Пленник «Старой подковы». Дурантино Сандалетти и его «Голубая стража». Чудеса рождаются в полдень

Николай Георгиевич Поливин

Солнечный мальчик

 

 

Поливин Николай

Солнечный мальчик

 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЗАМОК «СТАРАЯ ПОДКОВА»

 

Глава 1

Глава 2

Первые шаги Сани‑боя. Друзья и враги. Горбун остаётся с носом

 

Выбравшись из сейфа, Сани‑бой огляделся. Комната, которую маркиз Дурантино именовал кабинетом, была похожа на ученический пенал, украшенный по стенам диковинными картинами: лошадьми с акульими головами, соколами со щупальцами вместо лап и множеством других уродцев. Глаза у Сани округлились.

«Неужели мир заселён такими страшилищами?» – подумал он.

Возле письменного стола, рассекавшего комнату на две неравные части, стояли тёмные тяжёлые стулья – для посетителей‑совещателей. Хозяйское кресло было украшено разноцветными сигнальными кнопками.

– Поиграем! – обрадовался малыш.

Особенно ему понравилась рубиновая кнопочка.

Она, казалось, так и упрашивала надавить на неё хоть разочек.

«А почему бы и не нажать?! – подумал Сани. – Вот возьму и нажму!»

Над головой разноцветными огнями вспыхнула люстра.

– Здорово‑то как! – Мальчик даже языком прищёлкнул от удовольствия.

В дальнем углу комнаты, рядом с дверкой, на которой было написано печатными буквами: «ЛИФТ», поблёскивал голубым экраном огромный телевизор.

«Вот бы и его включить!» – подумал Сани.

– На‑жж‑ми чер‑рр‑ную! – посоветовал чей‑то скрипучий голос.

– Кто это?! – закрутил головой удивлённый мальчуган.

– Я! – громко объявил мохнатый чёрный паук, выглядывая из паутинного гамака, подвешенного над телевизором, под самым потолком.

– А как тебя зовут? И почему ты забрался так высоко?

– Ккакк ты глупп, маленький человечек! – заскрипел паук, покачивая восьмиглазой головой. – Разве ты никогда не слыхал о короле пауков Торчилло?!

– Нет, господин паучий король, не слыхал… Видите ли, – помолчав минуту‑другую, пояснил Сани, – я появился на свет только что и многого, очень многого ещё не знаю. Так что вы уж меня извините…

– Изз‑ззви‑няю, – процедил Торчилло сквозь зубы. – Но заруби себе на носу, глупый маленький человечек, что такого паука, как я, ты не встретишь ни в одной комнате замка!.. Да что там замка – во всём мире! – И Торчилло, раздувшись от важности, снова полез в гамак. Глаза его метали фиолетовые искры. Волоски на пупырчатом теле поднялись вверх, как у рассерженного кота. – Да‑да, не встретишь нигде!.. Это утверждаю я сам!

Мальчик захлопал глазами:

– Простите, а мне кажется, что говорить вот так о себе нехорошо. Пожалуй, такое не понравилось бы и моему папе!

– Ха, твоему папе! А кто он такой, твой папа?! Какой‑нибудь нищий оборванец! – Торчилло от гнева едва не вывалился из гамака. Но мальчика это ничуть не испугало. Скорее даже – рассердило.

– И вовсе мой папа не «какой‑нибудь»!.. – возмутился Сани.

«Уж кто‑кто, а мой папа, конечно, в сто раз умнее и добрее этого страшилища!» Мальчик повернулся к пауку спиной, что окончательно взбесило Торчилло.

– Кккто?! – закричал он. – Кто твой от‑тец?!

– Профессор Боев!

– Ккрра‑сс‑ный бан‑дит!

– Во‑первых, никакой он не красный, а белый!.. Даже белее меня. А во‑вторых, сам ты бандит и урод! И нажимать чёрную кнопку я не буду! – И Сани пошёл прочь от кресла. Да и вообще ему пора было удирать из этой комнаты, пока не возвратился в неё горбатый хозяин.

Мальчик с усмешкой посмотрел на развороченный сейф и направился к лифту.

– Ой, ой‑ёй, ойюшки! – неожиданно захныкал, запричитал съёжившийся Торчилло. – Бедный я, заброшенный сирота!.. Никто‑то меня не любит, никто‑то обо мне не позаботится! О‑о‑о! А‑а‑а!..

Сани заткнул уши, чтобы не слышать противного голоса, но паучьи причитания пролезали во все щёлки. В горле у мальчика запершило, в носу защекотало.

– Ладно уж, перестань! – Сани подозрительно шмыгнул носом. – Говори, чего тебе?

– Мне нужен доктор. Моё бедное старое сердце сейчас остановится!

– И?

– Нажжми черрную кноппку… И доктор придёт.

– Чудак! Что же ты сразу мне не сказал об этом? – И Сани надавил чёрную кнопку.

«Уу‑уу!» – грозно завыли сирены по всему замку. Затопали кованые каблуки солдатских сапог. Мальчик понял, что его обманули самым бессовестным образом, что сейчас возвратится противный горбун и снова заточит его в какую‑нибудь темницу. Мальчик заметался по комнате, пытаясь найти убежище, где можно было бы отсидеться, пока суматоха не уляжется. Но за каждым его шагом неотрывно следили зоркие глаза паука‑предателя.

– Охо‑хо‑хо! – хохотал он. – Аха‑ха‑ха!..

– Ну, погоди, мохнатая бородавка! – погрозил кулаком Сани, снова сбрасывая с себя жарозащитный костюмчик и запихивая его в рюкзачок. – Мы с тобой ещё разочтёмся!..

– Охо‑хо‑хо! Аха‑ха‑ха!..

Сани метнулся к лифту. Попутно ударил рукой по нижним оттяжкам паучьего гамака, и те мгновенно испарились. Торчилло шлёпнулся на пол. От страха паук прикусил себе переднюю правую лапу. Но стонать и кричать уже больше не решился.

«Ничего, – утешил он себя, – я ещё своё возьму!»

Сани подбежал к лифту, но кнопка была так высоко, что добраться до неё без лестницы нечего было и думать.

В комнату влетел маркиз.

– Торчилло! Почему тревога? Что случилось?

– Он расплавил сейф и бежал!

– Мои деньги!! – Дурантино метнулся к сейфу, сунул руку в дыру и успокоился: деньги и чековые книжки оказались на месте. И тогда только маркиз вспомнил о мальчишке. – Куда удрал этот разбойник? – заревел он. До него лишь сейчас дошло, что «феномен» – чудо современной науки и техники, – которого повелитель Генри пожелал немедленно увидеть, куда‑то исчез. – Где мальчишка?!

– Тут! Вон он, господин маркиз! – Торчилло указал укушенной лапой в сторону притаившегося Сани. Мальчик метнулся в угол, за телевизор.

«Всё, – подумал он, – бежать некуда!»

Вдруг за спиной добрый тоненький голосок пропищал:

– Скорее лезь сюда!..

– Куда? – не понял Сани.

– Да сюда! – Острая мышиная мордочка высунулась из норы. – Этот туннель ведёт в подполье. Лезь!..

Сани обрадовался: только сейчас он вспомнил, что стоит ему захотеть и он сможет пройти сквозь любую стену, и не только по готовому туннелю. Малыш сунул голову в нору. Запахло жжёным деревом и ещё чем‑то не очень приятным, повалил дым. Комната утонула в белёсой пелене.

– Он нас спалит! – завопил Торчилло.

– Он нас взорвёт! – затопал ногами Дурантино. – Эй, слуги!..

Вбежали Ром и Мор.

– Что прикажете, стук‑хлоп?

– Что накажете, ать‑двать?

– Воду!! Скорее заливайте угол за телевизором!

Ром и Мор кинулись в ванную комнату, но в дверях застряли.

– Пропусти! – налегал Ром.

– Сам пропусти! – пыжился Мор.

Сандалетти, схватив графин с кипячёной водой, стал поливать дымящийся угол.

Дым начал понемногу рассеиваться.

– Забрать!.. Арестовать!! – снова загремел Дурантино.

– Ать‑двать!

– Стук‑хлоп!..

Братья наконец освободились от «западни» и снова встали навытяжку перед горбуном. Их щёки были надуты, как футбольные мячи, груди выпячены, как горы.

– Молодцы! – похвалил их маркиз, кисло улыбаясь. – Ничего, всё равно этот разбойник от нас не уйдёт!.. Вызовите мастера, пусть починит сейф! – обратился он к телохранителям. – А за то, что не укараулили мальчишку, лишаю вас нынче ужина… Ты же, милый Торчилло, за верную службу будешь представлен к награде!.. Жалую тебе из личных запасов три зелёные мушки! – Дурантино вздохнул. – Совершенно целёхонькие!.. С ножками и с крылышками!

Маркиз достал из левой тумбы письменного стола бутылку с мухами и, отобрав три самых крупных экземпляра, протянул их королю пауков.

– Благодарю тебя, храбрый Торчилло! Вот тебе в награду ещё одна мушка. Если же ты и впредь будешь таким вот умным‑разумным, то обещаю: орден «Ослиное ухо» не уйдёт от тебя!

Об «Ослином ухе» Торчилло мечтал давно. За этот орден он готов был пожертвовать не только одну из лап, но и единственную голову. И Торчилло торжественно провозгласил: «Кре‑кри‑кра‑кру!» – что в переводе с паучьего языка на человеческий означало: «Да здравствуют пауки всего мира!»

А Сани в это время, следуя за новым другом, пробирался подземными лабиринтами.

– Ах как здорово расширили вы этот туннель! – не переставал восхищаться говорливый мышонок. – Здесь можно было бы устроить метрополитен, если бы… – Оглянувшись по сторонам, он доверительно закончил: – Если бы не император Кус‑Кус и не его Кусаки!..

– Кто‑кто? – переспросил мальчик, раскрывая рот от удивления. Им‑пе‑ра‑тор? А что это такое?

– Ну, император – это значит… император! Самый главный‑разглавный в государстве! – пояснил мышонок.

– Это вроде маркиза? – сообразил Сани. – Только старше?!

– Вот‑вот! – Мышонок весело помахал хвостиком. – Однако давай знакомиться, – предложил он, – впрочем, о тебе я уже почти всё знаю. Я и о папе твоём наслышан. Недаром меня зовут «Микаэль‑Стрелка, который знает всё!». А попросту – Мики! Вот мы и познакомились. А тебя ведь зовут Сани‑бой?

– Сани…

– Вот и отлично!

– А мой папа?

– Не вешай носа, дружище, профессор Боев жив‑здоров. И пока ты на свободе, ему ничто не угрожает, разве что карцер. А это всего лишь полбеды, а не беда…

– Мики, а ты его видел?! – Мальчик дёрнул мышонка за лапку.

– Больно! – пискнул мышонок.

– Прости, – смутился Сани, – скажи, ты видел моего папу?

– Не видел, – погрустнел Мики, – но я слышал его и разговаривал… Видишь ли, в потолке карцера есть отдушина…

– Ты с ним говорил?! – просиял мальчик.

– Конечно! Он‑то и послал меня к тебе на выручку. Профессор знал, что маркиз и его «голубые» станут пытать тебя, вот он и сказал: «Микаэль, помоги моему мальчику…»

– И ты мне помог! Спасибо тебе, дорогой друг, спасибо! – И Сани снова потянулся к лапке мышонка. Но Стрелка благоразумно её отдёрнул.

– А ещё он сказал, – продолжал Мики, почесав лапкой за ухом, – а ещё он сказал… Кажется, так: «Ты, Микаэль, должен… Нет, не так… Вы, Микаэль, с Сани должны помешать маркизу и богачу Генри…» А в чём помешать – не понял. Да, а ещё он сказал: «Следите за ними, путайте их планы… Ищите друзей – друзья помогут!» Вот и всё. Признаться, я многого не понимаю.

– Я тоже, – сознался Сани. – Так что же делать?

– Вмешиваться и искать… Друзья помогут! – Мики снова повеселел. – А друзей у меня – куча! Одних пирожников тысяча! Да сырников – две!..

– А папа?! Мы должны вызволить его из темницы.

– И вызволим! – поклялся Мики. – Всему свой срок! – И он многозначительно помахал хвостиком. – Союз и дружба, Сани!..

– Дружба и союз, Мики! – торжественно произнёс малыш. – За правду стоять насмерть!..

 

Трижды повторив эту клятву, друзья вступили во владения императора Кус‑Куса. И хотя Мики предупредил друга о том, что в великой мышиной империи громко разговаривать строго воспрещается, а петь тем более, Сани не удержался от соблазна и озорно запел:

Тентель‑вентель,

Тентель‑вентель,

Путь мой на Восток!

Тентель‑вентель,

Тентель‑вентель,

Тентель‑вентелёк!

– Замолчи, ради бога! За такое повесят на собственном хвосте!..

– Ха, напугал! – рассмеялся малыш. – Во‑первых, у меня нет хвоста и, значит, меня не за что вешать. Во‑вторых…

– Ну, замолчи же, миленький Сани! Прошу тебя очень и очень! Тс‑с!.. Я слышу чьи‑то шаги. Непременно это сыщики нашего славного императора! – И Стрелка многозначительно подмигнул.

Сани, вспомнив предательство паука Торчилло, нахмурился. А Мики закричал:

– Да здравствует наш наиславнейший Кус‑Кус! Сладчайшему из сладчайших, мудрейшему из мудрейших урра!

– Урра! – рявкнул шпик, скрывавшийся за стенкой. Послышались тяжёлые полицейские шаги, и всё стихло.

– Видел? – спросил Мики.

– Слыхал, – в тон ему ответил Сани. – Ну что ж, Стрелка, веди меня в свою весёлую страну, где чихать и то надо про себя!

И отчаянный солнечный человечек храбро зашагал по священной земле великого мышиного царства, напевая вполголоса свою немудрёную песенку.

 

Глава 3

Великая империя и великий Кус‑Кус. Несостоявшаяся расправа. Мики‑Стрелка не покинет нового друга

 

Старый заброшенный водосток, по которому Сани и Мики пробирались бесконечно долго, наконец окончился. Он вывел друзей в огромную пещеру, залитую тысячами крошечных огоньков. Но для Мики, да и для Сани, огоньки не казались крошечными, – наши приятели ведь и сами не были великанами. Огоньки им показались огнями большого города.

– Хру‑Хру, – пояснил Стрелка, – столица великой мышиной империи, город негаснущих звёзд!

– Не слыхал о таком, – по‑честному признался солнечный мальчик, – впрочем, я о многом, о премногом ещё ничегошеньки не знаю. Правда, папа кое о чём рассказал мне, но… для такого большого мира этого так мало! Буду учиться, – пообещал он. – А ты, Стрелка, хочешь учиться?

– Ещё бы! – Мики даже облизнулся. – Я страсть как люблю слушать рассказы! Нам бы в школу с тобой поступить! Там всё время рассказывают!

– Хорошо! – рассмеялся Сани.

– Тс‑с! – напомнил Мики. – В этом городе не смеются!

– Почему?! – рассердился мальчик. – А если я хочу смеяться?

– Повесят. Приказ императора. Кус‑Кус считает, когда много смеются – много едят. А есть досыта в империи разрешено лишь императору и его гвардейцам Кусакам…

Сани хотел пуститься в дальнейшие расспросы об империи и императоре, но Стрелка прервал его.

– Мы дома! Входи! – сказал он, гостеприимно распахивая картонную дверь бумажной хижины.

Сани вошёл. Огляделся. Жильё Мики состояло всего лишь из одной комнаты. Здесь не было ни стола, ни стульев, ни кровати – что называется, шаром покати. И всё‑таки комнатка выглядела нарядной. В чём дело?

– А‑а, вот в чём! – рассмеялся малыш, разгадав загадку. Стены! Всё дело в них! Сверху донизу они были разрисованы нотными линейками. На каждой линейке весело помахивали чёрными хвостиками весёлые нотные знаки.

– Откуда это? – спросил Сани гостеприимного хозяина.

Стрелка лукаво усмехнулся:

– Подарок придворного композитора. Он пишет и издаёт ежедневно двадцать одну песню. Сам подумай, куда ему девать свою продукцию? Вот он и одаривает каждого жителя империи своими песнями, прославляющими Кусак и их императора. Ну а мы находим им достойное применение… А крыша? Сани, тебе нравится крыша? Она сооружена из контурных географических карт империи Хру‑Хру. Лежи себе и изучай границы кусачьего царства!

– Здорово придумано! – искренне восхитился Сани.

– Если уж честно говорить, – разважничался Мики, – мой дом по красоте не уступит императорскому дворцу, хотя тот и сделан из квадратиков сыра. В одном я проигрываю: живу на окраине. Грязно и темно. На целую улицу горит всего лишь один светлячок, не то что на императорской площади!

– Мики, а почему в твоей комнате нет света?

Стрелка нахмурился:

– Мне светлячки не по карману! А гнилушку вчера сборщик податей отобрал в счёт неуплаты налога за хвост.

– Это ещё что за налог?

– В империи великого Кус‑Куса со всех, у кого есть хвост, берётся налог «за хвост».

– Хорошо, что у меня нет хвоста, – улыбнулся Сани, – а то бы…

– Ха, нашёл чему радоваться! Наш император мудр, как сто королей! – Мышонок сморщил носик в усмешке. – Потому что с тех, у кого нет хвостов, взимается «бесхвостый налог»…

– Но это же несправедливо! – возмутился солнечный человечек. – И как вы это терпите?!

Глаза Сани полыхнули таким гневом, что ближняя стена задымилась, и Стрелка, недолго думая, выплеснул на неё ушат воды. Взметнувшийся было язычок пламени погас. Но там, где недавно красовался «Гимн Кусак», появилась внушительных размеров дыра.

– Не беда, заклеим! – успокоил хозяин своего гостя.

– И немедля! – согласился Сани.

Мальчик отыскал в дальнем углу подходящий рулончик бумаги. На одной стороне её была нарисована уродливая двухголовая крыса. Сани поморщился, но, так как бумага по качеству была превосходной, приладил её к прожжённой стене.

– Вот и починили твой домик. Гляди – лучше прежнего!

Стрелка глянул и упал в обморок.

– Кус‑Кус, – пискнул он, закатывая глаза.

– Мики, что с тобой? – недоумевал Сани.

– Кус‑Кус, – повторил Стрелка, – мы погибли!

И как бы в подтверждение этих слов за стенками дома раздались грозные крики и топот сотен ног.

– Смерть нечестивцу, дерзнувшему оскорбить нашего светлейшего императора!

Шесть здоровенных полицейских крыс Кусак ввалились в комнату. В их маленьких красных глазках горела такая лютая злоба, что даже солнечному мальчику стало не по себе. Ещё бы – оскаленные крысиные пасти, клыки, не уступающие в остроте и крепости сабельным стальным клинкам. Стрелка, не дожидаясь полицейских указаний, покорно пискнул: «Кирихаро!» Это в переводе на наш язык означало: «Я готов умереть, прокусив себе живот».

Кусаки что‑то одобрительно проворчали.

Сани‑бой понял, что от полицейских добра ждать не приходится, и приготовился к драке. Он снял с рук жарозащитные рукавички, изготовленные малышу папой Саней, и схватил двух непрошеных гостей за шиворот. А поскольку мальчик был рассержен всерьёз, а не на шутку, в комнате тотчас же запахло палёной шерстью и подгоревшим салом.

Перепуганные насмерть Кусаки бросились бежать. Через секунду отряд не меньше чем в двести хвостов оказался на императорской площади. Кусаки удирали, не смея оглянуться.

Мики приоткрыл один глаз и снова зажмурился. Открыл второй, поморгал им и снова закрыл.

– Сани, они ушли?

– Удрали и вряд ли вернутся!

Тут Мики открыл оба глаза и пошёл отплясывать вприсядку.

– Удрали! У‑у‑дра‑а‑ли‑и! – напевал он, подскакивая, как мячик, вверх и вниз. Вон он выскочил на улицу и закричал во всю силу: – Удра‑ли! У‑у‑дра‑али‑и!.. Ха‑ха‑ха, они удра‑ли!.. Глядите, друзья, во дворце императора переполох! Они зажгли огни Большого совета. Кусаки будут придумывать нам казнь. Но мы ещё живы и будем жить! Наша победа сияет в один миллион совиных глаз!

Из соседних домиков высыпали молодые и старые мыши и боязливо оглядывались. Но, узнав о позорном бегстве Кусак, начинали ликовать и веселиться. Как всегда в подобных случаях, нашёлся свой, пока ещё никем не признанный поэт, который, взобравшись на старую бочку, прочитал стихи‑экспромт:

Сани‑бой, Сани‑бой,

Ты – любимый наш герой!

Поднимайте славы флаг,

Победили мы Кусак!

Отыскался самодеятельный композитор, играющий на губной гармошке. Он сочинил музыку. Стихи стали песней. Музыканты сбегали за своими инструментами, и громкая песня захлестнула империю Хру‑Хру. Пели и плясали до тех пор, пока не забыли о причине веселья, о том, по какому поводу оно началось… Зато об этом не забыли Кусаки и их двухголовый император.

Кус‑Кус объявил дворец на осадном положении. Гвардейцы начали ремонтировать заржавленные пушки и ружья. Они готовились к жестокой битве с бунтовщиками, если те дерзнут напасть на дворец их повелителя.

Напевшись до хрипоты и наплясавшись до упаду, мыши мирно разошлись по домам и сладко захрапели на циновках, заменяющих жителям Хру‑Хру постели.

Отправились восвояси и виновники великого переполоха. Они улеглись на обрывках старых газет, но уснуть сразу не смогли.

– Хочешь, расскажу тебе, как была создана империя Хру‑Хру и откуда взялся император Кус‑Кус? – предложил Мики и повёл рассказ.

…В давние‑предавние времена Страна негаснущих звёзд была свободной республикой. Возглавлял её Совет мудрейших. В этот совет избирались те, кто чем‑то прославился – мудростью, храбростью или ещё каким талантом.

В республике поощрялось искусство, процветала литература, особенно поэзия. Одним словом, народ наш благоденствовал. Но однажды – а случилось это ровно тридцать лет тому назад! – в пределы страны вторгся отряд Кусак – злобных и свирепых крыс – во главе со своим императором Кус‑Кусом.

В один миг Совет мудрейших был придушен и съеден. Кус‑Кус объявил себя императором, а Страну негаснущих звёзд – империей Хру‑Хру.

Сразу же был введён первый налог – «с каждого мышиного носа».

Когда же императору стали строить сырный дворец – Кус‑Кус обожает сырный дух! – был введён второй, «сырный налог». Потом последовали налоги – «с уха» и «с лапки» и, наконец, «с каждого хвоста»…

Мики тяжело вздохнул:

– А нынче стало совсем невмоготу: недавно император приказал брать плату «за пользование воздухом, водой и сырным запахом»…

– О‑о! – возмутился солнечный мальчик. – Так дальше жить нельзя! Они скоро и за писк будут драть три шкуры!..

– И будут! – подтвердил Мики. – Но что же делать?

– Что?! – И Сани, вплотную придвинувшись к уху Стрелки, стал ему что‑то горячо нашёптывать…

Как мы уже говорили, дворец «светлейшего» Кус‑Куса был построен из кирпичиков сыра. Но какого!.. Каждый его сантиметр излучал столь сильный «дух», что всякий нечестивец, дерзнувший приблизиться к дворцу ближе чем на сто хвостов, свалился бы с ног замертво…

И Сани придумал следующее.

…На другое утро, поднявшись до зари и даже не позавтракав, друзья отправились на комбинат сладостей в гости к пирожникам.

– Испеките нам торт из сливочного мороженого – «Весна императора», – попросил Сани.

– Торт этот должен быть таким, чтобы в нём мог поместиться… человек! – И Мики умильно посмотрел на солнечного мальчика. – Торт должен походить, как две кремовые капли, на замок «Старая подкова». На одной из его башен надо будет соорудить кремовый трон для императора… Это чудо пирожного искусства мы вручим Кусакам в подарок для светлейшего Кус‑Куса… А для чего мы это делаем, – ухмыльнулся Стрелка, – вы должны догадаться сами.

– Как не понять! – крутнул хвостиком главный кондитер. – Не сомневайтесь – через час торт будет готов!..

И, натянув на голову белый поварской колпак, мастер кинулся к кастрюле, схватил специальную деревянную лопаточку и стал взбивать ею крем. Подмастерья толкли грецкие орехи и вырезали из мармелада фигурки птиц и зверей.

– А вы пока закусите. – К гостям подошёл самый молоденький ученик, чем‑то похожий на Мики.

Он высыпал из передника на стол два десятка пирожков с ливером и отошёл в сторонку. Мики укусил румяный пирожок и зажмурился от удовольствия. Пирожок таял во рту. Ученик дважды подкладывал нашим друзьям изделия рук своих, и пирожки мгновенно исчезали. Наконец Мики, отодвинув свою тарелочку в сторону, с трудом выдохнул:

– Больше не могу… Наелся!..

– А вам ещё? – Юный подмастерье обратился к улыбающемуся своим мыслям солнечному мальчику и остолбенел. Сани, проглотив последний пирожок, преспокойненько принялся за алюминиевую тарелочку. – Доктора! – пискнул перепуганный мышонок, падая в мешок с мукой.

– Доктора! – крикнул Сани, проглатывая остатки тарелочки.

Мышонок приоткрыл глаза:

– Вы живы?

– Я? – удивился Сани. – А почему бы я должен умереть?!

– Но вы же скушали тарелочку!!

– Разве? А я и не заметил! Впрочем, она была удивительно вкусной! – И солнечный мальчик аппетитно облизнулся.

– О‑о! – вскочил на ноги мышонок. – Вы, наверное, великий фокусник!

Сани порозовел от удовольствия. Но мальчик не любил хвастаться и присваивать себе чужие подвиги и потому ответил отрицательно. Но мышонок всё равно ему не поверил.

К этому времени торт‑великан был готов, и двадцать самых сильных пирожников вынесли его на улицу. Кремовые башни казались почти взаправдашними. Даже решётки на окнах и те были изготовлены из крема.

Хлынули зеваки. Но любопытных оттеснил отряд Кусак в сорок хвостов. Командир отряда напустился было на Мики.

– Что за шум, а драки нет?! – прорычал он. – Опять беспорядки? Я вам… Я вас! А этот торт я… забираю себе!

– Господин главный Кусака, – сладко пропел Мики, – мы были бы рады преподнести это чудо вам, но торт испечён для нашего светлейшего императора Кус‑Куса… Именно, если вы…

Главный Кусака знал: за присвоение императорского торта, даже в мыслях, ему грозит по меньшей мере виселица!

Все затаили дыхание. Выручил опять‑таки Мики.

– Урра императору! – неожиданно крикнул он.

И Кусаки дружно подхватили:

– Урра!.. Урра!.. Урра!..

Кусаки подняли торт на спины и понесли его по главной Кусачьей улице к императорскому дворцу.

Пирожники во главе со Стрелкой, подбадривая их озорными криками, пересмеивались. Сани рядом с ними не было, он куда‑то исчез.

Увидев торт, его величество забыл про всё на свете, пустил слюнки:

– Ложку! Скорее императорскую ложку!..

Но слуги, разомлев от пряных запахов, не в силах были двинуться с места.

Едва Кусаки‑гвардейцы внесли торт в тронный зал, Кус‑Кус, не дожидаясь сдвоенной императорской ложки, кинулся к «замку» и отгрыз у южной башни сразу два зубца. Увидев кремовый трон, император закричал:

– Да здравствует империя Хру‑Хру! Мы, только мы подарим миру богатство и процветание!

Торт неожиданно стал разваливаться, растекаться, как снежная баба под апрельскими лучами солнца. По полу тронного зала побежали кремовые и молочные ручьи. Вершина замка рухнула, и перед очами перепуганного Кус‑Куса предстал грозный и жаркий Сани‑бой. Его взгляд был так горяч, что шерсть и усы на мордах перетрусившего императора сразу же обуглились.

– Кр‑ра‑ул! – пискнул он.

На помощь «великому» и «светлейшему» никто не бросился. Каждый Кусака старался улизнуть из императорского дворца первым, ведь там запахло жареным.

А Сани распалялся всё больше и больше. Он вспоминал безвинно повешенных за хвосты и за носы, а также посаженных в долговые ямы. Гнев его превращался в яростные и жаркие лучи.

Сначала вспыхнули бумажные портьеры, вслед за ними загорелись косяки и рамы, потом повеселевшее пламя пошло гулять по потолку и стенам. Кус‑Кус, с трудом дотащившись до окна, вывалился на мостовую. Кусаки, притаившиеся в переулках, кинулись к умирающему владыке. Кус‑Кус, собрав последние силы, прошептал:

– Кончилась империя Хру‑Хру… Дорога наша в море и…

Тут император испустил дух. Послушные Кусаки, подхватив его тело, бросились к морю и навсегда исчезли в водной пучине…

Сани, снова облачившийся в свой жарозащитный костюмчик, независимо прохаживался по главной площади, любуясь догорающим дворцом. Все окрестные улицы пестрели от праздничных шляп и нарядных косынок.

– Да здравствует свобода!!

– Слава нашему освободителю Сани‑бою!

С каждой минутой крики эти становились всё громче и громче. Тысячи восторженных глаз ласково глядели на смущённого мальчика, а тысячи лапок тянулись к нему для дружеских пожатий.

– Речь! Скажи им речь! – подсказал Мики другу.

Сани поднял руку, призывая к вниманию. Шум стал затихать.

– Друзья мои, – начал Сани. – От всего сердца поздравляю вас с освобождением! Теперь вы не только можете петь песни, но и чихать на здоровье, если вам захочется! Ведь если нет Кусак, то нет и налогов?! И потому, потому… – Мальчику хотелось сказать ещё что‑то праздничное, но что – он не знал. – А потому… – повторил он, – урра вам!

– Урра! – откликнулись радостно мыши.

– А мне надо выручать моего папу! – с грустью сказал Сани.

– Поможем!! – вырвалось из тысячи сердец.

– Спасибо, друзья!.. – Сани растроганно потёр глаза кулачком.

– Бедный мальчик, – залилась слезами самая старая и самая добрая мышь. Все принялись её успокаивать. Тогда она сказала: – Мальчик прав!.. У него есть дела поважнее, чем наши!..

Сани поблагодарил её улыбкой и продолжил:

– Эта мудрая мышь…

А Стрелка глядел на друга и диву давался: откуда только у мальчишки нужные слова берутся?

А Сани продолжал:

– Эта добрая мышь… сможет возглавить ваше государство. Во‑первых, она добра. Во‑вторых, умна. Чего же ещё надо? Лучшей правительницы не найти. Согласны?

– Согласны!! – прокатилось по площади. – Согласны!!

– Тогда голосуем! – выдвинулся Мики.

Через пять минут голосование было закончено.

Старейшиной в Совет мудрейших избрали старую мышь. В число десяти «мудрых» был избран и Мики‑Стрелка.

Правда, Мики попросил самоотвод. Он пояснил, что дал клятву не оставлять своего друга в беде, что он, Стрелка, готовится вместе с Сани к борьбе с маркизом Сандалетти.

Микин самоотвод не приняли. Ему сказали, что Стрелке предоставляется годовой отпуск… На том и порешили.

Сани и Мики прощались со Страной негаснущих звёзд. В знак своей печали город вывесил жёлтые флаги. К домику Мики потянулись делегации с подарками. Каждый житель республики считал своим долгом пожать героям руки и сказать им прочувствованную речь. Это было трогательно, но… утомительно.

Прощание превратилось бы в пытку, если бы не милые пирожники. Они нагрянули всей артелью и не с пустыми руками! Мастера вкусных дел завалили комнаты Мики и Сани свежими пирожками с ливером и с капустой… Речей пирожники почти не говорили. Самые чувствительные похлопывали отбывающих друзей лапками по спинам. Всем было грустно.

Развеселил всех юный подмастерье, специалист по пирожкам с ливером. Увидев, что Сани‑бой стал мрачен и молчалив, он достал из кармана алюминиевую тарелочку и протянул её мальчику:

– Скушайте, дорогой Сани! Вам ведь так нравятся алюминиевые тарелочки!

 

Глава 4

Глава 5

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

В СТРАНЕ БАНАНОВЫХ ПРЯНИКОВ

 

Глава 1

У костра. Джесси и Нуки‑скороход. Случается, и храбрецы удирают

 

Подкралась тёмная‑претёмная ночь. Вдали послышался грозный рык льва. Жалобно заплакали шакалы. Захохотали гиены.

– Надо развести костёр! – предложил храбрый Стрелка, поджимая под себя дрожащий хвостик.

– Зачем? Мы же заночуем на «третьем этаже».

– Да‑а. Но костёр не помешает. От леопарда и питона на дереве не спрячешься. А огонь… Это огонь! – многозначительно добавил Мики. – Собирай дрова для костра! – И Мики первый метнулся в темноту за хворостинками. Через мгновение у подножия баобаба лежал первый сухой прутик.

Вслед за мышонком на поиски дров отправился и солнечный мальчик. Ему сразу же повезло – не прошёл он и пятидесяти метров в сторону реки, как обнаружил сухое древо, сбитое и рассечённое молнией на множество осколков. «Хватит для десяти костров»! – обрадовался Сани.

– Разжигай! – наседал Мики. – Скорее же! Вот трава. Вот прутики.

– А спички?

– Спички? А это на что? – И Стрелка протянул мальчику две сухие палочки.

Сани понюхал их, попробовал на зуб, но серного состава не обнаружил.

– Что с ними делать?

– Тереть.

– Ага, понял! – И Сани, сбросив рукавички, зажал палку потуже в кулаке, и дерево запылало.

– Фи‑и! – поморщился Мики. – Примитивно! Неинтересно!

– Почему? – удивился Сани. – Ведь огонь‑то добыт.

– Ха‑а, «огонь»?! Все настоящие путешественники добывают его трением, мучаются, потеют, кровяные мозоли зарабатывают.

– А мне и без мозолей неплохо! – рассмеялся солнечный мальчик и запел:

Тентель‑вентель,

Тентель‑вентель,

Путь мой на Восток!

Тентель‑вентель,

Тентель‑вентель,

Тентель‑вентелёк!

– Тс‑с! – Мики предостерегающе поднял хвостик. – Кто‑то плачет!

Сани прислушался.

– Шакалы, наверное, воют.

– Шакалы?! Нет, человек! – Мики покрутил носом. – Девочка! Маленькая девочка…

– Отлично! – обрадовался Сани. – Мы с ней подружимся и будем играть!

– Да, но она плачет…

– Понимаю, – сконфузился мальчик, – у неё какая‑то беда… – Он поковырял золотистым пальцем свои уши‑лопушки. – Вот теперь и я слышу!.. Алло, девочка, не плачь! Мы тебе поможем!..

Плач стал громче.

– Мики, я отыщу её и приведу сюда. Следи за костром!

– Хорошо‑о, – прошептал Мики, поджимая под себя хвостик. – Только не задерживайся…

Он хотел сказать Сани, что боится оставаться один, но вместо этого у него с языка сорвалось другое:

– Будь внимательным, а то ещё попадёшься в лапы какому‑нибудь бешеному хищнику…

– Я? Да я им!!

– Сани, не хвастайся, а то один хвалился‑хвалился да в воду свалился.

Звонко потрескивает костёр, подпрыгивают весёлые угольки, жёлто‑багровое пламя тысячью острых язычков лижет вязкую темноту. Стрелке становится дурно от этих язычков, он начинает отодвигаться от костра. Ещё чуточку, ещё… Вот он оказался за чертой магического жёлтого круга. И сразу же липкая темнота стала его засасывать, как удав кролика. Мики снова пододвинулся к костру. А Сани всё не возвращался. Чтобы побороть страх, Стрелка запел:

 

Голубая темнота

Ходит по дорожке.

Я в сто раз сильней кота.

Не боюсь я кошки!

Крокко‑Дилл

Ныряет в ил,

На бревно похожий.

И тебя я, Крокко‑Дилл,

Не пугаюсь тоже!

 

Стрелка вошёл в такой раж, что даже не услышал, как к нему сзади подкрался какой‑то золотистый зверь и страшно знакомым голосом промурлыкал: «М‑мя‑у‑у!»

Мики, словно крокетный мяч, по которому нанесли резкий удар молотком, ринулся прямо в костёр. Если бы Сани не ухватил его за хвост и не дёрнул на себя, жизнь «Мики‑Стрелки, который знает всё!» оборвалась бы трагически в ту же минуту.

На сей раз Мики рассердился на своего друга всерьёз, и если бы рядом с озорным мальчишкой не было красивой темноглазой девочки, которая улыбалась Стрелке как‑то особенно ласково и доверительно, он бы просидел молча целые сутки.

– Джесси Крокус, – представилась девочка.

– Внучка знаменитого следопыта и охотника Джимми Крокуса, – добавил солнечный мальчик, стараясь загладить свою вину. – Ты знаешь, Мики, дедушка научил её разговаривать со всеми зверями и птицами на их родном языке.

Стрелка и хвостом не повёл.

– Не веришь? – продолжал умасливать приятеля Сани. – Джесси, будь добра, скажи воющему шакалу, чтобы он помолчал до утра.

Девочка сложила ладошки рупором и крикнула в темноту: «Грау‑гау‑гру!» – что в переводе на человеческий язык означало: «Великий нищий пустыни, сделай одолжение, не пой своих чудесных песен в эту ночь, мы тебя очень просим…»

И действительно, тягучие шакальи жалобы на судьбу прекратились.

– Вот здорово! – восхитился Мики.

– Стрелка, а она тебя ведь могла бы научить собачьему языку, – продолжал заискивать Сани. Он так раскаивался в своей злой шутке, что готов был пойти на всё, лишь бы заслужить прощение друга.

– А зачем по‑собачьи? – Мики недоверчиво сморщил носик. – Разве мыши лают?

– В том‑то и дело! – пояснил свою мысль Сани. – Представь себе, встретится тебе на пути кошка…

Мики нахмурился снова. Но мальчик как ни в чём не бывало продолжал:

– И – «мя‑у!».

Стрелка вздрогнул, но с места не двинулся.

– А ты ей в ответ – «гав! гав!..» И что дальше произойдёт, как ты думаешь?

– Что? Злодейка с ума сойдёт от страха! – обрадовано ответил Мики. Она удерёт за высокие горы и текучие реки…

– Угу! – подтвердил Сани. – Джесси, ты ведь научишь его?

Девочка кивнула красивой золотистой головкой:

– Конечно, научу.

«Какая она красивая!» – подумал Мики.

«Какая она милая!» – подумал Сани.

А Джесси неожиданно всхлипнула.

– Ты чего? – Стрелка ткнулся ей носиком в руку.

– Дедушка у неё пропал, – ответил за девочку Сани. – Сюзи‑Сюзанна, летучая мышь, сказала ей, что Джимми Крокус находится в плену у шефа Генри. И я ей дал клятву, что мы освободим его так <