Отождествляться с чем-то, чем ты не являешься, — значит формировать эго

РЕЛИГИОЗНОЕ «Я»

"Я учу новой религии, но совсем не похожей на христианство, иудаизм или индуизм. У этой религии не будет названий. Это религия – сугубо религиозное свойство человеческой целостности" — ОШО

 

" Счастье людей заключается в следовании Законам Божьим. Путь греха — это путь страдания и гибели. Заблуждаются те, кто думает, что Богу доставляет удовольствие смотреть на страдания Своих детей. Все небо заинтересовано в счастье человека. Наш Небесный Отец не лишает радости Своих детей. Бог призывает нас отказаться лишь от того, что повлечет за собой страдание и разочарование, закроет для нас путь к счастью и вечной жизни. Спаситель мира принимает людей такими, какие они есть: со всеми их недостатками, слабостями и несовершенствами. Он не только очищает их от грехов и дарует искупление Своей Кровью, но и удовлетворяет сокровенные чаяния всех, кто согласен нести Его "бремя". Он хочет дать мир и покой всем, кто приходит к Нему за хлебом жизни. Иисус призывает нас к исполнению лишь тех обязанностей, которые возведут нас на вершину блаженства. Это состояние никогда не смогут испытать те, кто противится Его воле. Человек, в сердце которого живет Христос (по словам апостола, "упование славы"), имеет полноту радости в жизни. Чтобы быть счастливыми, мы должны стремиться приобрести такой характер, какой являл Христос. Его отличали САМООТРЕЧЕНИЕ И ЧЕЛОВЕКОЛЮБИЕ. Следствием ПОЛНОГО САМООТРЕЧЕНИЯ И РАСПЯТИЯ СВОЕГО “Я” будет истинное счастье. Те, для кого Бог является первым, последним и наилучшим в жизни, — будут САМЫМИ СЧАСТЛИВЫМИ людьми этого мира. Улыбка почти никогда не сходит с их лица " — Авторитет Духа Пророчества

 

«…и если извлечешь драгоценное из ничтожного, то будешь как Мои уста. Они сами будут обращаться к тебе, а не ты будешь обращаться к ним» (Иер.15:19).

 

 

Вы еще не поняли, что религиозный ум самый лицемерный. Только созидающая личность может быть религиозной – никто другой не может быть религиозным.

 

Первобытные люди

Посреди Индии находится штат Бастар. Когда-то он был независимым штатом, в котором действовали британские законы, а махараджа (царь) Бастара был моим приятелем. Мы подружились при странных обстоятельствах.

Мы оба ехали в одном купе. Оказалось, что мы очень похожи. У него была боро­да такого же размера, что и у меня тогда. Он носил такую же длинную робу с повя­занным вокруг лунги. Мы сидели в купе друг против друга и удивлялись. Он бро­сал на меня взгляды и думал: «Что это за человек?»

Наконец, он сказал: «Мы так похожи. Откуда вы?» Я рассказал ему о себе.

«Странно, — протянул он. — А куда вы направляетесь?»

Оказалось, что мы оба едем в Гвалиор. Нас обоих пригласила в свой дворец махарани (царица) Гвалиора. Мы должны были принять участие в ежегодной конфе­ренции, которую она назвала всемирной конференцией всех религий.

Махараджа Бастара представлял на конференции туземцев. Они язычники, у них нет организованной религии, догм. У туземцев нет священных писаний, нет свя­щенников. А царь Бастара был образованным человеком, поэтому представлял язычников.

Меня пригласили по недоразумению. Махарани Гвалиора прочла какие-то мои книги и сочла меня религиозным человеком. Когда мы познакомились, она забес­покоилась, потому что на территории дворцы собралось не меньше пятнадцати ты­сяч человек...

У дворца была громадная площадь, на которой каждый год размещались пятна­дцать тысяч человек. Но когда я заговорил, она растерялась. Махарани не могла уснуть. В двенадцать часов ночи она постучала в мою дверь. А я ушел от нее в де­сять часов после встречи. Мне и в голову не приходило, что стучит она. Я открыл дверь и увидел, что на пороге стоит сама царица.

«Я не могу спать, — призналась махарани. — Вы сбили меня с толку. Теперь я не могу позволить вам читать завтра лекцию».

Конференция должна была продолжаться семь дней, а я говорил лишь раз.

«Мне кажется, что вы говорили правильно, — призналась она, — но все это проти­воречит нашим верованиям, оскорбляет наши религиозные чувства».

«Вы думаете об истине или о лжи и утешениях?» — спросил я.

«Я понимаю вас, — ответила махарани. — Но мой сын, который когда-нибудь возглавит штат, еще очень молод. Вы сразу же окажете на него сильное влияние. Не пускайте его в свою комнату, если он придет! Ради меня!»

«Если я не стану говорить, то и не останусь здесь, — решил я. — Вы просили меня прочесть семь лекций, но вам хватило и одной. Позвольте мне выполнить свою работу. Эти пятнадцать тысяч человек спросят, где я».

«Я учла этот момент, — сказала она. — По-видимому, люди заинтересовались лишь вами. Когда вы говорили, все молчали. Я еще не видела, чтобы такая большая толпа молчала. Никто не обращает внимание на говорящих священников. Они все время говорят одно и то же, из года в год одни и те же догмы. Впервые я поняла, какой бывает безмолвие, когда слышно, как звенит комар. Люди обязательно хватятся вас, но мне тяжело, потому что все остальные участники очень враждебно настроены против вас. Вы устроите беспорядки, а мне это не нужно».

«Вы не совсем понимаете ситуацию, если хотите оставить этих ораторов, — заметил я. — Неприятности неизбежны».

В этот момент в мою комнату зашел махараджа Бастара. Он жил в соседней комнате. «Вы проделали большую работу, — сказал он. — Если вам придется уехать, я поеду с вами».

Так мы и подружились. Он пригласил меня в свой штат. Их Гвалиора я переехал прямо в Бастар. Он дальше от Гвалиора. Махараджа представил меня своим людям. Они первобытные люди, живут в полуголом виде. На них я увидел лишь набедренную повязку, когда они пришли в столицу, Джагдалпур. А в лесу они ходили вообще в нагом виде.

 

* * * *

Люди, не являющиеся мудрецами, никогда не будут работать вместе. И есть много так называемых мудрецов, которые не являются по‑настоящему религиозными людьми, они только кажутся таковыми. С ними вместе могут работать только неразумные люди, но не мудрецы, которых я только что упомянул.

Почему не могут эти религиозные люди работать вместе? Потому что они не стали святыми посредством растворения своего самолюбия. Их святость – это тоже способ напитать свое самолюбие. А там, где есть самолюбие, никакая встреча невозможна, поскольку самолюбие всегда хочет быть выше всех.

Религиозные деятели такого типа не могут работать вместе. Вся их деятельность основывается на критике других. Все их усилие базируется на том, чтобы противостоять кому‑то. Если врагов нет, они вообще не могут работать. Все их усилия основаны на противостоянии и ненависти к другим. Все религиозные деятели, следующие этой традиции, этим религиям, могут быть названы только невеждами, поскольку первое отличие настоящего мудреца в том, что он больше не принадлежит ни к какой религии. Первый признак мудреца в том, что он больше не ограничен никакими рамками или традициями. У него не будет никаких ограничений, он будет принадлежать всем. И его первым отличием будет то, что его самолюбие растворится, и его гордость исчезнет. А иное – это пути усиления самолюбия, взращивание его.

Помните: самолюбие удовлетворяется большим богатством, оно может быть также удовлетворено тем, что вы прошли через большое страдание, и, если вы приобретете большие знания, это тоже усилит ваше самолюбие. Если я отказываюсь от мирского, я усиливаю свое самолюбие. А те, чье самолюбие удовлетворено, никогда не смогут работать вместе. Самолюбие является исключительно разъединяющим фактором, а отсутствие самолюбия – это единственный объединяющий фактор. Поэтому там, где нет самолюбия, там есть общность.

 

* * * *

Я всегда говорю, что религия означает трансформацию жизни в праздник.

 

* * * *

Христианство, индуизм, буддизм, джайнизм, ислам - все это только идеологии, догмы, символы веры. Это просто культы. У настоящей религии нет названия. У нее не может быть имени. Будда жил такой религией, Иисус жил такой религией - но помните, что Иисус не был христианином, а Будда не был буддистом. Они даже не знали таких слов. Подлинно религиозные люди просто религиозны, но не догматичны. На свете есть три сотни религий - какая глупость! Истина одна. Как может быть триста религий? Наука одна, почему же есть три сотни религий?

Наука, которая занята объективной истиной, едина. Религия тоже должна быть одной-единственной, ведь она занята истиной субъективной, обратной стороной единой истины. Но такая религия не может иметь названия, у нее не может быть идеологии.

Я учу только такой религии. И если вас спросят, в чем заключается мое учение - так, вкратце, - вы вряд ли сможете что-то ответить, потому что я не даю принципов, идеологии, догм и доктрин. Я учу нерелигиозной религии, я просто помогаю ощутить ее привкус. Я объясняю, как развить восприимчивость к Божественному. О самом Божественном я не рассказываю ничего. Я говорю только одно: "Вот окно. Открой - и увидишь звездную ночь".

Звездная ночь неописуема, но стоит увидеть ее в окно, как все сразу ясно. Видеть - значит знать. Кроме того, видеть - должно стать для вас тем же самым, что и быть. Нет никакой другой веры.

Мои усилия экзистенциальны, а не интеллектуальны. Настоящая религия экзистенциальна. Ее понимали лишь немногие, а позже она вообще исчезла с лица земли, потому что интеллектуалы взялись за нее и начали превращать в стройные идеологии - чистенькие и аккуратненькие, логичные и рациональные. Но тем самым они погубили ее красоту. Стоило им создать философию, как религия исчезла. Пандиты, ученые, богословы - враги настоящей религии.

Помните: вас посвятили не в очередную религию, вас посвятили в чистую религиозность. Обширную, бескрайнюю, безграничную - и этим она похожа на звездное небо.

У неба нет границ, так что расправляйте крылья без страха. Вся эта Вселенная - ваша. Это и есть наш храм, наше священное писание. Все, что меньше, создано человеком, искусственно. Но такие творения человеческих рук мало чего стоят. Обходите рукотворные религии стороной, чтобы иметь возможность познать настоящую, нерукотворную религию. А ее проповедуют деревья, горы, реки и звезды. Она в вас и в тех, кто вас окружает. Она повсюду.

Наука - это поиски истины в объективном мире, а религия - в субъективном. Но это два крыла одной птицы, две грани одних и тех же поисков. По существу, два разных названия не нужны. Лично я считаю, что "наука" - название вполне удачное, потому что оно связано с пониманием. Итак, у науки, как у медали, есть две стороны. Познание материального - можно назвать объективной наукой, а познание внутреннего - души, сознания - субъективной. Слово "религия" просто лишнее.

Наука - замечательное явление. Тот же поиск, просто в другом измерении. Но еще лучше создать высшую науку - синтез наук внешних и внутренних. Тогда нам не потребуется столько религий, не потребуется даже атеизм. Когда исчезнут теисты, не останется и атеистов, ведь они возникли только из духа противоречия. Если кто-то верит в Бога, то есть и те, кто в него не верят. Если же верующих нет, зачем подчеркивать неверие?

 

* * * *

В этом мире доминирующим является мужской подход. Когда я говорю «мужской подход», я имею в виду агрессивный ум. Женщина становится мужеподобной, если у нее агрессивный ум, а мужчина становится женственным, если у него восприимчивый ум. Наука мужеподобна, религия женственна. Религия — это просто глубокая восприимчивость... готовность, открытая дверь. Если Бог придет в гости, его впустят, вот и все, и впустят с огромной благодарностью. Он будет желанным гостем. Поэтому медитируйте, танцуйте и пойте, но оставайтесь глубоко внутри с восприимчивым сердцем. Все придет в свое время... ничто не случается раньше своего времени. И это прекрасно — ничто не должно случаться раньше своего времени. Если это случится раньше, вы никогда не сможете это понять, переварить. Это никогда не станет частью вас, это даже станет грузом — возможно, даже ядом.

 

* * * *

Религиозность означает периферию, а духовность означает центр. В религиозности есть нечто от духовности, но лишь нечто — рассеянные отблески, вроде отражения в озере звездного неба или полной луны. Духовность — это настоящее, религиозность — только побочное следствие. И одно из величайших несчастий, постигших человечество, заключается в том, что людей учат религиозности, а не духовности. Так что они начинают украшать свою периферию, вырабатывать характер. Характер — это ваша периферия. Если вы украсите окружность, периферию, центр не изменится. Но если вы измените центр, периферия автоматически проходит трансформацию.

Измените центр — то есть духовность. Духовность — это внутренняя революция. Она, безусловно, влияет на ваше поведение, но лишь вторично, второстепенно. Поскольку вы более пробуждены и чутки, более осознанны, ваши действия естественным образом изменяются, ваше поведение обретает иное качество, иной аромат, иную красоту, — но не наоборот... Духовность неотъемлемо свойственна вашему существу, религиозность касается лишь самого поверхностного в вас: поступков, поведения, морали. Религиозность формальна; посещение церкви по воскресеньям — просто выход в свет. Церковь — это своего рода клуб, такой как Рота-ри-клуб или Клуб Львов — существует множество клубов. Церковь также клуб, но с религиозными претензиями. Духовный человек не исповедует никаких кредо, никаких догм. Он не может принадлежать ни к какой церкви, — индуистской, христианской, мусульманской... невозможно, чтобы он вообще принадлежал к церкви.

Духовность одна; религий много.

Здесь я настаиваю на внутренней трансформации.

Я не учу вас религии, я учу вас духовности...

Духовность мятежна; религиозность ортодоксальна. В духовности вы индивидуальность; в религиозности вы разделяете психологию толпы. Религиозность — это блеяние овец, духовность — львиный рык.

 

* * * *

У женщины был замечательный попугай, но он умер. Она очень расстроилась и была в отчаянии. Ее соседи сказали: «Не мучайся так сильно. Сходи в лавку и купи другого попугая, еще лучше прежнего».

Так что она пошла в лавку, и ей понравился один попугай своей красотой. Но продавец настаивал: «Мадам, можете выбрать любого - у нас сотни попугаев, — только оставьте в покое этого».

Чем больше он настаивал, тем больше женщина говорила: «Какой бы ни была цена, это не проблема. Я решила, я беру этого попугая».

Продавец сказал: «Если вы настаиваете, я дам его вам. Дело не в цене; дело в том, что этот попугай жил в ужасном месте. Он прибыл из дома проститутки, так что он пользуется непечатными словами».

Женщина сказала: «Я справлюсь, я выучу его. У меня нет другой работы. Мой муж умер, и вместо мужа я приобрела попугая, так как мой муж не занимался ничем иным, кроме того, что способен делать попугай - и гораздо лучше. Я справлюсь, не беспокойтесь». Итак, она приобрела попугая и принялась за его обучение. Но попугай был невыносим. Она учила его христианской канонической молитве, а он мог произнести: «Е... я все это!» Женщина была в растерянности: что же делать с этим попугаем?

Тут пришло воскресенье, и епископ совершал обход. Было раннее утро, женщина только что поднялась и увидела автомобиль епископа. Она снова накрыла клетку попугая, так, как никому не известно, что скажет этот малый. Перед епископом это могло бы оказаться очень неловким. Как только вошел епископ, попугай в клетке, скрытый за одеялом, сказал: «Aral Сегодняшний день был совсем коротким!» Ежедневно утром одеяло убиралось, а вечером клетка накрывалась снова. Он сказал: «Сегодняшний день был совсем коротким. Никогда не видал такого короткого дня».

Епископ спросил: «Что случилось? Зачем вы укрыли беднягу попугая?»

Тут женщина растерялась, не зная, что делать. Она сказала: «Я смущена, но должна предупредить вас: он употребляет непечатные слова».

Епископ ответил: «Не беспокойтесь. У меня у самого есть попугай, который является весьма религиозной и священной особой. Целый день он продолжает пересчитывать четки, молясь Богу. Дайте своего попугая на несколько дней мне, и я посажу его в клетку к моему попугаю. Он настолько священная особа, что обучит вашего попугая быть добродетельным, быть католиком».

И что же случилось, когда прибыл новый попугай?

Другой попугай заглянул тому в глаза и отбросил четки.

Епископ не мог поверить этому; он сказал: «Почему ты бросил четки?»

Попугай ответил: «Моя молитва исполнена! Я просил подружку. Она прибыла!»

 

Жизнь проста.

Мы усложняем ее тем, что делаем все противоестественно.

Есть только одна религия, и это - природа. Позвольте природе отобрать вашу сложность, позвольте себе быть в единстве с природой.

 

Бывают моменты, когда проявляются темные стороны моего ума, и это меня пугает. Мне чрезвычайно трудно принять тот факт, что они — полная противоположность светлых. Я чувствую себя грязным, виновным и недостойным. Мне хотелось бы смело взглянуть в лицо всем проявлениям моего ума и принять их, ведь Ты, я знаю, часто говоришь: приятие —основное условие трансценденции ума. Не мог бы Ты рассказать о приятии?

Главное, что нужно понять: ты не твой ум — ни светлая его сторона, ни темная. Если ты отождествишься с привлекательной частью, то не сможешь отделиться от уродливой; они составляют две стороны одной монеты. Можешь принять ее целиком, либо целиком отбросить, но разделить ее невозможно.

Но человек всегда стремился выбрать лишь то, что выглядит красиво, привлекательно, ему подавай сплошь серебряную оторочку, а темное пятно спрячь куда подальше. Однако он не отдает себе отчета в том, что и серебряная отделка, и темные пятна не могут существовать друг без друга. Темные пятна — это фон, совершенно необходимый для того, чтобы проявилась отделка из серебра.

Выбор порождает беспокойство.

Осуществляя выбор, ты попадаешь в беду.

Отказ от выбора означает: есть ум со своей светлой и темной сторонами — и что с того? Какое отношение он имеет к тебе? С какой стати тебе об этом переживать?

В тот момент, когда ты отказываешься от выбора, всякое беспокойство исчезает. Приходит полное приятие: таково свойство ума в этом состоит его природа, и это не твоя забота, ведь ты — не твой ум. Будь ты им, отпали бы все проблемы. Кто бы тогда что-то там выбирал и думал о трансценденции? Кому пришлось бы что-то принимать и размышлять о приятии?

Ты отделен от ума — отделен всецело.

Ты — лишь свидетель, не более того.

Но ты — наблюдатель, который отождествляется со всем, что сочтет приятным, и игнорирует тот факт, что неприятное следует за ним тенью. Приятная сторона не вызывает у тебя беспокойства— она становится праздником. Проблема появляется тогда, когда возникает полярность, — ты разрываешься на части.

Но ведь ты сам заварил кашу. Перестав просто свидетельствовать, ты опустился до идентификации. Библейская притча о грехопадении — просто детские сказки. Вот где воистину падение — свалиться в бездну идентификации, перестав просто созерцать, утратить свидетельствование.

Так что просто попробуй время от времени позволять уму быть таким, каков он есть. Помни, ты — не он. Тебя ожидает нечто удивительное. Ум начнет терять власть по мере того, как станет исчезать связь, потому что он идет от твоей идентификации; он сосет твою кровь. Но стоит тебе отстраниться, отойти в сторону, как ум станет сдавать позиции.

День, когда ты полностью перестанешь отождествляться с умом не поддашься ему ни на секунду, — станет откровением: ум просто исчезнет, перестанет существовать. Там, где он полноправно и непрерывно властвовал — дни и ночи напролет, во сне и в бодрствовании, — его вдруг не окажется. Ты оглядишься вокруг а там пустота, небытие.

Вместе с умом исчезает и самость. Остается лишь некое качество осознания, в котором нет «я». Самое большее, как ты можешь его назвать, — это нечто близкое к «бытию моего существа» (am-ness), а не «бытие “я”». Или же, что еще точнее, просто «бытие существа» (is-ness), потому что в «бытии моего существа» все еще присутствует оттенок «я». Как только ты осознаешь, что это — «бытие существа», то растворишься во Вселенском.

С исчезновением ума исчезает самость. Исчезает и множество других вещей, которые доставляли столько беспокойства, но казались тебе очень важными. Ты пытался справиться с ними, а они лишь становились все запутаннее и сложнее, все превращалось в проблему, вызывало тревогу и чувство безысходности.

Хочу вновь обратиться к истории под названием «Гусь снаружи». Она имеет отношение к теме ума и твоей безэговости.

 

БЕЗЭГОВОСТЬ

Я чувствую, что, развив в себе способность стоически выносить тяготы существования, я смирился со многими фактами жизни. Это смирение давит на меня тяжелым грузом, не позволяя жить в медитации. Означает ли это, что я подавил свое эго и должен снова его обрести, прежде чем по-настоящему избавлюсь от него?

Одна из величайших проблем... может показаться парадоксальным, тем не менее: прежде чем ты утратишь эго, тебе придется его обрести. Только зрелый плод падает на землю. Зрелость — основное условие.

Незрелое эго нельзя отбросить, нельзя одолеть. И, если ты ведешь борьбу с незрелым эго, пытаясь его изжить и растопить, все твои усилия пойдут насмарку. Вместо того чтобы уничтожить эго, незаметно для себя ты его подпитываешь.

Вот главное, что следует понять: эго должно достичь своего пика, стать сильным, достичь целостности — лишь тогда ты сможешь его растопить.

Слабое эго невозможно растопить. Но как раз это стало проблемой.

Все религии Востока проповедуют безэговость. Поэтому на Востоке изначально все настроены против эго, и в силу подобной антинастроенности эго никогда не бывает развитым, оно никогда не достигает той вершины расцвета, когда его можно отбросить. Оно никогда не вызревает до конца. Потому людям Востока очень трудно растопить свое эго, практически невозможно.

Все религиозные и психологические традиции Запада пропагандируют, проповедуют, призывают людей взращивать мощное эго, ибо, если твое эго недостаточно развито, тебе не выжить. Жизнь — это борьба, и если у тебя отсутствует эго, тебя съедят. Кто тогда будет оказывать сопротивление? Кто будет вести борьбу? Кто будет состязаться? Ведь жизнь — это непрекращающееся состязание.

Западная психология призывает: развивай свое эго, укрепляй его. Поэтому для Запада не составит труда избавиться от эго.

И стоит западному искателю достичь понимания того, что эго является проблемой, ему будет нетрудно растопить эго, для него это куда легче, чем для человека Востока.

В этом заключается парадокс: на Западе учат эго, тогда как на Востоке — безэговости. Но для представителя Запада расстаться с эго легко, тогда как на Востоке это дается с огромным трудом.

Для тебя это будет непростой задачей — прежде обрести, затем утратить, — ведь утратить можно лишь то, что имеешь. Если у тебя чего-то нет, как ты можешь это утратить? Можно стать нищим, лишь когда ты богат. Если ты лишен богатства, то твоя нищета не может отличаться той красотой, о которой постоянно твердил Иисус: будьте нищими духом. Твоя нищета будет лишена значительности, отличавшей Гаутаму Будду, когда тот отрекся богатства.

Только богач способен стать нищим, ибо утратить можно лишь то, что имеешь. Если ты никогда не был богатым, как ты станешь нищим? Твоя бедность будет лишь поверхностной, она никогда не достигнет области духа. Внешне ты будешь беден, но глубоко внутри станешь желать богатства. Твой дух будет стремиться к богатству, появится честолюбие, неугасимая жажда приобретения. Твоя нищета будет всего лишь видимой. Не исключено, что ты даже станешь утешать себя, утверждая, будто нищета благородна. Однако ты не можешь быть нищим — только богач, истинно богатый человек способен стать нищим. Просто обладания сокровищами еще не достаточно для того, чтобы быть истинно богатым. Ты все равно останешься нищим. Если тобой руководят амбиции, ты нищ. То, чем ты обладаешь, не главное. Лишь когда у тебя всего вдоволь, исчезает жажда большего. Когда ты ощущаешь достаток, желание исчезает.

Исчезновение желания — вот критерий достаточности. Тогда ты богат — и можешь отказаться от богатства, можешь стать нищим, просителем подаяний, как Будда. И тогда твоя нищета становится богатством, тогда твоя нищета получает во владение собственное королевство.

Это касается всего. Упанишады и Лао-цзы, Иисус и Будда — все говорят о том, что знания бесполезны. Накопление больших знаний ничего не даст. И не только ничего не даст — оно способно стать препятствием. В знаниях нет потребности, хотя это и не означает, что тебе следует оставаться несведущим. Твое не-знание не будет подлинным.

Когда ты накопил достаточно знаний и отбросил их, ты достигаешь не-знания.

Только в этом случае ты можешь стать истинно незнающим — подобно Сократу, который сказал: «Я знаю только то, что ничего не знаю». Это знание, или, скорее, незнание — зови это как пожелаешь, — в корне отлично, оно другого качества, изменилось его измерение. Если ты просто невежествен, потому что не приобрел никаких знаний, то твое незнание не может сделать тебя мудрецом, оно не способно обернуться мудростью — это всего лишь отсутствие знаний. Внутри все равно живо стремление: как добыть побольше знаний? Как получить больше информации?

Однако когда ты обладаешь большим количеством знаний — ты изучил писания, исследовал прошлое, познакомился с традициями, познал все, что можно познать, — ты вдруг осознаешь бесполезность всего этого, внезапно ты приходишь к осознанию: все это — не знание. Оно заимствовано!

Это не твой собственный экзистенциальный опыт, не то, к чему ты пришел сам. Другие, возможно, и пришли к этому знанию сами, но ты попросту подобрал его. Ты накопил его чисто механически. Знание не возникло изнутри тебя, оно не пришло в результате твоего внутреннего роста. Оно — мусор, собранный с чужих порогов, оно взято взаймы, мертво.

Запомни: знание живо только тогда, когда оно твое, когда оно — твое непосредственное, прямое переживание. Но когда ты получаешь его от других, это просто память, а не знание. Память мертва. Когда ты скопишь слишком много — целые пласты знаний, писаний, всего, что тебя окружает, завалишь свой ум целыми библиотеками и потом вдруг осознаешь, что тащишь чужой груз, ничто из которого не принадлежит тебе, что это не твое собственное познание, — то тогда сможешь их отбросить, отбросить все эти знания.

И когда ты их отбросишь, в тебе родится новая разновидность не-знания. Это не-знание не сродни незнанию невежды, оно бытие мудреца, бытие мудрости.

Только мудрец может сказать: «Я не знаю». Но, говоря «Я не знаю», он не гонится за знанием, он просто констатирует факт. И когда ты от всего сердца признаешь: «Я не знаю», — в этот самый момент твои глаза открываются, двери знания распахиваются. В тот момент, когда ты всей своей тотальностью произносишь: «Я не знаю», в тебе рождается способность познать.

Это не-знание прекрасно, но оно обретается посредством знания. Это нищета, обретенная через богатство.

То же самое случается и с эго: ты можешь его утратить, лишь имея его.

Когда Будда отрекся от трона, стал бродягой... зачем это Будде? Он был принцем, восседавшим на троне и достигшим вершин эго; тогда к чему эта крайность — уйти из дворца на улицу, превратиться в бродягу? Но в нищете Будды таилась особая красота. Земля не знала прежде столь величественного скитальца, столь богатого нищего, коронованного нищего, такого императора. Что же случилось, когда он отрекся от трона?

Он отрекся от эго. Троны — это не что иное, как символы, атрибуты эго, власти, престижа, статуса. Будда ступил вниз с трона — и случилась безэговость.

Такая безэговость — это не кротость; эта безэговость — не смирение. Можно встретить немало кротких людей, но под их кротостью тонко орудует эго.

Говорят, будто как-то раз Диоген пришел навестить Сократа. Он вел жизнь нищего, всегда был одет в грязные одежды с бесчисленными дырами и заплатами. Даже если ему дарили новое платье, он отказывался его носить — прежде ему полагалось истрепаться, испачкаться, порваться.

И вот он пришел к Сократу и завел речь об отсутствии эго. Но от проницательных глаз Сократа было не скрыть, что этот человек вовсе не лишен эго. За его словами о смирении скрывалась огромная гордыня. По преданию, Сократ ответил ему: «Сквозь твои потертые одежды, сквозь дыры и заплаты просвечивает только твое эго. Ты говоришь о смирении, но твои слова исходят из самого центра эго».

Вот как это происходит, вот как рождается лицемерие. Ты наделен огромным эго, но прячешь его за противоположным, становишься смиренным на поверхности. Этой напускной кротостью никого не одурачишь. Возможно, ты обманешь сам себя, но других обмануть невозможно. Сквозь дыры твоей поношенной одежды рвется наружу твое эго. Оно никуда не девается. Это самообман и ничто более. Других надуть не удастся.

Подобное случится с тобой, если ты попытаешься отбросить незрелое эго.

Мои слова могут показаться противоречивыми, но они в точности отражают жизнь. Жизнь всегда полна противоречий.

Я обучаю вас стать эгоистами, чтобы затем вы могли познать безэговость.

Я учу вас быть законченными эгоистами. Не скрывай своего эго, иначе в игру вступит лицемерие. И не борись с незрелым явлением. Дай ему вызреть, помоги ему. Доведи его до максимума! Не бойся — тут нечего бояться. Только так ты осознаешь, сколь мучительно бывает эго.

Когда оно достигнет своего пика, тебе уже не понадобится ни Будда, ни я, чтобы объяснить: эго — это ад.

Ты сам это почувствуешь, ведь вершина эго станет вершиной всех твоих адских переживаний, превратится в ночной кошмар. И тогда отпадет потребность в ком-то, кто сказал бы тебе: отбрось свое эго! Ведь жить с ним дальше станет невыносимо.

Ты обретаешь знание лишь через страдание.

Тебе не удастся ничего отбросить с помощью только логических рассуждений. Ты сможешь отбросить нечто, лишь когда оно начнет причинять тебе столько боли, что жизнь станет невыносимой.

Твое эго пока еще не стало настолько болезненным — и потому ты продолжаешь жить с ним. Это естественно. Я не смогу убедить тебя расстаться с ним. И даже если тебе покажется, что я тебя убедил, ты затаишься — на этом все и закончится.

Невозможно избавиться от того, что не вызрело до конца. Неспелый плод цепляется за дерево, а дерево крепко держит неспелый плод. Если их разлучить принудительно, останется рана. Этот шрам долго не будет заживать, рана всегда будет свежей, и ты постоянно будешь испытывать боль. Запомни: всему требуется время, чтобы вырасти, вызреть, упасть на землю и затем исчезнуть. Твоему эго тоже нужно время. Ему нужно созреть.

Потому не бойся быть эгоистом. Ты уже являешься им, иначе давным-давно исчез бы.

Так устроена жизнь: приходится быть эгоистом, приходится прокладывать себе дорогу, преодолевать тьму тьмущую желаний, одолевающих тебя, бороться, выживать.

Эго — критерий выживания.

Если бы ребенок рождался без эго, он бы в скором времени умирал. Он не смог бы выжить, это было бы невозможно — когда он был бы голоден, он чувствовал бы: хочет есть. Он ощущал бы присутствие голода, но не соотносил бы его с собой. В тот момент, когда ребенок испытывает потребность в еде, к нему приходит чувство: это Я голоден, и он начинает плакать, требуя тем самым, чтобы его накормили. Ребенок растет с ростом своего эго.

Поэтому мне кажется, что эго — естественная составляющая роста.

Однако это вовсе не означает, что ты должен жить с ним до конца своих дней. Пройдя стадию естественного роста, тебе следует сделать следующий шаг: отбросить эго. Это тоже естественно. Но ко второму шагу нужно переходить, только когда первый этап достиг своей кульминации, апогея, подошел к вершине.

Потому я обучаю и тому, и другому — и эго, и безэговости.

Вначале стань эгоистом, законченным эгоистом, абсолютным эгоистом, словно все сущее служит лишь тебе и ты — его центр, словно все звезды вращаются вокруг тебя и солнце восходит исключительно ради тебя; все в мире предназначено лишь для тебя — чтобы помогать тебе находиться здесь. Будь в центре и не бойся, ибо если появится страх, тебе ни за что не созреть.

Прими это! Это — часть роста. Насладись им и доведи до предела. А когда достигнешь предела, то внезапно осознаешь, что ты — вовсе не центр. Это заблуждение, ребяческий подход. Но ведь ты и был ребенком, следовательно, все в порядке.

Но теперь, когда настала пора обрести зрелость, ты понимаешь, что ты — далеко не центр. Вообще-то, когда к тебе придет понимание, что ты не центр, ты также поймешь и то, что у существования нет центра — или же он везде. Центра либо нет и существование предстает как тотальность, целостность, не имеющая никакого центра, служившего бы точкой отсчета, либо каждый отдельный атом является центром.

Якоб Бёме сказал, что весь мир изобилует центрами, каждый атом — это центр, а периферии попросту нет — сплошь центры и никаких периферий. Оба предположения возможны. Оба означают по сути одно и то же, отличны и противоречивы лишь слова. Но прежде стань центром.

Точно как со сном: ты спишь, и, когда твой сон достигает кульминации, ты возвращаешься в реальность. Так происходит всегда: стоит сновидению подойти к своему пику, как оно рассеивается. А что является кульминацией сновидения? Ощущение того, что оно реально. Ты почувствуешь, что это реальность, а не сон, и станешь подниматься все выше, выше и выше к самому пику, и тогда сон станет почти реальностью. Он никогда не станет реальностью, он всегда лишь приближается к ней.

Он подходит настолько близко к реальности, что ты не можешь ступить дальше: еще один шаг — и твой сон станет реальным, а этого не может быть, ведь это сон! Приблизившись вплотную к реальности, сон рассеивается, сновидение вдребезги разбивается, а ты полностью приходишь в себя. Подобное происходит и с любыми заблуждениями.

Эго — вот самый глубокий сон. Ему свойственна и своя красота, и агония. Ему свойствен и экстаз, и мучения. Ему свойствен и собственный рай, и ад — все там. Сновидения бывают подчас сказочными, а подчас — кошмарными, но и те и другие остаются сновидениями.

Поэтому я не призываю тебя проснуться раньше срока. Нет, никогда не делай ничего, пока не наступит время. Позволь всему прорасти, позволь всему произойти в свой час — тогда все случится естественно.

Эго исчезнет. Оно способно исчезнуть и само по себе. Если ты просто позволишь ему вырасти, окажешь поддержку, то необходимость отбрасывать его отпадет сама собой.

В этом деле все вовсе не так просто. Если ты отбросишь эго, оно останется внутри. Кто его отбросит? Если ты полагаешь, что это ты его отбрасываешь, то ты и есть эго, — и потому, что бы ты там ни отбрасывал, — все не то. То, что действительно следует отбросить, останется, а ты выбросишь нечто другое.

Ты не в состоянии избавиться от эго.

Кто это сделает? Это случается само собой, для этого не требуется никаких действий. Ты прорастаешь в эго, а затем настает момент, когда ты начинаешь испытывать такие адские муки, что сновидение рушится. Внезапно ты понимает: гусь — вовне, он никогда не был внутри бутылки.

Ты никогда не был эго.

Оно было просто сновидением, окутавшим тебя. Необходимым сновидением, следует признать, и потому я не осуждаю его, оно — необходимая веха роста.

В жизни все необходимо. Нет ничего ненужного, ничто не бывает ненужным. Все, что произошло, должно было произойти. Все, что ни случается, случается в силу определенных глубинных причин. Ты нуждаешься во всем этом, дабы пребывать во мраке заблуждений. Оно — кокон, помогающий тебе, ограждающий тебя, способствующий твоему выживанию. Но тебе не обязательно пребывать в нем вечно. Когда ты почувствуешь, что готов, разрушь этот кокон, выйди наружу.

Твое эго — это скорлупа, защищающая тебя. Когда ты будешь готов — разбей скорлупу, вылупись из яйца. Эго — это скорлупа. Но не торопись. Спешка может сослужить тебе плохую с<