Эпюра 6. Концерт Васуки (часть2)

Накануне Представления было устроено обсуждение, что подать в качестве угощения зрителям в антракте. Мнения разделились: одни требовали мяса либо иного животного протеина, другие предлагали наборы из травы и овощей. Звери никак не шли на компромисс и уже намеревались физически отстаивать свои предпочтения, но тут мудрый Шеша предложил свою версию закуски, которая, по его мнению, должна устроить всех.

В результате почтенная публика лузгала семечки, поначалу со скептическим настроем, но вскоре вошла во вкус. Наги грациозно шуршали между гостями и пополняли, по мере опустошения, кормушки. В целях поддержания чистоты, и чтобы с небес не сыпалась шелуха, гостям раздали бумажные кулёчки. Но кое-где, всё же, на Земле в неожиданных местах проросли подсолнухи.
 Пока боги поглощали семечки и тупели на глазах, за кулисами, наконец, удалось отцепить Васуки от Кронча. Оба актера тяжело дышали и отплёвывались выдранной шерстью и отпавшей чешуёй, и понимали, что их сейчас ждёт нагоняй. Но вдруг, ни с того ни с сего, со всех сторон посыпались "лайки". Кронча отметили особенно за новаторство, небывалую свежесть мысли в контексте роли, и даже предложили сделать символом эпоса. По правде сказать, Васуки многие недолюбливали, поэтому вся симпатия закулисной братии и слава обрушались на Крысу. Её (точнее, его) схватили и начали, раскачивая, забрасывать под купол мироздания. Кронч отбивался как мог, но в экстазе чувств его писка не слушали. А всеми временно оставленный Васуки, приводя себя в порядок, обтирался о шершавый помост сцены, укладывая дыбом вставшие чещуйки и прислушиваясь к истошным воплям Кронча, приговаривал: "Так тебе и надо, сволочь. Есть Шива на этом свете, всё видит, всем воздаёт!"

 

Под помост сцены, подбоченясь и подпрыгивая, забрался Гаруда. Они помолчали. Над ними, вереща и топоча, проносились мыши из хора, по распоряжению Шеши собирающие раскиданный в ходе драки реквизит. Дольше всего искали погнутый трезубец.

"Ты чего здесь?" - всё ещё недоверчиво спросил Васуки Гаруду.

"Прячусь. От этой Лакшми. Зануда... Я, видите ли, по её мнению, не похож на Нараяну! Не тот психотип! На себя бы посмотрела... - и добавил: - Cлыхал? Кронча на Сущность Года номинируют".

"За что?! Кому нужна Крыса года?!"

"Без понятия, но вроде бы как раз сейчас умники в Китае клянутся, что видят над собой крысу в пол звёздного неба, которая то появляется, то исчезает, и решают, что бы это значило, война или конец света. Ну и Махадев, во избежание ненужных споров, только что решил подкинуть им звериный календарь."

"Крыса года! Год Крысы! Тьфу…" - снова возмущённо прошипел Васуки, досадуя, что и из этого комичного положения подлый Кронч умудрился выйти победителем.

"Не переживай так, брат. Говорят, мы там тоже есть. Махадев справедлив!"

Оба вздохнули, прислушиваясь к движениям на сцене. Там готовилась локация для второго акта.

"А меня, в болоте, ждёт прекрасная Нагиня! - поделился сокровенным Васуки. - Девочка 25 локтей в длину! А уж когда телёнка заглотнет, так и не обвиться кольцом вокруг её пуза!.. Зовут Питон…"

"Ах, какое изящное имя! Мягкое, нежное... - уважил брата Гаруда. - Не то что этот шерстяной бурдюк с хвостом!"

"Тьфу..." - Васуки в сердцах выплюнул немного яда.

"Хм, телёнка. Моя слона дохлого сожрать может... Гриф зовут, слыхал?"

"Прям дохлого?! - неподдельным удивлением в ответ уважил брата Васуки и на свой манер прошипел романтично: - Гриффф! - Так, вроде, вы ж из разных видов?"

"Так и ты ж из кобровых... А твоя - удав".

"Ну... сначала-то мы были единым видом, это уже потом разошлись, эволюционным путём… Что для истинных чувств не помеха, сам знаешь…"

Их прервали - Шеша искал главных актёров. Сова показала Шеше, где прячутся фигуранты, и принялась на них ябедничать: -... обзывали меня лупоглазой дурой, а Кронча - шерстяным бурдюком с хвостом! И это победителя Сущностей Года! Парвати, можно сказать, артистическое воплощение...

 Поток этих жалоб Шеша прервал, чмокнув Сову в лоб как свояченицу, чем довёл птицу до отчаянного экстаза.

Сложив крылья в Омм, Сова поджала лапу и начала незапланированную аскезу-поклонение.

- Актёрам занять свои места! - прогремел Шеша.

Подавальщики очень быстро подсунули возвращённой в зал публике новые кульки для очисток - было решено не отбирать у зрителей полюбившееся угощение, Шеше показалось, что так их, зрительское, внимание усилится дополнительным удовольствием.

- Акт второй!

Подняли занавес.

 - Мать где? - без лишней патетики потребовал ответа от младшего сына Васуки-Шива по возвращении издалека, обвившись вокруг тришулы и покачиваясь возле прогрызенной коробки, имитирующей пещеру, куда укрылась Парвати-Кронч, якобы совершать пуджу, а на самом деле лущила семечки, которые стащила в антракте. Её никто не видел, но все слышали.

- Мама сказала, чтобы ей никто не мешал, пока она обедает, и если я ей помогу, то она и мне оставит. У неё их там целый бушель!!. - с надеждой на понимание поделился младшенький крысёнок из свиты Ганеши, которому отписали роль высокомерного непочтительного сына. Васуки не стал затевать долгую дискуссию, а попросту отпихнул крысёныша шлепком хвоста от норы, прошипев: «Пошёл вон, щенок». Крысёныш с писком отлетел за занавесь. Айравата, уже уставший перетаптываться, понял, что его выход, и, радостно ревя, промчался на сцену, по ходу растоптав коробку, в которой пировала Парвати-Кронч, которую утешило только то обстоятельство, что она успела сожрать сто восемь зёрен аж по пять раз (пуджа задалась). Крыса металась под ногами Айраваты, пытаясь одновременно и увернуться и собрать потоптанные семечки, при этом поносила на чём свет стоит Васуки, за то, что он не способен родить нормального ребёнка, а родил какое-то чудище, а ей теперь с ним мучиться; Васуки пытался оправдаться, признавая, что, и правда, переборщил немного с головами... Айравата, чьих мудрых реплик не слушал вообще никто, задрал все десять белых хоботов и заревел.

Гаруда всё это время изображал блаженную дрёму Нараяны в сторонке, игнорируя беспокойную возню Лакшми под боком. Сова завидовала Крысиной славе, обвиняя во всём Гаруду, который был, по её мнению, не способен к решительным действия по перемене судеб мира,  и ставила ему в пример Васуки. Гаруде, наконец, надоели упрёки, он со вздохом скинул пелену с глаз и проворчал: «Щас всё сделаю». И покинул сцену.

Ни с того ни с сего на сцену высыпали мыши, все упакованные в цветы, и грянули «Многие лета, многие лета!», чем окончательно добили Крысу - она завизжала то ли от отчаяния, то ли от того, что Арайвата нечаянно отдавил ей хвост. Публика повскакивала с мест, в напряжении ожидая трагической развязки, и тут, в образовавшейся паузе стихающего визга, послышалось мажорное бряцание струнных. По сцене поплыли лебеди с Апсарой в сольной партии, и всем открылось зрелище: Гаруда с гирляндой цветов в клюве водил вкруг импровизированного шивалингама не заявленную в программке пернатую актрису. Все тут же узнали знаменитую сцену свадьбы Нараяны и Вринды, а в роли Вринды выступала та самая Грифиня. Сова пробилась сквозь повеселевшую толпу и, вылупив на Гаруду-Нараяну золотые лупешки круглее обычного, задала ему вопрос, ответ на который интересовал не только её: - Это кто?

- Дорогая, это не то что ты думаешь! - в образовавшейся тишине попытался оправдаться Гаруда, согласно Пуранам.  Но Сова рассмотрела на шее соперницы ожерелье из позолоченных черепушек полёвок и сделала свой вывод: - Значит, этой лысой уродине, ни за что, целое ожерелье? А мне за всю жизнь - ни косточки?!.

- Дорогая, - оторопел Гаруда - побойся Шивы! Мы с тобой познакомились-то толком только вчера, на репетиции...

- Здрасье приплыли! - Сова несколько раз провернула указательным пером возле ушной кисточки, но, спохватившись и сделав умный благородный вид, на публику театрально изрекла:  - Ты же знаешь, для истинных чувств время не имеет значения! - и, пресекая дальнейшую дискуссию на эту тему, отрезала: - Терпеть тебя больше не хочу. Тьфу! - И отвернула голову на 270 градусов. А Гаруда скорбно поплёлся по кругу дальше, ведя на гирлянде несколько обескураженную Грифф.

Васуки подполз поддержать брата, он поздравил Гаруду со свадьбой, пообещав "Подарок за мной!" - хотел ещё чего много добавить, о несокрушимой воле, нерушимости принятых решений брата и его жертвенности во имя всеобщего благополучия, несколько слов о красоте невесты, но тут в толпу вклинилась Парвати-Кронч.

 - Звери добрые! - положив лапку повыше пуза, зашлась в стенаниях Крыса. - Вы посмотрите, что делается!!! Вы гляньте на него! Клюв твой бесстыжий! От живой жены, живой жены, двоежёнец, прохвост, кобель... - и обернувшись на Васуки, понесла на него: - А ты чего радуешься?! Сын разносит дом, лишает меня питания, а он на свадьбе левой гуляет… Все вы мазанные одинаково!  - и гневно приказала: - Мыши! Уводи Апсару!!!

Васуки угрожающе начал дыбится и роптать, и снова гнуть в дугу латунное древко трезубца внезапно отрастающими лапами:

- Ты не посмеешь! Я только после аскезы, имею право выпить и развлечься!

- Вот тебе, а не развлечение! - Крыса скрутила когтистую фигу и сунула под нос Васуки.

- Аах ты тварь...

Но на сей раз Шеша был начеку и не допустил повторения в сценарии. Актёров блокировали, и под хвалебный мыший писк благополучно скинули занавес нужной стороной.

Закончился второй акт.

Партер выдохнул и отёр испарину. Золотые шапки возвращались на законные места на головах.

В ложах улыбались, галёрка бесновалась.

 

Эпюра 7. Суд

В антракте Брахма интересовался наболевшим - где люди, где асуры в Представлении?

-«Где-где», - Шеша, перевозбудившись, хотел было съязвить «в Караганде», но воздержался от анахронизмов и махнул в сторону галёрки: - Вон они, все там.

- Претам и ганам Вы отдали такие эпохальные роли?! А… почему же их нет на сцене?

- Уважаемый, дарёной скотине, как говорится, к зубам не придираются - больше никто не захотел отыгрывать ни людей, ни асуров. А что Вас, собственно, не устраивает? А там они потому, что так и не решили, кто кого будет играть, то есть, кто гаже - люди или асуры, устали обсуждать, плюнули на свои обязанности и развлекаются. Разве Ваши питомцы себя не так должны вести по сценарию? Мне даже делать ничего не пришлось. Да и без них достаточно весело, по-моему, - раздражённо ответил Шеша. - И не до Вас сейчас, Шри Брахма! Васуки арестовали!!!

Брахма в ужасе приложил ладошки к губам: - Да Вы что?!

- Были найдены связки дохлых мышей со странгуляционными бороздами, - многозначительно произнёс Шеша.

 И, наклонившись к левому уху главной головы Брахмы, угрожающе прошипел: - Найду, кто подставил Васуки, закусаю засранцев до смерти!

К ним уже прислушивались со всех сторон.

Спектакль пришлось экстренно прервать. Под куполом мироздания сворачивали цирк и разворачивали суд. Мироздание гудело, как улей. Процесс сулил превратиться в грязный скандал, поэтому «народу» набилось в зал суда, что песку морского.

Шеша был не только в бешенстве, Шеша был в ярости. Ещё бы! Васуки обвинили в бессмысленном массовом убийстве мышей. Шеша решил защищать наивного Васуки.

 Собираясь в суд, Шеша всё сетовал, что наивность и безгрешность тот подцепил от Махадева.

Лакшми заботливо отполировала семь золотых шапочек Шеши, с её лёгкой руки они сияли, как семь солнц, и затмили наряд Куберы.

Ганеша, как полномочный представитель пострадавшей стороны (точнее – обеих, включая Васуки), занял место в свидетельской ложе.

Как адвокату, Шеше разрешили уединиться с Васуки. Все с нетерпением ждали начала.

 

Процесс решили освещать в трёх мирах, для этого пригласили самую назойливую группу репортеров, работающую под лозунгом «Кровь не лжёт!». Комары сновали туда-сюда и доводили публику до активного психоза, побуждая к действиям и откровениям. Особенно они роились над Крончем. Он не удосужился переодеться, и по-прежнему сидел в короне с жемчужными припендулиями в образе Парвати и страшно нервничал - его постоянно отвлекали от увесистого мешка с семечками, приставая с вопросами о Васуки. Какой он в жизни, и как они ладят. Все вопросы крыса комментировала нервно и однообразно: - Не знаю, что делать. Вообще не знаю! - и снова начинала поглощать семечки со страшной скоростью.

Для важных свидетелей были отведены отдельные покои во дворце Индры. Главные свидетели тревожно поглядывали в сторону арестантской, и только Махадев излучал идеальное спокойствие, что содействовало сдерживанию массового психоза повсеместно. Ждали Шешу. Наконец, он появился, и все поняли, что пииз... Шеша расстроен.

- Всё, конец!! Он берёт всю вину на себя! Это из-за этой Питон! Он думает, что это её тела дело. Она показала ему, накануне, кладку, якобы от него, и он теперь защищает продолжение своего рода, согласно дхарме. Всё кончено!

- Минуточку! – Брахма, деликатно извиняясь, протиснулся в тесный кружок совещающихся. – Он что, клубился с этой Питон?!! Кобра и Питон! Что же вылупится в итоге?!

- «Что-что»! - Шеша навис над Брахмой. - Кто о чём, а Вы опять за старое? Да всё что угодно может вылупиться! Ожидайте первенцев с достоинством и не психуйте понапрасну, может, они будут травоядные, а может, ещё хуже. Разве Вы не понимаете, что вся эта театральщина только для одной цели?!

- Для какой?!

- Свалить Васуки!

- Да кому это нужно?! – покосился Брахма на мрачного до предела Гаруду.

- Вы что?! Вы хоть понимаете, что на шею Махадева много претендентов?!

Наступила тишина, но не гробовая – Кронч по-прежнему копался в мешке, выуживая самые крупные семечки, и вдруг изрёк между делом: «Васуки – идиот».

Все уставились на Кронча.

- Что Вы хотите этим сказать, уважаемый? - поинтересовался Шеша.

- Что я хочу сказать, я скажу. Ему нельзя дать раскрыть пасть в суде. Нужно всё обстряпать без его показаний. Мои ребята видели трупы. И вот что я вам скажу за эти убийства: если это сделала Удав, то Я - не крыса!

 

Заседание суда началось. Прокурором была назначена Пипа, старейшая жаба из всех живших когда-либо жаб. Думали, что это «мальчик», но недавняя долгая засуха изменила природу в пользу выживаемости вида, согласно дхарме, или ещё какой причуде Нараяны, и прокурор оказался бисамцом-универсалом. Причём, в активной фазе размножения: с Пипы спрыгивали новорожденные жабята и мародерствовали, нападая на репортёров. Приставам пришлось сложить молодняк в ведро, на время заседания. Прокурор нервничал, наблюдая, как наги-приставы, отлавливая, запихивают его потомство в вёдро, и терял нить обвинительной речи. Наконец, ему удалось довести свою речь до апофеоза, и он закончил её словами:

- Обвинение докажет, что Васуки маньяк!

После этого Пипа потребовал для себя и потомства, ни с того ни с сего, программу по защите свидетелей, и, спрыгнув с помоста, попытался смотаться из зала, прихватив драгоценное ведро. Но его перехватили в проёме небесных врат и почти насильственно водворили на место Обвинения. Шеша разрешил не отбирать у Пипы квакающее ведро, попросив, всего лишь, накрыть его крышкой, чтобы не доводить до греха сторонников обвиняемого. Вступительное слово перешло к Защите.

- Защита докажет, что Васуки - честный и порядочный хищник! Кронч, пусть заносят трупы.

Внесли несколько маленьких свёрточков и разложили перед судебным помостом. В зале послышались горькие причитания и всхлипы.

- Если Обвинение не против, то Защита вызывает свидетеля Кронча, - Шеша угрожающе навис над бородавчатой, и та зашлась призывным кваканьем:

- Неуважение… Запугивание! - на этот отчаянный призыв пруды по соседству оживились не по сезону.

- Шеша, соблюдай приличие, - Нараяна, волею судеб пребывающий в роли Вашей Чести, мягко застучал молотком о крытое зелёным сукном судебное бюро.

Кронч не торопясь проследовал к пюпитру для свидетелей и, подняв лапку к мерцающему в вышине Брахмалоки, в руке Деви Сарасвати, свитку Вед, проворчал: - Ничего кроме правды.

- Расскажите, уважаемый Кронч, чем Вы были заняты вчера. В предполагаемое время преступления.

- Я занимался слежкой.

- За кем Вы следили, уважаемый Кронч?

- Я следил за Васуки.

- Зачем?

- Из-за этой роли, Парвати, мне посоветовали более пристально присмотреться к сценическому образу моего мужа, когда он находится в уединение, как это часто делает Махадев, и то, что я увидел за этот недолгий период наблюдений, меня огорчило. Это животное или издевается, или действительно идиот.

Пипа подпрыгнула к бюро и заявила: - Это к делу не относиться. Протестую. Это взгляд со стороны...

- А откуда ещё должен быть этот взгляд, по-Вашему?

- Не знаю, но так обычно все протестуют.

- Тьфу на Вас, я Вас не слушаю.

- Говори дальше, Кронч, - прервал перепалку Нараяна.

- Ваша Честь, вот что я увидел в этот злополучный день. Васуки ползал по дороге. Ползал туда, ползал сюда... По всей видимости, он гулял. У него было рассеянно-туповатое выражение морды, и я даже подумал, что он сочиняет стихи. Потом какой-то бхут понёс его в человеческий сад. Я думаю к кладке. Когда Васуки проползал мимо скопления недоброжелателей, его окликнули.

Тишина в зале усилилась. Кронч намеренно выдержал паузу, наслаждаясь собой в центре всеобщего внимания.

- Продолжайте, свидетель, - произнёс Нараяна, - как именно это произошло.

- Вот так: «Ты ли это, Васуки?» - и, как честный Нахг - и последний дурак - он ответил: «Я!». Хотя Вы, уважаемый Шеша, учили его быть глухим к посторонним звукам и замечаниям.

- Спасибо, Кронч! Вопросов пока к Вам больше нет, но Защита вызовет Вас позже в качестве эксперта!

- Я не пОняла, к чему всё это?

- Щас поймёте. Защита вызывает Васуки для следственного эксперимента!

Васуки понуро вполз на помост.

Шеша улыбнулся ободряюще, как ему казалось, обвиняемому, и всему честному собранию; собрание сжало ряды, освободив несколько квадратных метров перед собой.

- Ваша Честь, я должен подвергнуть травоядных неприятной процедуре, слабонервных попрошу покинуть зал!

И, повернувшись к Васуки, спросил внезапно: - Ты ли это, Васуки?

- Я, - скорбно прозвучал ответ. Кронч фыркнул и пробормотал: «Я же говорил - даже горбатого могила не исправит. Идиот».

В зале все затаили дыхание. Тогда Шеша развернул один из свёртков. Там лежали трупики полёвок. Кому-то в зале стало дурно. Шеша после многозначительной паузы снова обратился к Васуки.

- Ты ли это сделал, Васуки?

- Я?!?!

- Вы-Вы видели, Ваша Честь?! - заорал Шеша. - Вы слышали?! Вы понимаете?!

Пипа от неожиданности опрокинул ведро, и прожорливое потомство всей группой попрыгало на историческую родину, в болото.

- Васуки не виноват, я требую прекращения дела по отношению к нему, - продолжал орать Шеша, - на основании того, что вопросы нужно задавать правильные! Вопрос, заданный тогда Васуки, был провокационным!!!

В зале зашумели. Сторонники Васуки сбежали со своих помостов и начали поздравлять куда попало всё ещё обескураженного Васуки. Единым порывом руководил Гаруда, по его отмашке Васуки отцепили от лавки обвиняемого, и пронеся по эфиру, торжественно намотали вокруг шеи Махадева, где Васуки ткнулся в родное ухо и разрыдался.

Нараяне пришлось несколько раз стучать молотком, прежде чем хаос радости, преобладающей над прочими эмоциями дня, утих.

- Но кто же виновен в столь бессмысленном убийстве? - задал вопрос главный судья Его Честь Нараяна, поскольку преждевременное перемещение Васуки на законное место не ответило на главный вопрос судебного заседания. - В качестве теперь уже эксперта я снова вызываю Кронча.

Кронч со вздохом отставил кулек с семечками, взглянул на кивнувшего согласно Ганешу. Дотопал до свидетельского пюпитра и снова пробубнил «ничего кроме правды».

-Уважаемый Кронч, накануне Вы всем нам дали понять, что знаете, кто это мог сделать.

- Не Кто, а Что, Ваше Честь. Ставлю на кон краюху забористого сыра, что это была гаррота!

- Может у Вас и версия своя имеется, уважаемый Кронч?

Крыса тяжело вздохнула, то ли от того, что всё ещё не доела семечек, то ли от того? что обожралась ими.

- Ваша Честь. Гаррота сама не прыгает никому на шею. И тут совершенно очевиден вывод, который Вы бы и сами сделали, ежели бы не так сильно обожали Творение! - (Тут все напряглись, за исключением Махадева, еле уловимой улыбкой утешающего притихшего Васуки), - Я знаю только одно существо, которое способно на подобную подлость – Человек! И его крысоловки!

 

Большой АХ прошёлся по залу и мирозданию.

 

- Васуки полностью оправдан!- изрёк Нараяна, ударил молотком о зелёное сукно, и наблюдавшие за всем Представлением создания всполошились законной реакцией.

- Так что с людьми? – прозвучало неожиданно со стороны Обвинения. Все смотрели на Махадева.

Он выступил вперёд, опираясь на трезубец, и некоторое время хранил молчание.

- С людьми? – Махадев улыбнулся глазами. – Да Бог с ними.

 

 

На время возникло смятение. Уцелевшие репортёры хотели подкрепиться, как и все остальные.

И в мировом эфире повис закономерный вопрос о третьем акте, который так и не состоялся. Пока.

И Шива, с полупоклоном обратившись к Нараяне, сообщил ему нечто, понятное им вполне. И Брахма поднял белоснежные ладони, призывая всех ко вниманию и спокойствию.