Нью-Йорк, Бруклин, 14 октября 2002 г., 18.45

Преследование отстало, Джессика поняла это лишь после пяти минут своего спринтерского забега. Можно успокоиться и перевести дух. Девочка огляделась и попыталась сориентироваться на местности. Так, слева парк, чуть поодаль набережная, а здесь, — ресторан быстрого питания «Макдональдс». Значит, через пару кварталов я как раз выйду к своему дому, подумала Элвис. Она еще раз воровато оглянулась, потом проверила наличие ключей, которые вполне могли выпасть из кармана во время бега, и уже спокойной походкой направилась восвояси.

Не прошло и четверти часа, как Джессика уже стояла возле дверей своей квартиры. Девочка достала ключи и вставила один из них в замочную скважину. Второй ключ мог не понадобиться. Когда кто-то находился дома, квартира не закрывалась на второй замок, но и пользоваться звонком маленькая скрипачка не любила. Она с ранних лет привыкла к самостоятельности.

Однако квартира оказалась заперта на оба ключа. Значит, дома никого нет. Странно. Обычно родители, начинающие работать с раннего утра к этому времени уже возвращались. Так, а какая работа, сегодня же еще к тому же воскресенье, выходной день! Вдвойне странно. Ничего, сейчас я попаду в свой дом, и все узнаю. Наверняка, мама оставила какую-нибудь записку для меня.

Джессика открыла дверь, сняла обувь и прошла на кухню. Что это? Девочка не узнала ее. Вместо большого семейного холодильника стоял маленький и старый, кухонных табуреток не было, их заменяли обшарпанные стулья. Под столом валялись пустые бутылки из-под спиртного, а главным украшением стола, который все-таки был тем самым, знакомым с детства столом, являлась большая суповая тарелка, доверху наполненная окурками и другой фигней. Создавалось впечатление, что здесь живут грязные панки, а не добропорядочная американская семья. Естественно, никакой записки от родителей на кухне не оказалось.

Остальные комнаты тоже кардинально поменяли свой прежний облик. В просторной маминой спальной вместо широкой постели стояла настоящая ударная установка, с бас-бочкой, тарелками и другими инструментами. В левом углу лежала фиолетовая электрогитара, а по пыльному полу змеились электрические шнуры, ведущие к усилителю и большим концертным колонкам. А в комнате Джессики был, вероятно, устроен местный бордель. Две или три кровати, (в зависимости от того, можно ли называть кроватью рваную раскладушку, провисающую до самого пола), застеленные грязными покрывалами, пол, усеянный использованными презервативами и женскими трусиками. Естественно, ни одно из помещений квартиры не знало такого слова, как «уборка». Грязь, пыль и противный запах преследовали девочку повсюду.

Что же произошло за то небольшое время, пока Джессика отсутствовала дома? Создавалось стойкое впечатление, что это не ее квартира, мало того, и никогда не являлась таковой.

И тут в прихожей послышался идиотский мужской смех. В дом возвращался хозяин, вернее хозяева. Молодые бородатые типы ввалились в квартиру, громко смеясь и гогоча. Да, именно ввалились, так как их ноги плохо передвигались, а причина этого сразу бросилась в нос таким застарелым перегаром, что Джессику чуть не вырвало от отвращения.

— А кто это ел из моей тарелки? — хихикнув, сказал один из них.

— А кто пил из моей рюмки? — поддержал игру второй.

— Да, ладно, ребята, давайте утром разберемся. Ну, что, детка, на ночь останешься? — неожиданно закончил тираду из детской сказки последний панк. Джессика заметила, что все ребята смотрят на нее явно не восторженными взглядами. На их лицах читалось желание. Грязное сексуальное желание.

— Извините, я наверно ошиблась квартирой? — попыталась защититься девочка.

— Да, что ты говоришь, а, может, ты уже нас обчистила, — прошепелявил самый высокий и самый противный из парней, — У меня на столе тысяча баксов лежала. Где деньги? Нет? Нет денег, — плати натурой!

И грязное волосатое животное, которое было похоже на человека только тем, что могло говорить, грубо толкнуло Джессику по направлению к спальной. Однако сила его толчка оказалась так велика, да и все действия нельзя было назвать координированными, что панк просто завалился на пол вместе с девочкой, при этом конкретно стукнувшись плечом о косяк. Скрипачка с трудом вырвалась из потных объятий, но дорога к входной двери оказалась перекрыта другими мерзавцами. В глазах помутилось, противные сальные рожи приближались, протягивая к ней пальцы с грязными и длинными ногтями. Тогда девчушка бросилась в свою комнату, ловко перепрыгнула кровать, раскрыла окно и сиганула вниз, благо второй этаж позволял подобное. Слава Богу, обошлось без вывихов и переломов. Поднявшись с газона, Джессика бросилась наутек. Один из пьяных музыкантов попытался преследовать ускользающую жертву, но его прыжок оказался менее удачным. Едва приземлившись, парень вскрикнул и схватился за ногу. Так всегда бывает с теми, кто вместо спорта предпочитает спирт.

Джессике пришлось во второй раз за сегодня спасаться бегством, однако сейчас это оказалось труднее. Бежать по грубому асфальту без обуви, в одних тонких носках — удовольствие ниже среднего. Но погоня отстала. Выпитое накануне не позволило ребятам догнать девочку, и вскоре она уже достигла набережной Гудзона, находящейся достаточно далеко от дома Элвис.

Гудзон медленно катил свои тяжелые волны. Седые барашки с плеском бились о гранитные камни, опоясывающие в этом месте течение реки, подобно средневековым городским стенам. Небо нависло тяжелой черной пропастью, изредка подмигивая белыми далекими звездами. Создавалось впечатление, что мир, настоящий мир, разбился, словно хрупкое зеркало, осыпался вниз мириадами осколков, и теперь ночь смотрит на Джессику своим алчным взглядом желтой луны.

Скрипка! Вот все что у нее осталось. Джессика открыла футляр и достала скрипку, которую она не выпускала из рук во время всех своих приключений, поднесла инструмент к подбородку и уверенно взмахнула смычком.

Мир перевернулся! Мир изменился и стал другим. Девочка опять исполняла каприс № 24 и не могла понять, что произошло. Еще сегодня утром у нее были родители, своя комната в небольшой, но довольно уютной квартире. А сейчас какой-то злой волшебник отобрал родителей, дом, а теперь вот еще и обувь осталась в квартире грязных подонков. Хотя ботинки, наверно можно попробовать и вернуть. Ключи то у Джессики есть… Да, черт с ними, с башмаками. Где ее дом, где мама с папой, почему сегодня четырнадцатое, а не двадцать седьмое, что случилось с миром? Может быть, это чужой мир?