Проявить терпение и выждать благоприятного момента .

Танковое сражение в пустыне. Возможно – одна из самых тактически невыгодных

ситуаций для боевых машин, называемых бронероботами.

Невзирая на то, что БР представляли собой венец новейших высоких технологий,

они так и не смогли приблизиться к старым добрым танкам ни по уровню защищенности,

ни по огневой мощи. Бронирование человекообразных боевых машин в принципе не

могло противостоять попаданиям снарядов мощных танковых пушек, а их основное

вооружение – малокалиберные автоматические пушки – было не в силах поразить танк

спереди.

Лобовая проекция – зона, обращенная к противнику и наиболее подверженная

попаданиям – ее площадь у бронероботов несколько раз превышала аналогичные

показатели у танков. Кроме того, в отличие от приземистых танков, вертикально

ориентированный силуэт движущегося бронеробота, возвышающегося над землей на

восемь-девять метров, было гораздо проще обнаружить и поразить. Основные

 

15

 

 

достоинства БР заключались в их маневренности, способности действовать практически

на любом рельефе и активно использовать преимущества, предоставляемые местными

предметами, чтобы укрываться от огня противника. Но сделать это в пустыне было очень

трудно.

Бронероботы не могли рассчитывать на победу в прямой огневой дуэли с танками,

поэтому митриловские БР использовали вырытые вокруг базы «Аламо» рвы в качестве

окопов, чтобы укрыться от свистящих над пустыней подкалиберных болванок. Ведя огонь

противотанковыми ракетами, они быстро сменяли позиции, прыгая из одного рва в другой

и используя дымовые завесы, средства радиоподавления и инфракрасные ловушки.

Примитивная тактика, но иного пути все равно не было.

– М ы я в л я е м с я к о з ы р н о й к а р т о й, – продолжал Ал. – Н е д а в а я в

Начале боя противнику узнать о нашем местоположении, мы

Представляем собой потенциальную угрозу, заставляющую его

Колебаться и придерживаться осторожной тактики.

Амальгам должна была уже осознать громадную наступательную мощь

«Лаэватейна», продемонстрированную им в сражении в Мексике. Даже один

единственный, несерийный бронеробот, который сумел уничтожить в одном сражении

три БР типа «Бегемот» и три типа «Чодар», требовал к себе самого серьезного отношения

– врагам было не до смеха. Было бы логично с их стороны ожидать осторожного

прощупывания. Обнаружив этот опасный бронеробот, они могли попытаться уничтожить

его, приложив все усилия и используя лучшие силы, имеющиеся в их распоряжении, а в

случае неудачи – быстро отступить.

Иными словами, бросаться вперед очертя голову было бы неразумно. В этой

ситуации, чтобы максимально эффективно использовать «Лаэватейн», следовало

превратить его в угрозу, о присутствии которой противник мог лишь подозревать, не зная,

когда и откуда обрушится удар. Пока бронеробот не обнаружен и находится в полной

боеготовности в вертолете, скрытом системой ECS, врагам придется действовать с

опаской, перестраховываясь, проводя тщательную разведку и сохраняя изрядную часть

сил в резерве.

– Знаю. Переть вперед буром бессмысленно. Особенно, если на противоположной

стороне находится майор.

По интонациям, с которыми было произнесено это слово, Ал без труда определил,

что речь может идти только об одном майоре на свете.

–    Подразделениями         противника       командует       Андрей

Сергеевич Калинин?

– Не знаю. А как ты считаешь?

– Объективный анализ дает ответ – нет. Майор избрал бы

более эффективную    тактику, фланговые   удары не были бы

Столь разрозненными.

– Анализ. Хм. Что говорит интуиция, которой ты так гордишься?

– Ответ будет аналогичным.

В этот момент пришла информация от Тейваз-12 – разведывательного вертолета

«Команч». Приближался новый отряд противника. Пятнадцать танков, четырнадцать

БМП, два штурмовых вертолета. Бронероботов замечено не было, но это был самая

сильная ударная группа из тех, что сегодня появились. Бронетехника развернулась в

каменистом районе примерно в десяти километрах к югу от укрепления «Аламо» и

двинулась в атаку.

– Вот и они, – пробормотал Соске.

Сомнений быть  не  могло,  противник бросил  в  бой  резерв.

Упорное сопротивление митриловцев заставило командующего вражескими силами

выложить на стол самую сильную карту. На основании наличной информации Ал

заключил, что это последний резерв, имеющийся в данном районе и последняя атака.

 

16

 

 

По защищенной шифрованной линии обмена данными ADM произошло быстрое

совещание искусственных интеллектов БР, объединивших усилия для решения

тактической задачи.

Компьютер с машины Урц-2 – «Пятница», и «Стрекоза» Урц-1, пришли к такому

же заключения, а «Юкари» с Урц-6 поддержала их с некоторыми оговорками.

Электронной боевой конференции положило конец сообщение Мелиссы Мао,

известившей союзников:

– Говорит Урц-2. Боеприпасы закончились, возможности отразить атаку с юго-

запада у меня нет. Запрашиваю поддержку. «Стоп- кран» – на сцену!

– Урц-1 вас понял. Слышал, Урц-7? Твоя очередь. Немедленно выдвигайся в

квадрат 07-18…

– Погодите!

Это был голос Урц-6. Курц Вебер прервал указания Крузо.

– В чем дело, Урц-6?

– Может быть, проверить сначала холм в квадрате 09-18? Он мне не нравится.

– Что значит «не нравится»? Объясните.

– Ну-у-у… объяснить не могу. Может быть, все в порядке и там ничего нет, но…

Просто берегись снайперов, Урц-7.

Выдав это несколько туманное предупреждение, Курц замолчал.

 

– Говорит Урц-7, приступаю к уничтожению противника, приближающегося с юго-

запада, – проговорил Соске в микрофон, указав пилоту вертолета, несущего «Лаэватейн»,

координаты точки высадки. Турбовинтовые двигатели загудели сильнее, и МН-67,

оставаясь невидимым под щитом системы ECS, двинулся навстречу вражеским

подкреплениям, открывая грузовой люк.

Скорость 300 километров в час, высота 120 метров. Изнутри голографического

поля несущаяся внизу потрескавшаяся поверхность пустыни, по которой гуляли пылевые

вихри, выглядела однотонно-пурпурной – словно планета умирающей звезды.

Вертолет уже практически вышел в точку сброса. Хаммаду сменили песчаные

барханы – казалось, сейчас они зацепятся за колеса шасси.

Отсчет. Пять секунд, четыре секунды, три секунды, две секунды.

Толчок.

По сигналу Ала пилот расцепил гидравлические захваты и «Лаэватейн» провалился

вниз, одновременно разблокировав все суставы.

Две целых три десятых секунды свободного падения.

Резкая дрожь пронизала тело бронеробота, когда подключился гироскоп. Система

поддержания равновесия БР представляла собой аналог полукружных каналов, которые

входят в состав органа равновесия внутреннего уха человеческой вестибулярной системы.

Бронеробот развернулся ступоходами вперед, готовясь к мощному удару –

скорость в момент приземления составляла не менее 250 километров в час. Система

амортизации вошла в состояние готовности – полимерные хрящи раздвинули

искусственные позвонки станового хребта бронеробота, удлинив его на 928 миллиметров.

Значение относительной твердости грунта и коэффициент трения были определены на

основе базы данных по разнообразным рельефам и проанализированы, а оптимальная

высота сброса избрана в соответствии с этими расчетами.

Точное определение векторов движения. Последние метры высоты.

Контакт.

Мгновенно испарившийся амортизационный реагент ударил во все стороны из

демпферов белоснежными струями пара. Значение поглощенной перегрузки – 30 «же».

Система управления движением перевела все суставы в полуактивный режим.

Искусственные мускулы вздулись и напружинились – точь-в-точь, как настоящие.

 

 

17

 

 

Ступоходы ARX-8 «Лаэватейн» глубоко ушли в песчанистый грунт, дробя мелкие

камешки. Облако пыли выхлопнуло на высоту намного больше его роста.

Даже после столь жесткого приземления у пилота не было ни минуты на

передышку – он немедленно переключился в режим интенсивного боевого

маневрирования.

Двигаясь стремительно и ловко, он укрыл нижнюю часть корпуса бронеробота за

песчаным барханом и повернулся, чтобы встретить приближающихся с направления

десять часов противников. Заметив поднявшееся облако пыли, танкисты немедленно

отреагировали, выпустив в том направлении залп фугасных снарядов.

Выбор оружия. Дополнительные манипуляторы сноровисто присоединили

удлинитель ствола к снятой с кронштейна громоздкой штурмовой 165-мм гаубице. В

варианте гаубицы-пушки это орудие имело значительно лучшую точность и увеличенную

дальность стрельбы, а в сочетании с лямбда драйвером было способно пробить лобовую

броню самого современного танка. Впрочем, гаубица, которой стукнуло уже полвека,

оставалась артсистемой предыдущего поколения и не имела автономного электронного

баллистического вычислителя, в отличие, к примеру, от самого мощного орудия,

специального разработанного для бронероботов – 76-ти миллиметровой снайперской

пушки. Здесь же не было даже системы выверки ствола, вообще ничего, кроме

простейшего оптического телевизионного прицела.

В белом мареве пустыни дрожали и плыли силуэты вражеских танков.

– Начнем.

– Так точно, сержант.

Прицеливание. Выстрел.

Лямбда драйвер сработал синхронно с ним, уравновешивая мощную отдачу. Но

ступоходы бронеробота все равно зарылись в песок, а весь силовой скелет издал

протяжный неестественный стон.

Крупнокалиберный снаряд прошел правее цели – головного танка – и поднял

высокий столб песка и дыма.

Стрелок предполагал, что промахнется первым выстрелом – пристрелка есть

пристрелка. В корректировке помогла информация, пришедшая по линии связи с

удалившегося на безопасное расстояние вертолета.

Поправка на ветер – полтора клика влево. Поправка по возвышению – 1.2 деления

шкалы вверх. Новый расчет сноса и траектории снаряда.

Пока он заряжал следующий заряд, танки противника открыли ответный огонь.

Два снаряда взорвались поблизости – один в семи метрах на четыре часа, второй в

шести метрах на девять часов от «Лаэватейна». Ударная волна тряхнула бронеробот, едва

не сбив с ног.

– Опасно близкие попадания. Сменить огневую позицию?

– Не будем суетиться.

– В а с п о н я л, – не стал настаивать Ал.

По сравнению с теми временами, когда Соске пилотировал ARX-7, его голос

звучал гораздо решительнее – в нем не было ни тени колебания. Нет, он не был

нерешительным и раньше, но теперь в каждом слове чувствовалась стальная воля – воля,

закаленная в огне испытаний.

Для стандартного искусственного интеллекта это не имело бы абсолютно никакого

значения, он не смог бы уразуметь столь абстрактную вещь, но Ал принципиально

отличался от серийных компьютеров. Имея возможность напрямую считывать

характеристики ментального состояния пилота, он стремился достичь максимального

единения. Конечно, Ал не был человеком. Он не перестал быть боевым автоматом,

электронным вычислительным механизмом, назначением которого было помогать пилоту

в управлении бронероботом – но теперь этот автомат неожиданно начал понимать

глубинные и сложные человеческие чувства и мотивы.

 

18

 

 

Наверное, дело было в том, что искусственный интеллект в какой-то миг осознал

себя, осознал, как мыслящее существо и индивидуальность.

Некоторое время назад Курц Вебер – надо полагать, после крепкой пьянки с

техниками и механиками – примчался с предложением заменить незатейливый

изначальный синтетический голос Ала на ласкающий слух кокетливый женский голосок.

Неслыханное дело для послушных искусственных интеллектов – Ал решительно

воспротивился, заявив нечто загадочное и не всем понятное: «Кавай мне не к лицу».

Отказавшись без всякой логической причины и ссылаясь на то, что просто не

желает подобного надругательства, искусственный интеллект сопротивлялся до тех пор,

пока не пришел Соске, и не сказал только одно слово: «Пакость». И отмел предложение.

Поразительно было наблюдать, насколько совпадали мнения пилота и

искусственного интеллекта. Из случившегося можно было сделать вывод, что

искусственный интеллект уже научился разбираться во многих аспектах человеческих

взаимоотношений и заимел свои собственные предпочтения, не только

самоидентифицировавшись с синтетическим мужским голосом, но и развив способность

чувствовать отвращение. Тактический боевой вычислительный механизм, известный под

названием Ал, развеял все сомнения по этому поводу следующей тирадой: «Закаленному

ветерану с длинным послужным списком, подобно мне прошедшему множество

кровопролитных сражений, не пристало говорить слабым женским голосом. Это ниже

моего достоинства».

В четырех километрах впереди мелькнули бледные вспышки выстрелов из

танковых пушек, поднявшие пышные облака пыли. Враги целились довольно точно – ста

двадцатимиллиметровые снаряды устремились прямо на «Лаэватейн». В тот же самый

миг, как Ал озвучил предупреждение, ТАРОС выдал мощную реакцию. Отражая четкий и

умело управляемый оборонительный ментальный импульс пилота, лямбда драйвер

исказил пространство в лобовой проекции. Так, словно это было проще простого.

Две подкалиберные стрелы остановились в воздухе, хрустнули, переломились и

испарились в невидимом энергетическом поле.

– Запуск лямбда драйвера прошел успешно …

– Знаю.

Сагара Соске кликнул спусковой кнопкой. В этот раз снаряд из гаубицы попал

точно. Башня вражеского танка, находившегося в центре боевого порядка, слетела и

закувыркалась в воздухе, точно бумажная.

Перезарядка. Огонь. Второй танк уничтожен.

Быстро сменив позицию, бронеробот снова выстрелил из штурмовой гаубицы.

Жестокая артиллерийская дуэль продолжалась. Три танка, четыре танка, наконец,

пять танков. Вражеские бронированные машины вспыхивали одна за другой.

Обычный бронеробот никогда не смог бы победить в подобном прямом

противостоянии – это стало ясно и противнику. Дав несколько разрозненных выстрелов

для прикрытия, вражеские танки начали отходить, скрываясь за невысокими песчаными

дюнами.

– Говорит Гейбо-5. Юго-западный отряд противника отступает.

– Урц-2 понял вас. Эй, окруженцы, слышали?

Теперь стало ясно, что собранные Амальгам силы, понеся тяжелые потери, начали

отход. Ударились в бегство не только противники, с которыми вел бой «Лаэватейн», но и

остальные отряды, наступавшие с других сторон. Атака на крепость «Аламо» была отбита.

Это – победа.

Снизив выходную мощность реактора, чтобы не перегрузить систему охлаждения,

Ал быстро вывел на монитор всю тактическую информацию – собранную собственными

поисковыми средствами и переданную всеми союзными подразделениями через боевую

 

19

 

тактическую шину ADM1. Она свидетельствовала – потенциальные цели или какие-либо

угрозы отсутствуют.

В этот миг на экране что-то мелькнуло – в скалистой зоне в четырех километрах.

Почувствовав какую-то ненормальность, Соске отреагировал быстрее искусственного

интеллекта, внезапно совершив стремительное заднее сальто.

Это был выстрел с неожиданного направления – бронебойный снаряд, летящий со

скоростью намного более 1000 метров в секунду. Легко миновав энергетическое поле

лямбда драйвера, снаряд пробороздил левый бронированный наплечник и выбил высокое

облако песка, ударившись о землю метрах в сорока позади бронеробота. «Лаэватейн»

разминулся с ним на считанные миллиметры. Если бы пилот отреагировал на полсекунды

позже – хребет бронеробота был бы перебит надвое.

Снайперский выстрел вражеского бронеробота, оснащенного лямбда драйвером.

– Дистанция    4000, десять часов. Обнаружена    машина

противника, несущая лямбда драйвер …

– Огонь!

Несмотря на то, что вражеский бронеробот не был виден в оптическом или иных

диапазонах, Соске выстрелил. Быстро маневрируя и ни секунды не оставаясь на месте, он

прикрыл свой отход огнем из штурмовой гаубицы. А через несколько секунд пришла

более точная информация – Ал передал через ADM данные всем союзным машинам, и они

начали наперекрест сканировать скалистый холм поисковыми средствами своих более

мощных радиоэлектронных систем, мгновенно определив позицию, с которой был

произведен выстрел.

Получив баллистический расчет траектории вражеского снаряда, «Лаэватейн»

выстрелил снова, теперь уже точнее.

Мощный фугасный снаряд взорвался в непосредственной близости от

замаскировавшегося противника. Пилоты митриловских БР, оснащенных детекторами,

обнаруживающими работающие лямбда драйверы – «Глазками феи» – подтвердили

мощный всплеск энергетического поля. Враг остался невредим, но если бы это был

обычный бронеробот, атака оказалась бы фатальной.

Неизвестный противник отреагировал быстро и осторожно.

Отказавшись от продолжения атаки, он стремительно отступил под прикрытием

работающей на полную мощность системы ECS. Преследовать его было бы бесполезно –

«Лаэватейн» находился далеко, а для любого бронеробота, не оснащенного лямбда

драйвером, или вертолета это было бы слишком опасно. Пилоты прекрасно это понимали

и не пытались гнаться за отступающим врагом, вместо этого сосредоточившись на

сканировании окрестностей в поисках новой угрозы.

– Они все же появились, – мрачно сказал по радио Курц Вебер. – Я же

предупреждал. Это было неспроста.

– Конечно, – ответил Соске. – Если бы не твое предостережение, я бы не сумел

увернуться.

Скорость реакции Соске смогла поспорить и даже превзойти реакцию

искусственного интеллекта – но только благодаря предупреждению Курца. Услышав его,

он постоянно держал предупреждение в голове, контролируя указанное направление и

холм в квадрате 09-18. Вражеский снайпер действительно оказался там.

Курц Вебер никогда не отличался повышенной серьезностью. Из него так и

сыпались подначки и насмешки, из-за которых к его словам трудно было относиться

серьезно. И вот, вместо обычной чепухи, он выдал тактически правильный совет, в

котором соединились его вполне конкретный боевой опыт и куда как менее внятные

интуиция и инстинкт. Доверять им было довольно рискованно, по крайней мере, Ал –

 

1 Advance Data Modem – тактический интерфейс связи.

20

 

искусственный интеллект, ограниченный рамками теоремы Байеса 1 – не смог сделать

этого. Впрочем, его оправдывало то, что люди и сами не имели представления о

механизмах действия этой туманной интуиции и в большинстве своем не смогли бы

воспроизвести ее внезапные озарения.

– Вопрос в том, почему противник не стрелял до самого последнего момента, –

задумчиво сказал по радио Белфанган Крузо. – Если бы он захотел, то смог бы

обстрелять нас одного за другим еще раньше и гарантированного уничтожить хотя бы

один БР.

Территория укрепленного лагеря находилась в пределах досягаемости

появившегося вражеского бронеробота, оснащенного лямбда драйвером, хотя едва ли он

занял свою позицию до начала второй фазы сражения. Тем не менее, он терпеливо

ожидал, наблюдая, как горят и взрываются танки союзников, и не обнаруживал себя до

последнего момента.

– Все просто. Из-за «Лаэватейна», – заметила Мелисса Мао.

Даже если бы противник сумел уничтожить несколько М9 в начале боя, открыв

огонь, он демаскировал бы себя и немедленно попал под атаку «Лаэватейна», который

также находился в резерве. Именно поэтому вражеский бронеробот прятался на скалистом

холме под прикрытием системы ECS, хладнокровно выжидая, пока появится «Лаэватейн».

Можно было не сомневаться, он намеревался покончить с ARX-8 первым же выстрелом –

но Сагара Соске сумел уклониться. Промахнувшись и утратив эффект неожиданности,

противник больше не имел шансов поразить с такой дистанции маневренный БР.

Прекрасно это сознавая, он немедленно отступил.

Таким образом, решение держать «Лаэватейн» в резерве оказалось совершенно

верным, он избежал уничтожения, которое, скорее всего, привело бы и к поражению всех

союзных отрядов.

– В с е п о д р а з д е л е н и я п р о т и в н и к а о т с т у п и л и, – сообщил Ал,

проанализировав собранные данные.

– Хорошо. Режим управления движением – шесть. Контролировать ситуацию

средствами ECCS.

– Повторяю, таковая система на борту отсутствует.

– А, верно. Забыл, что это просто огрызок, – недовольно произнес пилот.

Действительно, платой за невероятную энерговооруженность и маневренность

«Лаэватейна», так же как и огромную наступательную мощь, стал демонтаж части

радиоэлектронного поискового оборудования. Теперь он уступал по этому параметру

даже первым сериям М9 – что, естественно, не слишком нравилось Соске.

– Должен заметить,   сержант,   вы являетесь    таким же

«огрызком».      Последствия       ранения     тоже    заставили      вас