Истории четвёртая и пятая. 1934 и 1941 год. Два портрета одного художника или рассказ о преданности художника композитору.

Автор двух портретов, написанных с разницей в 7 лет – художник Игорь Грабарь. Грабарь был великолепным пейзажистом, его называли «певцом русского зимнего пейзажа», но сам художник, по его словам, больше всего любил жанр портрета. Тем интереснее смотреть на портрет Прокофьева, созданный практически в одно время с портретом Кончаловского. Композитор, только что вернувшийся из-за границы на Родину, был центром всеобщего внимания. Интересная деталь: Грабарь пишет Прокофьева в той же, что и Кончаловский, тёмно-серой куртке, но эта картина воспринимается почти как монохромная. «Во всем облике Сергея Прокофьева - внутреннем и внешнем - есть ярко выраженная динамичность, - писал Грабарь. - Я искал передать это в самой позе - поднятой вверх голове, движении левой руки, положении плеч, устремленности взгляда». С позиций сегодняшнего дня в портрете Прокофьева ощущается не только это: взгляд композитора не так спокоен, как там, в Буграх, под сосной: в нём явно читается предчувствие неумолимо надвигающейся беды.

                                                                                                                                           Второй раз Игорь Грабарь напишет Сергея Прокофьева во время его работы над оперой «Война и мир». Портрет 1941 года интересен тем, что художнику удалось невозможное – кажется, он запечатлел само вдохновение, внутреннюю озаренность творца в процессе творения. Сразу же привлекает к себе внимание несколько рассеянный взгляд композитора, направленный не на зрителя, а вдаль, в неведомое… За эти семь лет  жизнь композитора очень сильно переменилась. Началась война, Прокофьев переживает за судьбу своей Родины, идёт интенсивная работа над грандиозной оперой-эпопеей «Война и мир» по роману Л.Н. Толстого, балетом «Золушка», Пятой симфонией.  Личные переживания Прокофьева тоже были мучительны. Он вторично женится на Мире Мендельсон, его первая жена Лина Ивановна отправлена в ссылку по обвинению в шпионаже. «Казус Прокофьева» - так назовут впоследствии ситуацию, в которой оказался великий композитор. Прокофьев перестал вести дневники, чем, конечно, обделил своих потомков и исследователей его творчества. О его детских годах и периоде становления мы имеем полное представление, благодаря его литературному таланту. Но теперь Прокофьев молчит, и из-под его пера выходит только музыка. Тяжёлые мысли мучают его: о первой жене, о странных взаимоотношениях с сыновьями, о политике правительства, игнорирующем его лучшие произведения. Мира Мендельсон вспоминала о том, что «он постоянно жалуется на головную боль «под черепом», дающую о себе знать неожиданно, например, если он споткнётся». Эти изменения во внешнем облике сразу бросаются в глаза, если сравнивать два портрета Игоря Грабаря. Работа над вторым велась в Нальчике, где композитор и художник находились в эвакуации. Цветовая гамма сдержанная: тёмно-бордовый фон, серый костюм, белые вкрапления – рубашка, клавиши, ноты. Хотя Прокофьев сидит, его фигура устремлена вперёд, к звучащей пока только для него музыке. За внешней отстранённостью в облике композитора скрывается целая буря, - настолько тяжёлым для Прокофьева было это время.

.

История шестая, американская.  Мистер «Время» и портрет Сергея Прокофьева

Любой американец на протяжении трёх десятилетий (с 1942 по 1970 год) знал, кто такой «Мистер Время». Это прозвище художник Борис Фёдорович Шаляпин, сын великого певца, носил неслучайно: он являлся официальным иллюстратором еженедельного журнала «TIME» - пожалуй, самого влиятельного издания на Западе. На «TIME»  ссылались и цитировали, экземпляры еженедельника рассылались во все страны, на него работали лучшие журналисты Америки и Европы. Как правило, в конце недели, обычно в пятницу, Борис Фёдорович  получал заказ на обложку с портретом конкретного лица, её надлежало оперативно представить в редакцию утром в понедельник. Он создал более 530 обложек для этого журнала, прочно обосновавшись в пёстром визуальном мире американской культуры. Но Борис Шаляпин был не просто иллюстратором: он был прежде всего портретистом, и  русская тема в его портретах представлена очень полно и разнообразно. Он оставил целую «шаляпиниану» - портретную галерею своего отца: в разных ролях и жизненных ситуациях. Больше всего Борис Фёдорович любил писать своих соотечественников – русских эмигрантов, хотя себя в полной мере считал американцем и человеком мира. Ученик Коровина и Степанова, он  рисовал Михаила Фокина, Брониславу Нижинскую, Михаила Чехова, Сергея Рахманинова, с которым особенно дружил его отец, Сергея Кусевицкого. По заказу издательства он делал для обложки портреты политических деятелей СССР: Сталина, Хрущёва, Брежнева; именно благодаря «TIME» в апреле 1961 года весь мир облетело изображение первого космонавта - Юрия Гагарина.                                                  В  начале 50-х годов Борис Шаляпин пишет портрет Сергея Прокофьева. Работа над ним шла по фотографиям композитора: встреча и позирование было совершенно невозможны. Мы не знаем, видел ли когда-нибудь Борис Шаляпин Сергея Прокофьева, но с его гениальным отцом композитор был знаком и восхищался его талантом. Интересно, что до этого на обложке «TIME» Сергей Прокофьев уже появлялся: 1945 году его изобразил Эрнест Хамлин Бэйкер. Обложка была связана с исполнением в Бостоне 5 симфонии Прокофьева. Композитор писал её в ивановской деревне Афанасово, куда приехал после эвакуации. «Я писал её как симфонию величия человеческого духа», - говорил о своём произведении Сергей Прокофьев. «TIME» назвал симфонию «величайшим музыкальным событием за многие-многие годы».

Но вернемся к портрету, сделанному Борисом Шаляпиным. Ему пришлось работать с той же, что и  его коллеге по «TIME», фотографией Прокофьева. Но Борис Фёдорович поместил в качестве фона две знаковых для композитора персонажа. Слева в тёмном углу – фигура скифа, исподлобья взирающего на мир. Скифская тема очень ярко отразилась в музыке раннего Прокофьева. А справа на красном фоне – некто, напоминающий Семёна  Котко из одноимённой оперы композитора, герой нового времени…

Посетить Москву Борису Шаляпину удалось только в 1960 году, когда Прокофьева уже не было в живых.