Путешествие в Черкесию в 1818 году

Общий взгляд на страну в то время

Черкесские народы населяют сегодня всю страну, расположенную между 43-м и 45-м градусами северной широты и 35-м и 45-м градусами восточной долготы (по парижскому меридиану). На севере она ограничена Кубанью и Тереком, которые отделяют ее от земель казаков-черноморцев и гребенцов; на востоке она граничит с Дагестаном; на юге — с Имеретией, Мингрелией и Грузией; наконец, на западе она выходит к Черному морю. Кажется, она была известна под именем Тур-ан, или Тауран, что должно означать «страна гор» на языке халдеев и финикийцев...

Мы в Европе знали эти народы под общим именем Circassiens. Русские называют их черкесы; некоторые предполагают, что это имя татарское, поскольку Tsher означает «дорога» и Kes «отрезать», что дает имени черкесов значение «отрезающие путь». Осетины и мингрелы называют черкесов «кезехи» или «казахи», что напоминает об употреблявшемся византийскими историками названии «Казахия».

Интересно, что черкесы сами себя называют только «адыги» (Adigheu); мы не находим следов этого имени в том, что оставили нам историки древности. Народности, проживающие за Кубанью и до самых высоких вершин Кавказа, а также те, кто занимает побережье, принадлежат к трем различным нациям: черкесам, абазам и татарам; я думаю, что между Кубанью и Сухум-Кале есть только абазы; их имя можно обнаружить в названии древних «Аббаса», а имя черкесов должно, вероятно, происходить от «керкеты»; возможно, натухайцы (Natoukhaitsi) берут свое происхождение от ахейцев. Аппиан из Александрии утверждает, что эти последние были греками, которых, когда они возвращались после Троянской войны, забросило бурей в Понт Эвксинский, где им пришлось много вынести из-за варваров; они послали некоторые из своих кораблей на родину-мать, где их встретили очень плохо и прогнали, что их привело в такой гнев, что они переняли обычай скифов и стали умерщвлять всех чужестранцев, которые приставали к их берегам. Сначала они приносили всех в жертву без различия, потом стали выбирать самых прекрасных и, наконец, еще позже жертвы стали выбирать жребием. Натухаи, которые являются одним из абазинских племен, живут к западу от шапсугов (Chapsoukhe), их территория простирается вдоль Кубани с запада на восток на восемь лье до ручья Кудака, на юге они примыкают к Большой Абазе, которая начинается за Пшадой у натухайцев, а на левом берегу Кубани обосновались татары, или черкесы, бывшие обитатели Таманского острова, который они покинули после занятия Крыма русскими; им дают название «островитян», среди них есть несколько крымских султанов.

Господин Клапрот оценивает население Кавказского побережья в 2 375 487 душ (в том числе:)

Черкесы — 51 130 семей...

Черкесы представляют собой в настоящее время удивительную картину свободного населения, которое остается неизменно в состоянии почти варварском, хотя окружены они более цивилизованными нациями. Они рассеяны вплоть до самых высоких вершин, разделены на народности с различными наименованиями и образуют целый ряд феодальных республик, которые возглавляют несколько князей. Только турки, со времени завоевания Восточной империи, имели с ними торговые отношения; и не сделав попытки завоевать их, удовлетворились обладанием крепостью Анапа на северной оконечности побережья, в восьми лье от устья Кубани, которая служит границей с Россией; они устроили там рынок для торговли с черкесами, у которых они приобретают девочек и мальчиков, некоторое количество зерна, воск, мед, бычьи шкуры, пушнину и т. д. в обмен на товары, ежегодно присылаемые из Константинополя и Анатолии. Эта торговля, которая приносит черкесам чуму и лишает их детей, неизбежно порождает заметное падение численности их населения. Крайняя любовь к независимости, воинственность, которую ничто не может укротить, делают их опасными для их соседей. Привыкшие с самого нежного возраста к суровой закалке тела, к пользованию оружием и управлению лошадью, они не знают другой славы, кроме победы над врагом, и другого позора, кроме отступления перед неприятелем; поэтому их видят нарушающими границы и нападающими на своих соседей, опустошающими их земли, крадущими их скот, забирающими в плен тех, кто избежал смерти. Даже море не является препятствием для их разбойничьих набегов: на своих утлых барках они зачастую захватывают суда, подходящие к их берегам. Однако обычай, который остается неизвестным большинству людей и который существует у некоторых других варварских народов, должен рассеять опасения путешественника, если он хочет посетить их страну. Он состоит в том, чтобы выбрать себе хозяина, именуемого «кунак» (Konak), и достаточно знать его имя, чтобы обеспечить себе его защиту. С этого момента этот человек по отношению к своим компатриотам становится гарантом всех действий своего протеже, которому он оказывает знаки самого высокого гостеприимства и которого он ограждает от любого оскорбления; несмотря на свойственный им разбойничий дух, эти люди восприимчивы и отзывчивы на дружбу; это заметно особенно у натухаев, которые насчитывают 5350 семей и являются союзниками шапсугов, своих соседей, известных своей храбростью и насчитывающих до 10 тысяч семей.

Дневник моего путешествия

...Когда мы сошли на берег (в Геленджике. — Прим. перев.), черкесы окружили нас и, казалось, с нетерпением ждали услышать от нас имя нашего кунака; это должно было служить или залогом нашей свободы, или знаком к нашему порабощению; я сообщил им, что мы — люди князя Мехмет Индар-Оглы; они протянули нам руки и поздравили со счастливым прибытием.

...Их судно, так же как и все те, что я видел ранее, было плоскодонным, без киля, обшивка была прикреплена к очень тонкому каркасу судна гвоздями и нагелями из дерева. На носу возвышалось изображение головы животного, определить которое было бы весьма затруднительно, однако черкесы утверждают, что это была голова козла. Не было ли это сохранившимся на долгие годы воспоминанием о голове барана, изображение которой украшало нос греческого судна, приведшего в эти края Фрикса? Весла на их судах очень короткие, прикреплены к уключинам необыкновенной длины, и имеют поперечные перекладины для рук гребца. Они пользовались рулем и маленьким квадратным парусом. Многие из этих барок достаточно велики, чтобы вместить до шестидесяти человек; именно на таких барках они нападают иногда на невооруженные торговые суда, захватывая их врасплох на небольшом расстоянии от их берегов. Древние называли эти барки черкесов «камара».

Чтобы добраться до берега, я сел в барку вассалов Индар-Оглы, которые скандировали нараспев «арираша», своего рода рефрен, который черкесские гребцы исполняют на два голоса, сопровождая их движением своих весел, причем сила гребка зависит от тона рефрена; к этому скандированию они добавляют комичные гримасы, что является одним из главных качеств хорошего гребца.

....Мы подошли по одной из тропинок, которые пересекают лес в различных направлениях, к жилищу, состоящему из четырех хижин, окруженных деревьями, и вошли в ближайшее помещение, предназначенное для гостей; оно состояло из одной комнаты, обмазанной глиной снаружи и внутри; в глубине комнаты имелся большой очаг наподобие татарского и с обеих его сторон нечто вроде соф, покрытых циновками. Стены украшали седла, уздечки и оружие...

....В восемь часов утра мы сошли на берег, куда нас пригласили; там мы встретили третьего сына Индар-Оглы, который заехал в Геленджик, узнав о нашем прибытии. Молодой князь по имени Касполет обращал на себя внимание приятной внешностью; мягкие черты лица предрасполагали в его пользу; он был высок, хорошо сложен и тонок в талии, как и все черкесы. Его одеяние, похожее на то, что я видел до этого, не имело ничего отличительного. Он был одет в широкие штаны из полотна, сужающиеся у колена, сюртук или тунику, которая служила также и рубашкой и была покрыта сверху одеждой такого же покроя из серого сукна, имевшей на груди с каждой стороны кармашки из сафьяна, служившие для хранения патронов; на ногах у него были длинные носки из серой шерсти без подошв, завязанные под коленями широкими завязками из фетра, туфли из сафьяна, очень закрытые, без подметок; на голове — колпак из бараньего меха. Его оружие состояло из ружья с маленьким округлым прикладом, висевшее на ремне в шерстяном чехле, очень широкого кинжала, пистолета, отделанного серебром, и сабли с рукояткой из того же металла, без щитка, изогнутой в форме ножа и вложенной в расшитые ножны, сделанные из нескольких кусков сафьяна разного цвета.

Предметами роскоши у черкесов считается прекрасное оружие, за которым они следят с величайшим тщанием; они обривают себе голову, но немногие делают это так же, как турки, и чуб на макушке у них куда больше. Старики сбривают себе бороду, а молодежь только подстригает бороду ножницами таким образом, что большая ее часть остается, чтобы подчеркивать их мужество. Они все носят более или менее длинные усы.

....По дороге мой переводчик рассказал, что у черкесов нет определенных часов для приема пищи и что они едят, когда почувствуют голод, но только кусок хлеба или просяной лепешки. Во время своих путешествий или набегов против соседей им на целый день хватает небольшого количества кислого теста. Эту пищу, которую называют «комил» (Komil), они держат в кожаном мешочке, притороченном к седлу; подобное воздержание прекращается по случаю приезда чужестранцев и в дни праздников: тогда они едят обильно, вкусно и в любое время.

При входе в дом черкесы отдают слугам все свое оружие, которое тут же развешивается на стенах рядом с оружием хозяина, и оставляют при себе только кинжал, с которым не расстаются никогда. Из уважения к нам они оставались все время на ногах; если бы нас не было, все сидели бы, за исключением хозяина дома. Нам предложили вымыть руки, и сразу же после этого был сервирован обед на восьми маленьких круглых столиках, фута полтора в диаметре, которые с большой скоростью сменяли друг друга. На первом были сладкие и молочные блюда; на втором нечто вроде круглого пирога из просяного теста, посреди которого красовалось прекрасное рагу из курятины, приправленное большим количеством красного перца; я мало ел его, потому что было жарко и нам не хватало вилок; просяное тесто служило нам вместо хлеба. Далее шли соленое мясо, которое едят с медом, пилав, яйца и т. д.; по окончании обеда нам снова предложили вымыть руки.

Для черкеса постыдно есть быстрее иностранца; потому наш хозяин, молодой князь и его остальные друзья не принимали участия в обеде, они лишь ели наш десерт по мере того, как его выносили во двор.

Мы принесли с собой платки и иголки, чтобы преподнести их в качестве подарка хозяйке дома; но так как она не появилась вовсе, я их передал через моего переводчика, который поблагодарил ее и ее мужа за оказанный нам прием.

Мы салютовали князю при его отъезде тремя пушечными выстрелами. Он направлялся, как и другие молодые черкесы, в окрестности Суджук-Кале, где находился его отец, чтобы продемонстрировать ловкость в беге и скачках, которые в обычае по случаю годовщины похорон.

Поминки состоят обычно из молитв на могиле умершего и в большой трапезе для присутствующих. Несколько кусков ткани в руке быстрого всадника служат наградой самым ловким всадникам, которые на своих лошадях пытаются догнать этого всадника и отнять у него приз за скорость; различные упражнения такого рода завершают празднества.

Прекрасный пол здесь, хотя ему и предназначается самая трудовая жизнь, далеко не осужден, как, например, у турок, на вечное затворничество. Особенно девушки допускаются на все празднества, которые они оживляют своей игривостью, и их общество является одним из лучших способов отдохновения для мужчин, с которыми девушки общаются с величайшей непринужденностью.

Как только молодой человек делает свой выбор, он должен договориться о цене за девушку с ее отцом; выкуп состоит чаще всего из кольчуги, сабель, ружей, лошадей и нескольких быков. Когда сделка достигнута, молодой человек является, чтобы ее увезти, в компании со своим другом, который сажает девушку на круп своей лошади, позади себя. Все трое они галопом пускаются к жилищу одного из своих приятелей. Кум представляет там девушку, которую устраивают в комнате, предназначенной для супругов; там она в одиночестве терпеливо ждет свое будущее, поддерживая огонь в очаге, который им заменяет свечи. Только после того, как все в доме заснут, приятель идет в лес за женихом, чтобы привести его к невесте. Прежде чем отдаться божественным радостям, которые их объединят, молодой супруг разрезает кинжалом корсет, который его супруга носит с пяти или шести лет; он сделан из сафьяна и снабжен двумя деревянными планками, которые накладываются на груди и из-за сильного давления мешают грудям развиваться; поскольку эта часть тела рассматривается как атрибут материнства, считается постыдным для молодой девушки показывать его присутствие. Корсет также очень тесно сжимает бюст от ключиц до живота веревкой, которая проходит через маленькие кожаные петли; часто для этой цели служат серебряные крючки, они его носят на себе даже ночью и снимают его только тогда, когда он износится, чтобы заменить его другим, не менее тесным. Таким образом получается, что черкешенка в день замужества имеет такую же талию, что была у нее в возрасте шести лет.

Никакая другая церемония, кроме увеселений, не служит для того, чтобы узаконить брак. На следующий день, на рассвете, муж покидает свою молодую жену, которая займет особый дом, который муж строит для нее при своем жилище, и где он ее будет видеть только по ночам, или же под строжайшей тайной, так как появление на публике вместе с супругой считается постыдным. Если муж богат, он сразу же уплачивает тестю стоимость, о которой они договорились; в противном случае это делается постепенно, и проходит иногда несколько лет, прежде чем цена будет выплачена полностью.

Обычай не видеть жен проистекает не из презрения черкесов к прекрасному полу; я думаю, наоборот, он изначально возник с целью продлить царство любви между супругами путем создания тех же трудностей, которые испытывают любовники, жаждущие друг друга, и благодаря которым их иллюзии сохраняются столь долго....

Черкесы делятся на три класса: первый — это класс князей, которых рассматривают как высших должностных лиц страны, и чье имущество зависит от числа вассалов, родственников и союзников, которых они могут собрать для участия в набегах, или же для защиты от набегов своих соседей. Их дочери довольно часто передают княжеское достоинство своим супругам, но полученный таким путем титул ниже завоеванного ратными подвигами.

Будучи мало в чем отличными от остальной части нации, они не испытывают стремления подчинить ее себе. Молодой князь, способный продемонстрировать в боях всю гордость, присущую его рангу, решится сесть в присутствии старика только с разрешения последнего. Единственная их прерогатива состоит в праве дележа захваченной добычи и в получении пошлины с судов, заходящих в их края в коммерческих целях. Одна половина принадлежит им, а другая распределяется между теми, кто их сопровождает в военных походах, или теми, кто в данной местности зависит от них и кого иностранцы избирают для создания рынка для обмена товарами.

Различаюся два вида князей — «хануки» (Khanouks), которые не играют существенной роли, и «пши» (Pchis).

Второй класс составляют дворяне, и некоторые из них становятся очень могущественными благодаря союзам с многочисленными семействами; они являются оруженосцами князя и носят титул «ворков» (Vorks) или «уздени» (Uzctenes); так же, как и князья, они имеют право носить туфли красного цвета.

Вассалы, приблизительно такие же, какие существовали в Европе во времена феодализма, живут от отца к сыну в зависимости у князя, поля которого они обрабатывают в мирное время и которого они защищают на войне. Каждый из них имеет землю и скот, и князь на них не имеет никаких прав; князь не имеет также никаких прав на самого вассала, ни на его семью, причем вассал, если он недоволен своим князем, волен уйти и выбрать себе другого. Только в качестве меры наказания князь может продать своего вассала, и в этом случае дело должно быть разобрано на собрании. Их называют «тфлокотхлами» (Tflokothles).

Представители этих трех классов мало чем отличаются друг от друга в одежде и домашнем быту; даже можно сказать, что между ними царит полное равенство.

К этим трем можно прибавить еще и четвертый класс — рабов, захваченных во время набегов, которых они продают туркам или сохраняют при себе, их дети все обычно становятся вассалами...

Все иностранцы, попадающие им в руки и не имеющие кунака, пополняют ряды рабов; относятся к ним гуманно.

Трудно понять, как эти народы, сами имеющие рабов и считающие свободу первым из благ, могут решиться продавать своих детей; отец имеет такое право по отношению к детям; брат — к дестре, если у них нет родителей; муж также продает свою жену, уличенную в супружеской неверности. Зачастую это бывает единственным пожеланием девушки, если она красива и если она уверена в том, что ей удастся занять место в турецком гареме, что они предпочитают своему существованию в Черкесии. Не так редко они возвращаются на родину, получив свободу; то, что они рассказывают потом о радостях в этих тюрьмах сладострастья, и вид подарков, которые они оттуда привозят, убеждают многих других, которые просят, чтобы и их тоже продали. Однако очень редко своих детей продают князья.

....Черкес, которого я взял с собой, чуть не свалился в море, забираясь по трапу на борт; но, к счастью, я своевременно ухватил его. Господин Тауш поздравил меня с этим и сообщил мне, что если бы он утонул, мне пришлось бы уплатить его стоимость его родственникам, которые, без сомнения, принудили бы меня к этому. Мое удивление по поводу столь странного образа мыслей побудили его рассказать мне несколько анекдотов относительно тех принципов, на которых строится у черкесов судебная процедура и которые приводятся как примеры величайшей справедливости.

Два черкеса вместе владели участком земли с росшим на нем деревом, с которого один из совладельцев содрал кору; затем, какое-то время спустя этот совладелец уступил своему товарищу свою часть земли, чтобы перебраться на жительство в другой район; дерево засохло, и хозяин, чтобы убрать его, поджег. Пока дерево горело, другой человек, который подошел, чтобы прикурить свою трубку, был убит рухнувшим деревом. Семья погибшего набросилась на владельца участка, требуя, чтобы он уплатил его стоимость как виновник смерти их родственника. Обычай неизменен, и, казалось, собственнику участка нечего было ему противопоставить; однако, созвав собрание, он заявил, что так как он бы не поджег дерево, если бы оно не высохло, если бы бывший совладелец участка не содрал с него кору, то штраф должен быть уплачен не им, а бывшим компаньоном. Все собрание аплодировало ему и вынесло решение в его пользу.

Князь, увидев козла на своем поле, приказал своему вассалу прогнать его; тот, сломав козлу ногу камнем, забинтовал ее куском материи. Животное, по возвращении к хозяину, подошло слишком близко к очагу, в результате чего повязка загорелась. Почувствовав боль, козел с испугу бросился в пшеничное поле на приусадебном участке дома своего хозяина; поле вскоре превратилось в пепелище. Дело разбиралось, и князь, который отдал приказ прогнать козла, был обязан возместить весь ущерб.

Один охотник выстрелил в лисицу, которая, убегая, вспугнула стадо гусей; взлетевшие с шумом и гоготом гуси вспугнули лошадь, которая сбросила и убила седока. Родственники умершего вызвали на суд старейшин хозяина лошади, который легко оправдался, объяснив мотивы, по которым он одолжил свою норовистую лошадь; тогда в суд вызвали хозяина гусей, который в свою очередь отделался счастливо, доказав, что причиной несчастья является охотник, и суд присудил охотника к выплате возмещения.

Почти все дела разбираются в том же роде национальными, собраниями, происходящими в лесу под председательством князей и в соответствии с кодексом древних обычаев, ставших для этого народа священными законами.

Эти законы бывают иногда замечательно справедливыми в отношении представителей одной народности или их союзников; но эти принципы совершенно забываются, когда речь заходит об иноплеменниках, с которыми никто не связан никакими соглашениями; тогда в действие вступают иные принципы и нормы, абсолютно изменяющие представления о справедливости.

Кроме этих соглашений о союзе, которые существуют между семьями внутри одной народности, есть также соглашения, призванные создавать известный баланс сил в их стране в целом и препятствующие возвышению какой-либо преобладающей силы. Каждое племя стремится усилиться за счет союза с другим племенем. Клятва, произносимая по этому случаю соответствующими представителями, налагает на племена обязательство ни в чем не вредить друг другу, быть взаимно справедливыми при урегулировании споров между отдельными членами племен и во всем оказывать друг другу помощь. Личность, посягающая на этот договор, подвергается за это суровому штрафу, а в случае рецидива ее продают туркам как клятвопреступника и нарушителя общественного спокойствия.

Воинственный дух черкесов, их разобщенность, их презрение к мирному труду и их бедность превратили воровство в единственное средство поддержания существования либо путем прямого получения необходимых им предметов, либо путем получения средств платежа за то, что им поставляют турки. Воровство в такой чести, что худшим оскорблением, которое девушка может нанести юноше, это заявить ему, что он не сумел украсть даже коровы. Хотя союзные соглашения запрещают воровство друг у друга, они далеко не всегда твердо соблюдаются теми, кто их заключает, за исключением, однако, захвата людей, что имеет место только между врагами. Обычные кражи, совершенные с ловкостью, вызывают всеобщее восхищение, и гарантировать от них могут только индивидуальные соглашения или узы родства или гостеприимства. Незадачливый вор наказывается, на первый раз, возвращением украденного и возмещением в семикратном размере его стоимости; кроме того, налагается штраф в объеме девяти голов крупного рогатого скота в качестве удовлетворения чести пострадавшего, и все это выплачивается за любую раскрытую кражу, будь украдена хоть курица.

Убийство карается подобным же образом, однако соотносительно с обстоятельствами, которые ему сопутствовали, и в зависимости от личности убитого. Старейшины сочетают должности судьи и посредника при определении суммы, которая должна быть выплачена родственникам убитого. В сумму штрафа входят скот, пушнина, рабы, оружие и другие предметы; подобную сумму штрафа убийца редко в состоянии собрать без помощи своих близких и друзей.

Наконец, черкесские законы осуждают как бесчестье убийство родителей и противоестественный грех.

....Вечером, направляясь с господином Таушем к одному черкесу, который накануне давал в нашу честь обед, мы видели приезд трех не местных жителей, которых принимали с великими почестями. Это были «ататлыки» (Ataluk) сыновей Индар-Оглы. Аталык означает кормилец.

Очень редко бывает, чтобы мальчик получал воспитание под родительским кровом; право воспитывать его предоставляется первому мужчине, который появляется в доме; если их является одновременно несколько, специальные арбитры решают вопрос о том, по скольку времени каждый из них будет заниматься воспитанием ребенка. Аталык уносит новорожденного (иногда это делается под секретом), поручает его кормилице, и как только ребенок начинает обходиться без ее забот, начинается его воспитание. Оно состоит из всякого рода упражнений для тела, чтобы сделать его сильным и ловким; из обучения верховой езде, борьбе, стрельбе из лука, ружья, пистолета и т. д.; ребенка обучают искусству руководить набегом, ловкости в кражах и умению переносить голод и усталость; стараются также развить в них красноречие и способность к рассуждению, с тем чтобы они могли иметь влияние на собраниях. Подобное воспитание напоминает нам героические времена Греции, и оно пользовалось таким признанием, что татарские ханы древности посылали своих детей в Черкесию, на выучку к аталыкам. Возвращение молодого человека в отчий дом отмечается большим праздником, на который приглашаются все родственники и куда с большими почестями привозят аталыка. Возвращается аталык к себе домой нагруженный подарками и пользуется с этого момента в семье своего воспитанника той степенью родственного отношения, которое сохраняется навечно и не может быть ничем нарушено.

Начиная с того торжественного дня обычай, запрещающий отцу видеться с сыном и даже слышать о нем, теряет свою силу, и отец может свободно проявлять свою родительскую привязанность.

Возвратившись на берег, мы обнаружили поле, где находилось кладбище, на удалении друг от друга виднелись могилы, в изголовьях которых, по турецкому обычаю, были положены камни. Два маленьких деревянных надгробья грубой постройки возвышались над останками двух князей, а в небольшом отдалении было видно несколько коновязей для тех, кто прибывал для участия в похоронах или для поминок по усопшему.

Кажется, все церемонии, принятые по случаю смерти черкеса, ограничиваются несколькими песнопениями в его честь и надгробным словом, произносимым над его гробом. Тело умершего полностью обворачивается в белое полотно и опускается в могилу, над ним делается нечто вроде свода из ветвей, который затем засыпается землей. В течение целого года постель покойного и его оружие сохраняются с самой религиозной заботливостью на том самом месте, где они находились при его жизни. Его родственники и его друзья, которые время от времени посещают могилу, должны рыдать и бить себя в грудь. Вдова покойного также показывает знаки самого безутешного горя.

....Мехмет Индар-Оглы является главой одного из двух семейств, которые с отдаленных времен играют руководящую роль среди народности натухаев. Это семейство называется «шупакуа» (Soupakoua) и делится на тридцать три ветви; ветвь, к которой принадлежит Индар-Оглы, называется «кириакин» (Kiriakine) и в качестве отличительного знака использует «Т», похожее на русское «т»; этот знак используется для маркировки лошадей из их табунов. Эти обозначения, которые русские называют «тавро», выжигаются на бедре лошади каленым железом. У черкесов и татар они играют роль геральдических знаков. У Индар-Оглы я видел его на рукоятке одной из принадлежавших ему сабель.

...Эти дискуссии (на собрании — Прим. перев.) выглядели весьма курьезно в глазах европейца, привыкшего видеть власть в виде внушительного аппарата, занимающего обширные помещения; здесь местом заседаний ассамблей служит лес, и князь находится посреди кружка людей, внимательно слушающих его речь и молча ждущих своей очереди, чтобы высказаться. Ни возраст, ни ранг не влияют па этот выбор: он падает на того, кто среди своих соотечественников выделяется доблестью и талантом красноречия...

...Этот князь (Мехмет Индар-Оглы — Прим. перев.) принимал живейшее участие в том, что касалось нас, и наши дела доставляли ему множество хлопот; святость, с которой он относился к законам гостеприимства, преисполнили меня восхищением; нет сомнения в том, что любой из членов семьи Индар-Оглы, любой из его вассалов не поколебались бы отдать за нас свои жизни. И иностранец, даже если он виновен, находит в лице своего кунака защитника, который никогда не отдаст его на расправу своим соотечественникам...

....Черкесы не имеют никакого представления о письменности; некоторые периоды их истории освещены в песнях и нескольких старых преданиях, большинство из которых носит сказочный характер. В своих деловых отношениях они полагаются только на свидетелей или клятву, приносимую на различных амулетах, что у них является вполне достаточным, чтобы обеспечить скрупулезное соблюдение обязательств, которые они берут на себя. Поскольку у них отношения развиты слабо, редко возникает необходимость что-либо кому-либо сообщить иным путем, кроме как в беседе; если же такая необходимость возникает, используется нарочный. Грамотными являются лишь небольшое число турок, обосновавшихся в Анапе или во внутренних районах страны. Однако создается впечатление, что черкесы чувствуют, что алфавит им необходим...

....К вечеру мы рискнули совершить прогулку в священный лес, находившийся неподалеку от берега моря. Грубо сколоченный крест, верхняя часть которого сделана в форме трилистника, освящает это место религиозного культа; здесь никто не решится не только рубить дерево, но даже дотронуться до предметов, развешанных на деревьях. Знак христианства достался им в наследство от их предков; сами же они не знают, что он означает; единственное, что им рассказывали турки, так это что один великий пророк должен был быть убит во время купания, к окну подлетели ангелы и сделали ему знак, что таким образом он мог бы спастись; тогда, дотронувшись рукою до лба, он им сказал, что его голова слишком велика, чтобы пройти через окно; однако ангелы ответили, что нет, и тогда он им показал по порядку на свой живот и на свои плечи, которые считал препятствием для своего избавления, что именно от этих знаков и происходит наш крест. Черкесы собираются вокруг этого креста несколько раз в году по случаю торжественных праздников.

Культ черкесов — это машинальное соблюдение смеси из языческих и христианских обрядов, лишившихся их истинного содержания в силу давности и незнания. Мне кажется, что нет ничего достоверного в том, в какую эпоху христианство было занесено на Кавказ и кто были первые проповедники христианства среди этих языческих народов. Существует распространенное мнение о том, что это были крестоносцы, спасавшиеся от невзгод после похода в Святую землю... (Далее автор предлагает еще несколько версий относительно первых проповедников, обращавших кавказские народы в христианство — Прим. перев.).

Каковы бы ни были истоки появления христианства в Черкесии, можно предположить, что его успехи среди народа, не знающего письменности, не были достаточно прочными для того, чтобы избежать возвращения к примитивным верованиям жителей и смешения христианства с ними с того времени, когда этот народ оказался лишен связей с грузинскими властителями и христианами в Крыму. Со времени завоеваний Магомета II татары и турки стали проповедовать среди черкесов магометанство; среди богатых семей есть много обращенных в эту религию, и магометанство, вне сомнения, добивается значительных успехов, поскольку культы черкесов не имеют достаточно глубоких корней, чтобы противостоять давлению со стороны религии, привнесенной господствующим народом. Однако и магометанство в состоянии лишь усугубить религиозные сомнения большинства этих дикарей и сумбур их религиозных представлений.

Во время своих путешествий я обратил внимание на то, что черкесы-магометане весьма равнодушны к своей религии. Я видел, как сыновья и дочери князя Мехмета между собой смеялись над церемониями, принятыми во время молитв, а часто вообще забывали о самих молитвах. Вид маленького крестика, висевшего на шее у одной дамы, как-то сопровождавшей меня в путешествии в Черкесию, доставил большое удовольствие этой семье (Мехмет Индар-Оглы — Прим. перев.), которая сказала, что у черкесов тоже есть такие крестики. И наконец, те же, кто исповедуют магометанство, отправляют также и религиозные культы своей страны...

…Черкесы признают верховное существо и несколько небесных сил рангом пониже; они верят в бессмертие души и иной мир, где с каждым обращаются в соответствии с его заслугами; но, мало беспокоясь об этом будущем, они думают главным образом о преходящих благах.

Мерисса или Мереим, называемая божьей матерью, является покровительницей пчел. Черкесы утверждают, что удар грома однажды уничтожил всех пчел, кроме одной, которую спасла в своем рукаве святая и которая затем воспроизвела весь их род. Праздник в ее честь справляется в сентябре, в этот день все угощают друг друга блюдами и напитками, сделанными из меда. Нет ничего необычного в том, что в стране, где мед является одним из основных продуктов питания, насекомому, которое его производит, дали покровительницу...

Сеозерес был большим путешественником, ему были подчинены ветры и воды. Он особенно в почитании у тех, кто проживает на морском побережье. Ствол сухого грушевого дерева, на котором остаются только обрубки сучьев, олицетворяет его; в каждой семье есть этот ствол, который держат во дворе дома; никто не дотрагивается до него, кроме дня праздника в его честь, который бывает весной; в этот день его опускают в воду, отмывают, насаживают на верхушку головку сыра и украшают маленькими свечками по числу собравшихся в доме гостей. Когда его так украсят, несколько человек берут его, чтобы с церемониями внести в дом, остальные встречают его на пороге дома и поздравляют со счастливым прибытием. Его прибытию предшествуют жертвоприношение и приготовления к большому пиршеству. Едят и пьют в течение трех дней, а в промежутках просят Сеозереса защитить от разрушений, приносимых водой и ветрами. По окончании праздника делят между гостями головку сыра и другие кушанья, дерево выносят из дома; все общество провожает его, желает ему счастливого путешествия, а затем его забывают до следующего года. Он также считается покровителем стад, и у него есть два брата.

Тлебсе, король, покровитель кузнецов. В день его праздника в его честь совершают возлияния над лемехом и над топором.

Наохаче, Схуска, Йемише и Месте — это прочие святые или полубоги, каждому из которых также посвящен особый день.

Черкесы почитают с большим благоговением трех сестер, которые ведают гармонией в доме, согласием между соседями, а также покрывают путника своими защитными крылами. Тот, кто меняет жилище, приносят им жертву по прибытии в свое новое жилище, то же самое при отъезде делает путешественник. Отношения между тремя сестрами — богинями карающими и ангелами-хранителями — являются новым свидетельством смешения верований, которое составляет религию у черкесов.

В конце октября они поминают мертвых; в это время воспоминаний они обращают свои молитвы, каждая семья в отдельности, к небесным силам с тем, чтобы те не оставляли усопших без своих забот в их вечном пристанище.

У черкесов совсем нет бога грома и молний, но было бы ошибкой полагать, что у них его вообще никогда не было. Гром и молния у них в большом почитании; они говорят, что это ангел, который ударяет того, кого избрало благословение Создателя; тело убитого молнией хоронят с большой торжественностью и, оплакивая погибшего, его родственники в то же время поздравляют себя с той почетной честью, которая выпала на долю их семьи. Этот народ толпами выходит из домов, заслышав грохот, который производит этот ангел на своем небесном пути, а если его какое-то время не слышно, они совершают публичные молитвы, прося, чтобы он вновь навестил их. Его милостям они приписывают дожди, которые орошают их поля, и свежесть, и прохладу, которые они приносят во время летней жары.

Новый год, который бывает у них почти в то же время, что и у нас, и начало полевых работ, которое за ним следует, также отмечаются двухдневным праздником; но самым торжественным праздником является Пасха; церемонии, которыми сопровождается этот праздник, а также время, в течение которого он отмечается, не могут оставить никакого сомнения в его происхождении. С начала марта они воздерживаются от употребления в пищу яиц, прекращают давать взаймы или одалживать, брать или отдавать какие-либо вещи; не берут даже огня у своих соседей. Праздник начинается в конце марта месяца, и обычай, предписывающий быть в этот день у себя дома, делает праздник довольно скучным, если все начинают его отмечать в один и тот же день. Поэтому каждый район выбирает свой особый день. Из главного дома начало праздника возвещают рано утром пальбой из оружия; соседи сбегаются на шум, и все направляются в священный лес, чтобы начать торжества обычными религ