Как ты начала заниматься разведением лошадей?

— Да, в общем‑то, случайно. Во‑первых, на это подтолкнула проблема, что хорошую молодую лошадь, купленную в заводе и подготовленную самим сложно продать, потому что до покупки ее посмотрели и отбраковали куча специалистов. Во‑вторых, рождение в 1999 году очаровательного Гришки от Гранита и Ностальгии было просто каким‑то чудом из чудес.

Вот так родилась мысль о разведении лошадей. «Пробой пера» можно назвать несколько жеребят от Гранита и местных рабочих кобыл. Первые два года — с 1998 по 2000 я на практике изучала технологию воспроизводства и просчитывала свои шансы на получение достойного молодняка. В результате двухлетней работы, я поняла, что для начала необходимо искать класснейших тракененских кобыл старого происхождения: именно родословная, а вместе с ней тип, экстерьер и способности, должны были стать той изюминкой, за которую платят покупатели. Рекламой моему мероприятию должна была служить отличная карьера Гранита в спорте. Поэтому работать я начала в двух направлениях: организация племенного дела и спорт.

Что у тебя за кобылы?

— Моя первая, настоящая племенная кобыла была приобретена 17 декабря 1999 г. Ее появление носило какой‑то стихийный характер. Я не занималась поиском кобыл, потому что не было свободного денника. Но мне как раз удалось продать рысачку Ностальгию. На следующий день после того, как мы привезли Пальмиру, ее забрали. Незадолго до этого наш сосед, тоже «новый русский коневладелец», спросил меня: «Если б на твоем пути попалась хорошая кобыла, ты бы взяла ее?» Я ответила, что взяла бы только очень хорошую, классную матку. И тогда он пригласил меня съездить за компанию посмотреть лошадей в Калужской области, я согласилась. Мы поехали на племферму, которая разорилась, и лошади там голодали. Первой лошадью, впечатлившей меня правильностью экстерьера, глубиной и благородством была темно‑гнедая жеребая кобыла. У нее оказалось отличное происхождение: отец чистокровный Игрек, а мать — кировская Покупка от Папируса и Посылки от самого Пилигрима, родилась в Покровском заводе. В голове сразу закружились мысли о том, что Пальмира удачно подходит под Гранита, чистая кровь и инбридинг на Папируса.

Мы договорились забрать в аренду Пальмиру и вороную Фанту, дочь Фокуса, но вторую не успели, потому что лошади оказались заражены лептоспирозом. Пока я ездила лечить эту заразу, она пала с голоду. Местный зоотехник отговаривала меня брать Пальмиру, говоря, что она своенравна, бьет передом. Предлагали в довесок забрать еще кого‑нибудь, «все равно сдохнут». Но денников больше у меня не было.

Пальмира оказалась какой‑то прорвой, овес она уничтожала со скоростью света, сено поедала без перерыва — просто не могла наесться. Эта привычка — много и быстро кушать — сохранилась у нее до конца ее дней.

Она была одной из моих самых любимых лошадей, была спокойна и рассудительна, помимо прекрасного экстерьера, имела отличные движения — ее просторная рысь с подвиса‑нием навсегда осталась у меня в памяти как эталон. Пальмира не была заезжена в молодости, но я немного ездила на ней, и даже пробовала выезжать в поля, пока она не вышибла меня спиной.

Кобыла стала отличной племенной маткой, она принесла шикарного вороного жеребчика от Герольда 178 см в холке, который в настоящее время используется производителем в КСК «Виват», а также замечательную рыжую Пеларгонию от Гранита. Весной 2001 года я планировала осеменить ее глу‑бокозамороженной спермой Фэда. Но, к сожалению, сказались тяжелые условия выживания в Калужской области, и Пальмира пала в 2001 году через сутки после выжеребки от приступа серьезнейших колик, осложнившихся перитонитом. Мы ничего не смогли сделать, но от нее осталась продолжательница семейства — Пеларгония, наша олимпийская надежда.

С зимы 2000 года я начала активный поиск хороших кобыл, и пришла к выводу, что такие лошади имеются, но их либо не продают, либо просят огромные деньги. Иногда информация доходила слишком поздно — мы приезжали смотреть кобылу, а ее вчера купили такие же «ненормальные» селекционеры.

Однажды мы с подругой случайно заехали в гости на конюшню при 109‑м лицее в Москве, а начальница невзначай и вспомнила, что продается старая кобыла от Топкого — хозяйке срочно нужны деньги. Я тогда подумала, что это судьба. В тот же вечер я позвонила и договорилась посмотреть, хотя уже точно знала, что возьму ее во что бы то ни стало, и через два дня приехала с ветврачом. Когда мы въезжали на территорию конюшни, по ней носился небольшой табун, и среди лошадей выделялась красивейшая вороная кобыла: казалось, что она не касается земли. Она и стала моей второй племенной маткой — Экзотика (Топкий — Эволюция), Кировского завода, 174 см в холке.

Экзотика — копия своего отца Топкого, чемпиона СССР и Олимпийских игр в Москве. Кобыла очень породная и костистая, благородного рисунка. Характер «живой», добрая, ласковая, но под седлом в поле могла сильно подыграть. Ноги у нее были в ужасном состоянии — такое ощущение, что ее пытали: она вся в броках и следах от их выжигания, в накостниках и шрамах.

История Экзотики печальна. В четыре года ее купил нач‑кон для Покровского завода, где она с 1987 по 1993 год принесла трех жеребчиков от Баритона и Ферро. Потом началась перестройка, и лошади стали голодать. Экзотику вместе с некоторыми другими кобылами в состоянии крайнего истощения купили в совхоз «Коммунарка». Местные спортсмены пытались добиться от такой классной лошади хоть каких‑то результатов, передавали ее друг другу; в конце концов, она стала хромая на все ноги, и ее отдали в прокат. Экзотику пытались покрыть и пробовали разныхжеребцов, но непонятно по какой причине она лет десять подряд не крылась. Годы проката и бескормица сделали свое дело, и Экзотику списали на мясо. Но ей повезло: одна девушка купила ее прямо с машины, куда живой скелет в шкуре под кличкой Экзотика уже загрузили для отправки на бойню. Девушка была не очень богата, она поставила ее в лесничество, выходила, и отдала за долги начальнику, который в свою очередь уступил ее своей жене. И мне понадобилось три недели, чтобы уговорить эту женщину продать мне Экзотику.

При ректальном осмотре выяснилось, что у Экзотики матка не в тонусе, дряблая, вероятность зажеребления очень мала. 27 декабря 2000 г. Экзотика, наконец, приехала к нам. На тот момент ей было восемнадцать лет. На следующий день кобыла пришла в охоту, и чтобы она успокоилась, я выпустила к ней в леваду Дугласа, моего ганноверского жеребца. И надо же такому случиться, что Экзотика покрылась! Сразу пришла в порядок, заблестела и даже немного располнела. За месяц до выжеребки у нее были серьезные проблемы с сердцем, но все равно 14 декабря 2001 г. она благополучно родила гнедую кобылку, которую я назвала Деметра, в честь богини плодородия. Деметра обладает идеальным спортивным типом, техничным прыжком, она заняла второе место в ринге ганноверских кобыл на испытаниях во ВНИИКе в 2004 году, стала чемпионом породы на Всероссийской выставке «Эквирос‑2004».

В охоту Экзотика пришла только в мае 2002, я отвезла ее в КСК «Орлово» на случку с интересным жеребцом Озоном (Запрос — Ошибка). Но она не покрылась. По возвращении домой Экзотика опять пришла в яркую охоту, и мне пришлось экстренно съездить во ВНИИ коневодства и привезти специалиста, который осеменил Тепечку замороженной спермой Гранита. Экзотика покрылась, но абортировала в 3,5 месяца. Через месяц, в декабре, мы повторили попытку с искусственным осеменением (Экзотике было уже двадцать лет), и 1 ноября 2003 г. она родила мне замечательного вороного жеребца, названного по‑немецки Эрфольг, что означает успех.

К сожалению, мне пришлось расстаться с этой замечательной лошадью. Теперь она живет у моей подруги, в хороших условиях, с обильной кормежкой и ласковым обращением — достойная пенсия для достойной лошади.