О факторах старения и страсти к жизни, страсти к преодолению и достижению

Так, что еще мы скажем? Давайте перечислим стрессоры, факторы старения. Что является фактором старения? Что является итогом старения? Это «болезни цивилизации». С этого я начала книжку первую «Сам себе целитель» и назвала имя В. М. Дильмана. Он к тому времени, когда я издала эту книжку, умер от рака в Америке. В Дильман говорил, что если у человека повышен уровень кортизола, то дорога ему… Вот, представьте себе, что человек в 16 лет находится на вершине некоторой горы. Ему придется спуститься вниз. Эта гора – здоровье и норма. Идет время, и когда-нибудь человеку будет обязательно и 30, и 40, и 50 лет… а дальше – ну, не знаю… как доживет. Он будет спускаться с этой горы по одной из дорожек, о которых написал В. М. Дильман, он назвал их болезнями человечества. На первом месте – болезни сердечнососудистой системы. Статистика смертности от болезней системы кровообращения во всем мире показывает, что на долю болезней этой системы приходится около 50% всех смертей. На втором месте – онкология, 18%. Кроме того, есть еще диабет 1 типа, есть иммунодефицит, гипертония, несахарный диабет, ожирение тучных, депрессии, и еще много чего…

Я об этом сто раз писала, но вы, если хотите, можете сами посмотреть. Напишите в поисковой строке Гугла: «Дильман, болезни цивилизации», и вам подробно расскажут, чем болеть не надо. В общем, вы уже поняли, что по этой дорожке ходить не стоит. Тогда скажите: а что же мы будем делать там, на горе? Но это только в профиль она единичная вершина, а если посмотреть в фас, то это гряда, по склонам которой можно идти и идти. И там тоже очень хорошо, там цветут сады, там сверкают капли росы на лепестках роз, там есть и любовь, и радость… Только нужно обязательно в каждый момент времени сохранять равновесие, чтобы не свалиться вниз. Потому что дорожки вниз идут по всем склонам, а есть и пропасти. Достаточно вам сказать: «Надоело! сколько можно?!», – и совсем немного времени пройдет, как вы обнаружите себя в кабинете врача, облепленную всякими датчиками и трубочками… И запугают-застращают, навяжут дорогое и абсолютно не помогающее лечение.

Вчера я видела детектив – только самое начало, не стала смотреть дальше. А начало было таким. Накачанный папа выходит с сыном во двор. Папа упражняется с мячом – и так, и этак, и коленями его подкидывает. «Становись в ворота! Давай играть!» А мальчик вдруг – хлоп! – и упал. Папа хватает его трясущимися руками, мчится по улице… Видимо, близко это было, сразу попал в медчасть. «Скорей врача! Скорей!». Врач укладывает ребенка на кушетку: «Я тебя сейчас послушаю». И уже к отцу обращается: «Оставьте у нас ребенка, мы сделаем анализы, проведем томографию»… Ну, не глупость ли?! Окажи ребенку помощь – сию секунду! А уж потом делай всякие анализы и томографии. Сколько раз у меня в зале замертво падали люди. И врачи говорили: «Мы уважаем Васильеву за то, что она сразу вызывает скорую помощь». Другое дело, что «скорая» никогда и никого не увезла: они просто отказывались ехать в больницу. Так, Любовь Николаевна? (Да, так!) Я немедленно хватала корвалол (он всегда был у меня под рукой), прыгала со сцены в зал, наливала человеку в рот колпачок корвалола, приказывала: «Держи!» Зажимала рот и нос, начинала трясти его, как сидорову козу. И со всех сторон мне еще совали корвалол: «Возьмите мой!.. И у меня тоже есть!..» Так было, Любовь Николаевна? (Да, всё так!) Человек поднимался, садился и наотрез отказывался ехать с людьми в белых халатах…

Да это что – наш зал! Наш зал уже был как-то обучен; я начала здесь работу, когда у меня уже вышли книжки, люди уже что-то знали. А каково мне было зимой 1990 года с участниками войны? Когда на сцене сидели люди только с тремя инфарктами, восемь человек. «…У меня тоже были инфаркты!» – «Сколько?» – «Два». – «Сиди в зале! Не имеешь права выходить к нам на сцену. Здесь нет места для таких здоровяков». (Смех.) Так они своим товарищам говорили. А корвалол уже тогда у меня был. Замечательный доктор Анна Яковлевна Сычева давно меня научила: закрыть человеку рот и нос, чтобы не давать дышать, – это было первое дело. И я уже владела техникой волевой ликвидации глубокого дыхания. А однажды было так, что человек побелел и осел кулем. Я его вытащила (никто не помогал!). Так потом мои участники Войны его чуть не убили! Спрашивают: «Ты делаешь что-нибудь из того, что говорит Ирина Александровна?» – «Нет, я просто хожу и слушаю». – «Да как ты смел всех нас подставить?! Как ты смел бездельничать?!» Он сразу на попятную, говорит: «Буду всё делать! Обещаю!»

Что же они делали? Голову по Нэгели растягивали, мостики клеили, компрессы на спину и вокруг пояса делали, отвары из спорыша, шиповника и листьев березы пили… «Я как заварю литру, так сразу и выпью». – «Ха! Да я две литры выпиваю!» И программа сердца уже была: они знали, зачем нужно выпячивать живот; и точки на ухе они уже знали, и тихо дышать умели! И спустя всего полгода они выходили на сцену и наклонялись до пола, дотрагивались до пола ладошками. Вот так (наклоняюсь и показываю). И вы сейчас так сделайте. Ниже-ниже-ниже! Очень хорошо. Теперь поднялись, выпрямились, потянулись – и снова наклонились. (Смех.) Пониже наклоняйтесь, пониже! Поднялись – потянулись-покачались… Ой, как хорошо! Как приятно! Чуть-чуть назад наклонились – и снова наклоны к ногам. Тянемся-тянемся пониже, ладошками к полу… Спасибо, садитесь.

Ну, что еще сказать о том времени и о нынешнем? Тогда, чтобы вывести на норму человека даже с тремя или с четырьмя инфарктами, мне нужно было пролить рюмку пота. А сейчас – ведро… Кто помнит Павла Ананьевича? (Несколько рук, голоса: помним!) Четыре инфаркта у него было! И еще шесть операций. Врачи отказались от него, сказали: «Все, больше ничего сделать нельзя». А у нас он на норму вышел и даже к работе вернулся. Его и по Свердловскому ТВ показывали. Кто-то видел эту передачу? (Голоса: да, видели!) Вот столько усилий нам сейчас нужно применить к человеку, чтобы вывести его на норму. Сколько усилий нужно было тогда, чтобы вывести на норму человека с тремя инфарктами, раненого на фронте, которому уже за 70, который не слышал ни про какой Метод? Совсем немного! Потому что страсть к жизни у него была колоссальная! Жить он хотел – ужасно!

Прошло пять лет, и страсть к жизни еще не угасла. Кажется, это было в 1998 году… Перед занятием ко мне подошла женщина и сказала: «Вы знаете, у меня всё болело. Шесть лет назад я пришла к Вам в зал на единственный сеанс и сразу вылечилась. Улетела обратно к себе в Норильск. Сейчас мне стало чуток похуже, так я снова на Ваш сеанс прилетела». (Смех в зале.) Дорогие друзья, вы должны учитывать, что сейчас время трудное: мы находимся в минимуме солнечной активности, а тогда был максимум. 1989, 1990–1992 годы были годами максимума! И было проще. А сейчас – минимум солнечной активности, и 2019 год будет не лучше. Тогда наша страна была на подъеме, мы были уверены, что стоит только приложить силы, и мы будем жить хорошо и честно, и у нас будет такая власть, которую мы выбрали, и мы будем нужны своей стране… А сейчас это все схлопнулось, нынешней власти мы совсем не нужны. Так постарайтесь быть нужными Жизни!

Вот, наша староста держит норму классно! Я нашла у нее тоже какие-то недочеты, но она держит норму! Потому что она необходима. Я бы уже сто раз всё бросила, но Таисии Матвеевне нужны наши семинары. Любовь Николаевна говорит: «Мало людей собирается на семинар». Я на это отвечаю: «Да плюнь ты, Люба! Даже если будут четыре человека, мы все равно проведем прекрасные занятия. И я скажу то, что хочу сказать, и придумаю то, что недодумала дома». Так, Люба? Такой разговор у нас был? (Л.Н.: да, всё так.)

Так вот, мои хорошие, сейчас вам надо прикладывать усилия несопоставимо большие, чем те, которые нужны были человеку в 90-м году. Даст Бог, что-нибудь изменится. Но лучше не станет до января, уверяю вас. Вы скажете: «Ну, у Вас же такие большие возможности!». Да, у нас действительно теперь большие возможности, которые помогут вам подняться, но чтобы удержаться, нужно будет самим повторять – еще и еще, еще и еще!.. Вы по этому склону, к сожалению, будете сползать и снова лезть наверх, сползать и снова лезть поближе к вершине.

И я так поступаю! Александра Васильевна говорит: «Ирина Александровна, Вы безжалостны по отношению к себе. Вы такое о себе пишете, что другой бы не написал». Зато это вам урок.

Лечим ноги

В конце июля я уж совсем вылечила свои ноги. Совсем! Но… Летом в жару моя машина перегревалась ужасно. Особенно если мы целый день в саду находимся. Навеса у нас нет, машина под прямыми солнечными лучами стоит. Поехала на СТО, пожаловалась на проблему, мне включили кондиционер. Садимся – блаженство какое! Как хорошо теперь в машине стало! Прохладно, ветерок… И далеко не сразу я сообразила, что этот ветерок холодный дует мне прямиком в колени. И у меня простудились связки коленей.

Что делать в этом случае? Во-первых, теребить связки и убирать воспаление. Потому что чуть что-нибудь – начинают болеть голеностопы. Почему? Это тоже новое знание… Я об этом писала раньше, но на своем опыте никак не проверяла. Не знала, что могут быть такие кинжальные, ужасные боли в голеностопе – только потому, что по какой-то причине пробудилось воспаление в коленных связках.

Оказывается, есть еще такой закон, что энергию нерва по ходу его может перехватить воспалительный процесс. Представьте себе: вот это – бедро, вот это – колено, а это – голеностоп. Кто ко мне пришел вчера и говорил, что у него остеопороз сильный? (Поднята рука.) Вы, да? И Вы тоже? Нет, это был врачебный диагноз, а не жалобы. Кстати, я когда-то видела идиотскую передачу: ах, лыжница, олимпийская чемпионка должна уйти из спорта, потому что у нее страшная болезнь – остеопороз. Мои хорошие, чтобы в стопе не было остеопороза, сюда должен прийти полноценный нерв. Какой? Потрогайте свою ногу впереди: вот линия колена, теперь чуть-чуть в сторону сверните, – здесь проходит бедренный нерв. Пройдите под коленом внизу, – там проходит седалищный нерв. В голеностопе и в стопе не будет остеопороза при одном-единственном условии: если сильные нервы – бедренный и седалищный – пройдут без потерь коленный сустав. Но чтобы бедренный и седалищный нервы шли до самых до окраин без потерь, нужно съесть три каменных хлеба и истоптать десять пар железных башмаков.

Бывает так, что само колено не болит, а ниже, в голеностопе – кинжальная боль. Причина в том, что по какой-то, не ведомой мне причине в колене пробуждается старое воспаление (которое, заразу такую, мы вроде бы вылечили) и захватывает энергию всех нервов, а вниз уже ничего не идет. В этом случае может наступить просто катастрофа! Перечтите главу «Перелом» в книжке «Сам себе целитель». Там я рассказываю случай, когда молодая женщина стояла у телефона, разговаривала и вдруг упала с тройным переломом голеностопа. Кто помнит эту историю? (Голоса: да, я читала!.. и я помню!..) Так вот, всё это – правда, такое вполне может произойти. Да вы, вероятно, тоже иногда думали: еще шаг, и моя нога подломится. Кто такое хоть раз испытывал? (5 рук.)