Россия: возможна ли революция?

На этот вопрос утвердительно отвечают 42% наших соотечественников (не верят в это 32%)[9]. На самом деле, исходя из набора предпосылок, вероятность подобного развития событий в России представляется не слишком высокой: по степени политического плюрализма страна значительно уступает соседней Украине; степень контроля государства над основными экономическими и медийными ресурсами весьма высока; оппозиционные партии слабее (и изначально, и в свете фактического распада российской партийной системы на выборах 2003 г.). Популярность главы государства более пяти лет остается на небывало высоком уровне. Страна демонстрирует экономический рост, а нефтяные доходы весьма высоки. Присутствует в ней и «мобилизационный элемент», вызванный ситуацией в Чечне и сохраняющейся угрозой терроризма.

Определенные предпосылки для «цветной революции» тем не менее существуют. Главная из них – распространяющийся в элите и определенной части общества скепсис в отношении перспектив режима, что усугубляется проблемой преемственности власти в 2008 г.

Однако как бывший центр «социалистического лагеря» и великая держава Россия иначе воспринимает проблему «европейского выбора». Для любой другой страны «западный путь» и «особость» представляют собой сопоставимые варианты стратегии развития, выбор между которыми делается прагматично (что не исключает, разумеется, накала политической борьбы и эмоций). Для России же «западный путь» представляется угрозой, как максимум, суверенитету, как минимум, привычной доминирующей роли в своей геополитической зоне (тем более, что победа на выборах сил, дистанцирующихся от России, действительно осложняет внешнеполитическое положение страны).

Особенно ярко фобии и страхи российского властного истеблишмента проявились в реакции на «цветную революцию» в Киеве. Затем последовал подъем идейно-политической волны, критикующей «цветные революции» и постепенно поднимающийся до концептуальных обобщений. Россия осуществляет систему «превентивных мер» против «цветных революций». Таковыми можно признать создание провластного молодежного движения «Наши», начало формирования сети лояльных правозащитных организаций, сопровождающееся критикой традиционных структур. В эту же «лояльную сеть» могут быть встроены и Общественная палата, и близкие к власти бизнес-ассоциации (ОПОРА и «Деловая Россия»). Однако наиболее важным представляется линия на заключение «договора с элитами», которая прослеживается в ряде выступлений и интервью «несилового» крыла окружения В. Путина, и особенно в либеральном по духу послании президента Федеральному собранию в апреле 2005 г.

Таким образом, «превентивные меры» противоречивы по своей направленности. Часть из них нарочито либеральна, а потому содействует демократизации или, по меньшей мере, ограничению авторитарных тенденций. Другая часть антилиберальна, это в первую очередь относится к нагнетанию изоляционистских настроений и попыткам ослабить привлекательность демократии как нормативной модели. Третья часть этих мер пока должна быть признана «бюрократичной»: «выращивание» лояльных общественных организаций сверху самими кремлевскими стратегами признается вынужденным, и только развитие событий покажет, смогут ли подобные структуры стать дееспособными.

Что же касается общего вывода о вероятности сценария «цветной революции» в России, то критически важным представляется обозначенный фактор «относительной обездоленности». Если российскому политическому режиму удастся сохранить консолидированность на этапе передачи власти третьему президенту и не допустить роста «обездоленности» (к чему есть немало предпосылок), никакой «революции» быть не может. Однако это само по себе не разрешит проблем, заставляющих российский транзит к демократии «буксовать», а следовательно, дальнейшие сценарии развития переходных процессов в России остаются плохо предсказуемыми.

--------------------------------------------------------------------------------

Борис Игоревич Макаренко - первый заместитель генерального директора Центра политических технологий.

[1] В библиографии «Политическое развитие. Политические реформы», опубликованной в журнале «Мир перемен» (№3 за 2004 г.), можно найти считанные единицы компаративистских исследований отечественных авторов.

[2] Косачев К. Нам больше не удастся кокетничать демократическим выбором // Политический журнал. 7 февраля 2005. №4 (55),.

[3] См.: Тренин Д. Россия и конец Евразии // Pro et Contra. 2005. №1 (28). С.6.

[4] Согласно этому тесту, демократия становится необратимой (консолидированной) только тогда, когда «партия демократизаторов» уступает власть после поражения на выборах, а потом возвращается к власти в следующем электоральном цикле, т.е. в стране существуют как минимум две политические силы, способные и брать, и отдавать власть по демократическим правилам.

[5] Термин, введенный английским антропологом В. Тернером для характеристики состояния общественного единства в переломные моменты истории.

[6] Gurr T. R. Why Men Rebel? Princeton, NJ, Princeton University Press, 1970. Т. Гурр описывает относительную обездоленность (relative deprivation) как У-образную кривую (U-curve) нарастающего расхождения между ожиданиями людей и реалиями их жизни.

[7] Przeworski A. Sustainable Democracy. Cambridge, Cambridge University Press. 1995. S.3. Аллюзия «Северо-Западный проход» восходит к попыткам мореплавателей XIX в. найти морской путь из Атлантики в Тихий океан вокруг Северной Америки.

[8]См. изложение речи: Коммерсантъ. 20.05.2005.

[9] Опрос Фонда «Общественное мнение» 9-10 июля 2005 г. См. подробнее: http://bd.fom.ru/report/map/projects/dominant/dom0528/domt0528_4/d052825

Опубликовано в журнале 'Мир перемен', № 3, 2005 год