X. Табаководство и ростовщичество

Петербургская табачная фабрика товарищества Богданова и фабрика Шерешевского в Гродне имеют в лице И. Г. Ашкинази в Новороссийске постоянного агента по закупке табака. Здешние мергельные пласты трескуна, обращаясь в почву, дают табак такой же благородный, как и виноград. По уверению господина. Ашкинази, ни в Крыму, ни на всем Кавказе нет более благоприятной почвы для табака, как Черноморское побережье в пределах Новороссийского округа. И действительно, табаководство здесь сильно развито, как по самому побережью, так, в особенности, в горных долинах, где множество участков занимается или арендуется греками и армянами, преимущественно турецкими подданными. К сожалению, эта культура ведется самым хищническим образом, до полного истощения участка, благо земля не своя. Затем все табаководство находится в страшных ростовщических тисках преимущественно армян, снабжающих плантаторов необходимым оборотным капиталом и фактически обращающих их в своих крепостных рабов.

Спросил господина Ашкинази, как тонкого знатока дела, пройти со мной на ближайшую плантацию и посвятить меня в подробности культуры табака. Мы отправились на пристань Джубги, верстах в трех от села. Там, кроме ближайшей плантации, можно было посмотреть еще на рыбные ловли местных матросов казенной гребной флотилии и побывать на посту 32–33 флотского экипажа, заведующего морскими сигналами.

Плантация начинается почти у самого сарая гребной флотилии и занимает не более двух десятин. В шалаше живет сторож.

Почва — чернозем, испещренный известковыми белыми частицами, а кое-где и совсем белая. Обработан участок довольно тщательно узенькими грядками, или бороздками, и засажен табачными растениями фута на 1,5 расстояния одно от другого. Растения совершенно созревшие и уже подвергшиеся первому сбору, не велики, и листья не крупны. Я не видал листа более 5 вершков в длину при 3 ширины. Сорт — Самсон.

Вот как ведется эта культура.

Семена высевают в рассадник и затем по приготовлении гряд пересаживают на места, поливая один раз при самой посадке и редко чаще, потому что в атмосферных осадках недостатка нет и климат влажный.

Когда растения выкинут цвет, их начинают пасынковать, то есть обламывать верхушки, и эта операция ведется весь конец лета, ибо растение стремится расцвести во что бы то ни стало.

В конце августа начинается первый сбор, то есть обламывают нижние листья. Признак спелости листа — его клейкость и мягкость. Скомканный — он не ломается, но мнется. Обломанные листья складывают на сутки или двое в кучи, где они провяливаются и меняют зеленый цвет на золотисто-желтый. Затем их нанизывают на пруты, или нитки, прокалывая сквозь черешок каждого листа и сортируя по величине. Нанизывают листья всегда в одну сторону, затем связка вешается в сарае, доступном ветру, но защищенном от солнца и дождя.

Хорошо провяленный в куче (заморенный) лист сохнет очень равномерно, и когда совершенно засохла средняя жилка, снимается с ниток и вяжется в папуши. Женщины, занимающиеся этим, предварительно разглаживают листья на голом колене и еще раз их сортируют. Связанные папуши подвергаются брожению. Их складывают круглыми кучами, острием листьев внутрь, и надавливают какой-нибудь тяжестью, наблюдая, чтобы в середине на стало жарко и табак не почернел. Через некоторое время кучу перекладывают наружными папушами внутрь и обратно и повторяют брожение. Наконец увязывают папуши в тюки и здесь подвергают последнему брожению, складывая тюки в кучи или разбрасывая их. В этом виде табак поступает в продажу.

В начале сентября производится второй сбор, дающий всего более по количеству и лучшего по качеству табака. Затем собирают в третий и последний раз самый плохой и дешевый сорт, полузрелые верхние листья.

Ашкинази сообщил мне, что при правильной культуре на этой почве можно получать табак, за который фабрика охотно заплатит до 10 и 12 рублей за пуд, а между тем здешние плантаторы работают настолько небрежно, что 6–7 рублей является очень высокой ценой. Нигде нет крытых сараев, и табак сушится на открытом воздухе, подвергаясь влиянию солнца, росы, дождя. Затем его сортировка крайне плоха, а семена местные, уже переродившиеся.

При этих условиях табаководство для бедняков является чистой кабалой. Они забирают у ростовщиков деньги для расплаты за все работы под ужасный процент и переводят плантации на их имя. Когда табак готов на продажу, он весь принадлежит ростовщику, и по продаже за погашением долга владельцу обыкновенно не достается ничего. Работает же он потому, что взятые у ростовщика деньги хотя частью могут быть обращены на свои домашние нужды, летом во время полного безденежья. Стоимость полной обработки десятины табака колеблется от 125 до 150 рублей, причем сбор может быть до 70 пудов по цене от 2 и до 6 рублей. В последние годы, впрочем, цены сильно упали и будут падать еще, как уверял Ашкинази.

Ростовщичество не ограничивается одним табаком, а свирепствует во всех отраслях здешнего хозяйства. Особенно печальна земельная спекуляция. Из разговоров с господином Манжелиевским я случайно узнал, что этот старик — типичный земельный ростовщик. Он имеет свой участок на превосходном месте с берегом моря, лесом и водой, десятин в 100, на котором «за бедностью и старостью» никакого хозяйства не ведет, и сверх того множество мелких, так называемых «наследственных» участков, скупленных им по таким ценам, как, например: 7 десятин на 35 рублей, 16 десятин — 80 рублей и т. д. На все эти участки имеются домашние продажные акты, засвидетельствованные старостой, здесь имеющие силу крепостных документов. Показывал он мне эти документы как члену экспедиции, интересуясь подтвердить их действительность.

Я предложил ему продать один из участков. Господин Манжелиевский отвечал очень наивно:

— Что же бы я теперь взял с вас? Ведь по 100 рублей за десятину не дадите? А ведь лет через пять эти земли, батюшка мой, по 300 рублей с руками будут рвать. Мы уж и теперь это видали. Ведь земли-то виноградные, да и земель-то таких нигде нет…

Ну разве же это не чистейшее ростовщичество? Добавлю, что девять десятых Черноморского побережья принадлежат людям, рассуждающим точь-в-точь как господин Манжелиевский.

Я пробыл в Джубге три дня и в последний присутствовал при очень оригинальной ловле рыбы кефали. Замечательно вежливая и предупредительная рыба! Она сама в буквальном смысле слова прыгает к рыбакам из воды. Ловят ее так: вяжут из тростника широкие и длинные маты, плавающие на воде. Маты эти расстилаются на воду, соблюдая один от другого промежутки в ¾ аршина; таких матов сбрасывают рядом штук десять. Кефаль, стадом проходя под ними, пугается темноты и выбрасывается в оставленные прогалины, попадая прямо на маты. Когда рыбы напрыгает довольно, ее собирают прямо руками.

XI. Сочи

Погода несколько утихла, и мне можно было выехать на фелюге к очередному пароходу «Русского Общества Пароходства и Торговли». Летом во все порты черноморского берега заходят пять пароходов в неделю, зимой два. Пароходы эти в круговом рейсе между Одессой и Батумом являются пока единственным средством сообщения между прибрежными поселениями. С окончанием шоссе между Новороссийском и Сухумом на небольшие расстояния в 40–60 верст пассажиры, даже палубные, предпочтут, разумеется, путь на повозке или даже пешком путешествию на пароходе, до того высоки дифференциальные цены билетов и до того мало удобств предоставляется монопольным обществом.

О самих пароходах нечего и говорить. Относительно порядочны еще большие пароходы так называемого прямого ускоренного рейса из Одессы в Батум, заходящие один в Ялту, другой, кроме того, в Новороссийск. Маленькие и старенькие скорлупки круговых рейсов, вроде «В. К. Михаила», на который я попал, совсем плохи. Их не только нельзя сравнить с нашими волжскими дворцами, но даже со средней руки заграничными пароходами. Хуже их только турецкие «Махсуссе» да греческие «Курджис и К°», плавающие по Мраморному и Эгейскому морям. А между тем цены за проезд на пароходах «Русского Общества» поистине возмутительные. От Джубги до Сочи, например, на расстоянии едва ли большем 100 верст берут в 1 классе 9 рублей, во II — 6 рублей и в III — 2 рубля, то есть почти вдвое против железных дорог. Правда, в этой цене считается в I и II классах продовольствие. Но из него на этом расстоянии пассажир успевает воспользоваться одним чаем. Звонок к обеду пробил как раз тогда, когда отвалила последняя фелюга, сдававшая в Сочи пассажиров.

Как я уже говорил выше, на всех пристанях имеются эти фелюги, величаемые «Черноморской гребной флотилией» и содержимые казной, которая расходует на этот предмет в год 28 тысяч рублей. Установлена довольно высокая такса за провоз пассажиров и товаров с парохода на берег и обратно. Беда лишь в том, что в большинстве пристаней нет никаких заграждений, ни естественных, ни искусственных, и достаточно малейшей непогоды, чтобы пароход вместо назначенной по расписанию остановки добросовестно прошел мимо. А так как Черное море вообще чрезвычайно капризно, то бывает очень часто, что пассажиры и товары недели по две не могуг попасть куда им нужно, а ездят себе мимо взад и вперед. Особенно часто бывает это в Сочи, Туапсе и Гудаутах, где берега совершенно прямы и никаких прикрытий не существует, а фелюги прямо вытаскиваются на песчаный берег. Не ради ли этого и берут на пароходах такие высокие цены?

Это обстоятельство до крайности задерживает развитие многих прелестных уголков Черноморья, как Туапсе, Сочи и другие. Самые наибольшие защитные стенки, самая крошечная гавань, но лишь бы пароход мог подойти и выгрузиться наверно, и в каких-нибудь пять лет это будут огромные дачные города. Сочи и сейчас развивается с большой быстротой. Распланировывается город, строится множество дач. Местоположение и климат самые счастливые. Главное, ни в Сочи, ни в Туапсе нет лихорадок.

Представьте себе красивый высокий берег с отлогим в одном месте спуском и широкой площадкой у самого моря. По спуску проложено в гору отличное шоссе. Внизу домики жителей победнее, преимущественно туземцев, наверху, на обширной площади десятин в 400 — красивая каменная церковь, первая настоящая церковь после Новороссийска и вокруг нее быстро, по-американски растущий город. Это — Сочи. Около церкви недурная гостиница, арендуемая неким Франштейном, бывшим членом Еропкинской колонии. Гостиница чистенькая, хотя с аптекарскими счетами и крайне деспотическими порядками. В посаде есть аптека, крошечная больничка, повивальная бабка, доктор. Полицию изображает «базарный пристав» имеретин, о собственной безопасности заботятся преимущественно сами жители. Правда, ни о каких худых делах не слышно.

Природа здесь чрезвычайно роскошна. Сочи закрыто от холодных ветров, норд-ост сюда уже не достигает, южный палящий ветер тоже теряет силу, дождей как раз достаточно для всяких культур, почва роскошная, глинистая, зимы почти нет. Здесь уже начинается субтропическая растительность, хотя она и не так роскошна, как южнее, в Сухуме. Здесь имеет все шансы на успех самое высокое садоводство.

Но главная специальность Сочи — все же дачи для зимы. Лето здесь хотя и не так душно, как южнее, но все же жарковато, зато зима великолепна. Мороз в 2–3° редкость, ясный, теплый, сухой воздух при температуре днем от 12 до 14–15°, множество видов вечнозеленых растений, южное солнце, греющее двадцать дней из тридцати, — таковы здесь декабрь, январь и февраль. Март несколько хуже, но с апреля начинается уже настоящее лето. Всего же лучше сентябрь, октябрь и ноябрь. В эти месяцы и море большей частью спокойно. Если и расходится непогода, то ненадолго. Продолжительные и особенно свирепые бури бывают главным образом между зимним солнцестоянием и мартовским равноденствием. Но и здесь самый большой срок сплошной непогоды — неделя. Небо скоро проясняется, и вновь появляется солнце, тишина и теплота; только море долго не унимается и, расколыхавшись в бурю, продолжает еще несколько дней шуметь и волноваться на солнце, делая невозможной высадку на берег.

Я попал в Сочи очень удачно и мог отдохнуть в течение целого дня и привести в порядок мои работы, пока наша экспедиция подвигалась сухим путем. В это время ею были осмотрены селения Полковничье, Дефоновка, Шапсуги, Михайловское, Ольгинское, Небугское, Карповка, посад Туапсе, Вельяминовское, имение барона Штейнгеля Туишхо, Сибирякова Аше, селение Лазаревское, имение Зубова на реке Псезуапе, имение великого князя Михаила Николаевича — Вардане, покойного великого князя Константина Николаевича — Учдере и бывшее Государево имение, ныне удельного ведомства — Дагомыс. Интерес могли представить в этом районе только разве армяне в Шапсугах, табаководы очень богатые, устроившие себе нечто вроде армянского царства и водворившие между прочим многих беспаспортных соплеменников из Турции. С наивностью, достойной лучшего применения, эти господа просили, чтобы им не приселяли русских. Затем виноделие барона Штейнгеля у себя в Туишхо и в арендованном у Сибирякова имении Аше. Вино здесь получается замечательно высокого достоинства и продается в Киеве, Одессе, Варшаве и Петербурге. Бутылки заказываются в Финляндии. Вина выдерживаются лет 6–7. Экспедиция привезла с собой небольшой запас, сделанный на дорогу. Рислинг и Сотерн Аше едва ли не лучшие из всех вин, пробованных нами в эту поездку (после старых вин Осинского). Имения Вардане и Дагомыс любопытны разве в отрицательном смысле, как показывающие, как не следует вести на Кавказе хозяйство. В Вардане истратили огромные деньги на разведение садов и виноградников и решительно безуспешно. На болотистой почве деревья сажали чуть не прямо в воду. Разумеется, все погибало. В Дагомысе делалось то же самое, пока не было решено уничтожить всякую культуру. Нынешний представитель удельного ведомства господин Клинген стоит за простое хлебопашество в этой местности, другие рекомендуют клещевину, суходольный рис и т. д. Пока, по рассказам очевидцев, имение находится в самом жалком виде.

11 сентября экспедиция прибыла в Сочи, не без труда проехав по шоссе между Джубгой и Сочи, находящемуся в слишком «черновом» виде. Мостов почти нигде нет, земляные работы не доделаны, а местами и не начинались, заготовленный камень не рассыпан. Заведует работами представитель ведомства путей сообщения военный инженер Гофман, который тщательно воздерживается от гласного осуждения своих предшественников и только покачивает головой…