Легенда о шоколаде и не только.

 

Славная русская река Полисть. Вторая категория с натяжкой. Для пионеров на байдарках в самый раз.

В конце очередного ходового дня ищем стоянку. «Населёнки» вокруг много, не хочется в деревне ночевать. На левом крутом берегу остатки резиновой лодки, уже изрядно поросшей мхом. Ещё через пятьсот метров на правом – стоянка. Вылезаю из байдарки, пробегаюсь по поляне, осматриваюсь. На нашем высоком берегу заросшие окопы, на левом, в отдалении крыши хибар. Не понять, жилые или заброшенные. Дыма, вроде, нет. На «полке», возле воды кострище, кусты, нагадил кто-то в этих кустах. Здоровенная такая гавёха! Песок. Ничего, спрячем.

- Всё, чалка, здесь стоим.

Выгружаемся. Подхожу к новенькому в группе, Долматину (его так пионеры прозвали из-за характерного камуфляжа), показываю на какаху, прошу закопать поглубже в песок, чтоб возле костра не валялась. Взял он весло, вырыл яму, скинул всё это добро туда, засыпал. Подходит к костру (завели уже) и, вперив глаза в небо, заявляет:

- А адмирал-то у нас дебил и самодур!

- Да это мы и сами знаем – отвечают остальные пионеры – А что случилось-то?

- Там, в кустах, шоколадка лежала чужая, так он приказал её закопать.

- Ну и?

- Закопал.

- Зачем?

- Так ведь я ж и говорю – самодур.

- Где? – подпрыгивает один из пионеров.

Долматин честно показывает место. А ЭТОТ начинает копаться в песке. Руками. Находит, нюхает пальцы…

- Не шоколад это вовсе!

Ржут все. Сквозь смех говорю пострадавшему от шутки, чтобы к реке сходил, руки хорошенько помыл. Он ещё раз нюхает пальцы.

- А зачем?

Вся группа валяется на земле, это уже не просто смех – истерика. Пинками отправляю мыться жертву шутки, Несу ему мыло, стою смотрю, чтобы тщательнее тёр. На левом берегу появляется покачивающаяся тщедушная фигура и начинает орать:

- Лодку мне порезали! …уроды! …козлы!!!

- Ты чего, мужик! не трогали мы твоей лодки. Она уже лет пять, как сгнила.

- Падлы!!! Всех перестреляю!!! – бежит вверх по склону, к деревне.

Переглядываемся. Славка решительно идёт к байдарке, переправляется, маскирует судно в кустах, исчезает в подлеске. Мы быстро «окучиваем» пионеров и, во главе со Стасом и Ксюхой отсылаем их в окопы на высоком берегу. Хоть какое-то укрытие, а лагерь как на ладони. Остаюсь с Бугелем (прозвище) на поляне для переговоров и отвлечения внимания. Вовремя успели! По склону левого берега, иногда кубарем, ломиться местный дурак с ружьём.

- Вы! мне! лодку!

- Урод, стволы убери! Тут детская группа!

- Все козлы!!!

- Тебе даже отмазываться не придётся. Прямо здесь задушим!

Слава тихо перемещается ему за спину, он выше по склону, метров восемь, примерно. С нашего берега его хорошо видно. Грамотно, но ему нужно ещё пройти чуть-чуть, чтобы над неадекватом встать. И тихо, а там подлесок на склоне… У местного руки трясутся, стволы пляшут. вот и угадай, куда пальнёт. Выплясываем с Бугелем «жигу», чтобы сбить прицел.

-Ты совсем дебил, что-ли?! По детям стрелять собрался? Брось ружьё, скотина, лучше скажи, где молока купить для мелких.

Местный, как будто очнулся, взгляд недоумённый.

- У меня…

Дальше всё происходит одновременно: Славка вынимает нож и бесшумно прыгает сверху, местный отбрасывает в сторону оружие и садится в траву. Наш «ниндзя» на середине прыжка возвращается на исходную позицию – я глазам не поверил! Прячет клинок за деревом, подходит к понурившемуся мстителю, садиться рядом (мужик дёрнулся), и спрашивает:

- Самогону где купить?

- Мее… Беее… Я не гоню. В соседнюю деревню надо…

- Ну, так пойдём. С тобой, дураком, никаких нервов не хватит.

- А пошли!

Местный подбирает ружьё, Слава – нож, почти в обнимку поднимаются к деревне. Все вылезли из укрытий, достраиваем лагерь. С дровами хреново – ивняк. До леса далеко. Плевать, хворостом обойдёмся - не баню же топить. Часа через два на левом берегу появляется «сладкая парочка», садятся в байдарку, переправляются. Идём с Бугелем встречать. Мать моя! Молока Две трёхлитровки, сметаны банка, портвейн, самогон и целый таз творога! Таз!!! Куда ж столько девать-то? Местный бубнит, что посуду нужно вернуть. Командую пионерам – переливают молоко, моют «скатерть» - кусок толостого полиэтилена, метр на метр, переворачиваем на него таз. А творог-то хорош! Настоящий, деревенский! Аким (сын Бугеля и Оксаны, полтора года), как увидел, аж заорал. Ксюха пытается уговаривать, что в миску надо положить… Влезаю не в своё дело:

- Да пусти ты его! Не обеднеем.

Ребёнок садится прямо в творог и начинает ЖРАТЬ. Руками – зачем ложка! Все смеются – дорвался детёныш! Чуть в сторонке от эпицентра событий Слава «доокучивает» местного. Каремат, две кружки, портвейн…

- Ты меня чуть ни грохнул!

- «Чуть» не считается. Зачем стволами махал?

- Так скучно же…

- И лодку твою мы не трогали.

- Ага, она давно там валяется.

Открывают вторую бутылку. Смеркается, на левом берегу появляется женский силуэт. Потрёпанный, такой…

- Илья!!! Урод, твою мать! Отстань от туристов, хватит бухать! Доить кто будет, сволочь! Ща я тебе шмальну, чтоб поторопился!

Мужик суетливо собирает таз и банки.

- Простите, ребята, жена зовёт. Переправите?

- Пойдём – Слава встаёт – «На посошок»?

- Ага, только чтоб не увидела.

Заходят за палатку.

- Илья!!!

- Иду!

 

Слава переправляет местного, возвращается в лагерь, устало садится у костра.

- Задолбал, дурак. Развлекается.

- И что там?

- Один дом жилой, жена, двое детей, хозяйство. Пара коров, куры, утки… Тоска. Хреново, вот и… Ему сейчас целое приключение, полгода вспоминать будет.

- Сколько потратил?

- Да фигня – называет сумму – Портвейн самый дорогой.

К стандартному ужину ещё полная миска творога. Кто-то плюхает сгущёнки, кто-то джем, кто-то сметану. Осоловевший Аким обнимается с пластиковой полторахой молока. При попытке забрать, поднимает крик. Родители еле уговорили, что из кружки пить надо. Бутылку ребёнок всё равно из рук не выпускает. Как бы ни лопнул! Понятное дело – молоко прямо сегодняшнее, деревенское. Все попробовали – обалдеть! Обожраться и не жить! А с Акимом… Памперсы в помощь! Как говорила моя бабушка: «Вода дырочку найдёт».

Сильно холодает, туман оседает изморозью на кусты, траву и палатки. Красотища! На каждой травинке сантиметр инея! Сидим у костра офицерским составом и ещё Толя, носки шерстяные пытается сушить. К самогону даже не притронулись, не о чем разговаривать. За один вечер столько развлекухи! В общественной пионерской палатке что-то происходит – визг, крик, движение! Как бы не рухнула. Славка поднимает глаза на Толяна:

- Ты старший в палатке?

- Ну, я…

- Что за фигня?

Толя тяжело вздыхает, просит меня подержать носки, обувает на б о су ногу мокрые берцы и бредёт к палатке. Слышно удар. Один единственный, пнул кого-то. Бардак мигом прекращается, все спят. Толян возвращается к костру.

- Ты кому там зафигачил?

- Не знаю, оно в спальнике было.

- А словами невозможно сказать?

- Не, мы так не понимаем.

Вот и весь разговор. Иду спать, перевариваю последнюю Толяновскую сентенцию. Взрослеет кое-кто.

И это описание только вечера.

 

А Долматину старшие пионеры потом за шутку наваляли. Жалко. Хорошего парня отвадили.