Как теряют головы в магазине игрушек

Нововоронеж

2013

От автора

Господь сделал нас по своему подобию похожими в Космосе…

«…Задержал внимание на девочке и, задохнувшись от восторга, вскрикнул. Он похлопал себя по щекам, попытался, пережив восторг, взглянуть на ожившую куклу ещё раз. Оля как раз смеялась над братом, так как тот споткнулся и упал. Луцис видел перед собой куклу Зю, свою синеглазую Луциссию.

Оля, сама того не зная, сыграла важную роль в продолжении жизни на планете Зубика. Это она натолкнула Луциса на мысль оживить куклу Зю».

Для большого мира – игра, а вот для маленького – спасение. Детей на планете Зубика нет, остались лишь куклы, в которые разве что можно поиграть. А потому поймите зубных человечков:

«…Он заговорил как отец с непонятливыми детьми, как учитель с учениками, которым сейчас откроет важную истину:

  - Привыкли ломать голову над приборами, интересуетесь только машинами, а зубное семечко должно быть живое, понимаете, живое! Если ввести Бокль духа в куклу, то мы получим живой зародыш. Его можно кормить дентином.

В пещере на мгновенье стало тихо, показалось, что иРозовая Фью затаила дыхание.

- Что, что ты сказал? – мастера протянули к Луцис у руки и из бледных, помятых мигом превратились в красные и тугие, как пружинки, ибо в них проснулось желание. – Повтори, для всех повтори!

- Если телу вернуть душу, то оно оживёт! – повторил Луцис. - Если Оживитель введёт бокль духа в куклу, то мы получим … живую девочку, дитя. У нас опять будут дети, а не куклы, понимаете?

Всё население: руководители, мастера, Хрумпелюшки, Сверлолёты, Хихали Хихихали мигом окружили умного Луциса и со слезами на глазах, красные от нахлынувшего желания счастья, трогали куклу, щипали её, гладили, дёргали за вихорки, словно и впрямь она была живой.

Каждый смотрел на капитана, который тискал куклу, будто дочку, и улыбался. Каждый представлял, как он вот так же обнимает и прижимает к себе живого малыша.

- Значит, мы опять можем любить, – стыдливо шептали Хрумпелюшки, - а не только играть в куклы? Значит, у нас будут дети, свои дети!..

Хихали Хихихали мысленно переносились домой – на родную Зубику, которая снова наполнится детским смехом.

- Ребята, а ведь наша маленькая планета спасена! Мы не обречены на измельчение и вымирание…»

Мы все – единое целое.

«В чём-то и мы, порой, не правы, мы, такие большие – из макромира, а он, крохотный человечек – из микромира, бывший капитан корабля разведки с планеты Зубика. Но прислушайтесь к себе, и вы обязательно услышите его, мудрого Луциса, ведь он теперь живёт в каждом из нас».

 

Пояснения:

Розовая Фью – так пришельцы звали Розалию Фёдоровну – объект с хорошими зубами, тёщу Юрия Ивановича.

Михель Фихель – центр Управления. Внешний вид – обычная вилка для еды.

Бокль – вид Программы, например бокльстраха – пугающий вид Программы.

Эликсир Пси – сильный запах от объекта.

Луцис – капитан корабля.

Хихали Хихихали, они же отчаянные Хихи – команда из четырёх молодых разведчиков-спасателей.

Хрумпелюшки – команда молодых разведчиц, умеющих делать куклы.

Сверлолёты – строители с мощными сверлильными аппаратами.

Захват объекта

Маленькая летающая тарелка ровно в 11 вечера зависла над домом. Дом был самым обычным – одноэтажным, в четыре комнаты, но в сравнении с прилетевшим космическим кораблём он казался просто огромным.

Глаза-лучи поискали удобное место для приземления. Кругом торчали небольшие и почему-то разорванные площадки зелёного цвета. Среди них пряталось множество румяных шаров с душистым эликсиром Пси. Это были яблони, усыпанные листьями и яблоками.

Пролетев сад, тарелочка скользнула к трубе дома, но оттуда с диким хохотом выскочила глазастая тварь и, ухнув, едва не схватила край инопланетного корабля когтищами.

Освещённая зона была открытой от зелёных изорванных площадок и излучающих сильные токи проводов. Тарелочка спустилась ниже и на миг приникла к открытой форточке.

За окном сидел объект: об этом известили определители, они выдали данные о нужном ДЕНТИНЕ. Перед объектом на голубой, округлой площадке лежали толстые мешочки, которые он накалывал на зубья металлической хваталки и отправлял в раскрываемый люк пещеры, где белел целый ряд интересующих команду летающей тарелочки домиков, содержащих дентин. Увы, среди ряда белых домиков подозрительно блестело и выделялось металлическое строение, которое не годилось для вселения.

 

Юрий Иванович в задумчивости оглянулся и открыл рот в изумлении – его тарелка с нетронутыми сосисками висела за окном на уровне открытой форточки. Потом она вдруг взвилась и исчезла. Он машинально глянул на стол, на пустую тарелку и расхохотался.

«Ещё бы порцию не прочь, вот и чудится мне», - подумал мечтательно.

Он встал, вымыл тарелку с вилкой и налил себе чаю покрепче. На мгновение вышел в коридор к красной коробке с сахаром.

Мгновенья было достаточно, чтобы точно такая же тарелка со свежими и аппетитными сосисками, с вилкой стала на том же месте, где находилась предыдущая тарелка.

- Юра, - окликнул из-за спины бодрый голос мамы его жены Вики, то есть тёщи, - ты свет на кухне не выключил.

- Я там ем.

От розового халата тёщи пахло душистыми анисовыми каплями - травой, которой он объедался в детстве в деревне у бабушки.

- Разве ты ещё не поужинал? Двадцати минут для этого вполне достаточно…

-  Нет, я поел, но не попил, вы же не насыпали сахара.

- Там насыпан сахар, - с удивленьем сказала Розалия Фёдоровна, - насыпан и стоит на месте, идёмте.

Он пожал плечами и отставил красную коробку.

- Смотрите, - пухлая рука тёщи потянулась к жёлтой кружке, вот, полно. Но вы и к сосискам не притронулись, а они совсем свежие…

- Я же сказал, поел!

Юрий Иванович видел, что сосиски и впрямь на месте, а в жёлтой кружке не соль.

Розалия Фёдоровна улыбнулась – ослепительно блеснули её белые не по возрасту зубы.

- А это что? – Она с ума сойдёт от бестолкового зятя.

- Вижу я!.. Понимаете, вижу!.. Но я поел!

- Не понимаю, - всплеснулись пухлые руки, - отказываюсь понимать! Мне что, выкинуть сосиски?

У космических пришельцев нависла реальная опасность провала операции от Розовой Фью, источавшей сильный запах Пси. МихельФихель в виде вилки на тарелочке чуть дрогнул, открывая отверстие поглотителя.

Юрий Иванович стоял оглушённый запахом аниса и вдруг почувствовал, как запах истаял. Поражённый, он принюхался и едва не уткнулся носом в плечо Розалии Фёдоровны.

- Ты что?! – отшатнулась та.

- Запах исчез, - покраснел и буркнул Юрий Иванович, уходя.

«Какой-то странный», - проводила его тёща сочувственным взглядом.

У второй сосиски чуть ослабла завязка - в отверстие хлынул дразнящий аппетитный аромат.

Нос тёщи зашевелился и жадно потянулся к тарелке: Розалия Фёдоровна решительно села к столу и принялась за еду.

«Голодом лечатся», - хмыкнула она наполненным ртом и едва не прыснула со смеху от щекотания в дёснах.

Приказ на летающей тарелочке был выполнен – разведка зубных человечков проникла в объект… с очень хорошими белыми домиками в пещере. Этим объектом была Розовая Фью.

Поев, Розалия Фёдоровна подошла к раковине, чтобы вымыть за собой тарелку, и увидела точно такую же на сушилке.

«Но у меня она вроде одна?» - мелькнула мысль. Глаза же видели две одинаковые, с голубой каёмочкой. Она человек трезвого ума – две, так две: наверное, Вика ещё одну купила.

Во рту опять защекотало, а зубы зачесались. Она расхохоталась, к чему бы это? Нос чешется – от любопытства, ладонь – к деньгам, а зубы? Они, видимо, к тому, что пора поспать.

Жизнь во рту налаживается

Какая удача: все зубы объекта, включая мудрёные, то есть зубы мудрости, целы!

Нитевидные пришельцы ликовали.

Сама, не подозревая, объект Розовая Фью загрузила в пещеру не только разведчиков, но и необходимую аппаратуру.

Программа в виде клейкой плёнки проявлялась в одном из укромных уголков рта. Михель Фихель – центр Управления Программой - мирно покоился в виде вымытой и вытертой вилки в столе. Летающая тарелочка с голубой каёмочкой быстренько перелетела с сушилки на верхнюю полку, где спряталась вплоть до выполнения разведчиками возложенного на них задания, то есть до отлёта.

Внутри пещеры полно опасностей. Её ворота неожиданно разъезжались вверх-вниз, а сама она издавала странные звуки, похожие на хлюпанье и чавканье. Время от времени громоподобные звуки заставляли дрожать и приплясывать подвижную, постоянно шевелящуюся гору в середине пещеры.  

Сейчас главное укрепиться. В пещере скользко и постоянно дует, то в одну, то в другую сторону. Можно свалиться в пропасть зева и долго скитаться по желудку в поисках икотной точки.

Оба Сверлолёта упали в тёмную глубину, а без них разведчики не могли попасть внутрь нужных им белых домиков, покрытых эмалью.

Правда, капитан корабля Луцис сделал открытие: в момент бури он забился под шевелящуюся гору и, пытаясь удержаться, схватился за выемку снизу, хлоп! – пещера закрылась так, что белые домики лязгнули.

Веселее всего было в компании Хихалей Хихихалей. Эта четвёрка молодых, а потому самых тянутых, отчаянных ребят, развлекала Хрумпелюшек – юных разведчиц. Если Хрумпелюшки всякий раз вздрагивали при вдохе и выдохе Розовой Фью, то есть Розалии Фёдоровны, то отчаянные Хихи со свистом и гиком летели по ветру в тёмную пропасть, скользили по шевелящейся горе и, в последний момент, цеплялись за нависшую уздечку. Миг воплей, миг вращения, ибо ветер резко менял направление, и хохочущая четвёрка - фр-р-р, словно птички-невелички, летела назад, в объятия подружек, возбуждённых риском героев.

Надо бы ввести и включить программу  торможения, чтобы бокль превратился в обязательный приказ для Розовой Фью, но не успели, и потому Розалия Фёдоровна спокойно прополоскала рот холодной водой и ещё раз полюбовалась на ровный ряд белых ягняток - зубов, не подозревая, что любуется своей улыбкой в последний раз.

О потоке воды пришельцев никто не предупредил – только, можно сказать, расположились вздремнуть, расслабились, как вдруг страшный ледяной цунами могучим шквалом перевернул, перекрутил их и с размаху шлёпнул о белый ряд твёрдых построек.

Скользя привидением, нырнула главная Программа,  проваливаясь в зев.

Отчаянная четвёрка Хихалей Хихихалей ринулась следом. Настигли, чуть развернули и успели накинуть краем на уздечку над горлом. И пропали бы ребята, барахтаясь в воде, да… Розалия Фёдоровна поперхнулась и закашлялась.

Вода брызнула назад в рот и нос, через зубы - в раковину.

Хихали вылетели в нос и застряли в густой поросли ворсинок, как морские коньки среди водорослей.

Луцис надавил на выемку у основания подвижной горы, и пещера закрылась.

Хрумпелюшки, жалея Хихов, зарыдали. Слёзы их были ужасны – они шариками забегали вокруг белого домика, и зуб зашатался, стал подвижным.

- Прекратите сейчас же! – закричал старший мастер. – Не нарушайте Программы!

Розалия Фёдоровна шмыгнула носом, изгоняя из него воду.

Хихихали вдруг вынырнули из темноты и при выдохе Розовой Фью, приклеили Программу к верхнему ряду белых домиков. Она вспыхнула разноцветными огнями, Михель Фихель нашёл их и поздравил по-отечески, сказав: «Пора, вселяйтесь! Воля Розовой Фью в наших руках».

Эх, какая поднялась свистопляска: девочки расплакались ещё сильнее, но только от радости. Все бросились к Хрумпелюшкам и покатили капельки слёз, а точнее, ключики, к своим избранным домикам.

Луцис тем временем подключил бокль расшифровки.

Оказывается, их пещера называется ртом, а столь важные домики-семенки, стоящие рядками, – зубами. Скользкая и меняющаяся гора именовалась языком. Ветры оказались обычным дыханьем живого существа – Розовой Фью, женщины в розовом халате, которую звали Розалия Фёдоровна. Громоподобными звуками была её речь. Великаны, к которым она относилась, назывались людьми. Люди, живущие в одном доме, назывались семьёй.

Бокль для Розовой Фью нёс смысл подчинения: последовал приказ закрыть рот, и пещера мигом захлопнулась. Дыханье посылалось через другие безопасные лабиринты, и поэтому ветры исчезли. Уменьшитель сделал громкие звуки едва слышными, похожими на шёпот.

И тут началось всеобщее послабление – пришельцы возликовали. Ниточки ручек и ножек этих существ свили узор радости.

Допоздна Хихали Хихихали оповещали население зубной улицы об устранении неудобств и, как это бывает чаще всего, сами остались без жилья, однако это мало беспокоило беспечную молодёжь. Их позвали к себе Хрумпелюшки, ведь Хихали были для них героями.

3. Как бес вселился!

Всегда разговорчивая Розалия Фёдоровна весь остаток дня не обмолвилась ни словом. В зале она не включила детскую передачу, и внуки продолжали смотреть по телевизору детектив. На кухне она не упрекнула дочь за невымытую тарелку.

Сердце бедной хозяйки сжимала тревога – её лишали воли, ею командовали!..

Зубы у неё постоянно пели, рот щекотало. А самое удивительное, стоило ей остаться одной в тишине, как откуда-то начинало доноситься тонюсенькое хихиканье, писки, визг. Она открывала рот от удивления, но грозный голос тут же приказывал: «Закрой!»

«Господи, как бес в меня вселился с бесенятами! – сверлила виски тревожная мысль. – Он мне приказывает, а они радуются».

 

Страхулетище

Наступил вечер. Из всех углов дома доносилась шуршащая мышиная молитва, зовущая тётю Темноту поскорее закрыть окна чёрным покрывалом.

Лихой народец отправился на лихие делишки – они любили пугать трусливых мальчиков и девочек!

Коля и Оля сидели в пустой комнате и не включали свет. Бабушка не пришла почитать сказку, и напрасно они ждали её.

Дети замирали от Страха, который умел быстренько перебегать из-под кровати в шкаф, оттуда перепрыгивать на полку и зловеще шевелиться чёрным осьминогом на стене. Его дело было самым лихим – схватить девочку и связать мальчишку, а затем утащить их к паукам и мышам в чёрную-чёрную, страшную-страшную, душную и тесную Темнотищу.

Оля, которая всегда отталкивала от себя Колю, и, специально для бабушки, громко, капризно кричала - что ты ко мне пристал, - на этот пододвинулась поближе к брату.

Шустрый фрукт Страх ликовал: он сверкал десятком глаз и ухал филином. Вот он пробежал по занавескам и одновременно по стене. Жёлтым непонятным пятном вспыхнул на потолке и начал вздраги

 

 

вать, расплываться по плафону, снижаясь, затем тёмным мохнатым комком свалился сверху.

- А-а-а! - заверещала Оля и, ударив пятками по ковру на стене, нырнула под одеяло. Она была уверена, что брат тоже нырнул под одеяло вслед за ней.

«Найду, достану!» - заворочался жуткий Страх под кроватью, загремел там Колиными машинами, ойкнул и притаился, усиленно дыша.

Брат с сестрой тоже затаились, полежали в темноте, потом Оля осторожно повернулась и чуть-чуть приоткрыла одеяло.

- Коль, а Коль? - пролепетала.

В ответ зловещее молчанье и пугающий шорох под кроватью. Сердце то ныряло в пятки, то мчалось, гонимое страхом обратно, когда нога высовывалась из-под одеяла.

- Коля, ты тут? - Сестра начала осторожно ощупывать матрац.

Коли рядом не было – «Страх» его утащил.

 «Сейчас из-под кровати как выскочит и меня ка-к цапнет!..» – сжалась в комочек девочка, прижимая коленки к подбородку.

Под кроватью опять заворочалось и загремело. Там сидел Страх, точнее мохнатое Страхулетище и готовило мешок.     

Хорошо бы включить свет, но надо встать и пройти до двери целых два метра.

«Я ногу вниз, а оно меня цап – и в мешок, - думала Оля. - Может сразу закричать, а то не успею, вдруг оно мне рот заткнёт? Будет таскать в мешке по пыльным и чёрным чердакам. Засунет в трубу, и никто не найдёт, кричи, не кричи потом».

А под кроватью опять заворочалось и засопело мохнатое Страхулетище, стало медленно вылезать наружу.

Оля одеялом укрылась, дышать перестала. А Страхулетище поднялось над ней – страшное, раз бойное, два бойное, три бойное! Борода чёрная, глаза огнём горят. Пальцы с чёрными ногтями скрючены, и на каждом написаны имена девочек, которых оно утащило.

Постояло молча, видимо, не заметило её (а Оля так и обмерла), и пошло вон из комнаты. Ноги как у слона – топ! Топ! Топ! И вдруг как загремит, как заревёт: «Ма-ма-а!»

Оля тоже как закричит, как забьётся под одеялом.

Тут отец вошёл и свет включил.

Смотрит Оля, стул валяется, рядом брат целый и невредимый с колен встаёт.

- Па, а Страшилкин ушёл?

- Ушёл-ушёл. Не играйте в темноте, он и не воротится.

- Не, пап, он не ушёл. - Оля понизила голос. - Он спрятался и из темноты за нами следит – во-он там.

- Нет там никого.

Отец был неправ. В углу, куда показала Оля, сидела бабушка, а из её рта разведчики наблюдали за происходящим.

Пришельцы были довольны, проверив на двух уменьшенных объектах бокль страха. Михель Фихель изображал на экране Программы расшифровку слов и мыслей по очереди.

А страшное было ещё впереди!..

 

Икотная точка

Двое из зубных человечков, поселившихся во рту Розовой Фью, как вы помните, свалились в пропасть, то есть попросту были проглочены.

Сверлолёты долго летели вниз, пока не упали в кислое озеро очень объёмного и вздрагивающего хранилища. В тот же миг, словно множество собак из своих будок, на них бросились зубастые капелюхи. Пищеварительные соки – дело опасное.

Волей-неволей разведчикам пришлось раздвинуть упругую стенку синеватой трубы и нырнуть в красную неглубокую речушку, по которой быстро бежал солёный поток и непрерывно катил бесчисленные красные колёсики.

Среди колёсиков легко дышалось, ведь это были эритроциты – красные клетки крови, несущие кислород, но соль могла испортить свёрла аппаратов.

Подстерегала и другая опасность – туда и сюда по трубам лазали бледные, довольно крупные бесформенные существа – лейкоциты, которые яростно набрасывались на всё чужое и пожирали. Разумеется, они погнались за Сверлолётами...

Оба друга… свернули в очень узкий проход, опять раздвинули упругую бледно голубую стенку руками и… оказались в другой трубе зелёно-жёлтой окраски. Убегая по ней, оглянулись. Слава Богу, их никто не преследовал. Но тут случилась другая напасть: начали плеваться от горечи. Чем далее, тем горечи больше – сплошная горчица. Оба стали злые, едва не передрались. Задыхаясь от ярости и горечи, просверлили стенку трубы, и вывались в пустоту.

Пролетев с головокружительной высоты, друзья шлёпнулись на мягкую и вздрагивающую поляну. Теперь можно было спокойно отдохнуть и сориентироваться. Сверху свисали беловатые, жирные сальники, похожие на застывшие струи пенистой воды. Шевелились и вздрагивали тёмные огромные мешки, всюду тянулись трубки.

- Какой же я был злой! – сказал номер первый. – А почему я стал злой?

- Мы стали злыми от желчи, - со знаньем дела отвечал Сверлолёт-мастер. - Вскарабкаемся вверх по зеленоватой трубе и найдём источник желчи. Там должна находиться нужная нам икотная точка.

- А если нажать икотную точку, то пузырьки воздуха помогут нам подняться вверх?..

– Да, и вернуться к своим!..

Так добрались они до красных глыб печени, нашли желчный пузырь, напоминающий огромную тёмно-зелёную бочку.

Осталось включить икотную точку и на пузырьках воздуха, как на воздушных шарах, подняться в родную пещеру.

Безумные гонки

Катались все по очереди: то в одиночку, то кучками. Хрумпелюшки и Хихи заваливались с хохотом в кабину и цеплялись за крылья. Машина срывалась и пулей проносилась под шевелящейся горой языка, резко разворачивалась и летела обратно.

Сначала катались, визжа и хохоча, вокруг белых улиц, потом Хихали надумали попрыгать с шевелящейся горы. Разбесились так, что стали выделывать петли по всей пещере.

Юрий Иванович раз другой постоял перед дверью, вслушиваясь в непрестанный смех – что там такое?

Он приоткрыл дверь и отпрянул – боком к нему сидела Розалия Фёдоровна и тряслась от хохота, похлопывая себя ладонями по коленям. Она оглянулась на зятя, но не смутилась.

- Извините, - застенчиво сказал Юрий Иванович.

- А-а, - махнула тёща рукой и, запрокинувшись, опять зашлась от смеха.

Она сидела перед стеной – в руках не было газеты или книги.

«Смех без причины… - поймал себя Юрий Иванович на мысли, что теперь он ехидничает, - плохой признак».

Он ушёл, посидел перед телевизором и вновь затопал перед дверью, за которой сидела Розалия Фёдоровна. Там слышался смех.

Он заглянул: всё так же, сидя перед стеной, тёща заливалась колокольчиком, хотя при этом не разжимала рта.

 «Какая-то странная она стала, особенно сегодня?» - с удивленьем слушал он истерический хохот.

И в тот миг, когда лицо смеющийся приподнялось слегка вверх, Юрий Иванович увидел, как её щека внезапно вздыбилась пирамидкой. Зять, как заворожённый, глядел на лицо своей тёщи. Вот, едва не на полметра вытянулась другая щека, потом губы потянулись вниз, так что стену поцеловали, нос вырос, стал как у Буратино – и разом исчез, то есть вновь сделался маленьким.

А далее началось совсем невероятное – это зубные человечки вздумали гонять скоростной автомобильчик, где попало.

Вж-ж-ж, - кожа на затылке оттянулась на полметра.

Пиу-у-у! – на лбу вырос рожок. С той же внезапностью исчез и вылез теперь уже возле уха.

- Ха-ха-ха! – не выдержал Юрий Иванович. - Кто внутри вас носится?

- Машина, - не разжимая рта, промычала тёща.

 

Изгрызенная щётка

В одном правиле Розалия Фёдоровна не могла себе изменить. Нахохотавшись до колик, она пошла на кухню, чтобы приготовить ужин. Нажарила всей семье картошки, нарезала помидорный салат, заварила чай.

 Выдвинула ящик стола и обратила внимание на вилку, которая лежала не вдоль, как все ножи и ложки, а поперёк. Розалия Фёдоровна взяла её и почувствовала тепло и вибрацию, словно вилка была живой... На всякий случай она ополоснула эту странную вилку холодной водой.

Наперегонки примчались внучата – Коля и Оля; они наперебой начали рассказывать про страхи. При этом брат ущипнул сестру до слёз, та пожаловалась, но их суровая бабушка, любившая за столом порядок и тишину, нарушать которую могла только она, делая замечания, на этот раз промолчала.

Пришла дочь Вика, взяла совершенно не ту тарелку, да ещё, наложив картошки и салата, уронила жирные куски на скатерть. И опять мать как не заметила. Она сидела с отсутствующим видом и ничего не ела.

Фихель Михель внушил ей, что она уже поужинала.

Дочь всё сильнее беспокоилась за неё: не заболела ли?

- Баба, ты нам Незнайку почитай! – попросил после ужина Коля.

- Нет, лучше Айболита! – капризно потребовала Оля.

Бабушка равнодушно посмотрела на внучат и отрицательно покачала головой.

Михель Фихель руководил Розовой Фью так, чтобы разведчикам-пришельцам жилось удобно в ротовой полости объекта, но некоторым его командам она сопротивлялась.

Вот и сейчас, одолеваемая тревогой и сомненьями, она прошла в ванную, включила свет и подошла к зеркалу. Вот уже сорок восемь лет, после ужина, Розалия Фёдоровна чистила зубы. Она любила пасту «Поморин» и жёсткие щётки. Но ведь бедняжка не ела, а потому можно было рот не полоскать и зубы на ночь не чистить.

Зубы, её краса и гордость, всегда действовали на неё успокаивающе, стоило только на них посмотреть. Рот её, однако, не раскрылся, а руки, между тем, намочили щётку и выжали белую колбаску пасты на спинку ёжика.

Силы Михеля Фихеля напрасно потратилибокль внушения: за ужином следовала обязательная чистка зубов.

А зубы ныли. То в одном, то в другом месте чувствовалось шевеление, как будто кто-то пытался поднять зуб вверх.

Во рту кипела работа. Группа мастеровых, забившись под передний резец, шумно обсуждала проект превращения зуба в семечко.

За стеной белого домика донёсся неясный писк.

- Проверьте, в чём дело? – распорядился мастер.

Мокрый Михель Фихель не лежал поперек других вилок, а потому сильный фон ослабил внушение. Розовая Фью на миг вышла из под контроля и хлебнула воды.

Зубные человечки сидели в своих домиках и играли в разные игры. Хрумпелюшки баюкали кукол, Хихали Хихихали завязывали глаза тому, кто водил, и прятались в корнях зуба, оба Сверлолёта придумывали сверхтвёрдые материалы.

Писк предупреждения был настолько неясен, что на него не обратили внимания.

Хрумпелюшк и захотели приготовить куклам кашу. Они приподняли крышечки, высунулись было, но тут как пещера распахнётся, как водяной шквал хлынет.

Оба домика промокли.

Зубы, разумеется, заныли – внутрь попала вода.

«Что такое, что? – испугалась Розалия Фёдоровна. – Неужели испортились? - Она подошла к зеркалу, широко открыла рот и начала искать, где же у неё болит. И тут передний, самый большой резец зашатался и начал вылезать из десны. – Выпадает!», - охнула бедная женщина и, сунув в рот щётку, закусила её, вдавливая зуб обратно.

Мастеровые взвыли, так их сдавило. Они попытались выбраться через люки, но наткнулись на какие-то жёсткие колючки.

Пришлось срочно вызывать Сверлолёты. Щетина на щётке была твёрдой, свёрла увязали в белой, пахучей ядовитости. Тем не менее, волосок за волоском падали на дно пещеры.

Постояв немного, Розалия Фёдоровна разжала зубы и вытащила щётку. Посмотрела, а на ней щетина выщипана наполовину, опять оглядела рот и вскрикнула – ровного ряда зубов больше не существовало: один зуб был выше, другой ниже. У двух коренных, словно люки, приподнимались и опускались эмалевые верхушки.

Забыв про щётку, забыв выключить свет, несчастная женщина забежала в спальню и долго лежала на кровати, обливаясь слезами.

Михель Фихель связался с объектом и послал успокаивающийбокль Розовой Фью, заодно приказал ей не открывать рот. В пещере вновь стало темно и спокойно.

Не исчезновение, а спасение

Надо бы отправлять в зуб мастеров, но капитану корабля Луцису сейчас было не до этого. Он как не слышал.

- Кто нас едва не придавил? И что это у тебя в руках? – проворчал белоносый бригадир.

Потрёпанные и помятые мастера сердито вырвали из рук Луциса куклу.

- Не следишь за порядком, командир – нас посетила Зверина, выделяющая эликсир Пси. Она хотела проникнуть в наши дома и поколоть нас своими ядовитыми шипами. Хорошо, что Сверлолёты расправились с гадиной.

- Да откуда она? – удивился Луцис. – Приказа открыть пещеру я не давал.

- Увы, пещера открылась, и она влетела, залив всех водой. Сейчас опасность ликвидирована – Зверина убралась вон.

- Убралась и убралась, – как от пустяка отмахнулся Луцис.- Верните мою куклу Зю!

На него смотрели с удивленьем: что случилось со столь ответственным командиром?

- Зверина наверняка прилетела за приборами! Запроси сектор «Враги».

- Лучше послушайте, что скажет вам сектор «Друзья». - Луцис бережно поднял куклу и прижал к груди. Как-никак её смастерила фея Зю.

Он заговорил как отец с непонятливыми детьми, как учитель с учениками, которым он сейчас откроет важную истину:

- Привыкли ломать голову над приборами, интересуетесь только машинами, а зубное семечко должно быть живое, понимаете, живое! Если ввести Бокль духа в куклу, то мы получим живой зародыш. Его можно кормить дентином.

В пещере на мгновенье стало тихо, показалось, что иРозовая Фью затаила дыхание.

- Что, что ты сказал? – Мастера протянули к Луцис у руки и из бледных, помятых мигом превратились в красные и тугие, как пружинки, ибо в них проснулось желание. – Повтори, для всех повтори!

- Если телу вернуть душу, то оно оживёт! – повторил Луцис. - Если Оживитель введёт бокль духа в куклу, то мы получим … живую девочку, дитя. У нас опять будут дети, а не куклы, понимаете?

Всё население: руководители, мастера, Хрумпелюшки, Сверлолёты, Хихали Хихихали мигом окружили умного Луциса и со слезами на глазах, красные от нахлынувшего желания счастья, трогали куклу, щипали её, гладили, дёргали за вихорки, словно и впрямь она была живой.

Каждый смотрел на капитана, который тискал куклу, будто дочку, и улыбался. Каждый представлял, как он вот так же обнимает и прижимает к себе живого малыша.

- Значит, мы опять можем любить, – стыдливо шептали Хрумпелюшки, - а не только играть в куклы? Значит, у нас будут дети, свои дети!..

Хихали Хихихали мысленно переносились домой – на родную Зубику, которая снова наполнится детским смехом.

- Ребята, а ведь наша маленькая планета спасена! Мы не обречены на измельчение и вымирание…

Открытие Луциса было единогласно признано гениальным. В честь этого куклу Зю назвали первовестницей Луциссией.

 

Желанная кукла Зю

Два десятка лет на планетеЗубика в созвездии Родная Челюсть свирепствовал кариес. Опустели зубные сады и поля, жителям катастрофически не хватало дентина.

Ученый совет бил тревогу.

Спектр искал по всему Космосу присутствие дентина в других звёздных системах.

Центр генетики готовил особые порошки: принимая их, жители мало ели и мельчали.

Птицы, чтобы их птенчик явился на свет, запасают в яйце желток, а потом носят деткам насекомых. Кенгуру покупает для своего питомца у госпожи Природы кожаную сумку с готовой бутылочкой молока. На планете Зубика дентином вскармливали малышей, а потом их, в зависимости от способностей, успехов в учёбе, прикрепляли к определённой энергоустановке.

Однако детское питание кончилось, и поэтому девочки были обречены всю жизнь играть в куклы.

Однажды Спектр показал присутствие нужного дентина в тридевятом царстве – в солнечной системе. Расцветка была слабо-жёлтой, что указывало на дальность расстояния до Солнца. Энергии хватало на перелёт небольшого кораблика.

В команду набрали самых маленьких и самых отчаянных мальчишек и девчонок. Им дали лучшую тарелку с голубой каёмочкой.

Фея Зю дружила с Хрумпелюшками. Эти боевые девчонки посещали Космическую школу. Если подружки приходили, чтобы поиграть с Хихалями, то фее Зю нравилось наблюдать, как проводит тренировку их руководитель - загадочный Луцис.

Фея Зю оказалась самой маленькой среди курсанток, а потому её пригласили вместе с Хрумпелюшками на испытание перед полётом.

Пришлось сдавать экзамен по оказанию медицинской помощи, по уборке помещения, по одомашниванию кабины.

Эти испытания девочка прошла отлично.

И вот она, раскрасневшаяся, примчалась к дяде Луцису и с жаром стала рассказывать о своих успехах.

- Завтра последний экзамен, - развеселилась. - Сдадим и полетим!

Зю побежала по лаборатории, замахала руками и зацепила розовую склянку. Раздался мелодичный звон, и через мгновенье в ноздри девочке заполз земляничный дух острого желания петь.

Луцистоже остро почуял этот одуряющий аромат, и первое, что он пожелал, чтобы девочка упала и разбила себе нос. Он только-только сумел выделить свой фактор желаний, усилил, чтобы тот не испарился до его возвращения, но не успел спрятать. И вот – авария! Желание стало для них обоюдным.

- Я хочу лететь с тобой, - сказала девочка.

- Я тоже этого хочу, - покраснел Луцис, чувствуя себя мальчишкой.

***

Последним испытанием было изготовление кукол. Его принимал суровый господин Файл, который любил точность.

Девочки на планете Зубика были большими искусницами в этом деле.

Если Хрумпелюшки хотели угодить господину Файлу, то фея Зю желала порадовать Луциса. Подружки смастерили забавных мальчишек – крошечных и смеющихся Хихалей  Хихихалей. Фея Зю страстно желала, чтобы её кукла ожила. Она изготовила задорную девчонку, в синих глазах которой притаилась капелька грусти.

Возьмите свою любимую куклу и представьте, что она уменьшилась в тысячу раз. C тали совершенно крохотными её глазки и ротик, и стала кукла такой маленькой, что её можно спрятать под ногтем. Однако у неё есть ручки и ножки, она одета в комбинезон цвета неба, а на голове - бант.

Откуда берутся куклы? Конечно, из магазина игрушек.

У вашей куклы есть мама? О, разумеется, есть – это вы, её хозяйка.

Фея Зю перестаралась: печальный взгляд её куклы, оживлявший личико, был замечен натренированным до фанатизма Файлом.

В оценке было написано следующее: «А – плохая идея, Б – кукла слишком похожа на живую малышку, В – слишком крупна для кукол, ибо на неё истрачено 5% лишнего материала.

Результат неудовлетворительный, требует поломки и переделки».

Возможно, Луцису удалось бы уговорить комиссию взять на корабль фею Зю, но та сделала непоправимое: она не пожелала сломать куклу и выкрала её. За это фею Зю исключили из команды разведчиков.

Перед отлётом она   пришла на космодром и подарила своему лучшему инструктору свёрток.

- В эту куклу я вложила душу, и она похожа на меня, - сказала фея Зю и улыбнулась. – Если и ты сумеешь вложить в неё душу, то она оживёт. Тогда мы назовём её дочкой Луциссией.

Луцис тоже мечтал о дочке. Опять соприкоснулись их желания, они покраснели и разошлись, не оглядываясь.

 

Однажды случилась беда – пропал у царя его единственный сын, исчез днём из дворца. Играл царевич в своей комнате с няней в разноцветные пуговицы и послал её к швее за золотыми нитками. Няня вернулась, а царевича нет, и окно распахнуто. Звенят печально колокольчики на шторах, а на полу цветные кружки, словно конфетти, рассыпаны.

Как-то начистил прапорщик ружьё так, что штык засверкал, будто зеркальный. Повертел он штык в лунном свете и норку в углу возле тумбочки высветил. Обрадовался служивый, всё-таки не один он тут живёт. Расстегнул ранец, достал ржаную краюху и стал звать куму на ужин.

- Иди, Маня, в светлый уголок, хлебца со мной отведай да мне новости поведай.

Было на корабле десять трюмов. В первом еда всякая, во втором питьё, в третьем доски, в четвёртом стекло, в пятом листы медные, в шестом листы железные, в седьмом слитки серебра, в восьмом слитки золота, в девятом конфеты разные, в десятом Семён-прапорщик спал.

Смотрит Семён-прапорщик, остров вдали чёрной глыбой завиднелся. Подплыли, всюду скалы неприступные вздымаются, причалить некуда. Поплыл вокруг острова и увидел пещеру. Перекрестился и направил корабль в чёрные ворота. Заплыл внутрь пещеры и оказался в сером мраке.

И впрямь, едва успели погрузиться на корабль, как старик появился. Голова его пылала от злости, щёки раздувались всё сильнее, губы растягивались всё шире и шире. Он открыл огромный рот, и Семён-прапорщик увидел страшные зубищи.

Сундук с зубами

- Смотрите, детки, помень