взвалил себе на плечи и таскает его всюду. Скажем, у кого‑нибудь лишний вес 10 килограммов. Это значит, что, куда бы он ни пошел, он несет на себе ведро воды. Поднимается по лестнице, бежит, наклоняется, приседает – а ведро воды все время на его плечах. Благодаря тому, что этот жир равномерно распределен по организму, человек не ощущает его как груз, но все органы и ткани хорошо чувствуют это ведро, потому что их работа разумно рассчитана на определенный вес, на определенное усилие.

Предположим, что какой‑то мост рассчитан на определенный вес. Если при этом нагрузка на него систематически превышает расчетную на 10–20 или 30 % – что произойдет с мостом? Он не обрушится сразу, но износится преждевременно и придет в негодность на много лет раньше того срока, который ему предназначен при строгом выполнении установленной нагрузки.

Точно то же самое происходит с организмом. Все органы получают перегрузку и преждевременно изнашиваются. Особенно это сказывается на сердце. У людей с избыточным весом рано появляется одышка, сердце увеличивается в размерах, не получая нужного количества крови, а следовательно, и кислорода, так как кровь расходуется на питание лишних килограммов жира; сердце подвергается глубоким изменениям, при которых активная мышечная ткань заменяется соединительной, то есть не функционирующей тканью. В результате функции сердца ослабляются, а нагрузка на него увеличивается, и все «благодаря» лишнему весу. Люди, имеющие лишние килограммы, переносят любую нагрузку (и физическую, и умственную) совершенно иначе, чем их сверстники с нормальным весом. И если до 40–50 лет человек благодаря тем же компенсаторным механизмам справляется с этим, то после 50 лет каждый лишний килограмм ложится на организм тяжким бременем, превращая человека в инвалида и приводя его к ранней гибели.

Вы, наверное, обращали внимание на то, как передвигаются полные люди. Они ходят, переваливаясь с ноги на ногу, как утки. И это не потому, что им трудно сбалансировать свой вес. Такая походка объясняется наличием у этих людей тяжелых деформирующих артрозов нижних конечностей. При изучении причин этого заболевания выяснилось, что им страдают почти исключительно полные люди, при этом их заболевание протекает тем тяжелее, чем больше излишний вес. Это легко понять. Нежная поверхность суставов рассчитана природой на определенное давление. Если же оно изо дня в день превышает норму (нередко очень значительно), то поверхность сустава не выдерживает такой нагрузки, подвергается перестройке, то есть деформации. И перед нами оказывается человек с больными ногами, который едва ходит, хотя, возможно, никакой инфекции и не переносил. Такую же перегрузку претерпевают печень, желудочно‑кишечный тракт и другие органы, что может привести к их заболеванию. Это ведет не только к преждевременной смерти, но – главное – к ранней старости и инвалидности, к низкой сопротивляемости болезнетворным агентам. В результате люди чаще болеют и переносят свои болезни тяжелее, чем пациенты того же возраста с нормальным или сниженным весом.

Помимо того, что полные люди приносят себе большой вред и создают дополнительную опасность для своих здоровья и жизни, они при любых неблагоприятных обстоятельствах создают дополнительные трудности для окружающих. Предположим, человек упал на улице или дома. Сухощавый человек поднимется сам или с небольшой помощью. Полный – лежит, как мешок муки. Он и сам подняться не может, и другой нормальный человек поднять его не может – нужен атлет или сразу несколько человек.

Но если на улице падения случаются не так уж часто, то в больнице это повседневное дело. В каждом отделении обязательно лежит несколько человек с лишним весом. Такого больного ни посадить, ни приподнять один человек не может. А для того, чтобы перенести его с кровати на каталку в отсутствие специальной бригады санитаров, мобилизуется весь женский персонал отделения. А если в отделении есть мужчины‑врачи, то перекладывание таких больных – их почти повседневное дело.

Полнота снижает функции всех органов, и прежде всего сердечно‑сосудистой системы. Вместе с увеличением жира под кожей идет нарастание его в грудной и брюшной полостях; сердце и его оболочка пронизываются слоями жира, что затрудняет работу нашего «мотора».

Скопление жира в брюшной полости поднимает диафрагму, а вместе с ней и верхушку сердца, что приводит к перегибу сосудов и дополнительному затруднению в его работе.

У полных людей изменяется состав крови, нарастает сверх меры холестерин и протромбин, что способствует появлению атеросклеротических бляшек и повышенной свертываемости крови. А это, как известно, предрасполагает к инфаркту. У таких людей нарушается обмен веществ и образуются камни желчного пузыря. И чаще всего операции приходится делать именно полным людям, имеющим лишнего веса по 20–30 и более килограммов. Тут уже не приходится говорить о технической стороне дела, так как хирургу оперировать полных – сплошное мучение. Делается разрез значительно больше обычного, иначе будешь оперировать как в узкой воронке. Все ткани, все сосуды заросли жиром. Прежде чем подойдешь к нужному месту, намучаешься. И попробуй отличить сосуд от общего желчного протока, когда все это пронизано слоями жира. А ведь ошибка хирурга часто может стоить больному жизни.

Мне пришлось видеть операции, которые проводил профессор Тунг у вьетнамцев на печени и желчном пузыре. Он их делает часто, так как там распространены паразитические заболевания печени, требующие операции, и я был восхищен прекрасным видом всех сосудов и протоков. На них не было ни грамма жира. До чего просто и легко работать хирургу. Да и больные во много раз легче переносят такие операции, чем у нас.

Но технические трудности хирурга при операции у тучных больных – это очень малая часть тех трудностей, которые испытывают сами полные больные.

Чтобы операция прошла без легочных осложнений, больному надо часто садиться, вставать, ходить. Худенький человек все это легко проделывает сам, а если не может, няня его посадит. Если же прооперированный имеет лишних 30–40 килограммов веса, он лежит совершенно неподвижно. Он не только сесть или подняться – он повернуться не может. Попробуй его посадить. А уж о том, чтобы поставить, нечего и думать. Вот и лежит такой больной пластом, неподвижно. А там, где нет движения, там развивается послеоперационная пневмония, которая резко отяжеляет состояние больного, затягивает течение болезни и нередко является причиной печальных исходов, хотя операция и сделана правильно.

А ведь именно при лечении полных людей часто приходится прибегать к операциям на желчных протоках, так как у них резкое нарушение обмена и изменения в составе крови.

Хирург, увидев тучную больную, со страхом думает о том, что ждет его и весь персонал во время операции и после нее. Он понимает, что для полного человека операция представляет большую опасность. И охотно идет на поводу у больных, которые просят его полечить без операции. Но если такое лечение не помогает, больному становится хуже, возникает угроза перитонита. И хирург вынужден брать его на операцию в еще более неблагоприятных условиях.

Так возникают различные осложнения. Но сложность с полными людьми заключается не только в том, что они часто заболевают воспалением желчного пузыря, пневмонией и т. д. Главное – у тучных людей резко снижаются защитные силы организма, и любая травма или заболевание у них протекает тяжелее и дает больше осложнений.

Это особенно демонстративно выявляется при операционной травме. У тех больных, у кого вес намного больше нормального, на 15–20 килограммов, даже такая сравнительно небольшая операция, как удаление червеобразного отростка или ушивание грыжи, становится опасным вмешательством, создающим прямую угрозу для жизни. А о более крупных операциях и говорить не приходится.

От чего зависит увеличение веса?

Многие склонны объяснять это нарушением обмена веществ. Однако в большинстве случаев никакого нарушения обмена веществ нет, а есть простое несоответствие между количеством потребляемой пищи и расходом энергии. Проще говоря, имеет место ПЕРЕЕДАНИЕ.

Такое определение обычно встречается с недоверием. Начинаются уверения, что он ест мало, что его знакомые или родные едят больше, а все равно не полнеют и т. д. Может быть, это и так, но тем не менее факт переедания остается. Без переедания нет полноты. Даже при нарушении обмена веществ только переедание приводит к полноте. При этом у разных людей по‑разному. Одним, чтобы пополнеть, надо много переедать. Другим даже легкое переедание сразу же скажется увеличением веса.

Но как знать, сколько надо есть?

Человек, как правило, не задумывается над тем, сколько он потратил энергии и сколько ему надо съесть. Заложенные в мозгу специальные центры подсознательно регулируют взаимоотношения между потреблением пищи и расходом энергии. Пищевой центр, заведуя аппетитом, нормализует эти взаимоотношения, поддерживая вес в стабильном состоянии.

Однако эта корреляция может нарушиться, например, от избыточного употребления пищи. Какое‑то время компенсаторные механизмы будут защищать организм от полноты. То есть человек вроде и много ест, а не полнеет. Однако, если это переедание будет продолжаться долго, компенсаторные механизмы могут быть истощены и регулировка нарушится. Человек начнет набирать вес.

Полнота может быть и результатом уменьшения затрат энергии. Например, человек длительное время занимался физическим трудом или спортом или много ходил и тратил на это много сил и энергии. И хотя у него был хороший аппетит, и он много ел, оставался в прежнем весе.

Но вот он перестал заниматься физическим трудом или спортом, перестал ходить пешком, стал ездить на машине. Аппетит же сохранился тот же. А если еще и калорийность пищи повысилась, то вот вам и предпосылки для полноты.

Предупреждать полноту следует диетой.

При этом большое значение имеет возраст. Во‑первых, после 40 лет происходит постоянная смена привычек. У некоторых людей появляется склонность к покою. А тут еще и обменные процессы несколько снижаются, а аппетит сохраняется. Вот вам и полнота.

Нарушению корреляции между потреблением и расходом в немалой степени способствует нарушение режима питания. Например, вместо четырех– или, как минимум, трехразового питания человек ест только два раза: утром и перед сном. Сильно проголодавшись, он незаметно для себя съест больше, чем нужно, а съеденная перед сном пища легко откладывается в виде жира. Поэтому при том же количестве пищи, но при неправильном режиме питания человек может полнеть.

Переедания, хотя бы они и чередовались с периодами недоедания и даже голода, не могут не внести нарушения в физиологические функции организма, приводя к утомлению и ослаблению его компенсаторных механизмов, регулирующих все обменные процессы.

 

Лишний вес и диета

 

Накормить гостей обильной сытной, вкусной пищей – это традиция многих народов. Однажды я был приглашен в одно горное селение в Грузии. Получилось так, что в этом селе было три или четыре человека, которым я делал операции. Они и уговорили нас с женой приехать к ним в гости.

Подъезжая к дому одного из моих пациентов, мы увидели, как несколько мужчин разделывают туши быка и барана, зарезанных специально к нашему приезду. Из них были наготовлены самые разнообразные и очень вкусные кушанья. Я приехал, будучи на диете, и попросил хозяев дать мне черничного киселя. Они мне его разыскали, но в то же время так настойчиво угощали, что мне было неудобно отказываться от их национальных кушаний. После этого угощения я вынужден был несколько дней выдерживать почти голодную диету, чтобы не разболеться.

У нас, русских, также испокон веку существует традиция накормить своих гостей, что называется, до отвала.

Хозяйка, встречая гостей, считает своим долгом приготовить как можно вкуснее, лучше и больше. В результате приход гостей, как правило, означает обильную еду в течение нескольких часов, заправленную соответствующим количеством алкогольных напитков. Если же за столом окажутся любители выпить, то они после нескольких рюмок становятся не только неинтересными собеседниками, но и просто нетерпимыми для трезвых. Обильное угощение отзовется различными недомоганиями, обострениями гастритов, холециститов, панкреатитов.

Несомненно, эта традиция становится в тягость многим людям, и она в какой‑то мере тормозит общение друзей. Иной раз и зашел бы на огонек к старому приятелю, да знаешь, что причинишь хозяйке много беспокойства, а с другой стороны, и сам лишний раз не пригласишь друзей, зная, что жена будет не один день занята приготовлением обеда, да и во время пребывания гостей она большую часть времени будет находиться на кухне.

Бывая за границей, я замечал, что иностранцы угощают очень скудно: кофе с крошечными бутербродиками. Или какой‑то напиток, алкогольный или безалкогольный, с пластинками сухого картофеля или орехами. А если и устроят обед или ужин, то все это в очень маленьких дозах.

Я знаю одну очень культурную семью, где гостям могут подать сыр или колбасу куском, батон хлеба и нож около них. Кто хочет, может себе отрезать и сделать бутерброд, а не хочет – никто не неволит. При этом точно известно, что это люди щедрые и такое угощение не от скупости.

Может быть, не надо впадать в ту или иную крайность. В то же время, мне кажется, настало время изменить наши традиции, отказаться от обильной еды при встречах, от соревнования, кто лучше угостит. Сделать всякое угощение необременительным для гостей и неутомительным для хозяев. Полностью исключить алкогольные напитки при встрече гостей и больше думать о том, как бы эти встречи сделать интересными.

Касаясь излишеств в еде, необходимо отметить, что во многих промышленно развитых странах это становится одной из важных проблем современного общества. Это выглядит особенно парадоксально в связи с тем, что на Земле сотни миллионов людей недоедают, а миллионы ежегодно погибают от голода. В нашей стране эта проблема с каждым годом становится все острее, поскольку лиц с избыточным весом становится все больше, в том числе среди молодых людей. В народе ходит каламбур: «У людей две проблемы: где достать продукты и как похудеть». И в этом кроется большая доля истины. Многие не довольствуются тем ассортиментом продуктов, который широко представлен в магазинах. Люди стараются покупать более изысканные продукты, которые и дороже, и питательнее, то есть содержат большее количество калорий и, вполне понятно, легче приводят к перееданию, а следовательно – к излишнему весу. Известно, например, что белый хлеб больше располагает к отложению жира, чем черный; а такие блюда, как икра, масло, жирные мясо или рыба содержат значительно больше питательных веществ, чем постные мясо или рыба, или овощи. Самое же вредное – это потребление людьми пищи больше, чем необходимо для поддержания нормальной трудовой жизни.

Если сравнить количество продуктов, которые поедает ежедневно средний человек в нашей стране, с тем количеством пищевых продуктов, которые употребляет средний вьетнамец (что мне приходилось наблюдать не раз) или человек с нормальным (тем более с плохим) аппетитом, невольно приходишь к убеждению, что большинство наших людей ест значительно больше, чем это необходимо.

Возникает вопрос: почему не все люди с большим аппетитом полные и почему они не полнеют бесконечно?

Надо сказать, что организм человека устроен очень разумно и предусматривает возможности «неразумного» поведения своего хозяина. Во‑первых, в мозгу человека имеется центр, который «заведует» аппетитом. Он регулирует количество пищи, которое человек должен съесть. Чувство сытости подсказывает, что надо прекратить прием еды. Однако если часто подавать очень вкусные и аппетитно смотрящиеся кушанья, то человек нередко, будучи уже сытым, продолжает есть. Этому особенно способствует злоупотребление алкоголем, который тормозит нормальные ощущения и приглушает голос разума, говорящий: «Довольно… остановись…» Так наступает переедание – или от случая к случаю, или даже систематическое.

К счастью для человека, в его организме заложены еще очень мощные компенсаторные механизмы, которые не позволяют всей лишней пище откладываться в виде жира. В течение длительного времени все те же питательные вещества, которые прошли через пищеварительный тракт, а затем и через кровь, но не использовались в качестве энергетического материала, выбрасываются организмом, и человек не прибавляет в весе. Этому в значительной мере способствуют молодой возраст, физические упражнения, энергичная работа и напряжение. Тем не менее съеденная сверх нормы пища, проходя через организм, хотя и не откладывается в виде жира или в виде атеросклеротических бляшек, тем не менее производит отрицательное действие, вызывая преждевременный износ и старение организма, приводит к переутомлению и истощению указанных компенсаторных механизмов. Если переедание продолжается долго или оно принимает слишком большие размеры, компенсаторные приспособления не справляются со своей работой или они переутомляются и истощаются, и человек начинает полнеть. Это значит, что излишняя пища откладывается в виде жира, то есть нейтральной, не несущей активной функции ткани, которая по мере возрастания ложится бременем на весь организм. И чем выше вес, тем это становится более тягостным для человека, тем отрицательнее сказывается на работе всех органов.

Что же надо делать, чтобы не набирать лишние килограммы? Основная мера, которая может предупредить ожирение, – умеренность в еде. Ни тяжелый физический труд, ни спорт не помогут, если сильно переедать.

Точно определить, когда человек переедает, достаточно трудно. Скольких бы полных людей я ни спрашивал, они, как правило, говорят, что едят мало, и считают, что у них нарушен обмен веществ и их надо лечить. То есть чтобы доктор прописал такое лекарство, принимая которое можно есть сколько угодно и что угодно и не прибавлять в весе. Такого лекарства (безвредного!) просто не существует. Что же касается утверждения, что другие едят больше и не полнеют – это вполне возможно. И дело здесь вовсе не в нарушениях обмена. Это объясняется тем, что обмен веществ у людей даже в норме индивидуален. У одних сгорание происходит быстрее, у других – медленнее. Кроме того, различно функционируют компенсаторные механизмы (как правило, до поры, до времени).

Человек, который легко полнеет, должен понимать, что защита у него слабая, что ему нужно контролировать себя, чтобы не съесть лишнего.

Борьба с полнотой должна идти по двум направлениям – увеличению расхода энергии и уменьшению потребления пищи. Первое достигается физкультурой, ходьбой пешком, на лыжах, купанием, походами по грибы, всеми видами физической работы.

Однако самое важное – уменьшение потребления: уменьшение ее количества и изменение качества за с<