Глава 9. Костюм от Макса и Арона

К чтению я пристрастился в 5-м классе. В мои руки попала книга Александра Дюма-старшего «Три мушкетёра», и я не мог оторваться, «проглотил» её за ночь.

После этого записался в библиотеку, которая находилась в полуподвальном помещении нынешней резиденции Президента Республики Татарстан. Хорошими книгами меня снабжала заведующая Ксения Николаевна, милая старушка, стриженная под мальчика. С её «подачи» я познакомился с произведениями классиков мировой литературы – Виктора Гюго, Оноре де Бальзака, Проспера Мериме, Гюстава Флобера, Жюля Верна, Джека Лондона, Герберта Уэллса, Алексея Толстого и других. Дома я усаживался в кресло для чтения и в нём же засыпал с книгой в руках.

После Победы в войне в 1945 году в моей жизни произошло ещё одно радостное событие - мне сшили костюм. В то время хорошую одежду в магазинах не продавали, её старались шить у частных портных. На заводе, где работала мать, трудились два польских еврея, портные Макс и Арон. Они «обшивали» заводское начальство.

Когда я пришёл к ним на примерку, то первое впечатление от будущего костюма осталось отвратительным. На меня одели что-то несуразное, типа жилета. Рукавов не было, а из серой дерюжной ткани кругом торчали крупные стежки белых ниток. С плохим настроением я ушёл домой.

А вскоре эти портные приехали к нам домой. Один из них держал в руках бумажный мешок. Там оказался готовый костюм и кепка из той же ткани. Когда на меня одели обнову, я посмотрел в зеркало и оторопел - настолько костюм был хорош. В одно мгновение гадкий утёнок превратился в прекрасного лебедя.

В телячьем восторге я выбежал на улицу, и вокруг меня сразу собрались пацаны. В их глазах была видна неприкрытая зависть. Взрослые, проходя мимо, тоже замедляли шаг и рассматривали меня с восхищением.

И сейчас я с большим теплом вспоминаю портных - действительно больших мастеров своего дела. Через некоторое время Макс и Арон уехали в родную Польшу.

Не могу не вспомнить ещё одну «еврейскую» историю. В годы войны в нашем дворе появилась беженка-старушка - грязная, в оборванной одежде. О её национальности нетрудно было догадаться по внешности. Но недолго мы видели её в таком плачевном состоянии. Через нескольких дней старушка неожиданно стала ухоженной. Оказалось, что её приютила жившая рядом еврейская семья. Родственницей им она не приходилась.

 

Глава 10. Маршальский обед

В 1946 году мать сообщила мне, что в город приезжает маршал Рокоссовский. Встреча должна была состояться в громадном зале русского храма за башней Сююмбике. Обычно там обедали чиновники расположенных на территории Кремля министерств. По бокам зала располагались небольшие комнатки, где ели чиновники рангом выше, и каждый такой кабинет обслуживала отдельная официантка. В одной из этих комнат частенько обедал я, а меня обслуживала официантка - добрая тётя Ася.

В день приезда маршала мать сказала мне прийти в назначенное время в эту министерскую столовую.

Я вошёл в зал и увидел длинный ряд столов от входных дверей до противоположной стороны. Они были уставлены тарелками со всякой снедью, и за каждым из них сидело человек по двадцать. В центре возвышался громадный торт. Меня посадили с краю рядом с входной дверью.

Люди сидели молча и жадно смотрели на еду, от которой ломились столы. Это был голодный послевоенный год.

Наконец входная дверь открылась, и в зал вошли три человека в военной форме. В центре был Константин Константинович Рокоссовский, а по бокам - два полковника, его адъютанты.

Все взоры присутствующих были направлены на прославленного полководца. Маршал выглядел очень скромно - в обычном мундире, без многочисленных наград, только с двумя Золотыми Звёздами Героя Советского Союза.

Рокоссовский прошёл в конец зала, очень кратко всех приветствовал, сказал что-то ещё и быстро ушёл.

Все поняли, что маршал на торжественным обеде не останется, и начался «пир во время чумы». Все жадно набросились на еду, которая в изобилии лежала на столах. Ели молча, быстро хватали всё руками и отправляли в рот. Зрелище было не из рядовых.

 

Глава 11. Цирк

На улице Дзержинского, недалеко от нашего дома, находился большой деревянный цирк. Нас, мальчишек, живших рядом, служители знали и пропускали на представления без билетов. Поэтому мы часто ходили сюда по вечерам.

С нами учились дети цирковых артистов. Я им завидовал, так как они умели жонглировать и показывать фокусы.

Цирк манил, и мы стали его завсегдатаями и поклонниками. Особенно зрителям нравилась классическая (французская) борьба. Каждый вечер после антракта объявлялись поединки. Как правило, боролись три пары.

Под звуки марша шесть борцов выходили на арену и становились в круг. Шпрехшталмейстер цирка, во фраке и белоснежной рубашке, представлял каждого участника под громкие зрительские аплодисменты. Казанцы хорошо знали каждого из борцов, большинство из которых приезжали из других городов. Вот стройный атлет – Михаил Стрыжак, рядом с ним - чернокожий американец Франк Гуд, физически очень сильный борец, после захватов которого на теле соперников долго оставались белые полосы. А вот только с виду неповоротливый «чемпион Азии» Али Бурхан. Красавца Яна Цыгана (Ивана Куксенко) после многих лет я увидел на странице журнала «Огонёк». Он работал тренером спортивного клуба.

После объявления борцов шпрехшталмейстер отходил чуть в сторону, поднимал правую руку вверх, и раздавалось его громкое:

- Парад алле! Маэстро марш!

И вновь гремела музыка. Борцы покидали арену, после чего выходила первая пара. Михайлов, Григорий Шевченко, Пётр Загоруйко были уже немолодыми спортсменами-профессионалами, тяжеловесами, работавшими «на публику». Они даже позволяли себе громко пукать на арене, чем очень смешили зрителей.

Это были народные любимцы. Когда в 1979 году умер уроженец и житель Казани Николай Жеребцов, выступавший под псевдонимом Силач Верден, его пришли хоронить чуть не все жители города.

Однажды я встретил на улице одного из моих кумиров – борца Петра Загоруйко. Фигура его фактически представляла собой большой квадрат в полтора метра в высоту и ширину! Он занимал почти весь тротуар, и чтобы пройти мимо него, мне пришлось выпрыгнуть на проезжую часть.

Навсегда запомнились мне артисты цирка, выступавшие в других жанрах - иллюзионист Алли Вад и акробаты на проволоке сёстры Кох.

Как-то я пришёл в гости к своему школьному другу Ивану Лемехову. Его отец дядя Костя был хорошим столяром. Вдруг в дверь постучали, и на пороге квартиры мы увидели знаменитого клоуна Карандаша – артиста Николая Михайловича Румянцева! Он спросил у дяди Кости, готова ли этажерка для его выступления. Ванин отец ответил, что готова. Тогда Карандаш достал 150 рублей за работу и ещё 25 рублей дал на магарыч. Кому-то надо было сходить в магазин. Племянник дяди Кости – Саша с большой охотой взял деньги и выбежал за бутылкой. Магазин находился рядом, и Саша принёс водку под сургучом. Её разлили на всех.

Так я познакомился с самим Карандашом.