Об одном противоречии в третьей рапсодии «Илиады»

 

Участники беседы: Протоген, Плутарх, Соспис, Главкий

1. «Какое же? — спросил он. «Сейчас тебе отвечу, — сказал я, — и вместе с тем поставлю вопрос перед ними, так что прошу их внимания. Александр изъявляет готовность выступить в единоборстве на таких условиях:

 

И посреди их[1002] поставьте меня с Менелаем героем;

Мы за Елену Аргивскую с ним перед вами сразимся.

Кто из двоих победит и окажется явно сильнейшим,

В дом и Елену введет, и сокровища все он получит.[1003]

И еще раз в тех же словах повторяет эти условия Гектор:

Он предлагает троянам и всем меднолатным ахейцам

Ратные сбруи свои положить на всеплодную землю.

Сам посреди ополчений с воинственным он Менелаем

Битвой, один на один, за Елену желает сразиться.

Кто победит — и жены и сокровищ властителем будет.[1004]

 

Менелай принимает эти условия и их скрепляет клятвой, которую первым приносит Агамемнон:

 

Если Парис Приамид поразит Менелая Атрида,

Он и Елену в дому и сокровища все он удержит.

Если ж Париса в бою поразит Менелай светловласый,

В дом и Елену введет и сокровища все он получит.[1005]

 

И так как Менелай победил в поединке, но не убил своего противника[1006], то каждая из двух сторон получила возможность, присваивая себе истолкование договора, отстаивать свой интерес — одни могли требовать выдачи Елены, так как Парис побежден, другие — отказывать в выдаче, так как он не убит. И вот, — сказал я, — разобраться в том,

 

кто из них справедливее право докажет,[1007]

 

и разрешить указанное противоречие — дело не философов и не грамматиков, а ораторов, склонных и к грамматике, как вы, и к философствованию».

2. На это Соспис сказал, что преимущественную силу, как закон, имеет слово сделавшего первый вызов. Ведь он определил условия предлагаемого поединка, и те, кто их принимает, не властны что-либо прибавить к ним. А в вызове говорилось не об убийстве и смерти, а о победе и поражении, и это правильно. Ведь жена должна достаться сильнейшему, и сильнейшим является победитель; а быть убитым часто доводится и сильным от руки слабых, как впоследствии пал Ахилл, застреленный Парисом. Думаю, что мы не назовём смерть Ахилла поражением, а чуждую справедливости удачу выстрелившего его победой. А вот Гектор понес поражение еще прежде, чем быть убитым, в страхе обратившись в бегство при наступлении Ахилла[1008]. Ведь отказавшийся от сражения и обратившийся в бегство тем самым показывает себя побежденным и признавшим превосходство противника. Поэтому и Ирида, явившись к Елене с вестью, говорит:

 

С копьями длинными выйдут одни за тебя подвизаться;

И супругой любезной тебя наречет победитель;[1009]

 

и Зевс в дальнейшем отдает победное первенство[1010] в поединке Менелаю, сказав:

 

Видимо всем торжество Менелая, любимца Арея.

 

Ведь смешно было бы признать Менелая победителем Подеса[1011], которого он сразил, метнув в него копье издали, когда тот не подозревал никакой опасности и не остерегался, и в то же время отказывать ему в этом почетном именовании, когда он явно превзошел противника, который сам, вызвав его на бой, но отказавшись от сопротивления и обратившись в бегство, заживо отдав свои доспехи, нашел прибежище на женском лоне.

3. Вступивший в разговор Главкий высказал то мнение, что в постановлениях и законах, договорах и соглашениях последующая формулировка имеет большую силу, чем первоначальная. «Окончательным было условие, провозглашенное Агамемноном[1012], предусматривающее не поражение, а смерть одного из противников. Кроме того, первое условие было только высказано, а окончательное скреплено клятвой и призывом божественной кары, которая должна постигнуть не одного только нарушителя, но всех, кто разделяет с ним ответственность. Таким образом, только последнее условие имеет силу соглашения, а предыдущее было только вызовом. Подтверждает это и Приам, отъезжая от поля сражения после принесения клятвы:

 

Ведает Зевс Эгиох и другие бессмертные боги,[1013]

В битве кому из подвижников смертный конец предназначен:

 

ведь он знает, на каких условиях заключено соглашение. А через некоторое время и Гектор говорит:

 

Наших условий высокоцарящий Кронид не исполнил.[1014]

 

Действительно, исход поединка остался неопределенным, так как в нем не пал ни один из противников. Поэтому я не вижу даже оснований для спора в рассматриваемом нами вопросе: первое условие перекрывается вторым. Убивший является победителем, но отсюда не вытекает, что победивший убил. Подводя итог, я скажу, что Агамемнон не устранил условия, оглашенные в вызове Гектором, а уточнил их, внес в них не поправку, а необходимое пояснение, указав на убиение противника как на решающий признак победы: ведь только такая победа совершенна, а любая другая вызывает сомнения и возражения, как эта победа Менелая, не ранившего и не обратившего в бегство противника. Подобно тому как в случаях действительных противоречий судьи исходят из той формулировки, которая сама по себе не оставляет места для сомнений, пренебрегая тем, в чем содержится неясность, так надо и здесь считать более определенным и имеющим большую силу то условие, которое содержит бесспорный признак победы. А главное, сам предполагаемый победитель не считает поединок законченным, и по воинству рыщет, зверю подобный,

 

Взоры бросая кругом, не увидит ли где Александра,[1015]

 

и тем доказывает, что исчезновение противника сделало победу над ним несовершенной и сомнительной. Менелай помнит сказанные им ранее слова:

 

Кто между нами двумя судьбой обречен на погибель,

Тот да погибнет! а вы, о друзья, примиритесь, не медля.[1016]

 

Поэтому ему необходимо отыскать Александра, чтобы, убив его, завершить поединок победным концом: без этого он не считает себя вправе притязать на имя победителя. Да он и не победил, как приходится заключить из его собственных слов, с которыми он обращается к Зевсу, сетуя на постигшую его неудачу:

 

Зевс, ни один из бессмертных подобно тебе не злотворен!

Я наконец уповал покарать Александра злодея;

И в руках у меня сокрушается меч, и напрасно

Вылетел дрот из десницы моей: не могу поразить я![1017]

 

Он сам признает, что пронзить щит и сбить шлем — не имеет никакого значения, если не удалось сразить противника насмерть».

 

Вопрос XIV