Подавилась маленьким украшением.

Его вытащили.

Скорая помощь провела СЛР.

Едем в больницу.

Мне страшно.

Телефон зазвонил через секунду. В Лос-Анджелесе сейчас было половина второго ночи.

— Амелия? — В голосе Джастина была дрожь. — Я получил твои сообщения. О господи. Как она?

— Я не знаю. Она в сознании и дышит. Но непонятно, есть ли еще повреждения.

— Ты видишь ее? Она с тобой?

— Да. На ней кислородная маска, но глазки открыты. Мне кажется, ей страшно.

Я услышала шорох, потом он сказал:

— Я вылечу первым же рейсом.

Я, все еще пребывая в шоке, молчала.

Его голос звучал словно издалека.

— Амелия? Ты там? Подожди немного, малыш. С ней все будет в порядке. Поверь.

— Хорошо, — прошептала я сквозь слезы.

— Куда ее везут?

— В детскую больницу Хасбро в Провиденсе.

— Как только что-то узнаешь, позвони мне.

— Хорошо.

— Будь сильной, Амелия. Пожалуйста.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Первые несколько часов, проведенные с Би в отделении интенсивной терапии, стали самыми мучительными, самыми страшными в моей жизни.

Би поставили капельницу и давали кислород. Врачи провели серию тестов, чтобы проверить, не появилось ли у нее внутренних повреждений и неврологических проблем. Остановка дыхания могла привести к травме мозга, которую не выявить сразу.

В ожидании результатов тестов я непрерывно молилась, прося Всевышнего избавить моего ребенка от необратимых травм. Би, измученная произошедшим, много спала, поэтому определить, как она себя чувствует, было трудно.

Однако она уже открывала глазки, и я понимала, что должна радоваться тому, что она жива и может дышать. Слава богу, что я проснулась в нужное время. Приди я минутой позже, все могло закончиться совсем по-другому. Я не могла даже думать об этом. За нами точно присматривал кто-то на небесах. До вердикта врачей нужно было сосредоточиться на позитиве — на том, что она осталась жива, — и продолжать молиться.

Уже наступило утро, а я все сидела около Би. Я не решалась даже отойти в туалет — из страха разминуться с врачом и не узнать новую информацию. В итоге добрая медсестра заставила меня сходить выпить воды и воспользоваться уборной рядом с постом. Она пообещала присмотреть за Би и заверила, что в мое отсутствие ничего не случится.

Когда я оказалась в уборной, из моих глаз хлынули слезы. Меня поглотило чувство вины. Если бы не дурацкий свитер и моя невнимательность, ничего этого не случилось бы. Как я могла не проверить кроватку, прежде чем класть туда дочь? Перед тем, как вернуться в палату, я заставила себя успокоиться и собраться. Нельзя, чтобы она почувствовала мой страх.

Когда я вернулась к постели Би, к нам заглянул врач.

— Мисс Пэйн…

С тяжестью в испуганном сердце я встала.

— Да?

— Мы только что получили результаты тестов. Внутренних травм нет, кроме небольших трещин ребер, которые зарастут сами. Ее неврологический профиль тоже выглядит нормально, но я хочу понаблюдать за ней еще день, прежде чем отпустить вас домой. Думаю, находиться в реанимации больше необходимости нет, так что мы переведем вас в обычную палату на одном из основных этажей.

Меня омыло чувство огромного облегчения.

— Доктор, спасибо. Спасибо. Я бы хотела обнять вас. Можно обнять вас? — Он кивнул, и я обняла его. — Огромное вам спасибо.

— Последствия могли быть очень серьезными. Такой исход мы наблюдаем достаточно часто. Младенцы давятся виноградом, хот-догом, деталями детских игрушек… Так что вам повезло.

Когда врач ушел, я написала Джастину.

 

Слава Богу! Врач говорит, что с ней все будет в порядке. Однако они хотят понаблюдать за ней хотя бы еще один день. Я так счастлива!

Ответа не последовало.

Нас перевели в другую палату на третьем этаже. Открыв глазки, Би недоуменно уставилась на панели люминесцентных ламп на потолке. Ее личико выглядело настороженным, а не счастливым, каким оно бывало обычно. Наверное, она недоумевала, какого черта ее сюда положили.

Мне разрешили брать ее на руки. А еще предложили ее покормить, хоть она и получала витамины и жидкость через капельницу. В последнее время я чаще давала ей смесь, чем молоко, но сейчас решила покормить ее грудью. Я знала, что это успокоит ее. Меня обрадовало то, что поела она без проблем, и во мне стала крепнуть уверенность, что с моей девочкой все будет в порядке.

Она поправится.

Когда я положила дочь на кровать, медсестра, которую звали Шелли, пришла проверить ее жизненные показатели. Я так сосредоточилась на том, что она делала, что не сразу заметила Джастина.

Он стоял в проеме двери, его грудь, пока он смотрел на Би на больничной кровати, тяжело вздымалась и опадала. Он пообещал прилететь, но потом на несколько часов замолчал, поэтому я не знала, смог ли он сесть на рейс. Его волосы были всклокочены, вокруг глаз залегла чернота, но несмотря на все это, он по-прежнему был бесконечно красивим.

Мое сердце подпрыгнуло.

— Джастин.

Он ничего не сказал и, не сводя взгляда с Би, медленно подошел к ее кровати. Похоже, то, какой слабенькой она выглядела, привело его в шок.

— Как она?

— Мы думаем, что все будет нормально. Ты не получил мои сообщения?

Не отрывая взгляда от Би, он покачал головой.

— Нет. Нет, я был в самолете, и у меня сел телефон. Я взял билет на первый же рейс из Лос-Анджелеса и поехал прямо сюда.

Шелли взглянула на него.

— Вы ее отец?

Джастин протянул руку и мягко потер щечку Би.

— Да.

Его ответ стал для меня шоком. Озноб пробрал мое тело, когда он поднял взгляд на меня и повторил:

— Да, я ее отец.

Когда Джастин снова перевел взгляд на Би, в его покрасневших глазах появились слезы. За все годы, что я его знала, я ни разу не видела, чтобы он плакал. Он сел на стул рядом с кроватью.

Заметив на глазах Джастина слезы, Шелли сказала:

— Я дам вам побыть немного наедине.

Когда за ней закрылась дверь, Джастин склонился над кроватью и осторожно поцеловал Би в щечку. Все еще тронутая и ошарашенная его заявлением об отцовстве, я ждала, когда он начнет говорить. Он не сразу нашел слова. Сначала он просто смотрел на нашу малышку, и шок на его лице медленно сменялся обожанием и облегчением. Я знала, что он заметил перемену в ее поведении. Обычно при виде него Би хихикала и улыбалась. Сейчас же она была совсем тихой. Я надеялась, это потому что она давно его не видела, а не из-за чего-то серьезного.

— Я люблю тебя, Пчелка. Прости, что я говорю это только сейчас. — Он вытер глаза и повернулся ко мне. — Я никогда в жизни так не боялся, Амелия. Я боялся, что случится непоправимое, и я больше никогда не увижу ее улыбку, что у меня больше не будет возможности рассказать, как сильно я хочу быть ее отцом. Весь полет сюда я молился богу, торговался с ним, обещал, что если она поправится, то я сразу, с порога скажу, что люблю ее. Но даже если бы я этого не сказал… она уже считает меня своим папой. Да, ее биологический отец не я, но она об этом не знает. Все равно родство по крови не делает человека отцом. Ее отцом меня сделало то, что она меня выбрала. Она завладела моим сердцем с момента, как впервые мне улыбнулась. Раньше меня это жутко пугало, но сейчас я не представляю жизнь без нее.

— Я думала, ты не хочешь детей.

— Я тоже так думал. Может, я не хотел каких-то воображаемых детей. Но ее я хочу, — сказал он и повторил шепотом: — Ее я хочу.

Теперь и я тоже плакала.

— Знаешь, она тоже любит тебя. Очень сильно.

— Я единственный отец, которого она когда-либо знала. И она думает, что я взял и бросил ее. Это изо дня в день убивает меня.

— Что будет с туром?

— Ну, они остаются без открывающего музыканта на концертах в Лос-Анджелесе, но Кэлвин вошел в мое положение. Они что-нибудь придумают. Все они знают, как много для меня значит Би. Они сказали, что, если понадобится, справятся без меня на следующих нескольких шоу. Я вернусь только тогда, когда буду уверен, что она в порядке и дома.

Наше внимание переключилось на Би, которая неожиданно начала лопотать.

Джастин улыбнулся ей.

— Привет, тебе есть, что сказать в свое оправдание? — пошутил он, потом повернуться ко мне. — Можно подержать ее или лучше не надо?

— Мне разрешили. Так что просто не подбрасывай ее в воздух и не делай резких движений.

Джастин медленно поднял ее из кроватки.

— Мисс Пчелка, ты до чертиков испугала меня. Может, это была уловка, чтобы на Рождество я приехал домой? Если да, то молодец, твой план сработал.

У меня вылетело из головы, что сегодня Сочельник. Значит, мы проведем ее первое Рождество в больнице.

Я любовалась ими, склонив голову набок. Я всегда чувствовала их связь, но переживала, что Джастин не сможет реально принять ее. Я была так рада за Би, ведь этот потрясающий парень хотел быть ее отцом. Я знала: что бы ни случилось, он всегда будет с ней рядом.

Когда Би уснула у него на руках, я рассказала обо всем, что случилось — по крайней мере то, что смогла вспомнить.

Би все еще спала, когда он положил ее на кровать и спросил:

— Когда ты в последний раз ела, Амелия?

— Не помню. Вчера.

— Я принесу нам поесть и попить, пока она спит.

— Было бы замечательно.

Когда Джастин ушел, мой измученный мозг начал работать в ускоренном темпе. За окнами больницы становилось темно. Оставшись наедине со своими мыслями, я начала винить себя в том, что произошло. У меня была одна-единственная работа — заботиться о дочери и следить за тем, чтобы она была в безопасности, а я даже с этим справиться не смогла.

Джастин вернулся с бумажным пакетом с едой и маленькой елкой, которая, наверное, продавалась в аптеке.

Должно быть, я выглядела совершенно убитой, потому что он сразу все бросил и подошел ко мне.

— Что с тобой?

— Это я во всем виновата. Я должна была проверить ее кроватку перед тем, как уйти.

— Это была случайность. Ты не могла предугадать, что от твоего свитера оторвется тот гребаный колокольчик.

— Я знаю, но все равно не могу перестать думать о том, что было бы, если б я что-нибудь сделала по-другому…

— О чем ты говоришь? Ты спасла ей жизнь.

— Да. Но лишь потому, что случайно проснулась в нужное время. Не могу даже представить, что было бы, если бы я проспала до утра.

— Не думай об этом. За ней присматривал бог. Она жива и скоро поправится. Ты не виновата.

— Все равно… мне кажется, я ужасная мать.

— Послушай меня. Помнишь, как мы проговорили всю ночь в то первое лето? И ты сказала, что преподавание — не твое, что тебе предначертано что-то другое?

— Да.

— Я никогда не забуду, как прошлым летом приехал и застал там вас с Би. Ты была в полном раздрае. Я никогда не видел, чтобы кто-то настолько самоотверженно отдавался заботе о другом человеке. Ты всегда и во всем ставишь ее превыше всего. Ты не думаешь ни о себе, ни о своем психическом благополучии, ни об отдыхе. Иногда я смотрел, как ты ее кормишь, и завидовал ей. Не тому, что она могла сосать твою грудь. — Он подмигнул мне. — А тому, сколько в тебе материнской любви. Я мечтал, чтобы у меня была такая же мать. Когда мы росли, я считал тебя потрясающей, но знала бы ты, как я восхищаюсь тобой сейчас. Так что не смей называть себя плохой матерью, Амелия Пэйн. Ты не могла понять, кем тебе предназначено быть? Мамой этой маленькой девочки. Это твое призвание. И ты чертовски хорошо выполняешь свою работу.

Я закрыла глаза и сделала глубокий вздох, безмерно благодарная Джастину за утешение, которое буквально спасло меня от падения в ментальную пропасть.

— Спасибо тебе.

Он подошел к пакетам и протянул мне кофе со льдом и буррито.

— Теперь ешь… пока она не проснулась.

После того, как мы поели, Джастин подключил гирлянду на маленькой елочке к розетке в углу. В сложившихся обстоятельствах был максимально красивый Сочельник, который мы могли получить.

Когда Би наконец-то проснулась, случилось маленькое рождественское чудо: пока Джастин смотрел на нее, она улыбнулась. Впервые после того, как подавилась. О лучшем подарке мы не могли и мечтать.

— С Рождеством тебя, Пчелка, — произнес Джастин, и я почувствовала, как в воздухе разливается облегчение. Это была не первая ее улыбка, но безусловно самая важная. Для нас она значила, что с ней все будет хорошо.

Джастин включил на телефоне рождественские мелодии, и они играли, пока не стало совсем темно. Нам принесли две койки, которые мы поставили по бокам от кровати Би.

Было уже одиннадцать вечера. Джастин был измотан дорогой и задремал вместе с Би. Я же все никак не могла расслабиться, зная, что буду счастлива только тогда, когда мы вернемся домой.

Пока они спали, я достала телефон и открыла нашу с Джастином переписку, чтобы узнать, что я писала ему, пока ехала в скорой. Из-за стресса я напрочь забыла, что писала в тот страшный момент. И вот тогда я и заметила сообщение, которое пришло от него прошлой ночью. Сообщение, которое я пропустила из-за произошедшего с Би.