Материалы по истории русского революционного движения

Р. С. Ф. С. Р.

МАТЕРИАЛЫ ПО ИСТОРИИ РУССКОГО РЕВОЛЮЦИОННОГО ДВИЖЕНИЯ

Т. II

ИЗ АРХИВА

П. Б. АКСЕЛЬРОДА

 

 

РУССКИЙ РЕВОЛЮ ЦИОННЫЙ АРХИВ/БЕРЛИН

Типография „Vorwärts", март 1924 г.

Alle Rechte, insbesondere

das der Uebersetzung, vorbehalten

Copyright by „Russisches Revolutions

archiv" Berlin - Charlottenburg

Mommsenstrasse 46.

 

ИЗ АРХИВА П. Б. АКСЕЛЬРОДА

1881-1896

 

 

5

ПРЕДИСЛОВИЕ

80-ые годы и начало 90-х годов являются в нашей революционной истории одним из наименее изученных периодов. Как бедна относящаяся к этому периоду мемуарная литература, так же незначительно количество архивных материалов, освещающих эти сумеречные годы. А между тем, в эти годы формировалась в России революционно-марксистская мысль, созревали, под гнетом реакции, новые общественные силы.

Начало этого периода было отмечено глубочайшим кризисом революционной мысли. Истекла кровью горсточка отважных борцов «Народной Воли». Рассеялись, как дым, иллюзии революционной интеллигенции относительно социалистической зрелости крестьянского мира. Погас энтузиазм борьбы, и головы склонились под пятой бездушной реакции Александра III...

А на исходе 80-х годов, на всемирном социалистическом конгрессе 1889 года в Париже, уже звучали слова Г. В. Плеханова о русской революции, которая должна победить, как рабочая революция, и если тогда эти слова были подсказаны теоретическим предвидением, то несколько лет позже, на всем пространстве России, уже пробуждались к борьбе рабочие массы, ощупью искавшие своего исторического пути и находившие его там, где предвидела выход из кризиса начала 80-х годов группа «Освобождение Труда».

Едва ли необходимо доказывать, какое значение имеет для нас изучение этого десятилетия, когда из почвы, усеянной обломками героических дерзаний и иллюзий 70-х годов, пробивались первые всходы нового социал-демократического движения.

Эти соображения побудили редакцию «Русского Революционного Архива» обратиться к П. Б. Аксельроду спросьбой опубликовать сохранившиеся у него письма и материалы, относящиеся ко времени зарождения группы «Освобождение Труда» и к первому десятилетию ее деятельности. П. Б. Аксельрод предоставил в наше распоряжение свои бумаги, — и они являются основой настоящего тома.

 

6

Но, к сожалению, П. Б. Аксельрод никогда не собирал систематически получаемых им писем и лишь в исключительных случаях сохранял у себя копии с писем, которые сам отправлял различным лицам. Вследствие этого почти ни одна переписка не сохранилась в его архиве полностью, а от иных переписок, которые должны были бы представлять значительный интерес, остались лишь обрывки. Круг материалов, которыми располагала редакция настоящего издания, суживался еще и тем, что из архива П. Б. Аксельрода были изъяты некоторые группы писем: так в 1912 году П. Б. Аксельрод, по просьбе Л. Г. Дейча, передал ему (для литературной работы) его письма; равным образом по желанию вдовы Г. В. Плеханова, Р. М. Плехановой, он выделил письма последнего из своего архива для отдельного издания.

Отсюда дробный характер содержания выпускаемого нами тома. То, что мы даем здесь, - не связная переписка, позволяющая проследить эволюцию отношений между двумя лицами на протяжении многих лет; это ряд отдельных групп писем, из которых каждая освещает определенный эпизод, определенный момент, так или иначе связанный с развитием русской с.-д. мысли. И свет, проливаемый печатаемыми здесь материалами на мало изученные вопросы одного из интереснейших периодов нашей революционной истории, определяет, как нам кажется, ценность этих материалов. Внимательный читатель найдет здесь не один поучительный штрих для характеристики, как группы «Освобождение Труда», так и той среды, в которой ей пришлось действовать, и тех общественных деятелей, с которыми она соприкасалась.

Быть может, небесполезно будет прибавить к сказанному несколько слов о письмах матроса Арсения Сицкого, составляющих содержание второй части настоящего тома. Интерес, представляемый ими, лежит, конечно, в иной плоскости, нежели интерес материалов, собранных в первой части этой книги. Но Арсений Сицкий - первый человек из народа, непосредственно обратившийся к группе «Освобождение Труда». Его страстное искание социальной правды - одна из первых струек того потока, который зародился на рубеже 80-90-х гг. в начале 90-х годов и с тех пор нарастал непрерывно вплоть до революционного половодья 1905-го года. И это, в связи с богатым бытовым материалом, отразившимся в письмах матроса, дает им право на внимание исследователя. Мы думаем также, что печатанием писем Арсения Сицкого мы делаем шаг для заполнения существенного пробела в нашей исторической литературе: в ней почти совершенно отсутствуют матерьялы, освещающие те пути, которыми приходила к социализму и революции мысль рабочих, а между тем этот вопрос представляет для историка не меньший интерес, чем выяснение всех обстоятельств работы мысли идеологов движения интеллигентов.

 

7

В вступительных замечаниях к печатаемым ниже письмам читатель найдет более подробные справки о характере собранных в этом томе материалов.

Расположены эти материалы в хронологическом порядке, - по дате первого документа каждого отдела.

Примечания составлены, в общем и целом, по тому же принципу, что и в первом томе, изданном «Русским Революционным Архивом» («Письма П. Б. Аксельрода и Ю. О. Мартова»). Но ввиду особенностей лежавшего перед нами материала, мы чаще обращались к личным воспоминаниям П. Б. Аксельрода и, кроме примечаний к отдельным местам переписки, сочли необходимым дать более общие объяснения в начале каждого отдела.

Настоящий том выходит под редакцией В. С. Войтинского, Б. И. Николаевского и Л. О. Цедербаум-Дан.

В заключение - несколько указаний о технической стороне редакционной работы.

В целях сокращения числа примечаний и для удобства читателей, редакция сочла нужным раскрытие инициалов и псевдонимов (в повторных случаях) производить в самом тексте писем; в этих случаях настоящая фамилия упоминаемых в тексте лиц взята в прямые скобки; равным образом в прямых же скобках дано редакцией раскрытие сокращений, которые делались авторами писем, а также в нескольких, очень немногих - случаях вставлены явно по описке пропущенные слова. Во всех этих случаях особых оговорок редакция на делала, - читателю нужно знать, что все вставки в прямых скобках сделаны редакцией «Материалов».

Выставляя даты писем, редакция руководствовалась следующим правилом: проставленная на самом письме дата воспроизводилась без всяких скобок; если в архиве сохранился конверт письма, то недостающие указания, извлекаемые из почтового штемпеля, воспроизводились нами в простых скобках; наконец, в тех случаях, когда дату приходилось определять на основании каких-либо иных указаний, редакция ставила ее в прямые скобки.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

 

 

- 11 -

 

1

К. Маркс - В. И. Засулич

Печатаемое ниже письмо К. Маркса адресовано В. И. Засулич и является ответом на запрос последней о взглядах Маркса на вероятные судьбы русской общины. Оригинал письма сохранился в архиве П. Б. Аксельрода. Полностью оно нигде до сих пор не было опубликовано, и самый факт его существования был настолько мало известен, что еще недавно такой знаток биографии К. Маркса, как Д. Б. Рязанов, высказал предположение, что этого письма вообще и не существовало:

«Когда к нему [Марксу] - пишет Рязанов в своей последней работе о «Марксе и Энгельсе» - обратилась в 1881 г. Вера Засулич с письмом, в котором она просила Маркса ответить ей и товарищам на вопрос о судьбах русской общины, он взялся сейчас же за работу. Я до сих пор не знаю, получили ли Засулич и Плеханов этот ответ. Я могу только предполагать, что нет. Мне удалось найти черновик этого ответа. Он носит явные следы надорванной работоспособности. Маркс несколько раз принимался за работу, черкал и перечеркивал, да так и бросил, вероятно, письмо неоконченным»^[1].

В действительности, письмо Марксом было написано и послано; оно не только дошло до адресата и стало известно довольно широкому кругу лиц, но даже было цитировано в печати (а именно в некрологе К. Маркса, помещенном в «Календаре Народной Воли»^[2]. Но эта ссылка на письмо осталась, по-видимому, единственной; сколько-нибудь существенных выдержек из письма сделано не было и содержание последнего до сих пор оставалось неизвестным.

Действительные мотивы этого оставления под спудом письма Маркса, касавшегося столь живо волновавшего русские революционные круги вопроса, нам неизвестны. Мы можем только предполагать (но с очень большой долей вероятности), что опубликования письма вначале не последовало, так как Засулич и ее друзья ждали обещанного в письме Маркса более обстоятельного изложения его взгляда на судьбы общины, а затем, после получения от Маркса и Энгельса их предисловия к русскому изданию «Коммунистического Манифеста»^[3] (оно датировано 21 января 1882 г.), где авторы также затронули вопрос о судьбах русской общины, необходимость в опубликовании письма - с точки зрения В. И. Засулич и Г. В. Плеханова, - отпала. Позднее же его текст затерялся, и оно было так основательно позабыто, что в памяти, например, П. Б. Аксельрода, проведшего зиму 1880-81 г. (время, к которому относится получение

 

- 12 -

письма) в Румынии, вдали от получившей письмо В. И. Засулич, - не сохранилось ни об этом письме, ни о разговорах, которые им, несомненно, были вызваны, - никаких указаний.

А между тем обращение В. И. Засулич с ее запросом к Марксу и ответ последнего представляют немалый интерес для историка русской социал-демократии.

Ответ Маркса датирован 8 марта 1881 г. Период, к которому относится это письмо, - 1880-82 г.г. - является одним из наиболее знаменательных в истории русского марксизма: он был переломным в идейной жизни той группы, которая несколько позднее оформилась в первую в России с.-д. группу «Освобождение Труда», и в состав которой входила В. И. Засулич. Г. В. Плеханов, вспоминая впоследствии о своих идейных исканиях этого периода, писал:

«Чем более знакомились мы [будущая группа «Освобождение Труда»] с теориями современного научного социализма, тем более сомнительным становилось для нас наше народничество, как со стороны теории, так и со стороны практики. По крайней мере о себе я могу с уверенностью сказать, что уже ко времени выхода второго N° «Черного Передела», т. е. летом того же 1880 г.[4], я был уже едва ли не на половину социал-демократом»[5].

В рамки настоящих вступительных замечаний не входит общий анализ эволюции будущей группы «Освобождение Труда» от бакунизма к марксизму: нам важно лишь отметить, что по указанию самого Плеханова, одной из наиболее остро ощущаемых, наиболее настойчиво требовавших ответа была

«мысль о том, что Россия не минет фазы капитализма и что, вследствие этого, промышленному пролетариату суждено стать главной силой революционного движения».

Действительно, не ответив на этот вопрос, - не решив, оставила ли история перед Россией открытым какой-то новый, неведомый остальному миру путь самобытного развития через общину, минуя капитализм, прямо в «царство будущего», - русские социалисты, даже усвоившие формально Марксов метод изучения действительности, не могли превратиться в социал-демократов, умеющих делать для России политические выводы из этого учения. Но осенью 1880 г. Г. В. Плеханов, - в это время уже «едва ли не на половину социал-демократ», - еще старался, подходя к этому вопросу, найти компромисс между народнической идеологией («прилипчивая болезнь» народничества, как говорил о ней позднее Плеханов[6], держалась очень цепко) и сомнениями, навеянными изучением «теорий современного научного социализма»; он пытался доказать, что «социально-революционная партия» может вести свою работу, не решив для себя в ту или другую сторону вопроса о «судьбах капитализма»:

«В настоящее время, - писал он[7], - промышленное развитие России ничтожно и понятие «трудящиеся массы» почти покрывается понятием «крестьянство». Поэтому, говоря о практической деятельности, мы, главным образом, имеем в виду экономический быт, нужды и требования земледельцев». Но в то же время:

«Русская промышленность также не стоит на одном месте. Нужда отрывает крестьянина от земли и гонит его на фабрики, на заводы. Рядом с этим, центр тяжести экономических вопросов передвигается по направлению к промышленным центрам».

Учитывая эту возможность, - или, быть может, тенденцию (из статьи Плеханова не видно, шел ли он так далеко), - «социально-революционная партия» должна создавать свою базу и на фабриках, а связавши таким образом

 

- 13 -

«в одно целое революционные организации промышленных и земледельческих рабочих, мы можем предоставить ход экономических изменений в России их естественному течению и не бояться их колебаний в ту или другую сторону». Эклектический характер этого ответа на выдвинутый жизнью вопрос - очевиден. Задержаться на нем сколько-нибудь длительное время члены будущей группы «Освобождение Труда», - и в первую очередь Г. В. Плеханов, именно тогда особенно страстно искавший «прямых ответов» на «проклятые вопросы», - не могли: этому мешало и изучение теории, и логика борьбы. Текст обращения В. И. Засулич к Марксу нам неизвестен, - Д. Б. Рязанов еще не опубликовал его; но, насколько можно судить по редакции ответного письма Маркса, который явно обороняется от попыток своего корреспондента распространить на Россию сформулированные в 1-м томе «Капитала» общие законы развития капиталистических отношений, - к моменту написания этого обращения, т. е. через полгода после выхода № 2 «Черного Передела» (где была помещена цитированная выше статья),члены будущей группы «Освобождение Труда» уже укрепились в мысли о том, что «ход экономических изменений в России» ведет туда же, куда он привел в Западной Европе.

В своем ответе Маркс не дал прямого ответа на заданный ему вопрос, - он отвел его, указав на неприложимость к России выводов из данного им общего анализа западноевропейских хозяйственных отношений и на необходимость устранения «пагубных влияний, давящих со всех сторон» на общину, как на непременное условие, при наличии которого последняя может явиться «точкой опоры социального возрождения в России».

Этот уклончивый характер ответа Маркса не может быть объяснен исключительно «надорванной работоспособностью» Маркса, которую отметил Д. Б. Рязанов: не следует забывать, что и все остальные высказывания Маркса по этому вопросу носили такой же уклончивый, условный характер (письмо в редакцию «Отечественных Записок», предисловие к русскому изданию «Коммунистического Манифеста»). Для понимания этой черты ответа гораздо важнее другое обстоятельство, которое отметил еще Э. Бернштейн в своих очерках о «К. Марксе и русских революционерах».

«Из моих устных бесед с Энгельсом, - пишет Бернштейн, - я вынес такое впечатление, хотя и не могу подтвердить его вполне определенными, подлинными выражениями, что Маркс и Энгельс сдерживали временами выражение своего скептицизма (по вопросу о «социалистической потенции русской крестьянской общины») просто из уважения к идеологии русской революции»[8].

Если эти соображения когда-либо влияли на высказывания Маркса, то, конечно, с особенной силой должны были они влиять в марте 1881 г., когда террористическая борьба «Народной Воли» достигла своего апогея и остановила на себе «зрачок мира»; так, по свидетельству В. Н. Фигнер, писал в это время из заграницы Исполнительному Комитету Народной Воли один из вождей «Черного Передела» (Плеханов?).

Не могли не сказаться на характере письма и отношения Маркса к той группе, представителем которой являлась В. И. Засулич. Его отношение к группе «чернопередельцев», как известно, далеко не было благожелательным; его резкий отзыв о ней[9], как о состоящей из лиц, в большинстве «добровольно покинувших Россию», когда другие рискуют там головой; об их писаниях, как пропитанных «скудным доктринерством, так называемые принципы которого стали общеизвестными со времен блаженной памяти Бакунина» - не раз цитировался. Причины этого отношения коренились в непримиримой идейной вражде Маркса ко всем последователям Бакунина (к числу каковых себя причисляла группа «Черного Передела») и в недовольстве Маркса оппозицией, которую «чернопередельцы» оказывали деятельности партии «Народной Воли»; но, кроме этих общих причин, была еще одна частная, но далеко не маловажная для всякого, кто желает понять причины отношения Маркса к «чернопередельцам», во многом определившая и остроту цитированного выше его отзыва о них: дело в том, что «Черный Передел» дал на своих столбцах место статье И. Моста, к разрушительной работе которого в германской с.-д-ии Маркс именно в это время относился болезненно чутко.

 

- 14 -

То самое письмо к Зорге, выдержки из которого мы привели выше, подтверждает значение этого момента: в нем резкие слова по адресу «чернопередельцев» впервые срываются в связи с опубликованием в № 2 «Черного Передела» статьи Моста, в которой читателю преподносится в экстракте вся «низость» Моста, дается последнему возможность «забрасывать грязью все немецкое рабочее движение»[10]. А таких вещей Маркс не умел и не хотел прощать.

Подобное отношение Маркса к группе «чернопередельцев» не могло не сказаться на его ответе В. И. Засулич, и его очень вежливый, но крайне сдержанный тон, по нашему мнению, подкрепляет это предположение.

Так или иначе, письмо Маркса к Засулич не давало ответа на заданный ему вопрос, - как не дало и написанное спустя 10 месяцев после этого письма предисловие Маркса и Энгельса к русскому изданию «Коммунистического Манифеста». В этом последнем, как известно, центр тяжести ответа на тот же вопрос Маркс и Энгельс передвинули на Европу:

«Если русская революция, - писали они, - послужит сигналом рабочей революции на Западе, так, что обе они пополнят друг друга, то современное русское землевладение может явиться исходным пунктом коммунистического развития»[11].

Обе эти редакции ответа, по существу, не давали группе «чернопередельцев» ничего нового; к условной формулировке ответа они приходили и сами, например, Плеханов, заявивший в № 2 «Черного Передела», т. е. в сентябре 1880 г., что «если гроза социального переворота» «предупредит значительные изменения в общественном строе России», то пути развития последней будут иные, чем в том случае, если история даст срок «центру тяжести экономических вопросов передвинуться по направлению к промышленным центрам».

К моменту обращения их к Марксу с запросом (В. И. Засулич писала его, несомненно, не за себя только лично) для них вопрос, как показало дальнейшее, начинался там, где ответ Маркса оканчивался: что будет с Россией, если «гроза социальных бурь» запоздает, какие тенденции развития общины заложены в ней самой. Это были вопросы, над которыми Маркс как раз в это время специально работал; именно результаты этой работы и интересовали «чернопередельцев»[12], но их Маркс нигде не изложил, - и выработку ответа на поставленный жизнью вопрос и аргументов для его обоснования первым русским марксистам, - прежде всего группе «Освобождение Труда», - пришлось проделать самим.

Ниже мы приводим французский текст письма и русский перевод его; французский текст письма мы воспроизводим с сохранением орфографии подлинника. «С. Петербургский комитет», о котором Маркс говорит в первом абзаце своего письма, это - Исполнительный Комитет «Народной Воли».

 

- 15 -

8 Mars, 1881.

41. Maitland Park Road, London S.W.

Chère citoyenne!

Une maladie de nerfs qui m'attaque périodiquement depuis les derniers dix ans, ma empêché de répondre plus tot à votre lettre du 16-me février. Je regrette de ne pas pouvoir vous donner un exposé succinct et destiné а la publicité de la question que vous m'avez faite l'honneur de me proposer. Il y a des mois que j'ai déjà promis un travail sur le même sujet au Comité de St. Petersburg. Cependant j'espère que quelque lignes suffiront de ne vous laisser aucun doute sur le malentendu à l'égard de ma soi-disant thèorie.

En analysant la genèse de la production capitaliste, je dis: „Au fond du système capitaliste il y a donc la séparation radicale du producteur d'avec les moyens de production... la base de toute cette évolution c'est l'expropriation des cultivateurs. Elle ne s'est encore accomplie d'une manière radicale qu'en Angleterre... Mais tous les autres pays de l'Europe occidentale parcourent le même mouvement." („Le Capital", édit. franc., p. 315.)

La „fatalité historique" de ce mouvement est donc expressement restreinte aux pays de l'Europe occidentale. Le pourquoi de cette restriction est indiqué dans ce passage du ch. ХХХП:

„La propriété privée, fondée sur le travail personnel... va être supplantée par la propriété privée capitaliste, fondée sur l'exploitation du travail d'autrui, sur le salariat." (I. c. p. 340.).

Dans ce mouvement occidental il s'agit donc de la transformation d'une forme de propriété privée en une autre forme de propriété privée. Chez les paysans russes on aurait au contraire а transformer leur propriété commune en propriété privée.

L'analyse donnée dans le „Capital" n'offre donc de raisons ni pour ni contre la vitalité de la commune rurale, mais l'étude spéciale que j'en ai faite, et dont j'ai cherché les matériaux dans les sources originales, m'a convaincu que cette commune est le point d'appuis de la régénération sociale en Russie, mais afin qu'elle puisse fonctionner comme tel, il faudrait d'abord éliminer les influences déletères qui l'assaillent de tous les côtés et ensuite lui assurer les conditions normales d'un développement spontané.

J'ai l'honneur, chère citoyenne, d'être votre tout devoué

Karl Marx.

 

- 16 -

8 марта 1881 г.

41, Maitiand Park Road, London S. W.

Дорогая гражданка!

Нервное страдание, периодически посещающее меня в течение последних десяти лет, помешало мне ответить раньше на Ваше письмо от 16 февраля. К сожалению, я не могу дать Вам сжатого и предназначенного для печати разъяснения вопроса, который Вам угодно было поставить мне. Уже несколько месяцев тому назад я обещал работу по этому же предмету С.-Петербургскому Комитету. Но я надеюсь, что нескольких строк будет достаточно, чтобы у Вас не осталось никаких сомнений в наличии недоразумения относительно моей так называемой теории.

Исследуя происхождение капиталистического производства, я говорю: «Итак, в основе капиталистической системы лежит коренное отделение производителя от орудий производства... основа же всего этого развития - экспроприация земледельцев. Пока она завершилась в полной мере лишь в Англии... Но все другие страны Западной Европы совершают тот же путь» («Капитал», французское издание, стр. 315).

Таким образом, «историческая неизбежность» этого пути умышленно ограничена странами Западной Европы. Основания такого ограничения указаны в следующем месте гл. XXXП-й: «Частная собственность, опирающаяся на личный труд... вытесняется частной капиталистической собственностью, опирающеюся на эксплуатацию чужого труда, на систему заработной платы» (см. стр. 340).

Итак, на этом пути, свойственном Западу, дело идет о превращении одного вида частной собственности в другой вид частной собственности. У русских крестьян, наоборот, дело шло бы о превращении их общинной собственности в частную собственность.

Поэтому, исследование, произведенное в «Капитале», не дает доводов ни за, ни против жизненности деревенской общины; но выполненное мною специальное изучение этого вопроса, для которого я брал матерьялы из первоисточников, привело меня к убеждению, что эта община является точкой опоры социального возрождения в России; но для того, чтобы она могла играть эту роль, нужно было бы сперва устранить пагубные влияния, давящие ее со всех сторон, и затем обеспечить ей нормальные условия свободного развития.

Имею честь, дорогая гражданка, пребывать преданным Вам

Карл Маркс.

 

- 19 -

II

ПИСЬМА A. П. МАЛЬШИНСКОГО

 

Имя Арн. Павл. Мальшинского (1840-1899 г.), письма которого к П. Аксельроду мы здесь печатаем, связано с не выясненной до сих пор до конца историей возникновения газеты «Вольное Слово».

Окончив Московский Университет, Мальшинский некоторое время занимался политической экономией в Гейдельберге. О последующей его деятельности мы знаем очень мало (в № 48 (от апреля-мая 1882 г.) «Общего Дела» имеются указания, что после Гейдельберга он «служил домашним учителем в одной русской семье; в Неаполе познакомился с Бакуниным и был тогда самым красным революционером... Затем в Петербурге, после разных похождений, попал наконец в III Отделение, где его прикомандировали к отделению иностранной корреспонденции».). Известно лишь, что в 1879 г., по поручению шефа жандармов Дрентельна, он составил «Обзор социально-революционного движения в России», - обширный труд (в 322 + IV стр.), в большей части посвященный истории социально-революционных идей на Западе и в России и лишь бегло касающийся современного состояния русского революционного движения. Этот «Обзор», изданный III-им Отделением в 150 экземплярах, был в свое время отмечен в «Народной Воле» (№ 4, декабрь 1880 г.) с указанием, что «автор, г. Мальшинский, приходит к выводам, очень печальным для правительства; между прочим, он констатирует факт, что социально-революционное движение составляет у нас не извне навеянное, а совершенно самостоятельное, вытекающее из условий русской жизни движение». Но это указание не дает представления о труде Мальшинского, как не дают представления об этой книге, насквозь проникнутой жандармски охранительным духом, ссылки на нее, приведенные в следующем (№ 5) «Народной Воли».

В 1881 г. А. Мальшинский появился заграницей. Здесь он выдавал себя за члена тайного «Земского Союза», будто бы поручившего ему поставить заграницей газету, объединяющую все оппозиционные и революционные силы на почве борьбы за конституцию без применения террора. Из помещенного выше письма П. Лаврова П. Аксельроду (отдел III, письмо 1-ое) видно, как искал он сближения с социалистами и старался заручиться их сотрудничеством для своего издания.

С августа 1881 г. А. Мальшинский приступил к изданию в Женеве большой еженедельной газеты «Вольное Слово». Редакция нового органа, формулируя в. 1-м № свои задачи, заявляла:

«Потребность в свободном слове и печальная невозможность обставить его сколько-нибудь удовлетворительным простором в пределах отечества побудили нас прибегнуть к крайнему средству - воспользоваться гостеприимством чужой страны, чтобы там, вне давления цензурных тисков, устроить независимый орган выражения справедливых желаний и настоятельных нужд обезличенного и обобранного населения России...

 

- 46 -

«Достигнуть желанного можно только самодеятельностью... лишь в здоровой атмосфере самоуправления вздохнет полной грудью веками угнетенная личность…

«Россия хочет и должна стать исключительно земскою... Но одного перехода от канцелярщины к земщине было бы еще недостаточно... Величайший в мире по величине конгломерат Российской Империи... никогда не превратится из механического целого в органическое, если внутреннее управление государством не будет рассредоточено по областям и если управление областями не будет организовано на началах широкого самоуправления...»

Ближайшим сотрудником «Вольного Слово» сделался М. Драгоманов, начавший (с 3-го №) печатать в журнале свое обширное исследование «Историческая Польша и великорусская демократия» и своим сотрудничеством утвердивший за «Вольным Словом» характер органа земской либеральной оппозиции, проводящего идеи децентрализации, автономии и федерализма.

М. Драгоманов привлек к сотрудничеству в «Вольном Слове» и П. Аксельрода. О начале своей работы в этом органе П. Аксельрод пишет в своих Воспоминаниях:

«Он (М. Драгоманов) передал мне приглашение редакции вести отдел рабочего движения на Западе, причем сообщил, что редакция остановила на мне выбор по совету Лаврова, рекомендовавшего меня, как «специалиста» среди социалистической эмиграции в сфере международного движения рабочих. Вместе с тем Драгоманов сообщил мне, что «Вольное Слово» издается на средства или при поддержке тайного союза (или группы) либеральных земцев и фактически является органом этой либеральной группы. Рекомендация Лаврова и непосредственная близость Драгоманова к этому изданию являлись в моих глазах достаточной гарантией литературной и политической порядочности его руководителей - и я, без всяких колебаний, принял предложение редакции» («Пережитое и передуманное», кн. 1-ая, стр. 390-391).

Как рассказывает далее П. Аксельрод, работа в «Вольном Слове» заставила его покинуть Женеву, где обосновались его товарищи по группе «Освобождение Труда» и переехать в Цюрих. Этот город был центром политической жизни и рабочего движения немецкой Швейцарии, здесь собралось много передовых рабочих социалистов, бежавших в Швейцарию из Германии и Австрии от полицейских преследований, здесь выходил орган германской партии «Социал-Демократ», здесь жили Эд. Бернштейн, К. Каутский, Фольмар, сюда часто приезжали по партийным делам Бебель и Либкнехт, - короче, Цюрих был самым подходящим пунктом для наблюдений над европейским рабочим движением, в особенности за его с.-д. течением.

За время своего сотрудничества в «Вольном Слове» (от конца августа 1881 г. по март 1882 г.) П. Аксельрод поместил в газете (без подписи) 15 «Писем о рабочем движении», представлявших подробные, в 5-6 столбцов, обзоры состояния рабочего я социалистического движения на Западе, и приблизительно столько же сводок менее систематизированного характера в виде «хроники рабочего движения». Кроме этого, он дал в «Вольное Слово» полный текст своей речи на Хурском конгрессе (№ 13 от 1 ноября 1881 г.) и одну большую политическую статью под заглавием «Все для народа и посредством народа» (№ 19, от 13 декабря 1881 г., за своей подписью).

Вскоре после появления первых №№ «Вольного Слова» в эмигрантских кругах стали циркулировать слухи о том, что газета является органом министра внутренних дел гр. Игнатьева. В сентябре в № 44 «Общего Дела» (выходившей в Женеве непартийной прогрессивной газеты Элпидина) появилась «корреспонденция» из Женевы, автор которой (по-видимому, Зайцев), отмечая выход нового русского органа в эмиграции, весьма прозрачно намекал на его связь с Игнатьевым. Оценку нового органа автор обещал дать после того, как «Вольное Слово» выскажет свое мнение о министре внутренних дел гр. Игнатьеве. В последующих №№ газеты обвинения против «Вольного Слова» принимали все более и более точный характер, и весной 1882 г. в № 48 «Общего Дела» редактор «Вольного Слова» был назван по фамилии, как агент 3-го Отделения.

В начале 1882 г. темные слухи о Мальшинском получили подтверждение в письме, присланном в Женеву Вере Ив. Засулич группой петербургских народовольцев для предупреждения М. Драгоманова (см. 1. письмо М. Драгоманова П. Аксельроду).

 

- 47 -

Нo M. Драгоманов нe придал значения обвинениям против Мальшинского. Полагаясь на него, и П. Аксельрод не видел оснований сомневаться в политической порядочности основателя «Вольного Слова»; он продолжал работать в «Вольном Слове» до марта 1882 г. и вышел из журнала по причинам, не имевшим никакого отношения к личности А. Мальшинского - после появления в № 34 «Вольного Слова» статьи М. Драгоманова «Обаятельность энергии», содержавшей резкие выпады против Исполнительного Комитета «Народной Воли» и против русских революционеров вообще (см. примечание к письму 1 С. Кравчинского П. Аксельроду).

С начала 1883 г. М. Драгоманов официально стал во главе «Вольного Слова» и видимое отношение А. Мальшинского к журналу прекратилось. Но в эмигрантских кругах обвинения против него повторялись снова и снова; они получили особенно резкое выражение в вышедшем в апреле 1883 г. Календаре «Народной Боли». На все обвинения Мальшинский ответил, наконец, брошюрой «Не знаю, к кому«(заглавие, которое должно было подчеркнуть анонимность выступающих против автора обвинителей). «Вольное Слово» выразило негодование против того, что Календарь «Народной Воли» раскрыл государственной полиции имя бывшего редактора противоправительственной газеты. И на этом газета закрылась, - закрылась на двойном 61-62-ом № (22 мая 1883 г.) заметкой о том, что выпуск следующего №-а откладывается на неопределенное время, и что редакция считает для себя тем более позволительною такую отсрочку, что она «выпустила целый ряд №.№ в увеличенном объеме, имея в виду закончить печатание известного круга материалов перед наступлением вакаций в России и п е р е д к о р о н а ц и е й».

М. Драгоманов до конца сохранил уверенность в том, что «Вольное Слово» было основано «Земским Союзом», и что А. Мальшинский был представителем этой организации.

Между тем, А. Мальшинский, вернувшись после закрытия «Вольного Слова» в Россию, не только не подвергся здесь никаким преследованиям за свою оппозиционную литературную деятельность заграницей, но занял место среди сотрудников реакционнейших органов печати, - сперва в роли внутреннего обозревателя «Русского Вестника», а затем в качестве редактора еще более черносотенной газеты «Народ».

Позднейшие исследования В. Я. Богучарского показали, что, в действительности, никакого «Земского Союза», как широкой организации, объединяющей либеральные земские круги, в России в то время не существовало, а из числа участников либерального земского движения, делавших в то время попытки объединиться и организоваться, большая часть не имела к «Вольному Слову» никакого отношения. По-видимому, связи с этой газетой поддерживал лишь проф. В. А. Гольцев (редактор либеральной «Русской Мысли»), через которого шли заграницу деньги на издание. Но эти деньги Гольцев получал не из кассы «Земского Союза», а от (или через) гр. П. П. Шувалова, одного из руководителей знаменитой «Священной Дружины», образовавшейся после 1 марта 1881 г. для защиты царя от посягательств со стороны террористов.

П. Шувалов, насколько можно судить по имеющимся в литературе данным, занимал в «Священной Дружине» своеобразное положение: это был крупный аристократ, мечтавший об установлении в России конституции с двухпалатной системой и с верховным органом вроде английской палаты лордов. Каков бы ни был источник этого конституционализма, такие представители либерального движения, как В. Гольцев и М. Драгоманов, видели в гр. Шувалове человека передовых взглядов и возможного союзника в борьбе с реакцией.

Что касается до Мальшинского, то П. Шувалов, по-видимому, привлек его к участию в основанной им за границей газете, как лично ему знакомого человека (они вместе учились в Гейдельбергском университете (возможно, впрочем, что Мальшинскому принадлежала самая идея заграничного издания (см. указания «Общего Дела», № 48)). Выбор оказался удачен: Мальшинский завоевал такое доверие М. Драгоманова, что последний своим именем и авторитетом в полной мере покрыл зародившееся за кулисами «Священной Дружины» предприятие.

Сохранившиеся в архиве П. Аксельрода и печатаемые ниже письма А. Мальшинского, характеризуют отношения П. Аксельрода к «Вольному Слову» за время его сотрудничества в этом органе.

- 48 -

Женева, 17 ноября 1881 г.

Многоуважаемый Павел Борисович.

Михаил Петрович[100] передал мне, что Вы затрудняетесь продолжать свой отдел в «Вольном Слове» в форме еженедельных обозрений, более или менее общих, характеризующих направление и состояние партий, и предпочли бы давать такие обзоры лишь раз в месяц, а три раза сообщать в редакцию хроники рабочего движения, в виде отрывочных, но зато фактически полных известий[101].

Я не вижу препятствия к удовлетворению Ваше[го] желани[я] и прошу Вас без всяких стеснений располагать своею работою.

Не могу себе объяснить Вашего молчания на мое письмо[102].

Редакция считает в недоимке за Вами обещанный ответ на письмо И. П.[103].

Вместе с ним высылаю Вам отдельным mandat de poste [почтовым переводом] 125 фр.                                   Дружески жму Вашу руку

А. Мальшинский.

 

- 50 -

ИЗ ПИСЕМ M. П. ДРАГОМАНОВА

 

П. Аксельрод познакомился с М. П. Драгомановым в Женеве в 1876 г., еще будучи убежденным бакунистом. В то время М. Драгоманов представлял правый фланг русской эмиграции в Женеве, но находился в близких сношениях с революционерами