Скончался 7 июня 1973 г. в Москве.

 

– Вы меня, наверное, поймете, если скажу: к Александру Семеновичу изначально было особое отношение. Поскольку я – всю жизнь торпедовец, а этот игрок для меня – кумир. В свое время ходил «на Пономарева». И хотя он уже был в возрасте и вскоре закончил выступать, мне повезло застать матчи, в которых Пономарь (так его дружески звали болельщики) забивал прямо‑таки сумасшедшие мячи.

Чем в очередной раз и подтверждал звание бомбардира № 1, забившего в чемпионатах СССР 152 мяча (когда в середине 1960‑х историк футбола Константин Сергеевич Есенин впервые составил список 100 лучших бомбардиров чемпионатов страны, его возглавил Пономарев. – Г.К.). Мне особенно врезалось в память, какой красавец гол Пономарев вколотил в одной из игр со столичным «Динамо». Бил ударом через себя с угла штрафной площадки. И пущенный с носка мяч вонзился в сетку ворот соперника.

Отсюда понятно, почему противники страшно боялись Пономарева‑игрока. В стане соперника он наводил ужас. Среднего роста, широкоплечий, его невозможно было положить на землю. А неукротимая воля Пономарева, целеустремленность? Для него поражение было смерти подобно. Кстати, став тренером, точно так же настраивал подопечных. Поэтому, когда мы обидно проиграли Олимпиаду‑1972, для него это стало трагедией…

– Вы пришли к нему в команду, ностальгически восхищаясь им как игроком. А чем он был славен как наставник? Ведь вы имели возможность наблюдать его в этом качестве в качалинской сборной, где он работал вторым тренером?

– Ну, естественно, мы худо‑бедно, но были знакомы. Ведь неслучайно, когда я от Управления футбола впервые явился к нему в команду и официально представился: «Здравствуйте! Я – доктор Мышалов!», он добродушно отмахнулся: «Да знаю я тебя! Чего ты мне свою фамилию называешь? Давай начинай работать!»

 

Глава 12

Игры строгого режима

 

– Cавелий Евсеевич! Каким Пономарев был футболистом, помнили многие. А вот как он зарекомендовал себя в качестве тренера?

– Ну, он и на этом поприще отличился с очень хорошей стороны. Дабы не быть голословным, напомню: к началу 1970‑х за плечами Александра Семеновича оставалась серьезная работа в московском «Динамо». А с чего в конце 1960‑х годов началось чудесное преображение «Арарата»? Все больше помнят, как заблистала ереванская команда при его преемниках – Николае Глебове и особенно при Никите Симоняне. Однако фундамент «золотого» клуба закладывал Пономарев. И надо было видеть, каким колоссальным авторитетом пользовался Александр Семенович в Армении. Как‑то олимпийская сборная проводила отборочную игру в Ереване.

 

СССР – ФРАНЦИЯ – 5:1 (4:0). 3 ноября 1971 г. Отборочный матч 2‑го этапа в 1‑й группе европейской зоны XX Олимпиады.

Ереван. Стадион «Раздан». 50 000 зрителей.

СССР: Прохоров, Матвиенко, Соснихин (к), Решко, Месропян, Андреасян, Трошкин (Бондаренко, 57), Грещак, Заназанян, Веремеев, Иштоян (Васильев, 57).

Голы: Заназанян (12), Андреасян (21, 29), Иштоян (36), Грещак (51), Риефа (69).

 

Представляете, как местные болельщики, переполнившие стадион, были довольны тем, что четыре из пяти мячей забили три футболиста «Арарата». Кроме них, ереванцы были представлены в сборной Пономарева Сергеем Бондаренко и Нориком Месропяном.

– Когда вы рассказывали про Николаева и некоторых других тренеров, то отмечали, что знали их раньше. Поэтому хорошо изучили характеры. Данное обстоятельство, понятное дело, содействовало быстрому налаживанию совместной работы. А вот в случае с Пономаревым все для вас началось с чистого листа. Каким образом в той команде складывались отношения тренер – врач?

– Никаких барьеров не возникло. С первого дня ощущал, будто работаю с ним уже лет десять. Сразу почувствовал со стороны Александра Семеновича уважительное, даже сказал бы, товарищеское к себе отношение. И понял, что пользуюсь у него полным доверием. Практически все, что я говорил, Пономаревым даже не обсуждалось. Его, судя по всему, устраивало мое стремление уделять много внимания функциональной диагностике, обеспечивать тренерский штаб информацией о текущем состоянии каждого футболиста. К моим рекомендациям по ограничению, изменению режима подготовки того или иного игрока Пономарев относился очень серьезно.

Опять подчеркну: стаж моей врачебной практики в сборной тогда был невелик. Да, я в какой‑то мере влез в специфику этого вида спорта, стал постигать нюансы тренировочного процесса и игры. Но при этом находился на пути к тому, чтобы стать полезным команде человеком. И потом правильно говорится: кто не работает, тот не ошибается. Я наверняка совершал промахи. Но при этом не слышал, чтобы Александр Семенович – ни в личном общении, ни тем более при ребятах – повысил на меня голос или сказал что‑либо неуважительное. Наоборот, может, как Николаев – в последующем и Бесков – старался поддержать мой врачебный авторитет. И ребята хорошо понимали это. Они и к Пономареву относились с большим уважением и даже с любовью. Хотя сказать, что это им легко давалось, не могу – характер у него был требовательный, жесткий.

– Вероятно, многое было бы проще, если бы это поколение футболистов видело Пономарева‑игрока на поле. Ведь они лишь с чужих слов и, может, редких кадров кинохроники могли судить о его великом прошлом. Имей они об этом лучшее представление – контакт налаживался бы легче…

– Да он и так был тесный. Про игровое прошлое тренера им тоже не было особой нужды лишний раз напоминать. Достаточно однажды посмотреть, как уже немолодой их тренер обращался с мячом. Вспоминаю тренировку на спортбазе московского «Динамо» перед Олимпиадой‑1972. Занятие игроки завершали ударами по воротам Владимира Пильгуя.

Александр Семенович, решив продемонстрировать подопечным удары с лета, попросил ребят набросить несколько мячей. Пошли передачи. И что вы думаете? С десяти ударов он вколотил девять потрясающих по красоте голов! Причем бил в основном с носка, что тогда считалось большой редкостью. Вот вам и ветеран! Я хоть тоже не очень‑то ожидал увидеть такое, но помнил слова Николаева: «противоядия против ударов Пономаря не было». У ребят же глаза на лоб полезли.

– Но молодость есть молодость. Со всеми ее почти обязательными недостатками, которые обычно доставляют наставникам массу неприятностей и которые, тем не менее, с годами, как известно, проходят. Помните эпизод с участием Андреасяна?

– Когда Аркадий вывел Пономарева из себя? И это несмотря на то, что до этого «сверху» поступила «команда» от председателя Спорткомитета СССР Павлова:

– Что это там футболисты навешали на себя игрушки золотые? Снять!

Накануне Александр Семенович предупредил ребят:

– Не дразните гусей! На нас и так смотрят, как бык на красную тряпку!

Слова о пристальном внимании «сверху» Пономарев не просто так обронил. У тех, кто ведал там не только спортом, но и идеологией, бытовало в ту пору мнение: очень худо проиграть Олимпиаду в общекомандном зачете. Но если при этом стать первыми в футбольном турнире, то это вроде остальной негатив уравновесит. По данному поводу известный в прошлом борец Александр Иваницкий, в ту пору работавший в ЦК ВЛКСМ (позже возглавил Главную спортредакцию Гостелерадио СССР. – Прим. Г.К.), точно заметил:

– Это наша беда, что футбол включили в программу Игр. Потому что выиграть там нашим вряд ли удастся. И тогда неприятностей не оберешься!

– Неужели олимпийская сборная под руководством Пономарева считалась столь безнадежной?

– Да нет! Совсем наоборот. Та команда как раз внушала большие – может, слишком большие – надежды на достижение высшего результата. Ну, судите сами. У нее был очень хороший состав. Ее игру поставил и умело вел тренер, под руководством которого она, уверенно пройдя отборочный цикл, попала на Мюнхенскую Олимпиаду. Поэтому расчет на то, что возьмем «золото», был небеспочвенен. Но мяч, как говорится, круглый. И гоняют его живые люди. Так что в наличии вроде имелись сплошные «плюсы». А сборная СССР, тем не менее, оказалась в «минусе».

Для Пономарева полуфинальная игра с поляками стала тем большей трагедией, что его подшефные, не так уж и много уступив по игре, превратились прежде всего в жертву собственной недисциплинированности на поле.

 

ПОЛЬША – СССР – 2:1 (0:1). 5 сентября 1972 г. Матч 2‑го этапа в группе «Б» футбольного турнира XX Олимпиады.

Аугсбург. Стадион «Розенау». 5000 зрителей.

СССР: Рудаков, Дзодзуашвили, Хурцилава (к), Ловчев, Капличный, Колотов, Семенов (Онищенко, 73), Еврюжихин, Заназанян (Куксов, 87), Сабо, Блохин.

Голы: Блохин (28), Дейна (76 – пен.), Шолтысик (87).

 

Ведь поначалу наша команда вела, но вдруг взяла и сама себе «привезла» пенальти. В польской сборной особенно отличился Шолтысик. Был у них такой «звездный» ветеран. Он в запасе сидел аж до 68‑й минуты. А потом тренер его выпустил. Чтобы тот «сделал» всю игру.

А впереди – непростая встреча со сборной ГДР за 3‑е место. Руководство, как я уже сказал, наши поражения тогда остро воспринимало. Так что в случае проигрыша еще и гэдээровцам нас просто бы «сгноили». Нашлись и другие осложняющие положение советской команды моменты. В Мюнхене стояла страшная жара. А матч, как назло, назначили на 10.00 – начало солнцепека.

Тогда же случилось кровавое ЧП с участием палестинских террористов. Ребята, понятно, после этого не выспались. А в 7.00 подъем, затем завтрак и выезд на игру. Тогда по регламенту «бронза» вручалась командам, занявшим 3 – 4‑е места. Получалось, какая разница – ничья устроила бы обе стороны. Отношения с Пономаревым у нас сложились столь доверительными, что он мог попросить о чем угодно. И, если надо, даже поручить весьма щекотливую миссию. Поскольку я был знаком с помощником главного тренера соперников, известным в ГДР специалистом, Пономарев, оставшись со мной наедине, вдруг предложил:

– Слушай! Поговори с немцами! Может, вничью сыграем? Ведь она и их, и нас устраивает!

– Да неудобно как‑то, Александр Семенович!

– А чего «неудобно»? «Да» – да! «Нет» – нет! Ну, какой теперь смысл биться? Да еще утром, в жару, все полусонные. Ну что за игра может получиться?

Пришлось взяться за выполнение «поручения». Улучил момент, когда команды вышли на разминку. И, как бы случайно оказавшись рядом со знакомым помощником из «штаба» гэдээровской команды, между прочим высказал ему вроде как свое мнение:

– Ничья – нормальный результат: «бронза» и у вас, и у нас.

– А почему бы и нет? – засмеялся он. На том и разошлись. Так что, строго говоря, уговора не было. Но факт есть факт. Сыграли так, как хотел Пономарев.