Рутина Свободного Государства Конго.

1896. За один день комиссар Леон Fievez выдал 1308 отрубленных рук.

1899. Американский миссионер свидетельствует, что сбор каучука на берегах Мобойо обошелся более чем в 6000 человеческих жизней. Было израсходовано 6000 патронов — значит примерно столько же людей было застрелено, и это не считая детей, которых убивали прикладами.

1903. На 35 местах сбора каучука концессионной компании A.B.I.R. было потрачено 40 335 патронов.

На оз. Тумба, в месте впадения Конго, шведский миссионер Sjöblom видел множество трупов с отрубленными руками, сотни из которых застряли в ветвях прибрежных деревьев. Как пояснил бельгийский офицер, их убили из-за каучука.

Согласно дневнику шведа Кнута Свенссона, служившего в Force Publique в 1894–95 гг, в течение 4,5 месяцев в Бикоро на оз. Тумба из-за сбора каучука было убито 527 чел.

Жителей провинившихся деревень собирали в одно место, под предлогом подписания договора или рекрутирования носильщиков, и расстреливали.

У вышеупомянутого Шарля Лемэра читаем в дневниках, как в 1891 он сжигает одну деревню за другой, убивая в каждой по 10–20 чел и захватывая женщин и детей.

Записи такого рода:

«14 июня 1891. Рейд на селение Лоливу, жители которого отказались прибыть на опорный пункт. Отвратительная погода, дождь потоками. Большая группа деревень, не смогли всё разрушить. Убито 15 черных.

14 июня 1891 в 5 утра послал занзибарца Мечоуди с 40 солдатами сжечь Нколе. Операция была успешной.

13 июля 1892 лейтенант Саразейн провел рейд в деревни Бомпопо. 20 туземцев убито, 13 женщин и детей захвачено.»

Схожие записи и у офицера Луи Леклерка в 1895.

«21 июня 1895, прибытие в Ямбиси в 10.20. Отправили несколько групп солдат на очистку местности. Несколько часов спустя они вернулись с 11 головами и 9 пленными. Судно, которое было послано на преследование 22 июня, доставило еще несколько голов. На следующий день доставлено трое задержанных и три головы. Солдаты застрелили человека, который искал свою жену и ребенка. Мы сожгли деревню…»

(цит. по Hochschild, p. 322–325)

И так эти дневники заполнялись на протяжении многих месяцев и лет.

Даже нарушение технологии сбора каучука, например разрубание побегов — для скорости, каралось смертью. Окружной комиссар Жюль Jacques требует от командира поста полного уничтожения «парней из Инонго» — за отрубание ветвей.

Сотни тысяч людей, которым сожгли жилье и забрали запасы продовольствия, у которых угнали скот, были обречены на голодную смерть.

В 1899 английский путешественник E. Grogan находит северо-восток Конго обезлюдевшим на пространстве 8 тыс кв. км: деревни были сожжены. «Когда я бегло исследовал местность то видел скелеты, повсюду скелеты. То, как они лежали, говорило о совершенных тут зверствах.»

Многие тысячи мужчин женщин и детей умерли, находясь в заложниках — они часто содержались в цепях, на голой земле и не получали или почти не получали еды. Их держали так несколько недель, пока длился сбор каучука. В типичной тюрьме в 1899 умирало до 10 заключенных в день.

Массы туземцев, истощенных и насильственно перемещенных в регионы, где свирепствовали болезни типа оспы или роились мухи цеце, становились жертвой эпидемий. Только в 1901 умерло от сонной болезни полмиллиона конголезцев.

В 1910 миссионер, побывавший в районе Маи-Ндомбе, нашел, что там нет детей от 7 до 14 лет. Это те, что погибли или не родились во время каучукового бума 1896–1903 гг., когда женщин массово брали в заложники. Если женщины выживали и возвращались в свои разрушенные деревни, то вытравливали плод, потому что беременность могла помешать им убежать и спрятаться от солдат.

К 15 ноября 1908 г. Конго дало бельгийскому государству гигантскую сумму в 95,5 млн золотых бельгийских франков, из которых половину пошло на выплату королю. (Бельгия, как и Франция *, богатевшие на страданиях тропической Африки, были крупнейшими кредиторами Российской империи, обеспечившими ее политическую зависимость, что сыграло такую негативную роль в I Мировой войнe.)

За бельгийские доходы заплатило своими жизнями невероятное количество туземцев.

Р. Кейзмент оценил сокращение населения Конго за время бельгийского правления в 60 %.

Официальная правительственная бельгийская комиссия определила в 1919 г., что, со времен Стэнли, население Конго сократилось вдвое. Тоже подтвердил высокопоставленный чиновник Свободного Государства Конго Шарль Liebrechts. (Hochschild, p. 331).

Jan Vansina — современный специалист по антропологии из университета Висконсина — изучил огромное количество местных источников: записи священников, регистрировавших уменьшение общин, устные повествования, генеалогии. По его оценке, с 1880 по 1920 г., население Конго сократилось по меньшей мере наполовину. (Предисловие к Vangroenweghe. P. 10)

В 1924 население Конго, по официальной статистике бельгийских колониальных властей, насчитывало 10 млн чел. Они сообщали в Брюссель, что число туземцев постоянно уменьшается и однажды они могут исчезнуть. Речь шла не о проснувшейся совести, а об исчерпанной рабочей силе. «Опасность состоит в том, что наше туземное население однажды может коллапсировать и исчезнуть, — заявил комитет колониального законодательного органа Congres nacional colonial. — Мы стоим перед своего рода пустыней». (La question sociale au Congo: Rapport au comite du congres colonial nacional, Bruxelles, 1924. P.7.)

Полагаю, что в случае победы гитлеровцев над СССР, о чем так мечтали Минкин и Ко, к годам 1955–1960, перед европейскими хозяевами встал бы такой же вопрос. Собственно, практика бельгийских колонизаторов и стоящих за ними западных финансово-промышленных групп в Конго ничем не отличалась от практики Третьего Рейха на территории СССР.

Гибель населения Конго было результатом сожжения деревень, голодной смерти заложников, гибели беженцев в болотах и джунглях, исполнения приказов на уничтожение.

Но при том, в отличие от гитлеровцев, бельгийцы в глазах мировой общественности остались чистыми, хорошими, демократичными.

Сокращение туземного населения продолжалось и после отмены правления Леопольда в ноябре 1908 г., хоть и меньшими темпами. Стали меньше жечь деревень, захватывать в заложники женщин и детей, не было уже официального отрубания рук. Это было связано не с наступлением гуманизма, а с постепенным переходом от сбора каучука в лесах к каучуковым плантациям — обрубание побегов всё-таки сделало свою роль.

Однако на уцелевших туземцев был наложен поголовный налог и, чтобы выплачивать его, они пошли работать на плантации каучука, хлопка, на производство пальмового масла. Впрочем, помимо такого «экономического принуждения», по-прежнему масштабно применялось и военно-административное.

Разрушались деревни, земли которых должны были отдать под каучуковые плантации. Продолжался увод работоспособных туземцев на плантационные работы или на использование в качестве носильщиков. Если где-то не было железных дорог и шоссе, то спины и ноги негров заменяли паровозы, вагоны, а также гужевой и вьючный транспорт.

Особенно широко принудительные работы применялись в годы I Мировой войны. Только в 1916 одна из восточно-конголезских областей с населением в 83,5 тыс. взрослых мужчин дала более 3 миллионов рабочих дней носильщиков. Несколько тысяч из них погибло из-за истощения или инфекций.

Ядром колониальной системы после I Мировой стала добыча минеральных ресурсов в интересах крупного западного капитала. Началось производство меди, золота, олова. От прибылей компаний туземцам не доставались ничего. А вот «рациональную организацию труда» они изведали в полном объеме. И в индустриальном секторе применялись свирепые наказания. Например, горнодобывающие управление в Мото на Уеле официально имело право на использование бегемотового кнута. Так за первую половину 1920 г. только по работникам этого золотодобывающего предприятия было нанесено 26 579 ударов кнутом (всё подсчитано). На каждого полностью занятого — по 8 ударов.

Труд в индустриальном секторе имел принудительный характер, хотя формально шла вербовка. Проходила она так. Представитель фирмы с солдатами или наемниками являлся к вождю деревни, дарил ему подарки и объявлял о числе требуемых рабочих — обычно в два раза больше чем надо, с учетом предполагаемого бегства. Боясь расправы, вождь выдавал людей, уже связанными за шею веревками. На ближайшем пункте колониального управления «рабочих» заковывали в цепи и отправляли по месту назначения. Вождь получал по 10 франков за каждую пару рабочих рук.

Если же потенциальный работник сбегал, арестовывали и бросали в тесную камеру члена его семьи.

Условия труда на предприятиях были кошмарными. На медных и плавильных предприятиях Катанги в 1911–1918 погибло 5000 чел. Когда строилась дорога Матади-Леопольдвилль в 1921–1931 гг. с принудительным использованием рабочей силы, то ее погибало еще больше чем в 1890-е.

В Конго продолжали действовать компании, обосновавшиеся здесь в период «Свободного Государства». Помимо хозяйственных они сохраняли функции административного управления и принуждения. Compagnie du Congo pour le Commerce et l’Industrie (CCCI, глава Альберт Тис) основала в 1900 г. фирму Comite Special du Katanga (CSK), что занималась и эксплуатацией, и управлением целой провинцией Катанга, богатой минеральными ресурсами.

Медный пояс, протянувшийся в провинции Катанге (который она разделяла с Замбией и Анголой) — имел размеры 600 на 50 км, содержал треть мировых запасов кобальта (3 млн тонн) и десятую часть запасов меди (30 млн тонн). А также редкие металлы. Доля меди в руде составляла 5,5 % — против среднемировой менее 2 % и менее 1 % в медном регионе Латинской Америке.

Вышеупомянутая компания CSK предоставила разрешение на добычу цветмета британской фирме Tanganyika Concessions (последняя до сих пор работает или точнее разоряет Замбию). Эта фирма также стала добывать в Катанге, помимо меди, золото и серебро. С 1906 Union Miniere de Haut Katanga (UMHK), как совместное предприятие Свободного Государства Конго, компании CCCI и Tanganyika Concessions, получила в Катанге концессию аж на 34 тыс. кв. км.

Компания Societe Internacional Forestiere et Miniere du Congo (Forminiere) — с большим участием американского капитала — начала работать еще в Свободном Государстве Конго, где получила концессию в богатом алмазами регионе Казай (первый алмаз был добыт там в 1907). Эта компания, фирма CCCI и еще несколько холдингов создали в 1928 конгломерат Societe Generale de Belgique (SGB), который контролировал до 70 % хозяйства Конго (просуществовал до 1990-х, когда был поглощен французской группой Suez).

Для добычи алмазов в районе, подчиненном ж.-д. компании BCK, ею была создана фирма Miniere de Beceka, которая получила в концессию 78 тыс кв. км конголезской территории!

К 1945 Конго производила три четверти мировой алмазной продукции, прежде всего промышленные алмазы.

А закон еще с 1928 года запрещал любому, кто не имел государственной концессии или задания концессионера, разработку, владение и транспортировку необработанных драгоценных камней и драгоценных металлов.

Вход в концессионные регионы (несмотря на их огромные размеры, по три Бельгии) был разрешен только для тех, кто имел пропуск фирмы-концессионера.

В сельском хозяйстве принудительная работа, мало отличимая от рабства, сменилась похожей на нее системой предписанного возделывания культур.

Колониальные власти диктовали крестьянам, что возделывать и как; особенно строго — экспортные продукты, такие как хлопок и пальмовое масло. Вплоть до уровня двора вся социальная и хозяйственная жизнь конголезцев строго регулировалась.

Созданная в 1920-х Comite National du Kivu занималась заселением европейскими поселенцами нагорья Киву. В 1928 здесь было передано европейцам 8 тыс кв. км — десятки тысячи местных жителей были изгнаны.

А в 1937 году Mission d’ Immigration des Banyarwanda (MIB) начала принудительно переводить рабсилу из Руанды в обезлюдевшие районы Конго, чтобы руандийцы работали на предприятиях Union Miniere de Haut Katanga и тем самым создавала очаги будущих этнических конфликтов. Для переселяемого руандийского этноса хуту создавались «королевства», рабочие могли брать семьи — чтобы их жены возделывали участка земли для прокорма, сама заработная плата оставалась ничтожной.

Во II Мировую войну каждому конголезцу по закону полагалось провести 120 дней в году на принудительных работах. Кстати 80 % урана атомных бомб США происходило из конголезской шахты Шинколобве неподалеку от Лукаси. (Как и тех бомб, что американцы готовы были применить против СССР согласно плану «Дропшот»). Шел в США и каучук, не только с плантаций. Туземцев снова отправляли в джунгли собирать дикий каучук.

И после II Мировой войны конголезцы по-прежнему рассматривались почти как дармовая рабочая сила, а не как граждане или даже подданные.

Конголезцы считались человекоподобными существами без истории, без культуры. На практике европейцы обозначались туземцев как macaques и обращались с ними как с животными.

Ни один туземец не имел права покидать свой округ более чем на 30 дней, если только не получил от территориального управляющего паспорт и разрешение.

Для перемещения по стране надо было иметь документ Ordre de Mission.

Конголезцы в рамках системы принудительного труда построили сеть дорог, в т. ч. и через джунгли — и с ее помощью их держали под контролем. Даже для грунтовых дорог имелись предписание, в каком направлении и в какие дни по ней можно ездить.

В центры городов конголезцы могли попадать только для работы. В черных районах существовал запрет на передвижение с 21.00 до 4.00 (комендантский час).

Образование для конголезцев не было предусмотрено. Государственных школ для черных не имелось до 1954, учили грамоте только на миссионерских станциях. Кто хотел научиться читать и писать, тот должен был идти к священнику.

В 1960 среди конголезцев не было ни одного врача, лишь 16 человек с дипломами (по другим данным — 12) и 600 священников. И это во второй по численности населения и первой по размерам стране Черной Африки.

С 1952 некоторым конголезцам выдавалась Carte de merite civique, с которой они становились Evolues — «продвинутыми» (всего выдано было 1558). Этот документ как бы давал частичные права гражданина — для этого надо было уметь читать по-французски, прослужить 25 лет на колониальной службе, отвергать все туземные традиции и обычаи. Кто ставил запрос на получение этого документа, сдавал экзамен, подвергался проверкам, включая туалетную инспекцию и подслушивание супружеских пар. Впрочем, и эта бумага не предоставляла многих элементарных гражданских прав — например, права на доступ в города.

Бельгийское правительство игнорировало сложные социальные структуры, существовавшие столетиями в Конго. Оно поставила и королей и дворовых старейшин на один уровень — т. н. «традиционных вождей», которые отвечали за спокойствие. Так возникла каста «господинчиков».

Колонизаторы в значительной степени сами разделили конголезцев на этносы, некоторые их которых раньше вообще не существовали.

Каждый конголезец обязан был носить персональную идентификационную карту — в которой указывались его родная провинция, дистрикт, принадлежность к племени и родная область его племени. Каждый должен был иметь такую «этничность». То, что в некоторых регионах Конго этносы и племена уже давно перемешались, как скажем франки и швабы в Германии, учтено не было. Такова была политика «разделяй и властвуй».

Идентификационные карты породили трайбалистские группировки — люди группировались по принципу одинаковых идентификаторов в документах. Начались первые этнические столкновения, а ведь в доколониальный период воевали королевства и вожди, но отнюдь не этносы. (В период получения независимости на этнической основе будут создаваться партии и альянсы — они затем и поведут бесконечную борьбу за власть и контроль над минеральными ресурсами, чем прекрасно будет пользоваться западный капитал.)

Собственно максимально рациональная и упорядоченная система бельгийского правления в Африке была фашистской — диктатура капитала в форме ограбления местного населения и принудительного труда, господства одной расы над другой и этнического разделения-стравливания.

Как результат — в 1960 население Конго было все еще гораздо меньше, чем до прихода бельгийцев, и составляло 13 млн чел.

В 1959 в Конго начались беспорядки и Бельгия, испугавшись получить второй Алжир, 30 июня 1960 формально предоставила своей колонии политическую независимость. Однако реально независимой этой стране стать было не суждено.

Примечание:

* Во французской экваториальной Африке также применялось полное концессионирование эксплуатируемой земли. Все взрослое туземное население было охвачено системой принудительного практически неоплачиваемого труда. Широко применялся захват заложников и заковывание в цепи - для исполнения заданий фирм и колониальной администрации. Практиковался масштабный принудительный набор в носильщики, чей труд часто заканчивался смертью от истощения. Осуществлялось сожжение провинившихся деревень. И здесь при малейшей провинности, пороли плетью из бегемотовой кожи.

Туземцы, бежавшие из бельгийского Конго во французские колонии, несолоно хлебавши, возвращались обратно. Сокращение населения в каучуковых регионах французской Африки также составляло около 50%. (Vansina. 1990. P.239)

Французская исследовательница Кокери-Видрович показала, что сбор каучука был прямо пропорционален расходу боеприпасов частными охранными фирмами. Подавление сопротивления туземцев оборачивалось такими же бойнями, как и в бельгийском Конго.

 

ПУНКТ № 10

 

Геноцид в Руанде

 

6 апреля 1994 года самолёт, на борту которого находились президент Руанды Жювеналь Хабиаримана и президент Бурунди Сиприен Нтарьямира, был сбит на подлёте к столице Руанды Кигали. Все пассажиры погибли. В этот же день в стране начался геноцид: солдаты, полицейские и ополченцы быстро расправились с ключевыми военными и политическими фигурами как среди представителей народности тутси, так и среди умеренных хуту, которые могли бы заполнить образовавшийся вакуум власти, соорудили КПП и баррикады и приступили к массовым убийствам тутси, национальность которых устанавливали по документам. Организаторы геноцида призывали и принуждали хуту вооружаться с целью насиловать, избивать и умерщвлять соседей-тутси, уничтожать и присваивать их имущество. Непосредственное участие в массовых убийствах и расправах принимали армия и жандармерия страны. За первые 6 недель геноцида погибло до 800 000 человек. Гвардия, жандармерия и молодёжные отряды уничтожали людей со скоростью, в пять раз превышавшей скорость убийств во время Холокоста. Большинство жертв погибло в населённых пунктах, где они проживали, зачастую от рук соседей и местных жителей. Ополченцы чаще всего орудовали национальными мачете-панга, некоторые армейские подразделения пользовались винтовками. Банды хуту искали тутси по школам и церквям, где те прятались, и уничтожали их. Местные власти и радиостанции призывали граждан убивать соседей. С теми, кто отказывался, расправлялись на месте. Массовые убийства продолжались с 6 апреля по 18 июля 1994 года. За это время жертвами геноцида стали по меньшей мене 1 000 000 человек.

 

ПУНКТ № 11.

Геноцид в Китае:

В местах, где традиционно культивировался опийный мак, его потребление регламентировалось обычаем и религиозными канонами, что сглаживало последствия. Китайцы оказались первым народом, испытавшим на себе действие опиума как общественного товара.

В первой половине XIX века крупнейшим на планете 300-миллионным народом правила маньчжурская династия Цин («Чистая»). Маньчжуры — кочевой народ с севера, воспользовавшийся смутой в Китае, чтобы захватить власть. Иноземная династия — явление в истории нередкое: Русью правили скандинавы, Англией — то франко-норманны, то шотландцы, то голландцы, а в описываемый период — немецкий Ганноверский дом, Швецией — потомки наполеоновского маршала Бернадота. Но особенность китайской истории заключалась в том, что завоеватели, сохранив многие традиции Поднебесной, сами выродились: разучились даже воевать. Китай вступил в период застоя — при кажущейся стабильности и даже величии по-своему красивого здания.

Ослаблением «разлагающейся полуцивилизации древнейшего в мире государства» не могли не воспользоваться другие страны. В авангарде европейской колониальной экспансии стояла Англия. Однако даже она не имела сил для оккупации огромного Китая — и предпочла экономические методы эксплуатации ее населения.

Был изобретен остроумный механизм.

Китайские курильщики опиума, 1858

 Схема британо-американского транснационального наркотранзита, работавшая на протяжении почти двухсот лет, была весьма простой и эффективной. Британская Ост-индская компания (БОИК) монополизировала промышленное производство опия в Бенгалии, бывшей частью британской колонии Индии. Именно там производился самый высококачественный опиум. Членами и акционерами БОИК стали первые лица Британской империи — лорды-пэры. Именно они и начали формировать в Китае наркоцивилизацию.

Первоначально компания учредила «Китайскую внутреннюю миссию», задачей которой было пристрастить к опиуму китайских крестьян с помощью пропаганды опиокурения. Это создало рынок сбыта для опиума, который и был заполнен Британской Ост-индской компанией. Пропорционально ввозу опия потребление наркотиков возрастало в Китае до огромных размеров.

Другим самым важным товаром после опиума, которым торговала БОИК, был хлопок (по другим источникам встречал ЧАЙ!!!). Его выращивали также в британских колониях — на юге Соединенных Штатов еще до гражданской войны Севера и Юга. Большая часть хлопка с плантаций южных штатов США перерабатывалась на фабриках Северной Англии. Там, работая по 16 часов в день, женщины и дети зарабатывали на скудное пропитание. Текстильные фабрики принадлежали также лордам из высшего лондонского общества — Пальмерстонам, Бэрингсам, Кесуикам и, в первую очередь, Д.Матесону — владельцу судоходной компании «Голубая звезда», корабли которой перевозили в Индию хлопковые ткани.

Экспортируемый в Индию дешевый хлопковый текстиль разорял традиционных индийских производителей изделий из хлопка — в том числе и в Бенгалии. Тысячи индийцев терпели ужасную нужду, будучи выброшенными с работы в результате того, что рынки захватили более дешевые британские товары. Индия экономически стала еще сильнее зависеть от Британии, ибо ей нужна была валюта, чтобы заплатить англичанам за железные дороги и готовый текстиль. В результате политики колонизаторов, единственным решением индийских экономических проблем стало производство все большего количества опиума и продажа его за бесценок Британской Ост-Индской компании.

«Китайская внутренняя миссия» выполнила гигантскую работу по «промывке мозгов» в деле распространения опиума среди китайцев. В Китае рынок опиума был сначала создан, а потом заполнен бенгальским опиумом. Это создавало замкнутый круг, в результате чего богатейшие Индия и Китай стремительно нищали, впадая во все большую зависимость от Англии. Наркоторговля вкупе со спекуляциями хлопком стала фундаментом, на котором выросли и расцвели британская и американская торговля. А вместе с ней — и экономическая мощь Британской империи и США.

К концу 1830-х годов употребление опиума превратилось в страшную разрушительную силу китайского общества. Императорский двор был напуган тем, что опиум курили даже солдаты, необходимые для подавления народа. В то же время запрет китайского правительства на ввоз наркотика не мешал маньчжурскому императору Китая получать средства от главного директора таможенных служб. И тем самым — косвенно быть причастным к взяткам, царившим на всех уровнях китайской бюрократии.

Как известно, дурной пример заразителен. Не только в Китае, но и в Великобритании (с короля Вильгельма III-го Оранского, уличенного во взятке в 10000 фунтов за монополию торговли БОИК) подкуп правительства, избирателей и парламентариев вошел в постоянную практику «демократических» обществ.

США, возникшие из английских колоний, также воспроизвели политическую систему бывшей метрополии. Капиталисты предоставляли займы правительствам, вмешивались в выборы президентов. А особо предусмотрительные вроде американского банкира и миллионера Д.Астора — аккуратно вносили деньги в избирательный фонд обеих политических партий, что обеспечивало им в Конгрессе поддержку республиканцев и демократов одновременно. Подобные реалии превращали большую часть Конгресса (парламента) в прямой рупор капитала, возраставшего, в том числе и за счет наркотиков.

 

 

 Историческая справка:

Впервые опиум был завезен в Англию из индийской провинции Бенгалия в 1683 году на «чайных клиперах» Британской Ост-индской компании. Опиум завезли в Англию для пробы, чтобы посмотреть, нельзя ли пристрастить к этому наркотику простой народ-крестьян и низшие классы. Но крестьяне Англии и так называемые «низшие классы» отвергли курение опиума, и эксперимент завершился полным провалом. «Тогда олигархи и плутократы высшего общества Англии, — как пишет Д.Колеман, — стали искать рынок сбыта, который был бы более восприимчив. Такой рынок они нашли в Китае.

В документах, которые я изучал в «Индийском офисе» в разделе «Прочие старые записи», я нашел все подтверждения того, что опиумная торговля в Китае началась с создания «Китайской внутренней миссии», финансируемой Британской Ост-индской компанией. Миссия эта внешне представляла собой общество христианских миссионеров, но на деле это были «рекламные агенты», занимавшиеся продвижением нового продукта, то есть опиума, на рынке».

Официально весь бизнес БОИК составляла торговля чаем, но на чае не заработаешь и 1 процента тех огромных денег, которыми ворочала эта компания.

Почти 13 процентов доходов Индии при британском господстве давала продажа Бенгальского опиума его распространителям в Китае, действовавшим под британским контролем. Британия обладала полной монополией на поставки опиума в Китай. Это была официальная монополия британского правительства и королевских особ. Индо-британская торговля опиумом в Китае была одним из самых строгих секретов, вокруг которого выросли пустые легенды, сказки и небылицы о «сокровищах Индии». Фактически история британской оккупации Индии и «опиумные войны» Британии в Китае являются одними из самых черных страниц в истории западной цивилизации и нет никаких сомнений, что обретя супердержавную мощь современный Китай должным образом «отблагодарит» английский змеиный остров за жестокий геноцид своего народа на протяжении нескольких веков.

История Китая очень характерна как живой пример того, как уничтожают государства изнутри. Британским садистам не удалось превратить Китай в свою колонию как Индию, только потому, что в Китае была сильна центральная власть с дееспособным правительством, которое сумело обеспечить единство страны вплоть до середины XIX века. Неудача колонизации привела к испытанному веками опыту иудеев, в части разложения стран изнутри, и опиум был для этого главным инструментом.

В Китае через миссионеров пошел мощный поток опиума, захватывая один крупный город за другим. Корабли Ост-индской компании не успевали загружаться в Индии опиумом и разгружаться в крупнейших портах Китая. Опиумные курильни расплодились в Китае как саранча, медленно убивая его население. Так только в одном Шанхае, за период с 1791 по 1794 год число лицензированных опиумных курилен возросло с 87 до 663. При этом надо не забывать главное, торговля опиумом выкачивала из Китая огромные деньги, тормозя развитие этой страны.

 

 Трения с китайскими властями были обычным делом. В 1729 году китайцы приняли закон «Указ Юнг Чинь», запрещающий импорт опиума, и тем не менее БОИК удавалось сохранять опиумную позицию в китайских таможенных реестрах до 1753 года, причем пошлина составляла три таэля за стандартный ящик опиума (обычно 108 фунтов). Британская специальная секретная служба («агенты 007» того времени) следила за тем, чтобы неудобные китайские чиновники были подкуплены, а если это не удавалось, их попросту убивали.

Каждый британской монарх с 1729 года получал огромные выгоды от наркоторговли, и это также справедливо в отношении правящей ныне коронованной особы. Их министры следили за тем, чтобы богатство рекой текло в их фамильные сокровищницы. Одним из таких министров королевы Виктории был лорд Пальмерстон. Он жестко придерживался того мнения, что не следует допускать ни малейшей возможности прекращения британской опиумной торговли в Китае. План Пальмерстона состоял в том, чтобы поставлять китайским правящим кругам столько опиума, чтобы отдельные члены китайского правительства стали лично заинтересованы в расширении торговли. Затем предполагалось прекратить поставки, а когда китайское правительство будет поставлено на колени, их следовало возобновить, но уже по значительно более высокой цене, сохраняя, таким образом, монополию при помощи самого же правительства, но план этот провалился.

Осознав, наконец, какие катастрофические последствия для страны приносит эта торговая экспансия опиума в Китай, его правительство в 1800 году издало указ, запрещавший ввоз опиума для любых целей. Но британцы проигнорировали этот запрет и стали поставлять опиум в Китай контрабандно, подкупая чиновников. Тогда правительство запретило чиновникам встречаться с иностранцами… Но все было бесполезно. Более того, в 1834 году Англия положила конец монополии Ост-индской компании и разрешила торговлю опиумом всем английским купцам, что сразу увеличило контрабанду опиума буквально в несколько раз.

 

 «Торговля рабами была просто милосердной по сравнению с торговлей опиумом, — признавал английский экономист Р.Монтгомери Мартин в 1847 г. — Мы не разрушали организм африканских негров, ибо наш интерес требовал сохранения их жизни… А продавец опиума убивает тело после того, как развратил, унизил и опустошил нравственное существо».

С 1830 по 1837 г. английский экспорт опиума в Китай возрос с 2000 ящиков (весом около 60 кг каждый) до 39 000. Подобные масштабы не снились ни одному из современных наркокартелей. Наркоторговля вытесняла торговлю другими товарами, утечка серебра дезорганизовала финансы Цинской империи, миллионы китайцев, от простых кули до принцев всех 12 рангов, стали жертвами пагубного пристрастия. Сановники Цзян Сянань и Хуан Цзюэцзы с ужасом обнаружили, что среди служащих уголовной и налоговой палат больше половины наркоманов. Государственные институты, от системы искусственного орошения до привилегированных «восьмизнаменных» войск, разрушались и выходили из-под контроля. Это побуждало императорский двор время от времени запрещать торговлю опиумом и его курение. Однако единственный эффект суровых указов (точь-в-точь как в современной России) заключался в том, что росла плата за право их нарушать. Только в 1839 г. император Даогуан решился нанести наркобизнесу реальный ущерб.

Отважный мандарин

Императорским ревизором в особо неблагополучную приморскую провинцию Гуандун был назначен Линь Цзэсюй — этнический китаец, конфуцианский книжник. Он почитал предков и Небо, и в иностранцах видел варваров, нарушающих долг повиновения единственному законному государю на планете — китайскому императору. Что, впрочем, не мешало ревизору Линю интересоваться европейской наукой и выписывать из-за океана новые пушки.

10 марта 1839 г. в Кантоне началось изъятие опиума. Торговые суда, пытавшиеся скрыться с грузом, были перехвачены. Блокировав места проживания иностранцев, Линь Цзэсюй добился выдачи еще 20 000 ящиков с наркотиком. Возможно, какие-то данные и преувеличены (в соответствии с традициями цинского делопроизводства), однако известно, что на отмели Хумынь жгли и топили в море изъятый опиум три недели. Современная китайская литература приводит такое количество: 1188 тонн. Утерев слезы, наркодельцы оценили свой ущерб в два с четвертью миллиона тогдашних фунтов стерлингов.

Ревизор оказался неплохим дипломатом. За добровольно сданный опиум он стал выдавать компенсацию чаем, весьма ценившимся в Европе. А иностранным купцам объявил, что не покушается на честный бизнес, но каждый должен дать подписку, что не станет ввозить опиум. Нарушивший клятву подлежит смертной казни.

 

 

Некоторые англичане пошли на компромисс. Схема наркоторговли начала разрушаться. Но это затрагивало интересы не отдельных лиц, а всей Британской империи. Ведь серебро, которым несчастные китайцы оплачивали собственную мучительную смерть, служило важным источником накопления капитала. От него зависела не только роскошь правящих классов, но и модернизация промышленности, а также рост жизненного уровня трудящихся, позволивший Англии посрамить Маркса и избежать разрушительных революций на своей территории. Поэтому официальный представитель Британской короны в Гуандуне Ч.Эллиот направил военные корабли — перехватывать в море тех купцов, которые соглашались дать вышеупомянутую подписку. В ноябре у форта Чуаньби произошло первое вооруженное столкновение между английскими и китайскими моряками. Оно не принесло успеха «владычице морей». И в апреле 1840 г. парламент в Лондоне принимает официальное решение о войне с Китаем, направляет туда экспедиционный корпус другого Эллиота — Джорджа — и одной из главных целей войны объявляет взыскание с китайского правительства убытков за наркотики, уничтоженные Линь Цзэсюем.

В это самое время, в правление королевы Виктории, в Англии утвердилась образцово-показательная мораль, которая вошла в историю как «викторианская»: слово «проклятый» в публикациях заменяли точками.

Война велась своеобразными методами. Англичане ночью отправляли к побережью лодки, украшенные соответствующей рекламой, и предлагали всем желающим наркотики за треть цены, чтобы окончательно разложить и без того не слишком дисциплинированную цинскую армию. В свою очередь китайцы объявили награду в 100 юаней за каждого «белого дьявола», а за «черного дьявола» (то есть чернокожего слугу) половину этой суммы.

Линь Цзэсюю пришлось воевать даже не на два, а на три фронта. Придворная аристократия, вовлеченная в торговлю опиумом, атаковала императора жалобами на гуандунского «экстремиста» и почтительными просьбами проявить «миролюбие», то есть капитулировать. Она старалась исключить даже минимальную возможность победы собственных войск. Одновременно под лозунгом «Смерть дьяволам!» развернулось движение за прекращение каких бы то ни было контактов с иностранцами, независимо от того, торгуют ли они опиумом. Эти национал-патриоты своими глупостями и жестокостями сводили на нет дипломатию Линя, который пытался противопоставить «хороших варваров» «плохим». Убивая ни в чем не повинных иностранцев, женщин, миссионеров или своих же соотечественников, принявших христианство, они дискредитировали Китай в общественном мнении Европы и Америки, где далеко не все одобряли торговлю опиумом. Император Даогуан подписывал указы попеременно в пользу то одной, то другой клики — а Линь Цзэсюй тем временем не мог добиться денег из казны даже на чай, обещанный купцам. Более подробно вся эта печальная история рассмотрена в статье, опубликованной в № 4 журнала «Записки Rider» за 1996 г.

Капитуляция перед наркомафией была предрешена в ноябре 1840 г. императорским указом, который остается вершиной юридической мысли, непревзойденной даже в России 90-х годов ХХ века: поскольку-де невозможно представить себе, чтобы китайцы не повиновались своему императору, — значит, наркотики они уже