Сергей Ильич Волков. Фото 1942 года.

 

- Зовут меня Сергей Ильич. Фамилия Волков. Живу я в деревне Баженово. Не слышали, конечно. Это в Гагинском районе Горьковской области. Небольшая деревенька, в районе-то у нас не все знают ее...

    Сказав это, улыбнулся просто, по-домашнему. Добавил:

    - Я ведь не учитель, ребятишки. Колхозник. Если что не так, уж извините...

    И от этой улыбки, откровенных слов вдруг изменилось все в классе. Заулыбались доверчиво в ответ. А сидевшая на первой парте белокурая девочка тихо спросила:

    - А в танке зимой холодно?..

    Мальчишки фыркнули. Но Сергей Ильич ответил серьезно:

    - Всякое  бывало.

    Подошел к окну. Шел тихий крупный снег. Москва жила в своем обычном беспокойном ритме. Все было так знакомо и так дорого его сердцу.

 

                                                 * * *

    Он любил Москву. Не только потому, что она столица. Немного, в общем-то, довелось быть в этом городе. Дорога она ему по-своему - связаны с ней самые важные, самые памятные моменты жизни. В 1939-м, после десятилетки, был призван в Красную Армию. В столице была четырехчасовая остановка. Они, в основном деревенские ребята, ходили по бульварам и улицам, по Красной площади. Восхищенные. Взволнованные. Гордые.

    Не знали тогда и не могли знать, что дольше обычного срока продлится их служба и не каждому суждено вернуться домой...

    Вторая встреча с Москвой произошла в октябре сорок первого. Короткой и тревожной была эта встреча: враг на подступах к столице. Их часть, переброшенная сюда после жестоких боев под Кишиневом и на юге Украины, получив короткую передышку, направлялась на стык между Волоколамским и Тугиновским шоссе. Соседями танкистов была Панфиловская дивизия. Все, как один, бились тогда насмерть. И не пустили фашистов к столице.

    В третий раз в Москве побывал весной сорок второго. Бригада комплектовалась новыми танками. Вместе с товарищами он ездил за «тридцатьчетверками» на Сормовский завод. О Волге, о родном доме с грустью вспоминал через неделю, шагая вдоль гранитной набережной Москвы-реки.

    Вот тогда у Мавзолея Ленина впервые сердцем понял, что дороже жизни долг перед Родиной, что не может он быть вне партии - партии коммунистов, партии Ленина. Как самое сокровенное, долго носил это чувство в душе. Потом поделился с друзьями-механиком-водителем Федором Корнецовым и стрелком-радистом Иваном Кресиком. Они тоже давно мечтали об этом.

    Экипаж «тридцатьчетверки» под номером 8 в бригаде называли интернациональным - командир танка, он же командир роты, старший лейтенант Павел Савалей - молдаванин, механик-водитель старший сержант Федор Корнецов- украинец, стрелок-радист ефрейтор Иван Кресик - белорус. И он, башенный стрелок, сержант Сергей Волков, - русский. С гордостью носили они имя партийно - Комсомольск ого экипажа. Коммунистом был только командир.

    Вместе служили уже третий год. Летом 1940 года были в Бессарабии. Здесь же, под Кишиневом, застала их война.

    Впервые лицом к лицу с фашистами встретились на третий день войны у реки Прут. Гитлеровцы, переправившись, шли нагло. Точным, разящим огнем сбили с них спесь. Танкисты уничтожили десятки грузовиков и бронетранспортеров. Разметали пехоту. Подожгли много танков. Вышвырнули уцелевших обратно на противоположный берег и три дня связывали их наступление. Потом получили приказ отойти.

    С той поры били не раз этих «непобедимых» завоевателей. В бригаде шла добрая молва о «Т-34» с номером «8».

    В сорок втором сентябрьским утром перед началом атаки Сергей Волков, волнуясь, обратился к командиру роты:

    - Товарищ старший лейтенант, хочу в партию... Дадите рекомендацию?

    - И мне… - пробасил Корнецов.

    - Я тоже прошу, - тихо присоединился к товарищам Кресик.

    Крепко обнял Савалей боевых товарищей.

    - Конечно, ребята! Сегодня же после боя.

    А еще через день коммунисты единогласно проголосовали за прием танкистов кандидатами в члены ВКП(б).

 

                         * * *

    Тридцать мальчишек и девчонок жадно ловили каждое его слово.

    - Шла война, - продолжал Сергей Ильич, - и кандидатский стаж с года был сокращен до трех месяцев. Вроде бы недолго это, но тогда...

 

                                 * * *

    Три месяца были огромным сроком.

    Бригада вела упорные бои в районе Погорелого Городища. Танкисты сковывали силы врага, не давая им возможности перебросить части под Сталинград, где разгоралась великая битва Экипаж «восьмерки» сражался с особой отвагой. Кандидатский стаж испытывался огнем. Десятки раз ходили в яростные атаки. Не раз смотрели смерти в глаза. Дважды горели. Волкова и Кресика ранило. Пролежав 2 недели в госпитале, уговорили врачей, снова вернулись в строй

    Подходил к концу кандидатский стаж, когда пришло радостное известие: особо отличившиеся танкисты отмечены наградами. Это была в бригаде первая группа награжденных, в ее состав полностью вошел экипаж танка номер 8. На выгоревших гимнастерках заблестели новенькие медали «За отвагу».

    Так уж совпало, что вручили медали в тот день, когда Федор Корнецов, Иван Кресик, Сергей Волков получили из рук бригадного комиссара А. А. Витрука партийные билеты. Они бережно держали в огрубевших, пропахших порохом ладонях заветные книжечки - свидетельство кровной принадлежности к ленинской партии коммунистов.

    Боевые друзья горячо поздравляли их. Откуда-то появился корреспондент армейской газеты, заставил зачем-то еще раз побриться. Сам заново приладил каждому на груди медаль. Долго расставлял их у танка. А они стояли вчетвером - молодые, гордые, счастливые.

    Танки стояли в специально вырытых ямах. Ночью под днищем машин разводили костры, не давая застыть воде и маслу. Командира вызвали в штаб, а они втроем всю ночь не сомкнули глаз у костра под «тридцатьчетверкой». Украдкой трогали левый карман гимнастерки.

    - Приглашу я вас, хлопцы, в гости, - задумчиво говорил Корнецов. - Поведу на зорьке к Днепру. Будем смотреть восход солнца - далеко-далеко в степи. И слушать, как плещется рыба, соловьи заливаются...

    - А у нас в Полесье девушки красивые, - в тон продолжил Кресик, - песни как поют - слушал бы и слушал...

    - И у нас девушки красивые, - тихо добавил Волков, - поют тоже хорошо... А то - идешь летом полевой дорогой, тихо. Солнце высоко, и где-то около него жаворонок. Кругом хлеба склонились колосом. И никакой войны...

    Скрипнул снежок поблизости. Раздался знакомый басок командира:

    - Сумерничаете? - Савалей спустился к ним, закурил. - Рад за вас, ребята. Наш танк теперь необычный: коммунистический экипаж. Первый в бригаде. И спрос теперь с нас особый...

    Утром бригала получила специальное задание: перерезать железнодорожную магистраль Вязьма - Ржев. День и ночь со стороны Вязьмы шли сюда эшелоны с техникой, живой силой врага. Танковая бригада должна была перерезать магистраль близ районного центра Сычевка. За день предстояло прорвать позиции врага и, сделав сорокакилометровый бросок, выйти к железной дороге.

   ...На рассвете снаряды тяжелой артиллерии и «катюш» обрушились на позиции немцев на участке прорыва. Затем - три красные ракеты, и танки устремились вперед.

    Припорошенное за ночь свежим снегом поле стало пестрым от черных пятен разрызов. Старший лейтенант Савалей изредка подавал быстрые команды остальным своим танкам. Он отлично ориентировался в бою. Четко действовал башенный стрелок Волков. Орудие работало безотказно. Стрелок-радист Кресик «поливал» из пулемета окопы гитлеровцев. Мастерски маневрируя, Корнецов вел машину, оберегая ее и от глубоких воронок, и от прицельного огня бронебойщиков.

    Впереди, закованная льдом, лежала неширокая, но извилистая и капризная, с глубокими омутами речка Вазуза. Форсировали сразу в трех местах. Наиболее удачно преодолела Вазузу вторая рота. У двух других переправ завязался тяжелый бой.

    Тем временем танки Савалея уже разворачивались для атаки. Впереди на взгорье - село Пруды. С его околицы зачастили выстрелы противотанковых орудий. Защелкали по броне пулеметные очереди. Стали падать пехотинцы-десантники.

    К танкам второй роты подтягивались другие подразделения.

    «Тридцатьчетверка» под номером 8 мчалась впереди всех. Слева вспыхнул танк. У самых гусениц взметнулся фонтан разрыва.

    - Сергей, смотри - в лощине у омета! - крикнул командир роты. - Видишь, притаились.

    За полусгоревшим ометом соломы укрывалось орудие. Оно и вело прицельный огонь по нашим танкам.

    Хлопнул выстрел. У фашистского орудия взметнулись огонь, черный дым. Когда он рассеялся, на месте орудия к небу торчал погнутый ствол. Танк мчался дальше.

    - Товарищ командир, танки!

    - Вижу...

    Пятнадцать фашистских танков выползали из лощины у моста и, развернувшись для боя, устремились на них.

    - Приготовиться к бою!- скомандовал Савалей. - Задержим их, ребята! Наши вот-вот подоспеют.

    Ствол орудия раскалился. Горели танки - и фашистские, и наши. Волков почувствовал, как машину резко встряхнуло, словно огромным молотом ударило по броне... Гарь... Закружилась голова... Почему-то стало светлее в башне. Посмотрел вправо - в броне дыра...

    - Товарищ старший лейтенант!

    Командир был мертв: бронебойный снаряд попал в башню. Болванка пробила броню, грудь лейтенанта и застряла в пустых кассетах. Они стояли посреди поля. Все ближе ложились разрывы.

    - Федор, как двигатель?

    - В порядке!..

    Волков осторожно снял с головы командира шлемофон. Подключил рацию.

    - Рота! Слушай мою команду! - танкисты узнали голос башенного стрелка Сергея Волкова. - Отомстим за командира! Вперед!

    Ожила командирская «тридцатьчетверка», рванулись вперед танки. Не выдержали яростного натиска фашисты. Девять их танков черными кострами горели на декабрьском снегу. Остальные повернули назад, к мосту.

    И вдруг танкисты увидели, как километрах в трех из-за леса выползала бронированная громада вражеского бронепоезда.

    - Федор, перехватим?

    - Понял.

    - Первый взвод, за мной, - скомандовал Волков, - остальным продолжать преследование.

    Их танк был уже у насыпи, когда под правой гусеницей взметнулся фонтан земли, тряхнуло, оглушило. Траки рассыпались.

    - Приготовьте гранаты, - скомандовал Волков.

    А бронепоезд, набирая скорость, уже приближался.

    У каждого в руках было по связке противотанковых гранат. Каждый понимал друг друга. Каждый был готов па все. Стонут рельсы под многотонной громадой бронепоезда. Все ближе и ближе... Кресты на боках, стволы пулеметов...

Не сразу заметили фашисты, как от подбитого танка отползли три фигуры? А когда увидели их почти у самых рельсов, злобно ударили из всех пулеметов. Двое остались лежать... А третий прополз последние метры, поднялся и метнул связку гранат под самые колеса…

 

                                               * * *

    Замер пятый «В». Блестят глаза ребятишек. Каждый из них готов стать на место героев.

    - Что же потом?

...Горячая и тугая волна ударила в грудь, сбросила его с крутой насыпи. Он не знает, сколько пролежал в глубоком снегу. Когда вернулось сознание, увидел: один. Болело плечо. На развороченном полотне, покосившись, стояла передняя площадка бронепоезда: удрали, гады...

    Превозмогая боль, опираясь на здоровую руку, проваливаясь в снегу, он полз туда, где остались двое. Будто прошла целая вечность... Где они?

    Вот. Оба. Так и лежат, где застала их смерть. Боевые друзья. Дороже нет и не будет на свете. Кресик на боку. И правая рука у левой стороны гимнастерки, где билось сердце, где новенький, полученный вчера партийный билет. Федор чуть впереди. Волкову показалось, что он застонал. Перевернул на спину, приложил ухо к груди.

- Федя! Федя! Слышишь? Глаза механика-водителя медленно открылись и закрылись опять.

    - Серега... Напиши бате... Он у Буденного воевал... Не подвел Федор. Коммунист...

    - Федя! Мы еще поживем, Федя...

    Сердце Корнецова уже не билось.

    Бригада выполнила свою задачу. Погибших похоронили в братской могиле у села Аристово. Громыхнули залпы прощального салюта. Сотрясая землю, прощаясь с теми, кто навечно лег в нее, прошли мимо танки.

 

 

 

Вечером, добравшись до политотдела, Волков сдал комиссару бригады три партийных билета. Залитый кровью старшего лейтенанта Савалея. И два пробитых крупнокалиберными пулями.

    Отдал молча. И заплакал. Первый раз за время войны. И последний. Тогда же поклялся беспощадно мстить врагу за смерть боевых друзей, за смерть верных сынов ленинской партии. И за тех, кто не успел написать заявление о приеме в партию, но верность ей доказал кровью, жизнью.\

 

    

 

 

Дорого обошлись врагу скупые солдатские слезы. Храбро и отважно сражался сержант Волков. Добился, чтобы на новой «тридцатьчетверке» поставили прежний номер. И беспощадно громил фашистов - и за себя, и за своих друзей.

    Участвовал в освобождении города Калинина. Отличился в боях за освобождение Гжатска. Как свидетельство его обгорелый шлем хранится сейчас в краеведческом музее города Гагарина, на родине первого космонавта.

    Участвовал в танковой битве на Курской дуге. Славными вехами его боевого пути стали сражения за Украину, Польшу, Чехословакию.

 

…В октябре 1945 года вернулся танкист в родное Баженово. Истосковались руки и сердце по хлеборобскому труду. С жаром, с каким

защищал родную страну, взялся работать в родном колхозе. Легких дел не искал. Шел туда, где трудно. Брался за самую неприметную, тяжелую работу. И односельчане оценили это.

Много раз Сергей Ильич Волков избирался депутатом сельского Совета, заместителем секретаря и секретарем парторганизации колхоза, председателем группы народного контроля. Вот уже почти тридцать лет является бессменным председателем реви лонной комиссии колхоза «Заря», потом объединенного «Ленинец». А на эту должность колхозники выбирают лишь тех, кого можно назвать душой, честью и совестью хозяйства.

Есть и еще дело, которому отдает свое сердце Сергей Ильич вот уже 30 лет. Он, прошедший трудные дороги Великой Отечественной войны, испытавший радость побед и горечь потерь, неустанно, упорно и настойчиво отдает время, силы, средства, чтобы увековечить память защитников Родины, сделать достоянием всех их славные боевые подвиги. Более 10 лет назад, к 20-летию Победы, в селе Баженово был сооружен обелиск. Его открытие стало событием для всего района.

    В небольшой, окруженный садом, стоящий на солнечной стороне улицы дом Волковых сельский почтальон приносит самое большое в округе количество писем. Вот уже много лет Сергей Ильич собирает материалы о боевом пути 100-й танковой бригады. Он переписывается с однополчанами, живущими в разных концах страны, с родными и близкими погибших, с пионерами Москвы, Калинина. Смоленска, Гагарина. Он почетный пионер школ № 450 и № 360 города Москвы, школы № 1 города Калинина, Кармановской и Аристовской средних школ на Смоленщине и многих других городов и сел, которые довелось ему освобождать.

    Одна из встреч ветеранов произошла минувшим летом. По приглашению правления и парторганизации ветераны 100-й танковой бригады посетили колхоз «Аврора» Сычевского района Смоленской области. Вместе с Сергеем Ильичом были среди гостей бывший командир бригады полковник Иванов, комиссар бригады генерал-майор Витрук, командир роты Шмырев.

Вот места их славного рейда. Вот она, речка Вазуза. Теперь такая мирная, домашняя. Вот село Пруды. От траншей не осталось и следа, колышется золотистое поле хлебов. А вот деревня Холмы. Тогда тут были

только груды углей да печные трубы. Сейчас не узнать - высокие и просторные дома

…Сердце больно стучало в груди, когда подъехали к селу Аристово. Где оно, это священное место? Сохранилось ли?

Где когда-то была околица, разбит парк, а в центре окаймленный зеленью площади монумент. Застыли шеренги пионеров. Гулко рассыпалась дробь барабанов, взметнулся к солнцу сигнал горна.

Обнажив головы, медленно подошли к братской могиле. На мраморных плитах среди выбитых золотом фамилий прочел дорогие ему имена «Павел Савалей, Федор Корнецов. Иван Кресик». Снова они рядом, члены экипажа славной «тридцатьчетверки» под номером 8... Интернациональный коммунистический экипаж...

 

                                              * * *

    В пятом «В» глубокая тишина, хотя Сергей Ильич уже закончил свой рассказ: Он достает партийный билет и из него небольшую, пожелтевшую от времени, фотографию. Дал ее ребятам.

Много фотографий скопилось у него за годы поисков и встреч. Но среди них самая дорогая эта, старая, пожелтевшая. Ее прислал после того памятного боя фотокорреспондент армейской газеты. 33 года хранит ее Волков в партийном билете. Как клятву, как символ верности делу, за которое пролил свою кровь, за которое отдали жизнь три его друга.

 …Вот они, тесно прижавшись плечом к плечу, стоят у танка. Счастливые. Гордые. Молодые.

    Такими и остались навечно.  

 

 Валерий ОРЛОВ.

 

«Нижегородская правда».    «Голос колхозника» 1972 год

СУДЬБЫ, ОПАЛЕННЫЕ ВОЙНОЙ

Великая Отечественная война своим чёрным крылом задела каждую советскую семью. Матери, жёны, дочери, сестры проводили на фронт своих сыновей, мужей, братьев и отцов. Далеко не все из них вернулись домой, сложив головы на полях сражений. В тылу оставались только женщины, старики и дети. Им тоже пришлось пройти через тяжкие испытания: непосильная работа, голод, холод…

В полной мере хлебнула горя и семья Сергеевых из с. Н.-Благовещенское, в которой воспитывалось пять братьев: Борис, Павел, Василий, Владимир и Виктор. Судьба первых двух из них сложилась трагически.
В семью пришли похоронки Борис Яковлевич Сергеев, 1919 года рождения, летом 1941 года проходил действительную службу на Дальнем Востоке в десантных войсках. После начала войны часть, в которой он служил, самолетами была переброшены на запад, на территорию Белоруссии, в тыл врага. По трагическому стечению обстоятельств, десантники, будучи ещё в небе, оказались под шквальным зенитным и пулемётным огнём фашистов. На землю парашюты опускали уже мёртвые тела красноармейцев. Вот так и оборвалась жизнь солдата. Родителям пришло извещение, что их сын пропал без вести 18.07.1941 года. Картина смерти Бориса была восстановлена только после войны, когда родственники обратились в райвоенкомат с запросом о розыске без вести пропавшего солдата.
Павел Яковлевич Сергеев, 1924 года рождения, был призван в ряды Красной Армии в июле 1942 года. Служил в штабе минометного полка писарем, т.к. обладал красивым каллиграфическим почерком. После одного контрнаступления Красной Армии в ноябре 1942 года, когда продовольственные обозы не успевали за наступающими войсками, Павел и еще 4 бойца по заданию командования направились пешим ходом в тыл, чтобы добыть провиант. По дороге солдаты пристроились за колонной пленных немецких солдат. Так и шли по раскисшему просёлку, изредка перебрасываясь шутками и деля пополам «козью ножку». Вдруг из встречной танковой колонны вперед вырвался танк и на полном ходу врезался в пленных фашистов. Под гусеницами «тридцатьчетверки» вместе с немцами погиб и Павел. Видимо, велика была ненависть водителя танка к фашистам, что не заметил среди них своих.
В семью Сергеевых пришла очередная похоронка, а подробности гибели Павла передал вернувшийся с войны земляк-сослуживец.
Он отомстил за смерть братьев
Узнав о гибели братьев, Василий решил пойти на фронт, чтобы отомстить фашистам, но у него была бронь и директор кораблестроительного завода в городе Комсомольск-на-Амуре, где он работал, не отпускал толкового слесаря. И только после очередного жесткого разговора, дал своё согласие.
В течение шести месяцев Василий проходил обучение в учебной части. Ему присвоили звание старшего сержанта и назначили командиром расчёта 57-миллиметрового противотанкового орудия. Весной 1943 года молодых парней направили на фронт. После прибытия, вечером окопали орудия и ждали боевого крещения.
А утром был бой. Расчет Сергеева поддерживал огнем действия пехоты, но хорошо укрепленного противника было трудно выбить с занятых позиций. В атаку пошли шесть наших «тридцатьчетверок», но они были в упор расстреляны вкопанными в землю немецкими «Фердинандами». И только залпы «катюш» решили исход битвы.
А дальше был путь на запад. В составе 2-го Украинского фронта под командованием И.С. Конева наш земляк В.Я. Сергеев участвовал в освобождении многих городов Украины, в том числе Полтавы и Кировой рады, а также Румынии и Венгрии. За взятие г. Умань 34-я отдельная противотанковая бригада, в составе которой он воевал, была переименована в Уманьскую отдельную противотанковую бригаду. За смелость и мужество, проявленные в боях на территории Украины, Василий Яковлевич был награжден медалью «За отвагу».
В октябре-декабре 1944 года части 2-го Украинского фронта успешно провели Дебреценскую операцию, тем самым освободив часть Венгрии. К концу декабря было завершено окружение крупной группировки врага в районе Будапешта.

К сожалению, В.Я. Сергееву не довелось участвовать в освобождении венгерской столицы. 22 октября 1944 года был получен приказ об уничтожении немецких танков, вышедших в тыл нашим войскам и захвативших военнопродовольственный обоз. Двигаясь по дороге, увидели выезжающие из леса танки. Сразу с марша, развернув орудие, вступили в бой. Расчет Сергеева успел выпустить несколько снарядов, но пушку развернуло. Всем расчетом бросились устанавливать орудие, закреплять станины. И тут осколками разорвавшегося снаряда Сергеев был тяжело ранен сразу в обе ноги.
Так случилось, что венгерский городок, в госпитале которого находился Василий Яковлевич, был захвачен немцами. Перед уходом немцы забрали из палат всех легкораненых в плен. Тяжелораненых почему-то оставили, но всю последующую ночь бойцы ждали, что госпиталь взорвут или сожгут. Но этого, к счастью, не произошло. Наутро в госпитале появился сам И.С. Конев, который объявил благодарность венгерским врачам, оказавшим медицинскую помощь советским солдатам и офицерам…
Затем было долгое пребывание на госпитальной койке. За время восьмимесячного лечения Василий Яковлевич сменил 13 госпиталей.
День Победы он встретил в Грузии, в одном из медучреждений г. Кутаиси.
На родину фронтовик вернулся 23 мая 1945 года в сопровождении медицинской сестры, т. к. отправить его одного врачи не решились.
Работал в колхозе плотником, был заведующим фермой. 22 февраля 1977 года к коллекции боевых наград – орденам Отечественной войны I и II степени, медалям «За отвагу», «За боевые заслуги», «За победу над Германией» – добавилась и трудовая – медаль «Ветеран труда».
Был Василий Яковлевич представлен и к ордену Красной Звезды после одного из памятных боев на территории Венгрии. Командир полка зачитал приказ о награждении, но ордена наш земляк так и не получил, не нашла награда своего героя.
Вместе с женой Василий Яковлевич вырастил и воспитал четверых детей: двух сыновей и двух дочерей. В 1981 году ветеран ушёл на заслуженный отдых, однако плотницкое дело не бросил: помогал и колхозу, и односельчанам строить дома, дворы, животноводческие помещения. Умер Василий Яковлевич в 2010 году в возрасте 89 лет.
Трудное детство
На долю четвертого брата – Владимира, 1931 года рождения, выпало нелегкое детство. Он, как и его сверстники, заменил ушедших на фронт братьев и отцов, начав с 12 лет полноценно работать в колхозе. Работы выполняли разные: сеяли, бороновали, пахали. Основной тягловой силой были лошади. Ребятишки помладше ухаживали за лошадьми: помогали старшим запрягать и распрягать, водили на водопой, пасли, ездили в «ночное». Владимиру помогал в этом младший брат Виктор, которому в 1943 году исполнилось 9 лет. За удобрениями ходили пешком на железнодорожную станцию в Смагино, а оттуда мешки везли на салазках. Особенно сложно проходили посевная и уборочная страда, работать приходилось весь световой день – более 12 часов, но никто не жаловался. Все понимали, что трудились для победы над врагом.

После войны, в 1949 году, Владимир был призван в армию, где 3 года и 8 месяцев проходил срочную службу на Дальнем Востоке. После службы вернулся в родное село. Первый год работал на комбайне, а затем в течение 6 лет – шофером. Руководство хозяйства обратило внимание на дисциплинированного паренька и в 1960 году назначило его заведующим гаражом. И в этой должности он проработал до самой пенсии… Его младший брат – Виктор Яковлевич, который работал шахтером в Луганске, умер в 1984 году от кровоизлияния в мозг прямо на рабочем месте – в шахте.
Сейчас Владимиру Яковлевичу 83 года и он свято хранит память о братьях.

               Сергей Востроконов.

                          «Гагинские вести».

     

               Неизвестная

 

Каждый раз, когда речь заходит о мужестве и героизме русских женщин, я вспоминаю историю, рассказанную мне как-то бывшим фронтовиком Василием Степановичем Рябининым.

- Случилось это в первые дни воины, - закуривая, начинал свой рассказ Василий Степанович. - Наш полк, с трудом сдерживая натиск передовых

частей фашистов, с боями отходил к Смоленску

. Силы таяли буквально на глазах. После многодневных ожесточенных схваток с врагом у нас в каждом батальоне оставалось не более двух рот. Причем многие из оставшихся в строю бойцов были серьезно ранены. Но мы продолжали оказывать превосходящим силам гитлеровцев упорное сопротивление, и они дорого платили за каждый оставленный нами метр советской земли.

…Однажды полк получил приказ: во что бы то ни стало удержаться двое суток на рубеже близ небольшой смоленской деревушки Сосновка. Оказывается, в штаб армии поступили сведения о том, что левее наших позиций, на участке соседнего полка в эти дни должна была, прорваться из вражеского окружения очень большая группа наших солдат и офицеров. И чтобы как-то отвлечь от них силы врага и помочь прорвать кольцо фашистов, мы должны были задержать на нашем участке их наступление.

...Одну за другой отражал полк яростные атаки немцев. Не сломив нас в первый день, фашисты попытались захватить наши позиции ночью. Но мы были готовы к этому. И дали им такой дружный отпор, что они уже больше не пытались подняться ночью в атаку.

    Зато, как только наступил рассвет, немцы с удвоенным ожесточением бросились на нас.

    - Много фронтовых дорог прошел я, - говорил Василий Степанович.-Защищал Москву, был под Сталинградом. Дошел до Берлина. Но тот, второй день боев у деревушки Сосновка запомнился мне на всю жизнь.

   ...В одиннадцать утра слева от нас послышалась частая винтовочная и пулеметная стрельба и орудийные залпы. Это начали бой прорывающиеся из окружения наши части. Еще какой-то час-другой и все они были бы на нашей стороне. Это время нам следовало держаться.

 Но силы были слишком неравны. Редели наши цепи, слабел огонь. А фашисты бросали в бой все новые и новые силы. Тут-то я и увидел невысокую, худенькую девушку, видимо, из той деревеньки, которую мы защищали. Она пришла к нам еще вчера, взяла медицинскую сумку у убитого санинструктора да так и осталась за него. Перевязывала раненых, выносила их с поля боя. Сейчас она лежала в цепи вместе со всеми и старательно, по детски закусив губы, целилась в сторону противника из винтовки. Кто-то крикнул ей, чтобы она шла домой но девушка ничего не ответила, только покачала головой и продолжала стрелять.

    Больше ничего сказать ей не успел никто: фашисты снова пошли в наступление. И опять закипел бой. Тут-то и произошло это.

    Фашисты, видя свое превосходство, направили свой удар на наш правый фланг - самый слабый участок обороны и смяли его. Минута, другая, и они зашли бы в наш тыл и тогда мы сами оказались бы в окружении. И тут:

- Вынести знамя!-приказал командир полка. - И когда его вынесли, он взял в руки древко, скомандовал: - За мной! - и шагнул через бруствер.

Но не успел он сделать и двух шагов, как был сражен автоматной очередью и упал, выронив алое полотнище полкового знамени.

Ледяной холодок прошел у меня по спине. На какую-то секунду все мы словно окаменели. И когда ближайшие к убитому командиру полка бойцы бросились, чтобы поднять знамя, - оно уже было в руках у этой худенькой, невзрачной девчонки.

И опять ничего не сказав, она, гордо подняв голову, шагнула с развевающимся полотнищем вперед, на врага

.   Не знаю, что произошло с нами. Но все мы, и раненые, и здоровые, поднялись в каком-то отчаянном, неистовом порыве - и бросились на фашистов. Короткой была та схватка.

 Стреляя и работая штыками, мы отбили врага, обратили его в бегство и долго еще преследовали, отбросив далеко от деревушки Сосновка. И мало кто заметил, как упала убитая девчонка, как подхватили знамя другие...

 

 

 

    - Мы выполнили тогда приказ, - закончил свой рассказ Василий Степанович. - Позиции остались за нами. Соединилась с соседями и прорвавшаяся из окружения часть.

Он вздохнул.

 - А вот имя той девушки из смоленской деревушки Сосновка так и осталось неизвестным.

 

     Валерий ОРЛОВ.     «Голос колхозника».    1974 год.

   Она сражалась зп Родину

        

Евдокия Федоровна Тямгаева (в девичнестве Бурдаева) родилась 14 марта 1923 года в деревне Малая Поляна Большемаресьевского района.

В апреле 1942 года Дусю направили от Маресьевского райвоенкомата в город Горький, в школу связи, а в декабре этого же города была направлена на четвертый Украинский фронт в 313 Краснознаменный ордена «Богдана Хмельницкого» разведывательный дивизион особого назначения (ОСНАЗ). Весь фронтовой путь Евдокия Федоровна прошел в подразделении радиослежения за противником.

 Е.Ф. Тямгаева принимала участие в битвах: на Орловско-Курской дуге, форсирование Вислы, взятие Берлина и других.