Глава 1. Непосильный труд всей страны

26 апреля 1986 года в 01:23 на четвёртом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции произошёл взрыв (Приложение 1.Фото 1,2). Сразу же погибли два сотрудника станции, здание четвёртого энергоблока было практически уничтожено, «крышку» реактора – бетонную плиту весом около тысячи тонн сорвало с постамента, около 190 тонн радиоактивных веществ – топлива и отходов были выброшены в атмосферу. Изотопы урана, плутония, йода и цезия, имеющие период полураспада от нескольких суток до тысяч лет[2,с3].

Сотни тысяч людей участвовали в ликвидации последствий катастрофы, они получили незабываемые впечатления, не стираемый «ядерный загар».

Ликвидатор. Кто это?

Ликвидаторы – так называли тех, кто пытался минимизировать последствия аварии на ЧАЭС. Около 600 000 людей со всего СССР могут называть себя ликвидаторами (Приложение 2.Фото1). Самыми первыми на устранении последствий взрыва работали сотрудники станции, пожарные и милиционеры. Все они были обречены. Двое погибли сразу при взрыве, ещё несколько десятков человек умерли в течение нескольких недель после аварии.

Со всех уголков страны к ЧАЭС съезжались тысячи людей: специалисты-химики и физики, военные из войск радиационной, химической и биологической защиты (РХБЗ), солдаты-срочники, строители, бульдозеристы, водители, крановщики, сварщики… тысячи и тысячи людей. Малонаселённая сельская местность превратилась в огромный жилой лагерь – всюду палатки, бараки, стоянки техники. Просёлочные дороги забиты снующими туда-сюда грузовиками, машинами химической разведки, бронетранспортёрами, бульдозерами и самосвалами. Тысячи тонн строительных материалов, целые поезда со сменными бригадами, большие шишки из московских министерств – всё это устремлялось к эпицентру катастрофы. Правительство взялось за решение проблемы, споро, масштабно, не жалея денег и сил.

Но, несмотря, на обилие новейшей техники, главной движущей силой процесса были люди: специалисты и простые работники, которые своими руками исправляли последствия этой чудовищной катастрофы, не давая разрастись ей до мирового масштаба. Именно они получали свои страшные дозы радиации, хронические болезни, проблемы на всю оставшуюся жизнь. Основная часть работ была выполнена в 1986—1987 годах, в них приняли участие примерно 240 тысяч человек. А всего «чернобыльцами» могут считать себя почти 7 миллионов жителей бывшего Советского Союза.

Под прицелом радиации

Максимальная доза радиации, которую позволялось набирать ликвидатором – 25 рентген, это составляло примерно половину допустимой дозы для военнослужащих при действиях на заражённой местности (50 рентген). Порог острой лучевой болезни, грозящей летальным исходом, начинается где-то на уровне 100 рентген (1 грей). Каждый день дозиметристы вписывали в личные карточки полученные дозы и когда общая превышала норму – работа ликвидатора в Зоне считалась законченной и он отправлялся домой. Но не всегда вовремя прибывала смена, часто данные в карточках занижались, а фон вблизи станции был настолько нестабилен, что даже люди, находящиеся в одной группе на расстоянии 50 метров друг от друга, могли получать совершенно разные дозы и эффективно проконтролировать это даже с помощью индивидуальных дозиметров было невозможно. Солдаты-срочники, чистившие в первые дни после ликвидации пожара крышу 3-его энергоблока могли получить максимальную дозу за полчаса работы, стоило только на пару секунд взять кусок графитового стержня-поглотителя, заброшенного сюда взрывом с четвёртого энергоблока. В то время, как рабочие, находившиеся в непосредственной близости от взорвавшегося реактора, но защищённые южной целой стеной получали дозы в тысячи раз меньше[1,с.11].

Вот, что вспоминает Фатхелисламов Ирек Шарипянович, ликвидатор, полковник в отставке, наш земляк: «Утром из роты убыла на станцию еще одна группа солдат во главе с офицером и 4 авторазливочные станции АРС-14 с расчетами для дезактивации японской и финской дорогостоящей техники. Дезактивация - это мытье зараженной радиацией техники специальным раствором. Процедура повторяется, пока уровень излучения не снизится до предельно допустимого. В противном случае дорога технике одна - "в могильники". Вечером, в 3-ю смену, еще одна группа уехала на укладку плит. В чем заключалась эта работа? Пожелтевшие от радиации деревья инженерная машина вырывала с корнями и загружала в КамАЗ; грейдеры на 15 см срезали верхний слой земли, экскаватор загружал ее в самосвал, все это выбрасывалось в "могильники". Затем участок застилался солдатами 15-сантиметровой песочной подушкой, и только тогда на этот слой песка укладывалась железобетонная плита, применяемая для строительства лётной полосы на аэродромах». «Изо дня в день одно и то же. Подъем, развод, следование на АЭС. Построение перед административным зданием, развод по рабочим местам. Работа на станции в течение 3 часов. Следование в расположение части. Баня и обслуживание техники. Боевой расчет на завтра. Отбой. Почему на АЭС работали 3 часа? Расчет прост. Я или старший команды измерял дозиметром уровень радиации в 5-ти точках площадки (в 4-х углах и центре), где работала команда. Цифры складывались и делились на 5. Средний уровень радиации на местности равнялся 0.5 рентген/час. В течение дня разрешалось получить полтора рентгена. 1.5 рентген: 0.5 рентген/час = 3 часа. Вот таким "дедовским" способом велся у нас учет облучения личного состава»[3,с.2] (Приложение 2.Фото 2).

На всех выездах из Зоны были устроены дозиметрические посты, которые мерили всю выходящую технику. Если фон превышал допустимые показатели, машину отправляли на ПУСО – (Пункт специальной обработки), где специальные поливочные машины и ребята, с головы до ног укутанные в резину мыли их из брандспойтов мощной струёй воды с деактивирующим порошком. После каждой мойкой проводили новые замеры, если после трёх раз машина продолжала «звенеть» — её отправляли в могильник, а пассажиры добирались до места дислокации пешком.

ПУСО по зоне были разбросаны не просто так. Основной каскад состоял из четырёх пунктов: «Копачи», «Лелёв», «Рудня Вересня», «Дитятки». Каждое следующее ПУСО пропускало — дальше от АЭС и все ближе к миру нормальному — только машины со все меньшим и меньшим уровнем радиации на них. Техника порой служила гораздо меньше людей, сотни грузовиков, тракторов, бульдозеров, бронетранспортёров и вертолётов нашли своё вечное пристанище на «могильнике» (Приложение 2.Фото 3).

Работа ликвидаторов

Ликвидационные мероприятия включали две основные составляющие: возведение саркофага над уничтоженным энергоблоком для предотвращения дальнейшего распространения радиоактивных веществ и деактивация уже заражённой территории. Помимо этого функционировала радиационная разведка, которой занимались как военнослужащие войск радиационной, химической и биологической защиты, так и гражданские специалисты. Они тщательно проверяли фоновые уровни и уровень заражения почвы и воды во всей зоне отчуждения и за её пределами, именно на основе их данных принимались решения о проведении тех или иных работ и об отселении жителей[8,с 3].

Самыми опасными были работы в непосредственной близости от разрушенного реактора. Верхний слой земли снимали с помощью бульдозеров с «бронированными» усечёнными кабинами только для водителей. Кабины укрыты листовой броней, с маленькими освинцованными оконцами, несколько огромных зеркал заднего обзора установлены на радиаторе, двери и переднем бампере. Позднее стали применять и радиоуправляемые машины советского и японского производства (Приложение 2.Фото 4).

Затем схожим образом оборудованные экскаваторы засыпали грунт в металлические контейнеры, рабочие закрывали крышки и краны грузили их на большие грузовики, чтобы затем захоронить в специально отведённых местах. Все работы производились строго по времени, иногда одна рабочая «смена» не превышала пяти минут.

Вывод по главе. Вся страна поднялась на ликвидацию последствий аварии на ЧАЭС. Представляли ли ликвидаторы всю опасность, которую приняли на себя? Никто не может ответить точно. Воспоминая, чернобыльцы дают разрозненные ответы. Когда спрашиваешь, был ли выбор? Они отвечают:  у нас не было другого выбора, Родина позвала, она нуждалась в нас, вот мы и пошли.