Народное искусство: специфика и символизм

 

В свой докняжеский период, будучи свободной, русская земля дала приют многим племенам и народам, бегущим от завоевателей, голода, конфликтов - с юга, запада и востока. И только к концу первого тысячелетия они попытались объединиться в некий суперэтнос, в пределах как единого надродового русского языка, так и единого надродового Бога, не забывая принесенных с собой богов вер, и обычаев своих племен. Вот почему, говоря об основных сюжетах русского народного искусства, приходится обращаться к опыту культур как нашего севера, так и запада, юга и востока, и видеть в народном искусстве некий супертекст общей книги народной памяти.

Мало кто теперь вспоминает, что глиняные и деревянные фигурки, изображения на ткани в далеком прошлом участвовали в магических обрядах, были зримым, реальным воплощением тотемов - мифических предков данного рода (племени), идолов, духов, богов, людей и животных, приносимых в жертву могущественным силам природы. Но сегодня мы можем сделать попытку понять, прочитать то, что было записано в народной книге. Материалы, на которых она писалась, были разными. Жанры тоже разные - игрушка, вышивка, домашняя утварь, жилище и одежда.

Народная игрушка - в своем первородном виде культовая и обрядовая скульптура, инструмент магии, - одновременно представляла собой и явление народного искусства, в котором эстетическое и сакральное начала были слиты воедино.

В образах игрушек сохранены отзвуки древнего язычества, заключена «память» о далеком прошлом: о верованиях и суеверных представлениях народа. По мере разработки этого вопроса оказалось, что он значителен, очень серьезен и образы народной игрушки часто имеют в своей жизни и происхождении не только многовековую, но и тысячелетнюю давность, порою и еще более древние. Игрушка соединила в себе две удивительных черты: с одной стороны, она часто по форме оказывалась очень древней, сравнимой с образцами, скажем, даже ранне-античного времени (таковы сходства многих женских глиняных фигурок с известными и ставшими знаменитыми фигурками дев-жриц - богинь со змеями - из Кносского дворца на Крите, открытыми известным археологом Эвансом); с другой стороны, игрушки оказались наполненными удивительной жизненностью, которая делала их родными для каждой эпохи, несмотря на их столь длительное существование и незначительные изменения, которые происходили в их формах. Глиняный и деревянный конек-свистулька всегда предельно обобщены по форме, выразительны; мастер не передает никаких деталей, но сосредотачивает наше внимание на голове конька, на его морде и гибкой шее; туловище дается предельно обобщенно, просто, и мы в дальнейшей форме словно «угадываем» облик конька. Его образ перекликается, например, с изображениями бронзовых коньков-подвесок у древних славянских племен вятичей, радимичей, кривичей и других XI-XIII вв. Сходство поразительное. Такие же изображения, но в дереве и глине мы видим на игрушках Русского Севера, в ряде игрушек Городца, в многочисленных и необычайно разнообразных игрушках, выполненных из глины, Абашева, Филимонова, Вятки (Дымкова) и многих других. И везде в них выражен древний, полный большой содержательности и подчас достаточно сложный мифологический образ. Он, конечно, уже давно позабыт, утерян, но усилиями ученых приподымается завеса над тайной, и мы начинаем видеть то, что с первого взгляда уже не видно. Также часто и древен их орнамент: это примитивный геометрический узор, такой же, как и многих археологических изделий, не только на древней скульптуре, но и вообще на изделиях самого разного типа и назначения. Эта древность орнамента игрушек отмечалась многими, и он, как правило, сопровождает наиболее древние по форме и образу игрушки. Так просты и предельно лаконичны в своей сильной и крепкой окраске северные деревянные и глиняные коньки; в Горьковском крае наиболее примитивные деревянные коньки делались в Лыскове и Яковлеве; их роспись носит простой геометрический характер; много древних образов сохранила Филимоновская и Абашевская глиняная игрушка. Сейчас открыты и непосредственно исследуются и многие другие центры простейшей глиняной игрушки. Она очень характерна для северных и особенно центральных районов нашей страны, где глиняные игрушки распространены очень значительно, где мастера лепят фигурки коней и всадников, животных и птиц, некоторые из них служат свистульками (это, как правило, наиболее древний вид изделий), к которым можно присоединить и некоторые фигурки «кукол»-женщин; в них угадывается образ древней славянской богини, возможно, Мокши, Берегини или еще другого нам не всегда известного божества. Выполняемые вручную из белой или краской глины, как правило, раскрашиваемые, иногда покрываемые поливами, эти игрушки образуют яркую галерею народных художественных образов. Они условны, ярки по расцветке, обобщены по форме и выразительны в своих образах. Среди таких игрушек особенно выделяются игрушки, возникшие в крестьянстве, чаще всего вблизи городов, отразившие таким образом их влияния и некоторые из них, как ставшая наиболее известной посадско-городская, Вятская (Дымковская) глиняная, раскрашенная и легко обожженная игрушка. Ее образы - свистульки-кони (в них тоже отражено наиболее древнее содержание), куклы-«барыни», окрашиваемые, как писали в XIX веке в «фантастические» цвета. Продавались эти игрушки в Вятке, а другие глиняные игрушки в Туле, Ярославле, Москве и иных городах, как и в самих деревнях, в шумные ярмарочные дни и пользовались огромным успехом.

Чтобы расшифровать страницы народной книги, как и при расшифровке любого неизвестного текста, нужен текст для сравнения, передающий то же содержание в других знаках.

Народные песни, сказки, заговоры, археологические и этнографические материалы и есть тот текст, который помогает нам прочитать книгу народной памяти.

На протяжении тысячелетий народ рисовал, лепил, вышивал изображения только тех богов, животных, деревьев, которые несли в себе знаки созидательного, доброго, оберегающего начала, тех богов, которые помогали ему в выращивании урожая, в увеличении стада, в сохранении семьи, в благополучии потомства, защищали от болезней, беды, напасти.

Одна из главных дохристианских русских богинь так и называлась - Берегиня, то есть берегущая, оберегающая. Она часто изображалась в глиняной игрушке и вышивке, встречаются ее изображения и на прялке.

Все времена, прожитые народом, отразились на страницах «народной книги». Одни обряды сменяли другие, исчезали из быта, одни боги вытесняли других, исчезали из сознания, но не пропадали их изображения, пусть и сильно преображенные. Таким образом, мы сталкиваемся с «записью», растянутой во времени и вобравшей в себя множество символов, наслоившихся один на другой, но имеющих обязательное отношение к народной памяти.

На клеймах пряслиц записал народный мастер и обряды жертвоприношения, в которых участвовали наши предки. Жертвенными животными могли быть и кони, и птицы, и собаки. Записал мастер обряд встречи Весны, свадебный обряд, похоронный обряд, обряд первой борозды, многочисленные варианты ритуальных танцев. Одним словом, летопись народной жизни, написанная бесчисленными поколениями безымянных мастеров, зафиксировала многие этапы родового и надродового народного сознания.

На основании сохранившихся фрагментов текста книги народной памяти, многие годы летом обходя земли Мезени, Северной Двины, Каргополья, Костромы, Вологды, Ивановской области, откуда случайно родом, Сибири, семейского Забайкалья, собрав значительную и разнообразную коллекцию работ народных мастеров, часто сопровождаемых рассказами мастеров о своих работах, я попытался понять для себя смысл основных сюжетов народного искусства русской земли.

Зооморфные подвески

 

Для человека животные всегда были неотъемлемыми слагаемыми его мира. Не случайно первыми рукотворными творениями людей, получившими статус искусства, были наскальные рисунки животных.

Со времен древнего каменного века - палеолита - мужскую и женскую одежду украшали орнаментом, нашивками и разного вида подвесками. И это не только было данью красоте, как ее понимали люди той поры, но, как говорят историки, носило знаковый характер. Любой орнамент и подвески имели глубокий смысл и тайное значение, они призваны были защищать человека от злых сил, в изобилии населявших окружающий мир.

В захоронениях финно-угорских народов, населявших русский Север и просторы Западной Сибири уже в эпоху неолита (III-II тысячелетия до н. э.), археологи во множестве находят так называемые шумящие подвески геометрической формы и подвески, изображающие зверей и птиц. Первоначально они возникли как непременная деталь шаманского наряда - парки, помогающая шаману в общении с духами. Но позднее они выходят в широкий мир и становятся элементом одежды, главным образом женской, и благополучно доживают до наших дней. Модницы Финляндии и сегодня носят традиционные «шелестящие» украшения, не ведая об их исконном смысле. А они несли в себе некую сакральную, магически-охранительную идею. Их изучением и дешифровкой ныне занимаются археологи и искусствоведы. Однако истинное значение древних украшений и по сей день до конца не раскрыто.

Шумящие украшения, как выясняют археологи, изучая материальную культуру разных народов, были чрезвычайно широко распространены в мире. Шум, издаваемый ими, с незапамятных времен считался оберегом, защитой от внешних вредоносных сил. Недаром у народов Кавказа до нашего времени сохранился обычай на свадьбах стрелять в воздух и бить в барабаны. Сибирские шаманы при общении с духами «семи миров» используют бубен, который считается «кораблем» колдуна. Или такой пример. В одном из шаманских погребений X-XI веков были найдены фрагменты деревянных ковшей, служивших, видимо, для ритуальных возлияний, с краями, обрамленными обоймицами с колечками и шумящими монетовидными привесками. Их магическое значение в данном случае очевидно: они должны были своим звоном защищать от злых умыслов содержимое сосудов.

Среди финно-угорских женских украшений также известны браслеты с подвижными звенящими колечками по центру пластины браслета. Четыре из них найдены в Новгороде в слоях XII - первой трети XIII века. А вот в погребениях восточного и южного побережий Чудского озера их оказалось особенно много. В юго-восточной части северной Руси, в областях, контактных с финно-уграми, встречается уже иная разновидность шумящих браслетов - с ушками по краям для крепления колечек. Финно-угорские женщины носили и перстни с шумящими бубенчиками. Подобные украшения-амулеты на открытой руке женщины должны были оградить своим звоном хозяйку от злых духов и недобрых чар. Подобных примеров можно привести много.

Шумящие подвески изготовлялись, как правило, в виде утки или коня-оленя, либо это были привески в форме утиных лапок или бубенчиков. Кстати, изображения утки появились на русском Севере очень давно еще в эпоху неолита, видимо, уже тогда утка была промысловой птицей.

Вероятно, уже на заре человечества складывается миф об утке-демиурге, то есть прародительнице мира. Этот сюжет нашел, например, свое отражение в мифологии карел и коми. «Уточка» - один из самых популярных эпитетов, вносящихся к девушке или женщине в карело-финнском эпосе «Калевала». Согласно его повествованию, утка снесла яйца на коленях Матери Вод, и из них возникает мир:

Не погибли яйца в тине И куски во влаге моря. Но чудесно изменились И подверглись превращенью: Из яйца, из нижней части, Вышла мать-земля сырая; Из яйца, из верхней части, Встал высокий свод небесный; Из желтка, из верхней части, Солнце белое явилось; Из белка, из верхней части, Ясный месяц появился; Из яйца, из пестрой части, Звезды сделались на небе; Из яйца, из темной части, Тучи в воздухе явились.

Штампованные изображения уток историки находят на предметах неолитической керамики II тысячелетия до н. э., встречают уток и высеченных на кремне. Бронзовые полые изображения водоплавающих птиц были популярны у волго-камских народов и у населения Приладожья с VI по XIV век н. э. Постепенно эти изображения распространяются на все большей территории.

Второе по значению место занимают изображения сакрального лося-оленя; позже его сменили фигурки коня. В «Калевале» речь идет о лосе Хийси - хозяине леса и представителе подземного царства Туонелы (эпос называет его «жеребенком Хийси»). Его связь с духами очевидна, да он и сам, как повествует эпос, мог стать оборотнем.

Особенно хорошо известны филигранные бронзовые олени-коньки из мерянских, мордовских и марийских могильников VI-XI веков. Как считает археолог Л. А. Голубева, подвески эти изготовляли девочки-подростки, когда готовились к свадьбе. В наиболее ранних подвесках лосиная (или оленья) сущность преобладает: на голове животного изображаются рога. И лишь на более поздних подвесках вместо рогов появляются уши, подчеркивая конский облик фигурки. Форма подвесок на оберегах мерян - все те же утиные лапки и бубенчики. На спине фигурок часто можно увидеть концентрические круги - символ животворящего Солнца.

Итак, изображение коня появляется позже лося-оленя, и появляется оно вместе со скотоводством, которое к тому времени здесь утвердилось. Судя по археологическим данным, скотоводство начало развиваться на Севере с появлением Дьяковской культуры раннего железного века (VII век до н. э. - VII век н. э.). Позднее у финно-угров возникает обряд погребения, когда вместе с умершим хоронят и коня.

Академик Б. А. Рыбаков, крупнейший знаток славянского язычества, утверждал, что на севере России существовала легенда, по которой Солнце днем проделывает свой путь на конях по небу, а ночью плывет на утках по подземной реке. Как считают мифологи, образ солнечного коня был занесен на Север индоевропейцами. Достаточно вспомнить коней бога Гелиоса и квадригу Аполлона, также бога Солнца. Наиболее ранние свидетельства об индоевропейцах на севере Восточной Европы относятся к бронзовому веку (Фатьяновская культура, II тысячелетие до н.э.). Вероятно, именно этот народ принес сюда земледелие и скотоводство.

Любопытно, как не сразу образ лося-оленя уступил место образу священного коня. Например, в погребениях Пазырыкских курганов на Алтае (V-III века до н.э.) были открыты конские погребения, но с деревянными оленьими рогами и кожаными масками: конь все еще продолжает как бы исполнять роль лося-оленя. И еще долгое время народная память сохраняла поверья, связанные со священным оленем. Так, в Подмосковье вплоть до недавнего времени считалось, что после Ильина дня (2 августа) уже нельзя купаться в водоемах, поскольку «олень в воду помочился».

В XII - начале XV века на севере Руси были распространены подвески иного типа, чем те, о которых речь шла выше, - полые коньки. Этот тип украшений-амулетов наследует художественный принцип более ранних, литых по восковой модели полых подвесок-уточек. Доказательство налицо. Коньки как бы сохраняют водную сущность: по их нижнему краю проходит рельефная волнистая линия, символизирующая воду. Во множестве их изготовляли в Новгороде, здесь найдены четверть всех известных амулетов такого рода и остатки ремесленных мастерских, в которых их производили. Находят их и на Ижорском плато (земля финно-угорского народа Водь и Ижора), и в костромском Поволжье. Полые коньки-подвески - это, по всей видимости, идеологическое и художественное взаимодействие двух культур - финно-угорской и славянской.

Изначально все виды подвесок с изображением животных делались с одной головой. И лишь со временем начинают преобладать двухголовые варианты - на две стороны света («тяни-толкай»). Традиция эта восходит еще к эпохе неолита. В 1954 году археолог А.М. Раушенбах при раскопках неолитической стоянки Николо-Перевоз нашла роговую пластину с двумя утиными головами, обращенными в разные стороны, в пластине есть отверстие, за которое ее подвешивали или крепили. Возможно, это деталь шаманского наряда эпохи неолита. Сегодня найденная подвеска - в экспозиции Государственного Исторического музея в Москве.

Двухголовость - отражение представлений о «дихотомии» - двойственности мира. И одним из проявлений такой двойственности древнего мировоззрения было делестианское время (стороной дьявола). Во всяком случае, двухголовые подвески - это защита «на все стороны света», на все случаи жизни как в мире духов, так и в мире людей.

Древнерусские шумящие подвески делали не только в виде утки и коня-оленя. Среди них можно найти изображения баранов, барса, петуха, бобра, медведя и других зверей. В конце XIV-XV веков бронзовые подвески выходят из обихода. Трудно сказать, с чем это было связано. Однако, согласно мнению историка Е.И. Горюновой, их место заняли более дешевые вышивки и ткачество. Причем часто вышивки располагались в том же самом месте, что и бронзовые амулеты. Например, орнамент на платье марийской женщины так и назывался «сторож груди» - «чызе орол».

Важны были и части таких привесок - лапчатые привески к амулетам. Человеческая кисть руки, конечность животного издавна считались символом защиты - оберегом. Наскальные изображения человеческой руки есть еще на палеолитических пещерных рисунках. Но даже в более позднее, христианское, время Богоматерь Оранта, например, всегда изображалась с поднятыми руками, ладонями к зрителю - жест защиты, благословения. Защитную функцию выполняли и камни - «следовики», то есть с отпечатками кисти рук наиболее почитаемых в XIII-XVII веках святых. На свадебных турецких коврах вплоть до начала XX века ткачи изображали ладони - знак охранения будущей семьи. До настоящего времени считается, что конская подкова приносит счастье.

Такое же значение имели и утиные лапчатые привески на средневековых подвесках-амулетах. Изображение утиных лапок как элемент орнамента встречается на лепной керамике из Белоозера, использовалось оно и в качестве штампика на глиняных грузиках для сетей. На Северной Двине их изображали на обрядовых санях для масляничного катания с гор даже в первой половине XIX века.

Таким образом, звериные финно-угорские подвески-амулеты - это украшения со сложным значением, они были призваны защищать от внешних сил как своим обликом, так и шумом-шелестом. Они словно вели разговор с духами того лица, кто носил такие украшения. Недаром славяне считали финнов большими колдунами. Все подвески были связаны с культом плодородия и благосостояния (в погребениях подвески чаще всего находят в области груди или тазовых костей - женского лона).

Изображение утиных лапок - излюбленный элемент орнамента. Он встречается и на керамических изделиях, и как штампик на глиняных грузилах для рыбацких сетей.