Скульптуры Гиберти для Орсанмикеле

Надо сказать, что Гиберти все-таки не был человеком, хватавшим звезды с небес. Выдающихся произведений у него гораздо меньше, чем у Донателло. Может быть, это мое личное мнение. Во всяком случае, те фигуры, которые он сделал для Орсанмикеле… Я уже говорила об этой церкви, где было когда-то зернохранилище, а потом все превратилось в церковь с внешними нишами, где вставлены скульптуры святых. И здесь, конечно, тоже Гиберти отметился. И его скульптуры, мне кажется, менее интересны. Он как бы находит такой среднестатистический вариант образа святого, который, может быть, легче повторить другим людям – менее индивидуализированный, более идеалистический, который потом, может быть, больше тиражируется, больше на него будут ссылаться. Но, конечно, с художественной точки зрения это менее интересно.

Хотя как скульптор он, конечно, владеет пластикой. Вот, например, его фигура святого Стефана – видно, как он специально по-разному раскладывает эти складки одежд святого Стефана, как он делает лицо юного дьякона очень миловидным, но в то же время очень внимательным, с внимательным взглядом. Он дает ему в руки книгу, показывая, что он такой вот ученый. Но если не подписать, что это святой Стефан, можно сказать, что это портрет некоего школяра, студента того времени.

Может быть, более интересен его Иоанн Креститель. Здесь как-то, может быть, больше индивидуальной трактовки, какая-то мужественность в лице и в то же время молитвенная устремленность.

Но все равно мне кажется, что в этих статуях больше того, что зритель ожидает, что станет классическим и таким обтекаемым и почти никаким через какое-то время, когда выработается такая среднестатистическая католическая статуя. И это немножко жалко, потому что то, куда двинул скульптуру Донателло, канон, выработанный Гиберти, ее как бы запирает вот в эту арку.

У него есть несколько надгробий, которые, в общем, не плохи, но тоже не могу назвать их выдающимися. Например, в Санта-Мария-Новелла надгробье Леонардо Дати. Тоже мы таких надгробий можем видеть множество и до Гиберти, и после.

Его мадонны не столь выразительны, как «Мадонна Пацци» у Донателло. Он, я бы сказала, скульптор, удовлетворяющий массовому вкусу. Вот массовый вкус уже формируется, и формируется именно им. Поэтому часто его вперед ставят, перед Донателло, но мне кажется, что Донателло гораздо интереснее.

Андреа дель Верроккьо

Заканчиваем разговор о скульптуре мы на человеке, который был и скульптором, и живописцем. Хотя ценили его больше как скульптора. Это Андреа дель Верроккьо. Вот его портрет работы Лоренцо ди Креди. Мы видим достаточно простое, может быть, не аристократическое лицо, но с очень внимательными глазами и такого, я бы сказала, смиренного вида. На самом деле, наверное, из всех мастеров он был самым смиренным, хотя именно он воспитал многих мастеров, которые потом и его превзошли, и даже заслонили его. В его мастерской начинали очень многие мастера: и Леонардо да Винчи, и Паоло Уччелло, и Сандро Боттичелли, и Пьетро Перуджино, и кто только у него не учился! И большей частью они были живописцами. Но сам Андреа Верроккьо больше себя мыслил именно как скульптора, хотя живопись он очень любил, и она у него была неплоха.

Начнем мы со скульптурных работ. Первая его значительная работа – надгробная плита над могилой Козимо Медичи. Мы уже говорили, что Медичи были меценатами, заказчиками и очень хорошо умели выбирать мастеров. И надгробная плита надо могилой Козимо Медичи кажется очень скромной. Тем не менее, сделав ее, Верроккьо попадает как раз в обойму тех мастеров, которых особенно приближали и любили Медичи.

Мы видим его прекрасный рельеф, который был сделан как портрет-барельеф, где характер Козимо Медичи виден, его портретные черты сохранены. Твердый взгляд, сжатые губы – видно, что это человек воли, дела, слова, который своего не упустит. Таким он, собственно говоря, и был.

Замечательны его портреты других членов этого замечательного семейства. Например, вот красавец Джулиано Медичи в римских латах, с красивой прической и гордо поднятой головой.

И совершенно другой характер у терракотового бюста Лоренцо Великолепного. Андреа дель Верроккьо сделал его таким задумчивым, со скорбной складкой между бровей и сжатыми губами, человеком, ушедшим в себя. Т.е. это тот человек, который несет на себе и груз власти, и все время должен быть начеку, потому что постоянно вокруг враги. И в то же время это был человек, который сделал многих людей знаменитыми.

Верроккьо прекрасно работал в разных техниках – и в мраморе, и в бронзе, и в терракоте. Вот эта «Дама с цветами» показывает его умение работать с мрамором, потому что здесь мрамор буквально светится, мрамор показывает нежность рук, нежность кожи, тонкость ткани, нежность цветка, который прижимает к груди это дама.

Давид – версия Верроккьо

Конечно, самым знаменитым произведением Андреа Верроккьо является его «Давид». Мы говорили о «Давиде» Донателло, и вот другой Давид – Давид Верроккьо. Тоже юный, но совершенно другая характеристика, другой образ, другое видение. Есть предание, что этот образ он делал с юного Леонардо да Винчи. Действительно, Леонардо да Винчи в очень юном возрасте, чуть ли не двенадцати лет, попадает в мастерскую Андреа Верроккьо. Здесь он начинает учиться и очень быстро выделяется среди мастеров, среди учеников. Известно, что Леонардо да Винчи был достаточно красивым, и вполне возможно, что его красота привлекла Верроккьо как модель. Он берет его за основу в образе Давида. Если у Донателло мы видели Давида чуть-чуть робкого, чуть-чуть даже с какой-то такой, я бы сказала, девичьей пластикой, то здесь совершенно другой Давид. Здесь Давид тоже юный, может быть, чуть-чуть старше, но понимающий свою роль и знающий себе цену. Он не попирает здесь Голиафа, Голиаф лежит рядом, но он, подбоченясь, гордится своей победой.

Скульптура тоже имеет круговой обход, прекрасно решена пластически, потому что здесь и человеческое тело показано, и ткань, и такие вот красивые волосы. И юное лицо с несколько такой чуть-чуть, я бы сказала, саркастической усмешкой. Здесь он понимает, что это он победил. Другая характеристика.

Это очень интересно, как одни и те же сюжеты решали разные мастера. Мы можем сравнить даже трех Давидов, потому что, говоря о «Давиде» Донателло и «Давиде» Верроккьо, мы, конечно, не можем не забегать вперед, вспомнив – разговор этот будет впереди – о «Давиде» Микеланджело. Здесь как раз налицо разные характеристики, очень разные. Разные решения образа, разные решения пластические, разные психологические подходы, разные, можно сказать, художественные стратегии. И это как раз говорит о том, что Ренессанс давал человеку возможность проявить себя и как мастера, и как человека.

Конечно, всегда, в любом искусстве и в то время была велика роль заказа. Но я думаю, что такой свободы, которую те же Медичи давали мастерам, оплачивая их работу, но не нагружая их какими-то идеологическими привязками, может быть, художник и не имел никогда. Во всяком случае, даже рядом работавшие мастера выдают очень разные результаты в своих работах.

Уверение святого Фомы

Андреа Верроккьо так же потрудился для Орсанмикеле, тоже там сделал статую, даже целую группу. Это «Уверение святого Фомы», когда Христос показывает раны своему ученику Фоме и говорит «Вложи свои персты в мои раны». Может быть, это не самая лучшая работа Верроккьо. Хотя, может быть, он ей и гордился, потому что это сложная композиция из двух фигур, у них есть взаимоотношения, и в то же время есть круговой обход. Но вот это нагромождение складок, эта какая-то неясность положений… Мне кажется, здесь он гораздо менее интересен, чем даже в своем «Давиде». В «Давиде» он явно идет даже на спор какой-то, какое-то соперничество со своим предшественником Донателло. Здесь он выражает то, что только он мог выразить.

Но он не был выдающимся мастером. Он был хорошим мастером, он был добросовестным мастером и многое подхватывал даже у своих учеников. Исследователи пишут, что, может быть, величие Верроккьо в том, что он умел учиться даже у своих учеников. Но все равно у каждого художника есть свои вершины и есть свои проходные работы. Вот эта работа, хотя ее часто цитируют как работу крупного мастера, она все-таки очень проигрывает перед «Давидом». «Давид» лаконичнее, «Давид» интереснее и психологически, и в духовном плане. Тем не менее эта работа тоже значительна. Правда, надо сказать, что Верроккьо ее не доделал. Ее потом доводили до совершенства уже его ученики.