Лекарство для дурных текстов

 

Маркион хотел, чтобы христиане вообще отказались от Ветхого Завета, однако сегодня большинство христиан понимает, что они не могут обойтись без Еврейской Библии. Тем не менее готовность принять Ветхий Завет не означает, что христиане должны в равной мере оценивать все части этого огромного сборника текстов, и на протяжении нескольких последних десятилетий во многих церквах значительное количество их было на практике спрятано. Это было сделано с помощью создания круга богослужебных чтений, откуда было исключено большинство неприемлемых текстов.

Иногда это делается неформально с помощью молчаливого редактирования. Так, часто при чтении молча опускают последний стих Псалма 136, где говорится об убийстве вавилонских младенцев. Этот стих находится в самом конце широко известного и вдохновляющего псалма, но на практике его часто опускают. Это происходит не только в большинстве церквей и синагог: когда в 1978 году группа Boney M создала свой всемирно известный хит на слова этого псалма («By the Rivers of Babylon»), последний стих там также не звучал. Подобным образом сегодня христиане при чтении в церквах постоянно опускают слова евангелиста, объясняющего, почему ученики Иисуса скрывались после распятия: «из страха перед Иудеями»[338].

В нынешние времена церкви отбирают тексты для публичного чтения более систематичным образом, так что прихожане все реже слышат смущающие отрывки. Библейские отрывки всегда были важной частью христианского богослужения, и потому в церквах есть лекционарии, указатели чтений на определенные дни литургического года. Сюда входят тексты как Ветхого Завета, так и Нового Завета, которые говорят об одной и той же теме или как‑то перекликаются между собой и обычно перекликаются также и с темой праздника данного дня или периода. Обычно в эти дни произносятся проповеди именно на эти тексты. Чтобы познакомить конгрегацию с широким кругом отрывков Писания, эти чтения распределяются по циклам в два или три года[339].

В течение этого периода верующие могут разобраться с Новым Заветом, но Ветхий Завет намного обширнее и куда труднее для понимания. Один подход состоит в чтении подряд, даже если отдельные отрывки слишком длинны и если они усыпляют современного читателя («Реаия, сын Шовала, родил Иахафа; Иахаф родил Ахума…»). Есть и другой подход: выбрать ключевые отрывки из всей Библии; именно так и поступают многие церкви, уделяя особое внимание тем текстам, которые легко вписываются в христианский контекст. Яркий пример такого подхода – чтение Исайи в старых переводах, где говорится: «се, Дева во чреве приимет»[340].

С 1960‑х годов в разных деноминациях появился общий интерес к литургическим реформам. Так, вместе христиане создали Пересмотренный общий лекционарий (Revised Common Lectionary – сокращенно RCL). Он появился в конце 1960‑х, а затем обрел свою окончательную форму в 1994 году. Это был большой шаг в сторону экуменизма: данным лекционарием пользуются не только основные протестантские деноминации (лютеране, методисты, члены епископальных церквей, пресвитериане), но и католики, а также многие не столь многочисленные группы христиан. Более того, лекционарий RCL используется не только в Северной Америке, но и во всем англоязычном мире[341]. Но, несмотря на то, что этот лекционарий широко используют, его чтения из Ветхого Завета продолжают вызывать споры. Этот лекционарий основан на католической традиции воскресных чтений: здесь за ветхозаветным отрывком следует псалом, далее идет новозаветное послание и все завершается евангельским чтением. Ветхий Завет не читается здесь подряд, но частями, и потому лекционарий может опустить какие‑то тексты. Таким образом лекционарий RCL стал мирным и гладким каноном канона, включающим в себя менее половины текста Писания. Таким образом, за богослужением звучит лишь меньшая часть всего Писания.

Допустим, какой‑то верующий посещает церковь, где используется лекционарий RCL, и этот прихожанин не пропустил ни одной воскресной или особой праздничной службы. Если даже на протяжении трех лет он внимательно вслушивался во все чтения, он мог услышать лишь малую и не самую характерную часть наиболее противоречивых книг. (См. Таблицу 3: «Ветхозаветные чтения в лекционарии Revised Common Lectionary.)

Таблица 3 Ветхозаветные чтения в лекционарии revised common lectionary Данная таблица суммирует чтения за три года литургического цикла. Тексты я описываю своими словами.

 

Исход  

1:8–2:10 Израиль в египетском рабстве

3:1–15 Бог является Моисею

12 Пасха и исход из Египта

14 Переход через Чермное море

15:1b – 13, 17–18, 20–21 Песнь Моисея и Мириам

16:2–15 Бог дает манну в пустыне

17:1–7 Моисей извлекает воду из скалы

19:2–8a Бог предлагает Израилю свой Завет

20:1–20 Десять заповедей

24:12–18 Моисей получает Закон на горе

32:1–14 Израиль отвернулся от Бога и начал поклоняться золотому тельцу

33:12–23 Моисей видит славу Божью (хотя не во всей полноте)

34:29–35 После встречи с Богом лицо Моисея сияет

Числа  

6:22–27 Аарон благословляет Израиль

11:4–6, 10–16, 24–30 Израиль требует себе пищи в пустыне

21:4–9 Моисей подымает медное изображение змея в пустыне

Левит  

19:1–2, 9–18 Бог дает Израилю нравственные законы

Второзаконие  

4:1–2, 6–9 Бог требует послушания его закону

5:12–15 Десять заповедей

6:1–9 Законы, которые Израиль должен хранить, чтобы он мог владеть землей

8:7–18 Обетование Бога о земле

11:18–21, 26–28 Наставления Бога, касающиеся заповедей

18:15–20 Бог обещает воздвигнуть пророка для народа

26:1–11 Как израильтяне должны праздновать момент появления первых плодов земли и как они должны благословлять Бога

30:9–20 Повеление слушаться Бога, чтобы получить долгую жизнь и достаток

34:1–12 Смерть Моисея

Иисус Навин  

3:7–17 Переход через Иордан и вступление в Землю обетованную

5:9–12 Пища Земли обетованной

24:1–3a, 14–25 Пересказ истории Израиля и призыв верно служить Богу

Судьи 4:1–7 История Деворы

Ездра Нет чтений

Неемия 8:1–3, 5–6, 8–10 Ездра читает закон народу

Эсфирь 7:1–6, 9–10; 9:20–22 Поражение и смерть Амана

 

Источник: Consultation on Common Texts, Revised Common Lectionary (Nashville: Abingdon Press, 1992).

На самом же деле такой процесс отбора самых увлекательных отрывков не полностью отражен данной таблицей, поскольку некоторые из чтений не обязательны, то есть они могут и не прозвучать в церкви. Так, за год прихожане могут не услышать ни одного стиха, скажем, из Книги Иисуса Навина или за два года ни разу не услышать чтений из Книги Чисел или Левит.

Составители лекционария RCL подвергли жесткому отбору даже самые популярные библейские книги. Они выбирали такие тексты, которые, по их мнению, соответствовали общим представлениям о христианстве. Книга Исхода там звучит как история избавления и искупления, прообраз истории христианского спасения. Когда Моисей на горе беседует с Богом, это готовит читателя к рассказу о преображении Христа, и потому данный отрывок Исхода должен был войти в лекционарий. Таким христологическим подходом объясняется и то, что в круг чтений вошла история о медном змее, которого Моисей поднял для того, чтобы, глядя на него, израильтяне получали исцеление. Христианские комментаторы давно видели здесь прообраз креста, и именно так понимается этот отрывок в Евангелии от Иоанна. Не приходится удивляться тому, что этот отрывок вошел в лекционарий, как будто только этот текст оправдывает существование Книги Чисел[342].

Мы, однако, не найдем в лекционарии других ярких историй из Книги Чисел, в том числе историй о Финеесе, о поражении царя Сигона и убийстве мидьянитян Моисеем. В избранные тексты из Книги Исхода не попали некоторые проблематичные отрывки, такие как пророчество об изгнании местных народов из Ханаана и повеление уничтожить следы их религии. Хотя в лекционарий вошла история того, как Моисей добыл воду из скалы, следующий прямо за нею эпизод о борьбе с Амалеком не попал в круг чтений[343]. Верующие не услышат чтения о битвах из Книги Чисел и Второзакония или отрывков о сегрегации из Книги Ездры и Книги Неемии. Проповедникам не придется объяснять пастве, что такое херем, или объяснять, почему Моисей сохранил в живых лишь тех мидьянитянок, которые не знали сексуальных отношений.

Таким же образом лекционарий тщательно отсеивает проблематичные отрывки из других книг. В нем хорошо представлены Первая и Вторая книги Царств, поскольку Давид считается прообразом Христа. Однако в круг чтений не вошли такие истории, как битва Саула с амалекитянами или убийство Агага. И это смотрится еще более странно на фоне того факта, что в лекционарий был включен эпизод, следующий непосредственно за данным событием, когда Самуил покидает Саула и ставит Давида новым царем. Однако без инцидента с амалекитянами вся эта история лишается контекста и становится непонятной.

Книгу Иисуса Навина особенно часто читают Великим постом, в том числе в это время звучит отрывок о манне, служившей пищей израильтянам до того момента, как они впервые вкусили плодов Ханаана, после чего Бог перестал давать манну. Нет ничего удивительного в том, что в христианской традиции этот отрывок связывают с евхаристией. Кроме этого, из Книги Иисуса Навина читаются только лишь еще два отрывка: текст о переходе через Иордан и значительная часть главы 24, содержащей краткий пересказ истории покорения Ханаана. Предполагается, что христиане, слушая эти чтения, увидят во вступлении израильтян в Землю обетованную прообраз церкви, которая пересекает реку спасения и получает избавление от греха и смерти.

Какую же картину оставшиеся отрывки передают? Хотя все они прямо связаны с покорением Ханаана, в них начисто отсутствуют какие‑либо упоминания об истреблении местных народов. Правда, в чтении из главы 3 звучит обещание изгнать ханаанеев – однако именно изгнать, а не искоренить. Но в лекционарий не вошло ни стиха из самых проблематичных текстов глав с 6 по 11, где описываются массовые убийства. Хотя вслед за рассказом о манне сразу следует история разрушения Иерихона, нынешние верующие ничего не услышат о последнем событии. Как мы видим, лекционарий RCL включил в круг чтений вводные слова из последней главы, но затем от стиха 14 перескакивает к стиху 25, не давая читателю понять, что здесь произошел скачок. В опущенных стихах речь идет о покорении и истреблении амореев и царя моавитян, о падении Иерихона и об изгнании семи народов Ханаана. Если слушатель не знаком с этими пропущенными стихами, у него создается впечатление, что враждебные народы, упомянутые в данной главе, были вооруженными воинами, разбитыми в битвах, а не гражданским населением, против которого совершались акты геноцида.

Самая крупная религиозная организация США – Римско‑католическая церковь – указывает чтения не только для воскресных дней, но и для всех будничных служб, а также для особых праздников и церемоний. Но даже если бы какой‑то католик ходил буквально на все эти службы, он все равно услышал бы только избранные места из Ветхого Завета. Те книги, которые интересны христианам и вызывают у них воодушевление (католики, например, очень любят Книгу пророка Исайи), представлены в достаточной полноте, но Книга Иисуса Навина остается предметом строгого отбора.

Нынешние проповедники нередко говорят о том, что Ветхий Завет смело бросает вызов миру, имея в виду социальный радикализм Амоса или безжалостную критику войны и несправедливости со стороны таких пророков, как Исайя и Иеремия. Но вряд ли часто можно услышать проповедь, в которой объяснялось бы повеление не оставлять никого в живых или то, почему отказ убить свою жертву вызывает гнев Бога. В некоторых церквах проповедники, несомненно, говорят о завоевании Ханаана, о Финеесе и Иисусе Навине, об Ездре и Неемии, но такие церкви принадлежат к меньшинству; кроме того, даже и здесь не услышишь проповеди о самых кровавых отрывках. В церквах могут звучать суровые слова, но эти слова прошли тщательный отбор.

Разумеется, никто не запрещает христианам читать смущающие тексты самостоятельно, индивидуально или в небольшой группе, изучающей Библию, – хотя многие подобные группы пользуются тем же лекционарием, отбирая тексты Писания, либо изучают отрывок, который прозвучит в ближайшее воскресенье, либо изучение Библии для них связано с проповедью. Рядовые христиане могут самостоятельно изучать Книгу Иисуса Навина, Книгу Ездры и Второзаконие, но многие ли из них это делают?

 

* * *

 

Стратегии отрицания и отбора текстов для чтения, несомненно, выполняют свою функцию. Рядовые христиане и иудеи просто ничего не знают о существовании отрывков о геноциде, и кто‑то может сказать: прекрасно, что религия избавилась от подобных идей. Но это порождает свои трудности, особенно для христиан, которые обманывают себя относительно основ своей веры и Писания, которому они обязаны хранить верность. Бескровная Библия дает лишь дешевую благодать.

 

Историки и пророки

 

У всех народов Мой Храм называться будет Домом молитвы!

Ис 56:7

 

Хотя некоторые христиане готовы отрицать ценность тех или иных разделов Библии, в этом нет необходимости. Несмотря на то что нам кажется, что с иными ужасными текстами примириться невозможно, на самом деле данная задача выполнима и приводит к самым ценным результатам. В идеале такой подход позволит не просто читать жуткие тексты или произносить о них проповеди, но и поможет нам понять многие другие части Писания, которые со временем стали трудными или противоречивыми.

 

История и вера

 

Первый наиважнейший шаг к такому примирению состоит в понимании того, с какой целью были написаны разные библейские книги и какую главную мысль стремились передать читателям их авторы. И прежде всего, нам надо понимать, в какую форму облечена любая история. Смущающие отрывки Библии надлежит читать как повествования, как рассказанные кем‑то истории, а не просто как заметки нейтрального наблюдателя.

Повествование о покорении и заселении Ханаана во Второзаконии и Книге Иисуса Навина представляет собой историю – а это слово нуждается в объяснении. Обычные люди часто думают так: если перед нами книга об истории, она описывает подлинные события, описывает нечто реальное. Однако ученые используют это слово для описания литературной формы повествования, которое отличается от простых анналов, или хроник (в древнем мире встречались оба этих литературных жанра). Мы понимали бы события покорения Ханаана иначе, если бы перед нами были анналы, описывающие последовательность событий примерно так:

В таком‑то году Иисус Навин взял город Гай, и ему досталось много добычи.

В таком‑то году Иисус Навин направил свое войско на запад.

В таком‑то году Иисус Навин лишил жизни пятерых царей.

И так далее, без комментариев или истолкований.

Но повествования Второзакония и Книги Иисуса Навина – это не хроники, не просто анналы, но история. Это означает не то, что данные повествования в буквальном смысле верны и отражают реальные события, но то, что перед нами нарратив, созданный его авторами и редакторами, которые использовали определенную историю, придав ей нужную форму. У этой истории есть своя задача или своя тема, и она обращена к определенной аудитории. На протяжении веков развивалось повествование, то же самое происходило с его темами, которые стремились подчеркнуть разные сменявшие один другого редакторы. Иногда потребность донести мысль до разного рода аудиторий приводила к тому, что текст терял связность или даже становился внутренне противоречивым.

Как утверждал Барух Гальперн, авторы Ветхого Завета были не просто историками, но первыми историками. Они первыми стали создавать то, что мы сегодня называем историей, и этот факт имеет как светлую, так и темную стороны. К светлой стороне относится то, что мы имеем глубоко продуманные исторические нарративы, а значит, перед нами удивительные памятники древней литературы, которые содержат яркие и художественные повествования о людях и местах. Эти истории обладают такой силой, что наша культура черпает из них вдохновение и сегодня. (Один из примеров: песня Леонарда Коэна «Аллилуйя», построенная на истории царя Давида, которая стала одним из самых популярных и заметных музыкальных произведений последних тридцати лет.) Однако эти истории настолько сильны и убедительны, что последующие поколения были склонны понимать каждое их слово буквально, как отчет о реальных событиях. Если читатели неверно понимают намерения авторов, они вырывают библейские стихи и истории из контекста, который чрезвычайно важен для их понимания[344].

Когда мы помещаем мрачные отрывки в контекст большой повествовательной и исторической традиции, мы начинаем замечать удивительные вещи. Эти тексты перестают казаться пережитками варварского прошлого, которые каким‑то образом сохранились в книгах, отражающих глубокую богословскую традицию; скорее мы видим, что они отражают эту сложную традицию в момент ее расцвета. С виду эти ужасные тексты резко противоречат тому, чему учили великие еврейские пророки, а на самом деле они прямо связаны с учением этих духовных великанов.

Как пророки, так и исторические повествования изначально стремились передать одну и ту же мысль примерно тем же самым людям. Если мы себя спросим, о чем «на самом деле» говорят Книга Иисуса Навина и Второзаконие, то поймем, что их ключевой темой является нечто иное, нежели геноцид или война. Скорее эти книги со всей ясностью подчеркивают два наиважнейших принципа Библии и иудеохристианской традиции: монотеизм и принцип избранности. Они также отражают веру в то, что Бог непосредственно вмешивается в ход исторических событий и формирует или искореняет земные государства и общества – эта идея занимает центральное место и в иудаизме, и в христианстве, и в исламе. Эти книги отличаются от других более известных разделов Библии не по своим главным идеям, но лишь по тому, какие средства здесь используются для передачи этих идей[345].

 

Прогресс веры

 

Если бы мы читали Библию как роман, начав с первой книги и продвигаясь вперед, мы ожидали бы увидеть, как нравственность и культура развиваются с течением времени. Тогда мы могли бы себе сказать, что Книга Иисуса Навина и подобные ей тексты отражают дикарское состояние общества, которое затем постепенно проникается более мудрыми взглядами Исайи и других пророков. Все начинается с примитивного кровопролития, но затем развивается нравственное сознание, так что акты насилия начинают смущать позднейшие поколения, которые пытаются как‑то объяснить подобные вещи или решительно от них отказаться.

Идея о том, что Бог открывал себя человечеству постепенно, достаточно привлекательна. Да, Бог вчера, сегодня и всегда один и тот же, но его восприятие человеком менялось на протяжении тысячелетий. На каком‑то этапе истории Бог велел делать такие вещи, которые казались тогдашним людям нормальными, но потом, поскольку человечество развивается и движется вперед, таковыми уже не кажутся. Многие евангелические христиане считают, что в разные исторические эпохи Бог давал разные повеления, в зависимости от типа завета, который действовал на тот момент, с его народом. Так, некогда Бог заключил завет с Ноем, затем был завет Моисея, а потом воплощение и смерть Христа ввели в действие последний завет, верность которому мы должны хранить. Согласно такой точке зрения верующие, живущие по новым заповедям, свободны от правил и принципов, которые действовали в предшествовавшие эпохи. Либеральные и прогрессивные христиане (хотя они исходят из совершенно иных предпосылок) могут с этим согласиться: эволюция и рост нравственного сознания, скажут они, в итоге позволяют верующим перерасти легалистические ограничения Библии, которые действовали в более примитивных обществах[346].

Быть может, и сам Бог учится и развивается. В 1936 году вышел фильм «Зеленые пастбища» (The Green Pastures), через который популярная культура странным образом внесла свой вклад в богословие. Данный фильм основан на популярной пьесе Марка Коннели, в нем задействованы великолепные актеры, исключительно чернокожие. Он содержит пересказ ветхозаветных историй так, как их себе представляют дети из сельской воскресной школы Юга. Некоторые герои с их бородами из сахарной ваты здесь подчеркнуто абсурдны, а стереотипы преувеличены. Бог – это Хозяин. Одна тема данного фильма заслуживает нашего внимания. Взаимодействуя все с новыми и новыми поколениями людей, Хозяин все сильнее огорчается их злодействами и пороками и наконец в один момент полностью отказывается от контакта со своим творением. Однако через какое‑то время Бог потрясен новостями из мира людей: он узнает, что кто‑то из них мужественно сражается за правду и справедливость (мимоходом в фильме возникают умелые и хорошо вооруженные солдаты из афроамериканцев, что поразительно для того периода истории Голливуда). Еще поразительнее то, что эти доблестные воины сражаются во имя Бога, каким они себе его представляют, который явно нравственно выше, чем слишком пылкий и несдержанный Хозяин, изображенный в предыдущих кадрах. Бог не велел людям делать что‑либо подобное и даже с трудом их понимает. Но эти настоящие евреи уже давно оставили позади сурового старого Бога мести и гнева. Они продолжают с уважением относиться к Моисею, но теперь следуют великим пророкам, таким как Осия, и, несмотря на свои страдания, верят в Бога безграничного милосердия. Человечество сделало шаг вперед в нравственном смысле, но то же самое происходит и с Богом, который прямо признает, что «отстал от жизни». Он чему‑то научился у своего творения и потому пожелал принять участие в страданиях людей через добровольную жертву Иисуса. Люди учатся у Бога, Бог учится у людей[347].

Некоторые мыслители всерьез размышляли о возможности такого развития. В книге «Эволюция Бога» Роберт Райт утверждает, что все основные религии постепенно улучшаются, стремясь к большей терпимости и становясь более нравственно чуткими. Я не могу целиком и полностью согласиться с этим заявлением: такую тенденцию трудно увидеть во всех религиях, кроме того, позднейшие толкователи священных текстов часто в нравственном отношении стоят ниже тех слов, которые они обсуждают. Тем не менее картина такой эволюции, кажется, позволяет нам объяснить загадки библейских повествований. Мы находим здесь на одном полюсе капризного и кровожадного племенного Бога историй о завоевании Ханаана, которое происходило в XII веке до н. э., тогда как в VI веке он обрел иные черты и стал величественным всеобщим Богом милосердия, справедливости и любви, о котором говорил Исайя и другие великие пророки. Христиане скажут, что еще один шаг вперед произошел тогда, когда Иисус явил образ радикального Бога. Если упростить картину почти до уровня пародии, дело будет выглядеть так: около 1200 года до н. э. Бог был опрометчивым подростком, но к 700 году заметно повзрослел, а к 500 приобрел подлинную мудрость и постоянство. К I веку н. э. он стал Богом, достойным искреннего восхищения. Бог становился все лучше с течением времени – либо, по крайней мере, люди учились понимать его лучше[348].

Если бы мы действительно могли ясно наблюдать проявления подобной закономерности, это во многом позволило бы нам разрешить загадку самых кровожадных текстов. Райт предполагает, что эта модель отражает не просто рост чуткости людей, но, возможно, действие руководящего сознания, которое зовет человечество к новым нравственным высотам. «…В той степени, в которой «бог» развивается, этот процесс является свидетельством – пусть и не значительным, но хоть каким‑то свидетельством высшей цели»[349].

 

Вера пророков

 

Эволюционная гипотеза наталкивается на одну простую проблему: эта хронология здесь просто не работает. Хотя наиболее проблематичные тексты, Книги Иисуса Навина и Второзаконие, описывают события начала железного века, созданы они были значительно позже – фактически в то самое время, когда пророки заговорили о великой универсальной религии. Другими словами, отрывки о покорении Ханаана, все эти ужасы войны по правилам херема, относятся не к далеким временам до начала создания Библии, но к тем временам, когда работа над ней шла полным ходом. Эти отрывки не есть отдаленные предшественники эпохи пророков, скорее они представляют собой неотъемлемую часть религиозного и литературного процесса. Повествования о геноциде нельзя отделить от всей истории в целом. Вот почему любая попытка очистить Писание от этих текстов или постараться о них забыть неизбежно искажает веру, которая, как утверждают ее приверженцы, основана на Библии.

Критический период создания этих повествований тянется от VIII к VI веку до н. э., а это самая середина той трансконтинентальной эпохи культурных инноваций, которую философ Карл Ясперс назвал «осевое время». В эту эпоху еврейская религия стала глубокой и сложной и достигла своей кульминации в те моменты, когда действовали великие пророки, примерно между 780 и 500 годами до н. э. (см. Таблицу 4: «Еврейские пророки»). К ним относятся такие знаменитые герои, как Иеремия, Иезекииль, Амос и два (а возможно, три) пророка, чьи труды собраны вместе и надписаны именем Исайи. Точная датировка здесь невозможна: в тексте Книги пророка Исайи и других пророков ученые находят несколько слоев, создававшихся, возможно, на протяжении столетий[350].

Таблица 4 Еврейские пророки Все даты имеют приблизительный характер

 

Годы (до н. э.) – деятельности пророков  

775 Амос

750 Осия, Иоиль

725 Первый Исайя, Михей

700 –

675 –

650 Наум

625 Аввакум

600 Иеремия

575 Иезекииль

550 –

525 Второй Исайя, Первый Захария

500 Малахия

 

Пророческое движение появилось в то время, когда еврейский народ переживал смертельную опасность, в момент того кризиса, о котором уже говорилось выше. В 721 году до н. э. северное царство, Израиль, исчезло с лица земли. Эта политическая катастрофа стала ужасным шоком для сохранившегося народа Иуды, тем более что в то же время шла и культурная трансформация. Из‑за роста Ассирийской империи такие страны, как Израиль, жившие в относительной изоляции, начали сталкиваться с иными культурами и религиями. Влияние космополитизма неизбежно должно было заставить еврейских мыслителей задуматься об идентичности своего народа, местным культурам грозило исчезновение. Израиль, находившийся на перекрестке путей Африки и Азии, и получал выгоды от своего географического положения, и страдал из‑за него. Как это было раньше и случалось позже, еврейский народ оказался перед выбором: либо он должен сдаться и усвоить крайне привлекательную культуру иных народов, либо ему надо бороться за сохранение своей уникальности и своей особой веры.

Кризис VIII века вынудил еврейских царей и священническую элиту задуматься о роли своего народа в мировой истории. Одни правители были рады обратиться к иноземным религиям и обычаям, другие приняли радикально новую версию монотеизма, в которой наиважнейшее место занимал уникальный завет Бога со своим народом. Пророки могли оказывать влияние на таких царей, как Езекия, в свою очередь, примеры подобных царей были для них источником нового вдохновения. Сражение за эту версию монотеизма стало крайне жарким в VII веке, особенно в период, предшествовавший падению Иерусалима в 586 году до н. э. Все речи пророков, все рассказы древних историков следует понимать на фоне этого кризиса и ужасающей опасности. Если народ совершит неверный шаг, может оказаться, что исчезнут не десять, а все двенадцать колен[351].

 

Бремя избранников

 

Хотя у каждого пророка был свой неповторимый голос, они подняли некоторые общие великие темы, которые наложили глубокий отпечаток как на иудаизм всех последующих лет, так и на христианство. Чрезвычайно важен их универсализм: они считали Бога верховным Господом всего мира и всех живущих в нем народов, а не одного племени или одной расы. Если вспомнить о культурном кризисе той эпохи, мы можем понять, что это был естественный ответ на усилившееся влияние космополитизма и на беспрецедентное столкновение с окружающим миром. Верность этому Богу предполагала решительную приверженность справедливости и этическим нормам, что теоретически могли практиковать любые народы земли. Евреев выделяло то, что на их плечи была возложена крайне тяжелая ответственность за выполнение этих заповедей. Принадлежность к избранному народу могла выглядеть как ужасающее бремя.

Вероятно, уже в 770‑х годах пророк Амос произнес серию беспощадных слов в адрес соседних языческих народов, которых ожидали ужасы Божьего суда, с чего начинается его книга. Еврейским слушателям это могло понравиться: слова пророка звучали как откровенная пропаганда национализма с обличением всех противников. Но затем Амос произнес подобные обличения и угрозы, обращаясь уже к Иуде и Израилю. Если евреи втаптывают в грязь бедных и несправедливы к угнетенным, они ничем не лучше соседних народов и будут гореть в том же огне гнева. Бог говорит своему народу через Амоса:

 

Изо всех племен земли

только вас Я избрал,

потому и взыщу с вас

за все ваши грехи!

 

«Потому», а не «несмотря на это». Когда пророки вспоминали о завоевании Ханаана в древности, они никогда не хотели сказать: «И вскоре наши непобедимые легионы таким же образом поступят с покоренными соседями». Скорее они всегда хотели сказать другое: «И если мы вскоре не подчинимся Божьей воле, нас также ждет уничтожение». О связи между владением землей и законом прямо говорит Псалом 104:

 

[Бог] дал им земли других народов,

они наследовали труды этих народов.

Так пусть теперь соблюдают законы Его

и хранят заповеди Его! [352]  

 

Как это понимали пророки, такой этический императив по важности перевешивал культовые предписания; ритуалы имели смысл только в сочетании со страстным стремлением к справедливости и милосердию, особенно по отношению к бедным. Михей утверждал, что Бога не порадуют тысячи принесенных в жертву баранов или быков – или даже принесение в жертву своего сына‑первенца[353]. Бог у Амоса яростно говорит своему народу: «Ненавижу, гнушаюсь праздниками вашими, не хочу вдыхать дым ваших праздничных жертв! Приносите Мне всесожжения – а Я ваших жертв не приемлю». Этот отрывок кончается знаменитой фразой, которую часто используют в американской политической риторике и которую цитировал Мартин Лютер Кинг. Вместо фальшивого благочестия, говорит Амос, «пусть лучше рекой потечет правосудие, справедливость – потоком несохнущим». Религия без справедливости, лишенная совести, не просто бесполезна, но кошмарна[354].

Неверность закону Бога имеет катастрофические последствия. Как считали пророки, Бог часто говорил языком войн и насилия, но именно Бог, а не люди, производит разрушительные действия. Около 720 года Исайя провозгласил, что Бог применит херем ко всем прочим народам и отдаст их на заклание. В эпоху ассирийской экспансии это предупреждение звучало слишком правдоподобно как предсказание о грядущих политических событиях. Позже в главе 63 Книги пророка Исайи появляется один из самых шокирующих образов Библии – Бог в одеяниях, пропитанных кровью убитых врагов, как будто он топтал красный виноград в точиле. Но если Бог и в самом деле воин, то он больше сражается с Израилем, отвергшим его заповеди, чем со внешними врагами из язычников[355].

Предупреждения о грядущей катастрофе стали еще чаще звучать около 600 года на фоне появления нового агрессивного соседа: Ассирия сошла со сцены, но Вавилон был не менее опасен. Пророк Иеремия предупреждал жителей Иерусалима, чтобы они не полагались на Храм в слепой вере в то, что он каким‑то образом защитит их и город. Силом, прежнее святилище Израиля, некогда также было особым святым местом для народа, отмечает Иеремия, но ассирийцы мгновенно его разрушили. По словам Иеремии, Бог в своем гневе объявит войну по правилам херема Израилю. Бог произносит здесь ужасные и величественные слова: «Я… обреку их на ужас и унижение, на вечное опустошение». У Второго Исайи Бог говорит, что он «отдал Иакова на уничтоженье [ херем ], Израиля на поношение отдал». Пророки предвидели последний день гнева и суда, который верующим следует держать перед своими глазами. Этот образ крайне важен для христиан первых веков и для появившейся позднее религии Мухаммеда[356].

Пророки задавали крайне смелые вопросы. Некоторые из них даже были близки к радикально новому представлению о личной ответственности, что совершенно поразительно для эпохи, когда вина и грех считались коллективными категориями, относящимися к семейству или клану. Нет, говорит пророк, каждый отдельный человек несет всю полноту ответственности за исполнение условий завета с Богом. В Книге пророка Иезекииля Бог смеется над традиционным представлением о том, что ребенок должен страдать за грехи своих предков. Почему, спрашивает Бог, вы повторяете пословицу: «Отцы ели кислый виноград, а зубы разболелись у сыновей»? Все не так. «Все живущие – в Моей власти! И жизнь отца, и жизнь сына – в Моей власти! Кто согрешил – тот и умрет!» Стоит в свете этого отрывка подумать о текстах о завоевании Ханаана, и получается поразительная картина – в частности, здесь уже нет места вечной вражде с амалекитянами. Как это понимает Иезекииль, каждого отдельного амалекитянина следует судить по его делам, а не на основании пороков его древних предков[357].