В которой расторгается помолвка

 

НЕСМОТРЯ НА РАНЫ, Грей спал как убитый и проснулся поздно. Одетый в халат и тапочки, он наслаждался своим неспешным уединенным завтраком, когда в дверях столовой появился Том Бёрд. У него был такой встревоженный вид, что Грей вскочил, уронив на пол намазанный маслом тост.

– Что? – резко спросил лорд Джон.

– Генерал, милорд.

– Какой генерал? Сэр Джордж?

– Да, милорд. 

Торопливо оглянувшись, Том вошел в столовую и прикрыл дверь.

– Что вообще происходит...

– Брантон не знает, что делать, милорд, – хриплым шепотом перебил его Том. – Он не осмеливается впустить генерала в дом, но и прогнать не может. Он попросил генерала подождать минутку и послал меня за вами, срочно.

– Какого дьявола Брантон не хочет впускать его в дом? – Грей уже направлялся к двери, стряхивая с рукавов крошки.

– Думаю, потому что графиня так приказала, – услужливо пояснил Том.

Грей встал как вкопанный, не веря своим ушам.

– Что? Почему она так приказала?

Том прикусил губу.

– Она... э-э, разорвала помолвку, милорд. И сэр Джордж… Он говорит, что хочет знать, почему.

 

– ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ, ЛОРД ДЖОН? 

Сэр Джордж, спасенный от участи торчать на крыльце, был крайне взволнован, о чем говорил его съехавший парик и вкривь и вкось застегнутый жилет.

– Она не говорит, почему, не называет никаких причин!

– Матушка написала вам с тем, чтобы разорвать вашу договоренность?

– Да, да, она прислала записку сегодня утром... 

Сэр Джордж судорожно порылся в карманах и, наконец, достал скомканный листок, на котором и в самом деле не было ничего, кроме простой констатации факта, что графиня сожалеет и их брак не представляется возможным.

– Я не красавец, – тщетно пытаясь поправить парик, сэр Джордж с довольно жалким видом глядел в зеркало над буфетом. – Я знаю, что у меня и посмотреть-то не на что. Деньги у меня имеются, но они, конечно, ей не нужны. Я почти не сомневался, что она отвергнет мое предложение, но, когда Бенедикта приняла его... Клянусь, лорд Джон, я не сделал ничего, – ничего! – что заслуживало бы порицания. И если я чем-то обидел ее, конечно же, я должен лично извиниться перед ней, но как мне это сделать, если я понятия не имею о своем проступке, а она отказывается меня принять? 

Грей сочувствовал сэру Джорджу, ведь действия его матери не поддавались никакому объяснению.

– Вы позволите, сэр?

Он мягко развернул генерала лицом к себе, расстегнул его жилет и снова застегнул так, что все пуговицы оказались на своих местах.

– М-м, говорят, что женщины непостоянны. В силу нерациональности своего поведения.

– Что ж, да, так и есть, – согласился генерал, немного успокоившись. – И я знавал немало таких женщин, это уж точно. Если бы одна из них прислала мне подобную записку, я бы просто подождал день-два, дав ей время прийти в себя, а потом явился бы с охапкой цветов, и всё бы наладилось. 

Он тускло улыбнулся.

– Но ваша матушка не такая. Совсем не такая, – повторил он, беспомощно качая головой. – Она самая разумная женщина из тех, кого я встречал. До такой степени разумная, что некоторые сочли бы это неженственным. Но не я, – поспешно добавил он, испугавшись, что Грей может воспринять это как оскорбление. – Только не я!

И это правда: в таких делах графиня была женщиной разумной и откровенной, – и Грей снова изумился происходящему.

– Что-нибудь... произошло в последнее время? – спросил он. – Это единственное, что могло бы послужить причиной для таких действий с ее стороны, насколько я могу судить.

Закусив верхнюю губу, сэр Джордж натужно задумался, но в итоге был вынужден покачать головой.

– Ничего, – беспомощно пролепетал он. – Я был далек от скандалов, афер и дуэлей. Я и пьяным-то на публике не появлялся. Да я даже не опубликовал ни одного сомнительного послания в газете!

– Что ж, значит, остается только одно – потребовать объяснений, – сказал Грей. – Думаю, у вас есть на это полное право.

– Я тоже так решил, – сэр Джордж внезапно растерял всю свою уверенность. – Потому и пришел. Но, боюсь... Дворецкий сказал, она отдала приказ... Я не хочу показаться слишком навязчивым...

– А что вам терять? – прямо спросил Грей. 

Он повернулся к Тому, который, не желая показываться на глаза, собирался сообщить ему, что спустилась горничная графини. Но дверь открылась, и в комнату влетела Оливия.

– Ба! Сэр Джордж! – лицо кузины просветлело, когда она увидела генерала. – Я так рада вас видеть! Тетушка Бенни знает, что вы здесь? 

«Да уж, она-то наверняка знает», – подумал Грей. Он не сомневался, что, как бы ни помутился у нее рассудок, матери хватало ума, чтобы понять, какое действие произведет ее записка. Наверняка она заметила карету сэра Джорджа, стоявшую на улице, – она была не новая, но крепкая и достаточно большая, чтобы вместить несколько пассажиров да еще небольшой оркестр в придачу для развлечения в дороге.

А раз так, то наверняка графиня уже решила, как реагировать, когда ее жених объявится. И раз она отдала приказ не впускать сэра Джорджа, шансы Грея на то, чтобы без участия тарана и наручников уговорить ее спуститься из своего будуара и поговорить с генералом, скорее всего, были ничтожно малы.

Пока он приходил к этим неутешительным выводам, Оливия пытала сэра Джорджа вопросами о целях его визита, перемежая их испуганными возгласами.

– Но что могло заставить ее совершить такой непостижимый поступок? – спросила Оливия, поворачиваясь к Грею. Эта новость взволновала ее даже больше, чем сэра Джорджа. – Мы разослали приглашения! Свадьба на следующей неделе! Наряды, бутоньерки, украшения! Прием гостей после бракосочетания – всё готово!

– Всё, кроме невесты, судя по всему, – заметил Грей. – У нее ведь не случился нервный припадок, полагаю?

Оливия нахмурилась, невольно пробегая руками по своему выпирающему животу. Генерал тактично отвернулся к зеркалу, притворившись, что снова поправляет парик.

– Вчера вечером тетушка Бенни немного странно себя вела за ужином, – медленно произнесла она. – Была такая тихая. Я решила, что она устала: мы целый день занимались подгонкой ее платья. Я и подумать не могла. Но... 

Оливия с решительным видом покачала головой.

– Тетушка не может так со мной поступить! – воскликнула она и, повернувшись, направилась к ступенькам, словно скалолаз, вознамерившийся покорить Гиндукуш. 

Сэр Джордж, разинув рот, посмотрел на Грея, но тот лишь пожал плечами. Из них всех лишь Оливия могла попасть в будуар к его матери. И, как он говорил сэру Джорджу, терять было нечего.

После того, как откровенно плодовитое присутствие Оливии перестало смущать генерала, он отошел от зеркала. Принявшись слоняться по комнате, он без разбору хватал разные вещи и ставил их на место.

– Как думаете, может, это что-то вроде проверки моей преданности? – с надеждой спросил он. – На манер Леандра, плававшего через Геллеспонт? [ Леандр – герой античного мифа. Каждую ночь он переплывал пролив Геллеспонт, чтобы попасть к своей возлюбленной Геро. – прим. пер. ]

– Думаю, если бы она хотела, чтобы вы принесли ей яйцо птицы Рух или что-то вроде этого, она так бы и сказала, – как можно более мягко ответил Грей. [ Рух или птица-слон – в средневековом арабском фольклоре огромная (как правило, белая) птица размером с остров, способная уносить в своих когтях и пожирать слонов. – прим. пер. ]

Оливия оставила дверь приоткрытой: сверху доносились повышенные голоса, но было невозможно разобрать, о чем именно разговаривали женщины. Генерал перестал бесцельно слоняться по комнате и как безумный уставился на комнатное растение. Он провел рукой по камину, коснувшись одного из любимых украшений Бенедикты – статуэтки комедии дель арте, изображающей молодую женщину в полосатом переднике. Грей был тронут, увидев, как рука генерала слегка задрожала. [ Комедия дель арте – вид итальянского народного (площадного и уличного) театра, спектакли которого создавались методом импровизации, на основе сценария, содержащего краткую сюжетную схему представления, с участием актёров, одетых в маски. – прим. пер. ]

– Вы точно уверены, что ничего не произошло? – спросил он, скорее, чтобы отвлечь генерала, чем в надежде получить ответ. – Если что-то и случилось, то совсем недавно, ведь только вчера она примеряла платье, а она не стала бы этого делать, если...

Генерал повернулся к нему, благодарный за то, что его отвлекли от тяжелых мыслей, но так и не смог найти подходящего ответа.

– Нет, – ответил он, качая головой. – Насколько мне известно, единственное, что произошло знаменательного со всеми, кого я знаю, за последние сутки это ваши приключения в Тайберне. – Его глаза остановились на Грее. – Кстати, вы полностью оправились? Прошу прощения, я должен был сразу спросить, но...

– Полностью, – смущенно уверил его Грей.

Он видел себя в зеркале за плечом генерала. Хотя ночной сон хорошо сказался на его внешности, на лице до сих пор остались синяки, не говоря уже о проросшей щетине.

– Как вы...

– Капитан Маклахлен упомянул об этом, когда я видел его в клубе вчера вечером. Он... э-э... был в высшей степени впечатлен вашим мужеством. 

В последней реплике чувствовался вопрос, на который Грей мог бы дать ответ, если бы захотел, но без нажима.

– Капитан и его друг оказали мне неоценимую помощь, – отозвался Грей и кашлянул.

Генерал внимательно изучал его: волнение на миг уступило место любопытству.

– Чрезвычайно печальная история, – сказал он. – Я хорошо знал капитана Бейтса: несколько лет назад он был моим старшим адъютантом. А вы... то есть, полагаю, вы тоже были с ним знакомы? Знакомый из клуба, возможно?

Слова были произнесены очень деликатно: генерал явно не хотел, чтобы Грей подумал, будто его обличают в дружбе с осужденным содомитом.

– Краткое знакомство, – ответил Грей, раздумывая над тем, знал ли генерал о политических махинациях, стоявших за судебным процессом и приговором Бейтса. – Чрезвычайно... интересный джентльмен.

– Да уж, – сухо ответил генерал. – Когда-то он был отличным солдатом. Очень жаль, что ему пришлось закончить вот так. Боюсь, что дельце было весьма омерзительное. И всё же, я рад, – добавил он, – что вы не сильно пострадали. Тайбернская толпа весьма опасна. Я видел, как там убивали людей – и за менее серьезные проступки, чем ваш.

– Тайберн? – услышал Грей позади и, обернувшись, увидел уставившуюся на него Оливию, которая стояла с раскрытым от удивления ртом. – Вчера ты был в Тайберне? – ее голос повышался. – Так это был ты? Ты схватил того ужасного урода за ноги, после чего на тебя напала толпа?

– Что? – Том, тактично удалившийся в переднюю, с выпученными глазами появился позади Оливии. – Это были вы, милорд?

– Откуда вам об этом известно? – вопросил Грей, переводя строгий взгляд с кузины на камердинера в попытке скрыть свое замешательство.

– Служанка рассказала, – мгновенно ответила Оливия. – По рукам ходят листовки с твоей карикатурой – слава Богу, на них нет имени: ты изображен там погрязшим в разврате. Да что вообще на тебя нашло, к чему такое...

– Так вот что произошло с вашим мундиром! – воскликнул в высшей степени оскорбленный Том.

– Зачем ты вообще поехал в Тайберн? – потребовала ответа Оливия.

– Я не обязан отчитываться перед вами, мадам, – начал Грей строгим голосом, как вдруг в дверном проеме показался еще один силуэт, присоединившись к остальным.

– Какого дьявола ты там делал, Джон? – требовательно спросила его мать.

 

ВЫБОРА НЕ БЫЛО. Грей угрюмо подумал, что, похоже, уберечь своих родственниц от лишних волнений ему не удастся. Обе глазели на него, словно на буйного психопата.

Графиня выслушала его краткий доклад (в котором Джон предусмотрительно опустил детали, касающиеся миссис Томлинсон и собственного визита в Ньюгейт), после чего медленно опустилась на стул, уперлась локтями в стол, заставленный посудой для завтрака, и закрыла лицо руками.

– Я в это не верю, – слегка приглушенным голосом сказала она. 

Ее плечи начали вздрагивать. Обменявшись ошарашенными взглядами с Греем, сэр Джордж хотел было подойти к ней, но остановился, явно не уверенный в том, как будут восприняты его попытки к утешению. Оливия таких мучений не испытывала.

– Тетушка Бенни! Дорогая, не нужно расстраиваться, с Джонни всё в порядке. Ну же, ну...

Оливия на секунду склонилась над графиней, поглаживая ее по плечу. Затем наклонилась еще ближе, и нежный заботливый взгляд как рукой сняло.

– Тетушка Бенни! – с упреком воскликнула она.

Бенедикта, вдовствующая графиня Мелтон, распрямившись, потянулась за салфеткой и промокнула щеки, мокрые от слез, вызванных (теперь это было совершенно очевидно) смехом.

– Джон, ты меня в могилу сведешь, – сказала она, шмыгая носом и промокая глаза. – Что ты вообще делал в Тайберне?

– Мимо проходил, – сухо ответил Джон, – решил посмотреть, что там такое.

Графиня бросила на него полный недоверия взгляд, но не стала спорить. Вместо этого повернулась к сэру Джорджу, пялившемуся на нее с тех пор, как она вошла.

– Я должна извиниться перед вами, сэр Джордж, – графиня глубоко вздохнула. – И, по всей видимости, объясниться.

– О, нет, дорогая моя, – нежно произнес генерал. – Вы ничего мне не должны. И никогда не будете.

Но в его глазах горела любовь. Бенедикта встала и быстро подошла, взяв его за руку.

– Прости меня, – сказала она тихо, но отчетливо. – Ты всё еще хочешь жениться на мне, Джордж?

– О, да, – ответил он и, не отводя восхищенного взгляда с ее лица, взял ее руку и поцеловал.

– Что ж, я рада, – произнесла она. – Но я не обязываю тебя к этому, если ты изменишь свое мнение после того, что я скажу.

– Бенедикта, я женился бы на тебе, будь ты нищей и в одной сорочке, – улыбаясь, ответил он.

Графиня улыбнулась в ответ, и Грей прокашлялся.

– Что именно вы скажете? – спросил он.

– Не слишком полагайся на мою благосклонность, – ответила его мать и, повернувшись, посмотрела на него, прищурив глаза. – Частично это твоя вина – нечего придумывать глупые россказни про то, как тебя переехала почтовая карета. Я думала, ты хочешь скрыть, что на тебя снова напали. Без повода, я имею в виду.

– Да уж, действительно, – ответил в раздражении Грей. – Быть атакованным кровожадной толпой вполне нормально, а случайным разбойником на улице – нет?

– Зависит от того, был ли разбойник, напавший на вас с Персивалем Уэйнрайтом, случайным, – возразила графиня. – Так и будем здесь сидеть с остывшими тостами и костями от лосося или отправимся в более цивилизованное место?

 

ПЕРЕМЕСТИВШИСЬ В ГОСТИНУЮ и получив кофе, графиня села на диван рядом с сэром Джорджем, взяла его под руку и посмотрела на Грея.

– После смерти твоего отца, – начала она, – я на какое-то время уехала во Францию. В течение месяца после возвращения в Лондон я получила три предложения руки и сердца. От троих мужчин, которых я имела все основания подозревать в причастности к скандалу, унесшему жизнь твоего отца. Конечно же, я отвергла все.

При этих словах генерал застыл. Счастье от его возобновленной помолвки начало угасать.

– От кого конкретно вы получили эти предложения? – спросил Грей, опередив генерала.

Мать посмотрела на него в упор.

– Я отказываюсь отвечать тебе, – отрезала она.

– Ты и мне не ответишь, Бенедикта? – спросил генерал тоном, в котором одновременно слышались мольба и негодование.

– Нет, не отвечу, – с раздражением ответила графиня. – Это мое личное дело, и я не хочу, чтобы вы двое – или трое, раз уж на то пошло: наверняка, кто-то из вас проболтается Мелтону и навсегда запустит лису в курятник, – лезли туда, куда не надо. Может, это пустяки – хорошо, если так. Но если быть беде, я уж точно не хочу, чтобы всё стало еще хуже.

Сэр Джордж хотел было поспорить, но Грею удалось поймать его взгляд, и он передумал. Однако выражение его лица ясно говорило, что долго он молчать не намерен.

– Страницы из дневника как-то связаны с теми мужчинами? – спросил Грей. – В кабинете моего брата оставили страницу из дневника отца, – пояснил он генералу и Оливии. – И, вроде как, еще одну послали вам, матушка? 

– Да, но ты такой умный, что и сам догадался, – ответила все еще раздраженная графиня. – Нет, те страницы не имели отношения ни к одному из трех мужчин. Но твой отец время от времени обсуждал со мной свои дела. Я знала, что у него были подозрения как минимум насчет двоих из них. А раз так, то есть вероятность, что он написал о своих подозрениях – возможно, с подтверждающими уликами, – в своем дневнике.

– Очевидно, именно поэтому дневник исчез сразу после его смерти, – кивая, подтвердил Грей. – Вам известно, когда его украли?

Графиня покачала головой. Она была одета в простое ситцевое платье, а еще не убранные в прическу волосы покрывал лишь льняной чепец. На ее щеках разыгрался румянец, и Грей подумал, что генерал не зря влюбился в нее по уши. Она выглядела уставшей и напряженной, но, несомненно, красивой для своего возраста. 

– Мне и в голову не приходило проверить. Прошло... некоторое время, прежде чем я почувствовала, что могу читать что-то из его... из дневников Пардлоу. И даже тогда я подумала, что, скорее всего, его взял ты или Мелтон. Кому еще он мог понадобиться, в конце концов?

– Человеку, который подозревал, что его выставили там в неприглядном свете, – ответил Грей. – Какого дьявола именно сейчас он стал повсюду разбрасываться этими страницами?

– Чтобы мы поняли, что дневник у него, – парировала мать. – А по поводу «именно сейчас»... полагаю, что такие действия вызвало объявление о нашей помолвке с сэром Джорджем.

Сэр Джордж вздрогнул, будто его укололи канцелярской кнопкой.

– Что? – с недоверием спросил он. – Почему?

На точеном лице графини проявились признаки, говорящие, по всей видимости, о бессонной ночи, но в изгибе губ мелькнула ироничная улыбка.

– Может, ты и не против жениться на мне в одной сорочке, дорогой. Те предложения были сделаны явно не из желания обладать моей персоной. А раз так, значит причина одна из двух: либо мои деньги и положение, либо вероятность угрозы для данных джентльменов из-за того, что я, по их мнению, знала.

Грей костяшками пальцев потер щетину на подбородке. Деньги и положение графини были весьма значительными. Ее шотландские связи ослабли после скандала с Компанией Южных морей и неудавшихся восстаний, но Армстронги до сих пор обладали могуществом, с которым нужно считаться.

– Был ли кто-то из этих джентльменов в таком положении, чтобы позариться на ваше имущество? – спросил Грей.

– Мало кто не позарился бы, – вставила Оливия с удивительным цинизмом. – Я редко встречала людей, богатых настолько, что больше уже и не надо. 

«Оливия молодая, но не глупая», – размышлял Грей. И хотя помолвка с крупным корнуолльским торговцем Тревельяном, похоже, не слишком ей навредила, вся эта история явно научила ее некоторым вещам о том, как все устроено в мире.

Бенедикта с одобрением кивнула Оливии.

– Истинная правда, моя дорогая. Но, хотя одному из тех джентльменов деньги и влияние явно не помешали бы, другие двое были достаточно обеспечены земными благами, чтобы найти себе кого-то получше, чем вдова с детьми.

– Так значит, ты решила, что они намеревались выяснить, действительно ли ты представляешь угрозу для их безопасности – и, если так, то помешать тебе, – медленно проговорил сэр Джордж.

Графиня кивнула, взяла свой кофе, но, поняв, что он холодный, сморщила носик и поставила его обратно.

– Да. Но, как я уже говорила, я отказала им и продолжила спокойно жить дальше. Один из них приходил, чтобы настоять на своем предложении, но, в конце концов, тоже отступил.

Насколько Грей знал, графиня вообще не хотела выходить замуж снова, пока не встретила сэра Джорджа.

– Понимаю, почему эти страницы из дневника так расстроили вас, тетушка Бенни, – хмурясь, заметила Оливия. – Но для чего же их вообще подбросили?

Бенедикта взглянула на генерала.

– Сначала я сомневалась. Но когда на Джона напали и избили на улице без видимых на то причин, я очень сильно встревожилась, – обеспокоенный взгляд графини задержался на Грее. – И когда я подумала, что вчера произошло то же самое... Я поняла, что это предупреждение, угроза, чтобы помешать моей свадьбе.

Грея словно громом поразило.

– Что? Вы думали...

– Да, и все по твоей вине, – обеспокоенность во взгляде матери сменилась на раздражение. – Я не хотела, чтобы в следующий раз тебя убили, поэтому решила разорвать помолвку и публично заявить об этом. Если бы таких предупреждений больше не последовало, я бы знала, что была права, и смогла бы жить с этим дальше.

– А если бы вы разорвали помолвку, и меня убили на улице, то вы могли бы изменить свою гипотезу. Ну, конечно, – Грей покраснел от гнева. – Ради Бога, матушка! Когда – если вообще! – вы собирались рассказать мне обо всем? 

– Вот, рассказываю сейчас, – с преувеличенным терпением ответила мать. – Одно такое происшествие могло быть просто совпадением, и я не хотела лишний раз рисковать, рассказывая тебе об этом. Два – уже другое дело. Почему я не сообщила о своих подозрениях после первого раза... Если бы на самом деле угрозы не было, я не хотела, чтобы ты или твой брат вспылили и натворили глупостей. И до сих пор не хочу. Если же тебе угрожала опасность, то мне, конечно, следовало рассказать. Но так как оказалось, что второе нападение произошло из-за твоих собственных действий, значит никакой связи нет, и мы снова вынуждены предполагать, что это совпадение. Если бы я знала о твоих приключениях в Тайберне, – она задержала полный подозрений взгляд на Грее: графиня отлично понимала, что сын не рассказал ей всю правду, как и она ему, – то не чувствовала бы себя обязанной разорвать помолвку. Тебе следует извиниться перед сэром Джорджем за нанесенный его чувствам урон, Джон.

Генерал выглядел невероятно напряженным на протяжении этих объяснений, и сейчас его словно прорвало.

– Бенедикта! Если хоть кто-нибудь – кто угодно! – осмелится угрожать насилием тебе или твоим сыновьям, они будут отвечать лично передо мной. Ты же знаешь это!

Графиня посмотрела на него с выражением разгневанной нежности.

– Что ж, весьма галантно с вашей стороны, сэр Джордж, но мне бы хотелось, чтобы мои сыновья остались в живых вместо того, чтобы за них мстили. Хотя я уверена, что в деле мести вам нет равных, если такая необходимость возникнет, – добавила она, очевидно, желая смягчить свое высказывание.

Грея порядком раздражал поворот, который принял их разговор, и он положил этому конец, с грохотом поставив чашку кофе на стол.

– Зачем кому-то мешать вашей свадьбе?

Сэр Джордж не мешкая бросился отвечать.

– Я сказал, что буду защищать вашу матушку и всё, что ей принадлежит, – уверяю вас, мне это под силу. Если Бенедикта действительно знает о чем-то, что может навредить тем мужчинам, она сможет открыто разоблачить их после того, как выйдет за меня.

Грея невероятно оскорбило это наглое заявление, подразумевающее, что они с Хэлом не в состоянии защитить свою мать, но ему хватило самообладания, чтобы воздержаться от таких высказываний. С объективной точки зрения он согласился бы, что у генерала больше ресурсов для этой цели, и, возможно, он в лучшем положении, чтобы, по крайней мере, использовать силу убеждения (если не полностью контролировать поведение графини), чего им с Хэлом точно не видать. Джон заметил, что до сэра Джорджа только начало доходить, что его собственное влияние как генерала далеко не всесильно в этом смысле.

– Полагаю... ты в действительности ничего не знаешь такого, чтобы навредить кому-либо из тех мужчин? – осторожно спросил генерал у графини.

– Если и знает, всё равно не скажет, – доложил Грей, предвосхищая ответ матери. – Один вопрос, матушка, с вашего позволения. Состоит ли кто-нибудь из тех мужчин в нашем полку?

Ошарашенная таким вопросом, она выпалила:

– Боже, нет! – и по ее виду было очевидно, что она говорила правду.

– Что ж, хорошо. Мы с Мелтоном отбываем с полком меньше чем через месяц. Полагаю, до этого времени нам удастся остаться в живых, если угроза действительно существует. Вероятно, в Германии нападения прекратятся.

Джон взглянул на кузину, которая слушала, приоткрыв рот. Ее глаза перемещались с одного собеседника на другого, словно маятник часов.

– Думаете, Оливии что-то угрожает?

– Вряд ли, – медленно ответила графиня. – Сомневаюсь, что они вообще знают, что Оливия приехала сюда пожить, пока Малкольм Стаббс в Америке.

– Значит, единственная, кому нужно обеспечить безопасность, это вы, – заметил Грей. – Вы направляетесь в Вест-Индию, не так ли, сэр Джордж? Если моя мать поедет с вами, полагаю, вы сможете защитить ее от злоумышленников?

На лице сэра Джорджа появилось по-настоящему жесткое выражение.

– Пусть только попробуют, – ответил он и повернулся к графине с румяным от воодушевления лицом. – Ты поедешь, Бенни? Поедешь со мной?

– А Оливию, что же, оставить одну?

Оливия с восторгом приподнялась.

– О, нет! Я могу переехать к Минни – она много раз звала. Нам вместе будет так весело… О, прошу, тетушка Бенни, поезжайте!

Графиня на секунду присмотрелась к племяннице, оценивая степень ее искренности, и, вздохнув, повернулась к сэру Джорджу.

– Полагаю, чума, морская болезнь и змеи представляют гораздо большую опасность, чем то, что может ждать в Лондоне. Но так и быть. Да, я поеду.

Еще и полдень не наступил, но они позвонили в колокольчик и приказали принести хереса, после чего генерал произнес тост в честь возобновленной помолвки. И только когда Грей, наконец, поднялся наверх, чтобы одеться, он вспомнил слова матери касательно вероятности.

До этого ему и в голову не приходило, что между встречей с О’Хиггинсами в Гайд-парке и случившимся после этого нападением Джеда и его сообщника в Севен-Дайелс есть какая-то связь. О’Хиггинсы, конечно же, рьяно отрицали, что были где-то поблизости, и предоставили, по крайней мере, шестнадцать свидетелей, утверждавших, что те невинно пьянствовали в сарае за бараками во время нападения. Пусть даже в моральном смысле он не был уверен в их личностных качествах, но о том, чтобы они устроили на него засаду, и речи не могло быть. На самом деле, они сразу сбежали, как только узнали его. И всё же...

Одно нападение может быть совпадением, как сказала графиня. Два – совсем другое дело.

 

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ Грей поведал Хэлу о расторжении и возобновлении помолвки графини со всеми сопутствующими подробностями.

– Я слышал о том, что произошло в Тайберне, – вперив в него взгляд, сказал брат. – Не хочешь рассказать поподробнее? Ведь я ни на секунду не поверю, что ты оказался там случайно.

Грей хотел было поведать о разговоре с капитаном Бейтсом в Ньюгейте, но понял, что не смог бы объяснить свою уступчивость, не упомянув Хьюберта Боулса, что в свою очередь привело бы к таким вопросам, которые ни один из них не захотел бы обсуждать.

– Нет, – ответил Джон просто. – Не сейчас.

Хэл принял его ответ, ничего не возразив. Он мог беспощадно преследовать любые вопросы, которые, как ему казалось, касались конкретно его, но таким же образом позволял людям заниматься их собственными делами.

– Матушка не дала никаких намеков по поводу личности тех мужчин?

Шкафчик с автоматоном всё еще стоял в углу, но банка с предсказаниями перекочевала к Хэлу на стол. Время от времени он опускал туда руку, доставал сложенный листок и, прочитав, бросал обратно.

– Нет. Думаешь, они существуют? 

Ночью Грею в голову пришла мысль, что графиня могла выдумать этих неясных персонажей. Хотя в таком случае он вряд ли смог бы объяснить, почему она разорвала помолвку.

– О, да. Думаю, я мог бы назвать парочку имен. – Хэл развернул еще один листок. – «Тот, кто швыряется грязью, теряет почву под ногами», [«Тот, кто швыряется грязью, теряет почву под ногами» – в настоящее время цитата приписывается политическому деятелю Эдлаю Стивенсону II. Имеет двоякое значение. С одной стороны, речь идет о расточительном отношении человека к природным ресурсам, с другой, означает следующее: тот, кто поливает кого-то грязью, сам оказывается в невыгодном положении. – прим. пер. ] – прочитал он. – Как думаешь, О’Хиггинсы сами это написали?

– О? И кого же? – Грей старался сохранить будничный тон, но пульс у него участился. – Сомневаюсь, что они умеют писать. 

– Верно подмечено, – Хэл бросил листок обратно в банку и встряхнул ее. – Капитан Ригби – Гилберт Ригби – и лорд Кримор. Получилось так, что я был в Лондоне, когда матушка вернулась из Франции, и приезжал к ней почти каждый день. У нее было полно посетителей, но тех двоих я встречал чаще всего, и они разговаривали с ней наедине.

Грей потянулся к банке, чтобы скрыть легкое чувство обиды, вспыхнувшее при упоминании того времени, когда он был отстранен от дел своей семьи.

– «Кто умеет смеяться над собой, всегда найдет повод для смеха», [ «Кто умеет смеяться над собой, всегда найдет повод для смеха» – цитата древнегреческого философа Эпиктета. – прим. пер. ] – прочитал он и неохотно улыбнулся. – Помню капитана Ригби; еще до того, как умер отец, но очень смутно – он приходил со своей собакой, но не думаю, что знаю лорда Кримора.

– Может, не по титулу. Его зовут Джордж Лонгстрит, – сухо сказал Хэл.

Вытянув еще одно предсказание, он прочитал его и, качая головой, бросил обратно.

– Почему ты рассказываешь мне о них сейчас? – с любопытством спросил Грей. – В последний раз, когда я спрашивал об обстоятельствах, последовавших за смертью отца, ты отказался оскорблять мой интеллект ответами на вопросы.

– «Не принимай желаемое за действительное», – прочитал Хэл еще одно предсказание, бросил его и откинулся в кресле, смерив Грея взглядом.  

– Я не хотел рассказывать тебе, потому что знал, что, если сделаю это, ты сорвешься и начнешь тыкать палкой в осиные гнезда. Какой смысл ворошить прошлое, когда о нем годами никто не вспоминал. Но сейчас...

Хэл внимательно осмотрел брата, разглядывая следы синяков, и покачал головой.

– Если в теории матушки о том, что на тебя напали, чтобы предупредить ее и заставить замолчать, есть хоть доля истины, это может произойти снова. В таком случае ты должен знать, как можно больше, чтобы обезопасить себя.

– Тронут твоей заботой, – сухо ответил Грей, но, как ни странно, так оно и было. – Раз полк отбывает через несколько недель, сомневаюсь, что у меня будет возможность нападать на осиные гнезда.

– Да, ты прав, – охотно согласился Хэл. – Я и поспать-то тебе не дам, не то что болтаться по Лондону и переворачивать каждый камень в поисках надолго затаившихся якобитов.

– Тем не менее, ты расскажешь мне, что знаешь о прежних ухажерах матушки, – сказал Грей и, выудив еще одно предсказание, развернул его.

На секунду Хэл задумался, покусывая щеку изнутри, и, наконец, вздохнул.

– Конечно. Насчет Ригби я не очень уверен, но знаю точно, что Лонгстрит, как его тогда звали, делал предложение матушке, поскольку я застал его за этим самым занятием.

– Да ну, – оживившись, воскликнул Грей. – Ты положил этому конец?

Прищурившись, Хэл смерил его взглядом и кашлянул.

– Не напрямую, – ответил он и поспешил продолжить. – Ригби тогда водил дела с Уолполом. Уолпол и сам захаживал к матушке – это было очень любезно с его стороны. Если бы он не выказывал столь живого интереса, всё оказалось бы намного хуже. Он частенько посылал к нам своего секретаря и порученцев, так как здоровье не позволяло явиться самому. Думаю, именно так Ригби и познакомился с матушкой.

– А Лонгстрит?

– Забудь про Лонгстрита, – отрезал Хэл. – Я сам с ним разберусь.

– Ты что-то говорил про осиные гнезда...

– Именно. Держись от него подальше.

Похоже, больше ему о Лонгстрите ничего не узнать – по крайней мере, пока. Грей не стал развивать эту тему и вернулся к более важным вопросам.

– Как думаешь, такое и вправду возможно? – спросил Грей. – Я о теории матушки?

Хэл с минуту подумал и кивнул.

– Возможно, – ответил он, – но только, если матушка действительно знает что-то, что может кому-то навредить.

– Или если кто-то думает, что она знает. Но что такого настолько опасного она может знать? – добавил Грей, — Что оправдывало бы такие проделки?

Хэл покачал головой.

– Не думаю, что у нее есть какие-то конкретные доказательства. Если бы были, она бы точно воспользовалась ими, когда... разразился скандал. Единственное, что матушка может знать, – личность человека, который не только был в то время якобитом, но и обладал солидным положением – и, скорее всего, до сих пор обладает.

Это имело смысл. С поражением армии Чарльза Стюарта антиякобитские страсти улеглись, но обвинение в якобизме всё еще оставалось ложкой дегтя, которой охотно пользовались политики и пресса.

– Для Лонгстрита угроза разоблачения представляла бы большую опасность – как тогда, так и сейчас, – сказал Грей. – А как насчет капитана Ригби?

Как ни странно, Хэла это развеселило.

– Полагаю, тоже, – ответил он. – Сейчас он управляющий в приюте.

Он развернул еще одно предсказание, рассмеялся и прочитал вслух:

– «Вывод приходит тогда, когда устаешь думать».

Грей улыбнулся и встал.

– Тогда полагаю, на сегодня мы закончили. Ты расскажешь мне о том, что узнаешь про Лонгстрита?

Во взгляде брата что-то промелькнуло, но Грей не успел понять, что именно.

– Я расскажу обо всем, что тебе следует знать, – ответил Хэл. – А пока, разве у тебя нет никаких дел?

– Есть, – ответил Грей и вышел. 

В руке он сжимал последний листок из банки с предсказаниями. «Тот, кого любишь, ближе, чем кажется».

Шесть дней до свадьбы. Четыре дня, может, пять, до того как Перси Уэйнрайт вернется из Ирландии.

 

ХЭЛ НЕ ШУТИЛ, КОГДА говорил, что времени на сон не будет. Грей нутром чувствовал, как полк пробуждается, выползает из зимних бараков и готовится к войне, словно медведь после спячки с бурчанием в животе. А людей, как и медведей, нужно кормить.

В отличие от медведей, людей еще нужно одевать, обустраивать, вооружать, тренировать, дисциплинировать и перемещать с места на место. Ну и, конечно же, ко всему прибавлялась воинская иерархия – этот прожорливый многоголовый монстр.

По уши в делах, Грей не замечал, как пролетали дни. Он метался туда-сюда между Уайтхоллом и транспортными компаниями; каждый день проводил военные совещания с офицерами, получал и просматривал отчеты командиров, писал ежедневные отчетные доклады для полковников, читал приказы, писал приказы; наспех натягивал парадную форму и сломя голову бросался на улицу как раз вовремя, чтобы вскочить на коня и занять свое место во главе колонны, марширующей по улицам Лондона к ратуше под одобрительные возгласы толпы, после чего бросал груму поводья и садился в карету, где счищал с мундира конские волосы по пути на прием в доме Ричарда Джеффри: там ему надо было танцевать с дамами и совещаться по углам с джентльменами: министрами, запускающими механизм войны, и торговцами, смазывающими его шестерни.

Единственный плюс этих обязанностей оказывался в том, что на приемах подавали еду – порой это была единственная возможность поесть за весь день.

На одном из таких сборищ объявился Хэл и тихо прошептал ему:

– Лорд Кримор болен.

Грей был настолько измучен голодом и умственным перенапряжением, что сразу и не вспомнил, кто такой лорд Кримор, поэтому ответил только: «О? Жаль», – и продолжил поглощать свой тост с сардинами, взятый с подноса проходящего мимо лакея.

Хэл, прищурившись, посмотрел на него и напористо повторил:

– Лорд Кримор болен. Очень болен, как мне сказали. Он не выходил из дома два месяца.

– А! – воскликнул Грей, поняв, наконец, о чем речь. – Джордж Лонгстрит.

Он в два счета доел сардины и запил их глотком шампанского.

– Хочешь сказать, что состояние его здоровья явно не то, чтобы нанимать головорезов и подбрасывать документы?

– Именно. А вот и эта нудная скотина Адамс. Ты поговори с ним, или я придушу его.

Быстро кивнув, Хэл прошагал мимо министра вооружения и, проталкиваясь плечами, скры