Евгений Онегин» и Марковские цепи.

Как известно, академик А. А. Маркин (1856 -1918) провёл статистические исследования чередования гласных и согласных в романе Пушкина «Евгений Онегин». Об этом он впервые сообщает русскому учёному – математику А. А. Чупову (1874 -1926) в письме от 15 января 1913 г. «Второй вопрос относится к произведённому мною своеобразному статистическому исследованию, которым я предполагаю закончить свою книгу. Характер исследования, которое обнимает последовательность 20 000 букв в романе Пушкина «Евгений Онегин», не считая «ъ» и «ь»; эта последовательность обнимает всю первую главу и шестнадцать строф второй.

«Мой дядя самых честных правил, 16с.,9г.

Когда не в шутку занемог, 12с.,8г.

Он уважать себя заставил 11с., 9г.

И лучше выдумать не мог. 10с., 8г.

Его пример другим наука; 11с.,9г.

Но, боже мой, какая скука 10 с.,8г.

С больным сидеть и день, и ночь 12с., 9г.

Не отходя ни шагу прочь! 9с., 8г.

Какое низкое коварство 11с., 9г.

Полуживого забавлять, 9с., 8г.

Ему подушки поправлять, 11с., 9г.

Печально подносить лекарство, 15с., 8г.

Вздыхать и думать про себя: 12с., 9г.

Когда же чёрт возьмёт тебя!» 13с., 8г.

 

 Соответственно этому мы допускаем существование неизвестной постоянной вероятности р букве быть гласной и приближённую величину р ищем из наблюдений, считая число появившихся гласных и согласных букв. Кроме числа р мы найдем, также из наблюдений, приближённые величины двух других чисел р₁ и р_{2 ,} представляющих вероятности первое р₁ - гласной букве следовать за гласной, второе р₂ - гласной букве следовать за гласной». У Маркова указанные величины равны:

р = 0, 432, р₁ = 0,128, р₂= 0, 663 и б = р₁ – p₂  = - 0, 535.

Эти и другие исследования Маркова подтвердили достаточно хорошее совпадение реального следования гласных и согласных с гипотезой о наличии простой цепной зависимости. Марковские цепи послужили началом создания теории марковских процессов, играющих большую роль в науке.

 

О вдохновении.

В критической статье, посвящённой работе В. К. Кюхельбекера, Пушкин в 1826 году писал: «Вдохновенье нужно в поэзии, как в геометрии». Примерно в это же время, но уже по другому поводу, поэт в своей тетради запишет: «Вдохновение нужно в геометрии, как и в поэзии», поменяв местами слова о геометрии и поэзии. Этим он подчеркнул равноправие поэзии и геометрии перед вдохновением. Но только ли это? Пушкиновед академик М. П. Алексеев отмечал, что эта перестановка слов не случайна. К этому времени

Н. И. Лобачевский уже произнёс свою историческую речь о воображаемой геометрии 24 февраля 1824 года в Казанском университете, и отзвуки речи учёного вполне могли достигнуть Пушкина. Больше того, с довольно большой вероятностью можно предположить о личной встрече двух гениев. Из биографии Пушкина известно, что в сентябре 1833 года он проездом был в Казани, где собирал материал об «Истории пугаческого бунта». К этому времени Лобачевский уже много лет был ректором Казанского университета. Их встреча могла произойти в стенах университета или его библиотеке. Из биографии Лобачевского известно, что он любил поэзию Пушкина и часто читал его стихи наизусть в кругу семьи. Кроме этого, брат жены учёного офицер И. Е. Великопольский был давнишним приятелем поэта и даже обменивался с ним стихами. Эти факты благоприятствуют возможной встрече гостившего в хлебосольном доме учёного. Наконец, встреча могла произойти в доме профессора Казанского университета Фукса, где устраивалась вечера, и бывало много гостей. Пушкин несколько дней гостил в доме Фукса и поэтому, кажется невероятным, чтобы в один из «пушкинских вечеров» не был бы там, в гостях, и Лобачевский. А пока, к сожалению, приходится признать, что до сих пор не удалось найти документальных свидетельств  встречи двух гениев.

                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                 

                                                     

Из рассказа летописца.

        Известно, что Пушкин имел намерение написать биографию Николая Григорьевича Курганова (1725 – 1796) – талантливого самородка, сына унтер – офицера, ставшего в 39 лет профессором математики и навигации. Его «Универсальная арифметика» (1757) заменила знаменитую «Арифметику» (1703) Л. Ф. Магницкого в школах и различных специальных учебных заведениях России. Для сбора материалов к биографии Н. Г. Курганова Пушкин предпринял специальные поиски, расспрашивал старых литераторов, копался в старинных журналах, но так и не смог узнать даже, когда он жил и где служил. Больше всего Пушкина Курганов интересовал как автор знаменитого «Письмовника» (такое название получила «Российская универсальная грамматика» (1769)). «Письмовник» Курганова был своеобразной энциклопедий и самой популярной книгой в России 18 века и выдержал свыше десяти изданий. В повести «История села Горюхина» (1830) Пушкин вложил в уста горюхинского летописца рассказ: «Чтение письмовника долго было любимым моим упражнением. Я знал его наизусть и, несмотря на то, каждый день находил в нём новые незамеченные красоты. После генерала Племянникова, у которого батюшка был некогда адъютантом, Курганов казался мне величайшим человеком. Я расспрашивал о нём у всех и, к сожалению, никто не знал его лично, на все мои вопросы отвечали только, что Курганов сочинил Новейший письмовник, что твёрдо знал я и прежде. Мрак неизвестности окружал его как некоего древнего полубога; иногда я даже сомневался в истине его существования. Имя его казалось мне вымышленным и предание о нём пустою мифою, ожидавшею изыскания нового Бартольда Георга Нибура (1776-1831)- немецкий историк древнего мира. Однако же он всё преследовал моё воображение, я старался придать какой – нибудь образ сему таинственному лицу…».