Догмы как доминантная контекстуальная система

Совокупность дóгматов того или иного монотеизма или же доминирующей атеистической идеологии, которая также есть дóгмат^[36], является основанием для формирования ментальных матриц, и они уже как унифицированные коды объединяют массы людей, которые длительное время живут в контексте преобладающего априорного знания, словно в своеобразной гравитационной системе, недоступной для непосредственного восприятия. При этом ментальная матрица выступает в качестве доминантной программы организации мышления, в русле которого этнос или народ развивает и реализует самобытные социокультурные, экономические и политические практики^[37].

Что касается религиозных дóгматов, то мало кто сейчас знает, что говорят они только о Боге. Так, в христианстве, самой догматической религии мира, не существует дóгматов, которые регламентируют повседневное поведение человека или предписывают то, какой должна быть культура, право, наука, экономика или политический строй. Чтобы в этом убедиться, достаточно ознакомиться с Символом Веры^[38]. Он содержит краткое и точное догматическое изложение сущности христианского вероучения и является официально признанной словесной формулой, которая структурирована двенадцатью частями (членами)[39]. По объему Символ Веры умещается на одной странице текста[40]. Каждый человек, осознанно и ответственно принявший христианство, эти положения знает, принимает и исповедует, независимо от своих частных мнений и переживаний, причисляя себя к составу Церкви.

Христианство по своей догматической сути, как и любой монотеизм, теоцентрично, оно не допускает произвольного истолкования своих дóгматов. В других монотеистических религиях нет такого краткого и точного символа веры — ортодоксии, но есть развернутый свод обязательных нормативных действий, правил, ритуалов и обрядов — ортопраксия.

Для большинства религий характерен акцент на ортопраксии как на дисциплине внешнего религиозного поведения. Так, мусульманин в первую очередь должен соблюдать законы шариата. Иудею надлежит следовать предписаниям своего Закона в толковании мудрецов и раввинов. В иудаизме, например, представление о Боге и о других предметах веры в конкретной и четко структурированной словесной формуле не выражены, и последователь иудаизма может верить, как хочет. Но, вместе с тем, его поведение в практической жизни жестко регламентировано множеством правил.

Христианское догматическое богословие как религиозная наука следует за важнейшими и всеобще необходимыми положениями Божественного Откровения, которые сформулированы Церковью на семи Вселенских Соборах[41]. Собственно, этими принципами, а не частными или групповыми мнениями определяется вера человека. Догматическое богословие отличается от самого установления дóгмата тем, что оно систематизирует однажды открытую в догмате его разумную необходимость[42].

Понимание дóгмата как «ступени восхождения», «могучего орудия творческого перерождения мира, творческого его развития», «лестницы к небу и Богу» представлено в философии Н.А. Бердяева. Он полагал, что религиозные дóгматы содержат в себе знания метафизического характера и касаются первооснов бытия^[43].

Против понимания религиозного дóгмата как навязчивой идеи выступал Э. Фромм, считая, что «дóгмат в значительной степени обусловлен реальными политическими и социальными мотивами», поскольку «означает открытую принадлежность к определенной группе»^[44]. Религиозный дóгмат может изменять самый ум того, кто его исповедует: такие люди отличаются от тех, что формировались на основе иной догматической концепции^[45]. Не удивительно, что люди, принадлежащие к различным культурам, нациям, идеологиям и религиям, зачастую не способны понять друг друга поскольку, например, их политические ценности, политические же представления, восприятие власти^[46], как и в целом организация мышления обусловлены различными системами догматов.

Дóгматы выражаются в форме понятий, закрепляют объект верований в рациональной форме в качестве категорий, по своей гносеологической природе представляют собой результат внерациональных форм познания, касаются области трансцендентного и выходят за границы человеческого мышления^[47]. Профессор С.С. Глаголев не без оснований считал, что дóгматы — это идеалы, к которым нужно стремиться, а не пугала, от которых нужно бежать^[48]. По его словам, бездогматизм есть бессодержательность и есть проповедь незнания, но человечество ищет знания, ищет истины^[49]. Из чего можно заключить, что религиозные догмы отражают доктринальный уровень религии, особенности вероучения и закрепляют отдельные религиозные представления и идеи как абсолютные, предельные, сущностные, конечные, целеполагающие, наивысшие характеристики бытия^[50].

Здесь мы делаем акцент на том, что в догматах сформулирована предельная цель жизни человека — утверждение в вечности. Они вводят его в структурированный и обязательный для всех верующих порядок взаимодействия с окружающим миром, который определяется не самим миром, а догматической формулой, содержащей обетование абсолютного Бога. 

Итак, догматические системы исповедания, повествуя только о Боге, в течение тысячелетий служат опорой менталитета, средоточием высших ценностей каждого человека, принимающего эти дóгматы. Само догматическое мышление как матрица или инвариантная структура, объединяла религиозные, а впоследствии и секулярные группы людей, пользующихся средствами своих верований. Те и другие длительное время жили в локусе преобладающего догматического вероисповедания как в пространстве сверхсознательной доминанты.

Догматическое мышление непреложно воспроизводилось в ментальных проявлениях обыденной и общественной жизни, во всех сферах знания, образования, права, науки, философии, культуры, экономической и политической деятельности. Понятия, установки, стереотипы, нормы мышления, традиции и ценности в результате этого процесса со временем стали неотъемлемой частью не только сознания, но и других — подсознательных, а также сверхсознательных — компонентов психики верующих и неверующих людей. Ментально-догматическая самобытность из поколения в поколение возобновляется и утверждается ее носителями — субъектами менталитета как нечто само собой разумеющееся, не требующее каких-либо объяснений и доказательств. Осознаем мы это или нет, но в России большинство ее граждан по-прежнему живет в пространстве христианских догматов и ценностей, стандартов мышления и поведения^[51].

Таким образом, в масштабе геополитических образований общность базисных догматических установок обусловливает их единство. Так, например, с западно-христианской догматической установкой связанно единство НАТО, ЕЭС и других геополитических структур в этом менталитете. Исламской догматической установкой определено единство исламского мира как такового, независимо от многочисленных противоречий, национальных и государственных границ. Политически оно представлено Исламской Конференцией, Большой Исламской Восьмеркой (D-8) и другими структурами.

Применительно к монотеистическим менталитетам геополитическое единство не обязательно представлено реальным государством или территорией, о чем можно судить на примере иудаизма, который в течение тысячелетий, не имея независимого государства, сохранял свою устойчивость и самостоятельное политическое существование, благодаря неизменной базисной религиозно-ментальной установке. И, наконец, также с догматической установкой связано геополитическое единство России и ряда союзных с ней государств[52].

 

Догматический принцип

Весьма важным в политической психологии является вопрос поиска, выявления и определения как фундаментального основания менталитета, так и возможностей его научного изучения. И здесь догматический принцип А.Ф. Лосева открывает нам в качестве смыслового ядра менталитета любого этноса, народа и нации не только «утвержденность вечных истин бытия»^[53], но он также становится важнейшим методологическим средством исследования глобальных ментальных систем.

Поколения людей различного социального и политического статуса — правители, элитные группы, обыватели — опирались и по сей день ориентируются на догматические смыслы жизни. Дóгмат, — пишет А.Ф. Лосев, — есть система теоретического разума, выдвинутая тем или иным религиозным опытом и откровением веры. Он есть всегда рефлексия над религиозным опытом, а не просто непосредственное вéдение. Догматика никогда не прекращалась и не прекратится в человечестве. Дóгмат же всегда есть научно-диалектическая система или принцип ее»^[54]. Именно поэтому, дóгмат формирует структуру сверхсознательного или надсознательного[55], по сути внеприродного[56] феномена, т.е. массовой веры, которая и является фундаментом менталитета.

Дóгмат как истина а priori принимаемая на веру политической, военной, духовной, культурной, хозяйственно-управленческой элитой, формирует смыслообразующие устремления, вектор мышления, воли и верований общностей людей, программирует особенности их жизни и деятельности, воззрения, намерения, чувствования, мотивы и поступки.

В соответствии с догматическим принципом дóгмат как первичная система априорного знания об устройстве мироздания и смысле человеческого существования, являясь ядром менталитета, обусловливает и характер политической власти целой страны, особенности системы права, ее экономический уклад, нравственность, духовность, саму жизнь и судьбу народов и их политических элит, государств, каждого отдельного человека.

Идеи А.Ф. Лосева развивал В.В. Можаровский в изучении религиозно-ментальных истоков политики. Он показал, что догмат «представляет собой такие установки веры, которые утверждаются как всеобщие для всего исповедания, а также такие установки, которые не могут быть выведены с помощью мышления, иначе догмат оказался бы излишним и мог бы быть заменен положениями наличной логики. Первая часть определения показывает отличие догматических установок веры внутри монотеизма, вторая его часть показывает несводимость базисной установки догматической веры к естественному языческому типу мышления»[57].

Догматический базис каждого монотеистического менталитета из поколения в поколение утверждается их носителями — субъектами менталитета — как нечто само собой разумеющееся, не требующее каких-либо объяснений, аргументов и доказательств^[58]. Вся история существования и развития, проблемы безопасности и выживания любого народа, элит, государств, их политическое устроение определяются выбором и безусловным утверждением тех или иных догматических столпов бытия.

Между тем, устойчивые национальные и региональные традиции, охватывающие массы людей как ментальная практика повседневной жизни, по-своему догматичны, при том что они не обладают свойствами трансцендентальности^[59]. Традиции обязательно догматичны, — пишет В.А. Кутырёв, — они получены через откровение и переживание от предков без всякого обоснования своей целесообразности. Они являются почвой коллективного или индивидуального бессознательного в чистой или сублимированной форме, из которой произрастают наши мысли и которая является органической частью живой культуры^[60].

В отличие от политеистических (идолопоклоннических, языческих) традиций и верований, монотеистическая, религиозно-догматическая вера есть осуществленность мировоззрения и специфическое, субстанциональное, принципиальное утверждение себя в вечности^[61]. При этом, по мнению У. Джеймса, вера является необходимым фактором истины и сама себя подтверждает^[62]. В монотеизме предмет веры выступает ценностью высшего порядка, и этот предмет находится вне природы и космоса, т.е. он трансцендентен. В христианстве суть веры определил Апостол Павел: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом… Верою познаем, что веки устроены словом Божиим, так что из невидимого произошло видимое» [Евр. 11:1].

Монотеистическая вера имеет для масс людей соборный характер и выражена концептом дóгмата, следование которому предполагает безусловное соблюдение общих норм и правил, независимо от своего языка, расовой, национальной или этнической принадлежности. Дóгматы как выделенные богословием фундаментальные устои религиозной веры раскрывают те самые «невидимые вещи» как предметы для всеобщего и необходимого исповедания. Догматически определяемая структура веры раскрывает внутреннюю предметность и содержание менталитета. Именно к ней сводятся самые существенные различия, которые позволяют отделить один менталитет от другого.

Религиозный аспект менталитета не сходен с национальным не только границами своего распространения, но и внутренней структурой. Например, ислам охватывает многочисленные этносы и народы на всех континентах. Все представители национальных менталитетов в лоне христианской цивилизации, верующие и неверующие, соотносят себя с дóгматами, традициями, нормами и правилами, независимо от языка, культурных особенностей и расовой принадлежности.

Завершая наше исследование, отметим, что догматические основания менталитета формировались с момента возникновения у человечества самосознания. Дóгматы, догматическое мышление и менталитет любого политического субъекта неотделимы от религии и духовной культуры, в пространстве которой он развивался при том, что в нынешнюю эпоху секуляризма важность самой религии может стоять далеко не на первом месте в иерархии жизненных предпочтений и ценностей современных людей. При снижении уровня религиозности, даже при ее утрате, мышление людей остается неизменно догматичным.

Политические догмы, существующие в современном глобальном контексте, имеют под собой многовековые исторические, культурно-цивилизационные, философские, религиозные и психологические основания. Они детерминируют политическую деятельность, а также гносеологические установки, принципы, нормы, средства и приемы политологической практики. При этом политологическое сообщество современной России демонстрирует в целом прохладное отношение к этой теме. Понятия догматического мышления, политической догмы не представлены в научной и учебной литературе, не включены в концептуальный состав и категориальный строй политических наук, в том числе и политической психологии.

Итоги и выводы

Чтобы обобщить сказанное, представляется возможным сделать ряд довольно простых, но важных, на наш взгляд, теоретических и методологических выводов.

Догматическое мышление содержит в себе объективные законы субъективного мира, которые еще ждут своих исследователей.