Глава 3. Нападение. Часть первая.

Глава 1. Пролог.

 

– Вэй Усянь умер. Какая радость!

 

Карательный поход на Луаньцзан, заброшенный погребальный холм, только-только завершился, не успел второй день наступить, как эта новость облетела весь мир совершенствующихся[1], будто крылья обрела. Она распространялась даже быстрее, чем пламя войны.

 

Какое-то время все вокруг, будь то знатные кланы или совершенствующиеся из захолустья, обсуждали поход, в котором под главенством объединённых четырёх великих кланов сокровенного учения[2] приняли участие сотни других, как больших, так и маленьких кланов.

– Замечательно! Это действительно большая радость! Кто же тот великий герой, который собственноручно убил старейшину Илина?

 

– Кто же ещё? Его шиди[3], младший Цзян, глава рода Цзян Чэн. Он-то и возглавил наступление четырёх великих кланов – клана Цзян из Юньмэна[4], клана Цзинь из Ланьлина[5], клана Лань из Гусу[6] и клана Не из Цинхэ[7] – и, пожертвовав родственными отношениями ради великого дела, уничтожил холм Луаньцзан, логово Вэй Усяня.

 

– Скажу по справедливости: и хорошо, что уничтожил!

 

Внезапно кто-то хлопнул в ладоши, вторя звонким голосом:

 

– Верно! Хорошо, что уничтожил! Если бы клан Юньмэн Цзян не взял этого Вэй Ина под свою опеку и не воспитал, он бы всю свою жизнь был бродягой и слонялся по улицам… Да о чём вообще речь? Прежний глава клана Цзян растил его как своего родного сына, а он, не взирая ни на что, предательски сбежал и стал врагом сотням семей, чем не только посрамил честь клана Юньмэн Цзян, но ещё и привёл к трагической смерти почти всю семью Цзян. Как там говорят: «Бесчувственный человек, позабыв о добром отношении к себе, отплачивает чёрной неблагодарностью»? Так вот это как раз оно и есть!

 

– Странно, что Цзян Чэн позволил этой твари так долго бесчинствовать. Я бы на его месте, если бы какой-то там Вэй предательски сбежал, не только пронзил его мечом, но и проверил каждого ученика клана, чтобы в будущем у него не было возможности творить всё то сумасшествие, что он творил. По отношению к такому человеку ещё придавать значение совместному совершенствованию и дружбе с детства?

 

– А я слышал иначе! Разве Вэй Ин умер не из-за того, что, совершенствуя себя с помощью чёрной магии, сам подвергся её удару и был до смерти растерзан собственными демонами? Говорят, что он был разорван на мельчайшие кусочки.

 

– Ха-ха-ха… Это то, что называется расплатой за грехи. Я давно хотел сказать, что однажды разведённые им мертвецы, кусающие всех на своём пути подобно своре ничем не сдерживаемых бешеных псов, загрызут его самого. Причём, совершенно заслуженно!

 

– Как бы там ни было, трудно сказать, был бы этот карательный поход на Луаньцзан успешным, если бы не план главы рода, младшего Цзяна, знающего слабые места старейшины Илина. Вы же не забыли о том, каким предметом обладал Вэй Усянь, и о той ночи, когда более трёх тысяч прославленных совершенствующихся были каким-то образом полностью уничтожены?

 

– А разве не пять тысяч?

 

– Три тысячи или пять тысяч – почти одно и то же. Мне кажется, пять тысяч более вероятно.

 

– Совсем спятил…

 

– Хорошо, что перед смертью он хотя бы разрушил Тёмный талисман[8], а иначе, останься эта демоническая вещь существовать и дальше и причинять вред людям, его грехи были бы куда более тяжкими.

«Тёмный талисман» – как только прозвучали эти слова, вмиг воцарилась тишина, будто все чего-то забоялись.

 

Немного погодя кто-то, печально вздохнув, проговорил:

 

– Эх… А ведь Вэй Усянь когда-то тоже был подающим надежды молодым господином из богатой и известной среди бессмертных[9] семьи. С юных лет прославившись, он наслаждался жизнью и действовал своевольно… Как же так получилось, что он в итоге дошёл до всего этого?

Тема разговора сменилась, и вновь один за другим зазвучали критикующие голоса:

 

– Из этого можно сделать вывод, что в совершенствовании нужно идти только правильным путём. Тёмный путь демонизма и порока может показаться лучше лишь на первый взгляд, как разнузданный и особенный. Эх, а чем всё закончилось-то?

 

Обрушился голос:

 

– Даже трупа целого от него не осталось!

 

– Погубил его не только тот путь, которому он следовал в совершенствовании. Вэй Усянь в принципе обладал слишком низкими моральными качествами, чем вызывал всеобщее негодование. Как говорится, плохому началу – плохой конец. Всё, что сделаешь, вернётся к тебе самому…

 

Окончательную оценку человеку обычно дают после его смерти. Мнения людей о Вэй Усяне практически совпадали, различаясь лишь незначительно. А если вдруг возникали нестандартные мнения, они тут же подавлялись.

 

Тем не менее, мгла продолжала сомнениями клубиться в сердце каждого человека.

 

После того, как старейшина Илина Вэй Усянь погиб на заброшенном кладбище, было невозможно призвать его душу.

 

Возможно, его душу разорвали тысячи демонов, когда они все вместе поглощали его, а возможно, ей удалось ускользнуть.

 

Если бы первое, то разумеется, все были бы рады. Однако старейшина Илина, имеющий невероятную силу, способную горы своротить и моря осушить – во всяком случае, так говорится в легендах – без труда мог бы воспротивиться Призыву души. И если в будущем его душа вернётся, возродившись в теле другого человека, тотчас настанет время, когда не только последователи Сюаньмэня, но и все обычные люди мира непременно столкнутся с ещё более безумным возмездием и проклятием. И тогда мир погрузится в беспросветную тьму и кровопролитие.

 

Поэтому на вершине холма было установлено сто двадцать каменных оберегов в виде животных, а каждый из кланов начал проводить частые ритуалы Призыва души. Все тщательно следили за переселениями душ в другие тела и с повышенной бдительностью отслеживали странные явления по всему миру.

 

В первый год были порядок и спокойствие.

 

Во второй год были порядок и спокойствие.

 

В третий год были порядок и спокойствие.

 

И на тринадцатый год по-прежнему ничего не происходило.

 

К тому времени всё больше и больше людей верило в то, что, возможно, Вэй Усянь не такой уж выдающийся, а его душа в самом деле была полностью уничтожена.

 

Пусть даже раньше он мог без труда опрокинуть мир с ног на голову, в конце концов, он сам стал тем, кого опрокинули.

 

Никто не может оставаться на вершине алтаря вечно. Легенды – это всего лишь легенды и не более.

 

Глава 2. Перерождение.

Фрагмент маньхуа «Mo Dao Zu Shi»

 

Увесистый пинок заставил Вэй Усяня открыть глаза.

 

Над самым его ухом прогрохотало:

- Хватит притворяться мертвым!

 

Пинок отбросил его назад, и он больно ударился головой об пол. Борясь с приступом тошноты, Вэй Усянь подумал: «А ты невероятно смел, раз позволяешь себе бить меня, Старейшину».

 

Он много лет не слышал даже обычного человеческого голоса, не говоря уже о таком громком и пронзительном визге. Голова его кружилась, а в ушах жужжащим эхом отдавались слова:

- Задумайся вот о чем! На чьей земле ты живешь?! Чей рис ты ешь?! Чьи деньги ты тратишь?! Так что такого, если я возьму себе пару твоих вещичек?! Все равно они принадлежат мне!

 

Звуки этого крякающего юношеского голоса перемежались с глухим металлическим стуком обшариваемых сундуков и со шмяканьем предметов на пол. Постепенно взгляд Вэй Усяня прояснился.

 

Перед его взором возник тускло освещенный потолок, на фоне которого возвышалась перекошенная фигура юноши нездорового вида. Он быстро и с жаром говорил, забрызгивая Вэй Усяня слюной:

- Как ты смеешь рассказывать все матери и отцу? Думаешь, хоть одна живая душа в этом доме послушает тебя? Думаешь, я тебя испугался?!

 

Несколько мужчин, по виду слуг, подошли к юноше:

- Молодой господин, по вашему приказу все разгромлено.

 

Молодой господин удивился:

- Как вы управились так быстро?

 

- В этой лачуге не так много вещей, — было ему ответом.

 

Юноша вполне удовлетворился этим и теперь размахивал руками и тыкал Вэй Усяня пальцем:

- Сначала ты осмелился наябедничать на меня родителям, а теперь валяешься на земле, притворяясь мертвым! Ради чего? Как будто бы кто-то захочет твое тряпье! Что ж посмотрим, как ты теперь донесешь на меня за разгром твоей хибары! Ты такой гордый только потому, что несколько лет совершенствовал тело и дух? А как тебе понравилось, когда тебя вышвырнули обратно, словно шелудивого пса?

 

Вэй Усянь устало думал: «И вовсе я не притворяюсь мертвым. Я ведь и вправду был мертв несколько лет. Кто это? Где я? Неужели я настолько опустился, что захватил чужое тело?»

 

Еще раз злобно пнув его напоследок, юноша с видом напыщенного индюка вышел из лачуги, громко хлопнув дверью.

- Смотрите в оба и в этом месяце больше не выпускайте его на улицу! Не хватало еще ему опять блажничать! — громко приказал он.

 

Шаги стихли в отдалении, и воцарилась тишина. Вэй Усянь подумал, что неплохо было бы встать.

 

Но ноги отказались держать, и ему пришлось опуститься обратно на пол. Тогда он перевернулся на бок, устраиваясь поудобнее, и болезненным взглядом уставился на диковинную обстановку и кучи хлама на полу.

 

Чуть в стороне он заметил бронзовое зеркало, вероятно, упавшее во время погрома. Вэй Усяня дотянулся до него рукой и взглянул в свое новое, мертвенно-бледное лицо со щеками, ассиметрично вымазанными чем-то красным. Добавить бы сюда еще высунутый кроваво-алый язык, и вышел бы отличный призрак висельника. Он отшвырнул зеркало в сторону и яростно потер лицо рукой, с облегчением обнаружив осыпающуюся белую пудру.

 

Что ж, к счастью, его новое тело не было таким с рождения — то были причуды его прежнего владельца. Без сомнения, это был мужчина, но, тем не менее, мужчина с макияжем, причем, очень неумелым. Угх, просто невероятно!

 

От удивления Вэй Усянь смог, наконец, сесть, и заметить под собой круглое магическое поле[10].

 

Оно было алым по цвету и довольно неровным, явно нарисованным от руки и кровью, все еще влажной и испускающей характерный запах. Поле было испещрено кривыми каракулями заклинаний, которые кое-где смазались его телом, но от этого не перестали быть менее зловещими.

 

И все же Вэй Усянь был Верховный Глава и Магистр Дьявольского культа, так что к таким жутким магическим полям ему было не привыкать.

 

Выходит, он не захватывал ничье тело — оно ему было предложено.

 

Ритуал этот был давно забыт, и, судя по магическому полю, больше походил на проклятие. Заклинатель делал несколько надрезов на своем теле, кровью рисовал магическое поле, писал заклинания и садился в центр круга. Затем он призывал злого духа исключительной ярости и мощи и просил о выполнении желания. Платой за это было физическое тело заклинателя, отданное духу, а его собственная душа возвращалась на землю.

 

Это была запрещенная практика, противоположная насильственному захвату тела — его пожертвование.

 

Из-за сложности выполнения очень немногие пытались провести этот ритуал. К тому же, едва ли найдутся желания такой силы, что заставят человека добровольно отдать все, что у него есть. За тысячи и тысячи лет было всего три или четыре достоверных и задокументированных случая. И желанием всех без исключения было одно — месть.

 

Вэй Усянь отказывался это принимать.

 

Во-первых, с каких это пор он оказался "злым духом исключительной ярости и мощи"?

 

Слава о нем, конечно, шла дурная, и умер он ужасающей смертью, но все же он никогда не преследовал живых и не искал возмездия. Он мог поклясться, что был самым безобидным блуждающим призраком за всю историю.

 

Фрагмент маньхуа «Mo Dao Zu Shi»

 

Но главная проблема была в том, что как только злой дух попадал в тело заклинателя, контракт считался заключенным автоматически. Дух был обязан выполнить желание призывающего во что бы то ни стало, иначе проклятие вступит в свою силу: он будет окончательно уничтожен без возможности перерождения.

 

Вэй Усянь поднял руки и убедился, что оба его запястья были несколько раз порезаны крест-накрест. Затем он развязал пояс, распахнул свое черное одеяние и обнажил грудь и живот, сплошь покрытые рваными ранами, нанесёнными чем-то острым. И хотя кровотечение уже остановилось, Вэй Усянь знал, что то были не обычные порезы. Если он не исполнит желание заклинателя, раны не затянутся. Более того, с течением времени они будут становиться все хуже и хуже, пока срок контракта не истечет, и его душа и тело не будут разорваны навсегда.

 

Вэй Усянь удрученно обдумал свое плачевное положение, периодически вздыхая про себя: «И как такое могло со мной случиться?»

 

Наконец, он смог встать, облокотившись о стену.

 

Дом, в котором он очутился, был довольно большим, но пустым и ветхим, а его хозяина явно не баловали частой сменой постельного белья. В углу стояла бамбуковая корзина для мусора. Но из-за недавнего погрома, весь сор из нее вывалился и теперь был разбросан по всему полу. Вэй Усянь пошарил глазами по комнате и подобрал смятый лист бумаги. Он расправил его и, к своему удивлению, обнаружил, что на нем было что-то написано. Тогда он торопливо собрал оставшиеся листы.

 

Похоже, автором этих строк оказался предыдущий хозяин тела, который изливал свои эмоции на бумаге в минуты сильного отчаяния. Некоторые предложения были бессвязны и совсем не имели смысла, от пляшущих букв за версту веяло беспокойством и напряжением. Вэй Усянь внимательно изучил свои находки и мало-помалу начал понимать, что что-то не так.

 

Он выстроил несколько предположений и более-менее докопался до сути.

 

Оказалось, человека, призвавшего его, звали Мо Сюаньюй, а это поселение называлось деревня Мо.

 

Дед Мо Сюаньюя был богачом родом из этих мест. Его семья была более чем скромной по размеру, и хоть он очень старался, ему удалось произвести на свет только две дочери. Их имена не упоминались, но зато было известно, что старшая была от законной жены, и ей прочили блестящее замужество, в то время как младшая была дочерью служанки. Семья Мо планировала сбыть ее с рук первому встречному, но неожиданно ей улыбнулась удача. Когда ей было 16, глава одного известного клана заклинателей проезжал через их деревню и влюбился в нее с первого взгляда.

 

Заклинателями восхищаются все. В глазах обывателей они — любимчики богов, загадочные и благородные. Поначалу жители деревни Мо восприняли их связь с презрением, но глава Ордена[11] часто оказывал материальную помощь, и постепенно презрение народа сменилось уважением, смешанным с завистью. Вскоре вторая дочь Мо подарила главе Ордена сына — Мо Сюаньюя.

 

Но благополучие длилось недолго: глава Ордена оказался ветреным человеком, который жаждал всего нового, и вскоре и любовница, и сын наскучили ему. Как только Мо Сюаньюю исполнилось четыре, его отец покинул их и больше никогда не возвращался.

 

И, конечно же, как это водится, мнение обывателей вновь поменялось. Вернулись первоначальные презрение и пренебрежение, в этот раз вместе с надменной жалостью.

 

Мать Мо Сюаньюя отказывалась принимать печальную участь, она продолжала твердо верить, что отец не отвернется от своего собственного сына. И действительно, как только ему исполнилось 14, глава Ордена забрал его к себе.

 

Вторая леди дома Мо вновь задрала нос и начала всем рассказывать, что ее сын совершенно точно станет бессмертным[12] и принесет славу своим предкам.

 

Однако, не достигнув никаких успехов на ниве совершенствования тела и духа, Мо Сюаньюй был отослан назад.

 

Более того, его выгнали с позором.

 

Мо Сюаньюй оказался гомосексуалом, причем весьма смелым гомосексуалом, который открыто приставал к своим товарищам по учебе. Разразился грандиозный скандал, и потому как сын Мо не проявлял способностей в совершенствования тела и духа, причин оставлять его у отца не было.

 

В довершение всего, когда Мо Сюаньюй вернулся в дом матери, он часто стал вести себя безумно, как будто что-то до смерти напугало его.

 

История предыдущего хозяина тела оказалась весьма запутанной, и Вэй Усянь нахмурил брови.

 

Что ж, он оказался в теле деревенского дурачка, более того, деревенского дурачка нетрадиционной сексуальной ориентации.

 

Стало ясно, почему на лице мужчины было столько пудры и румян, что он походил на призрак висельника, и также ясно, почему никто не удивился огромного кровавому кругу посреди комнаты. Закрась Мо Сюаньюй хоть целый дом, от пола до потолка, своей кровью, никто бы все равно не удивился. Все знали — у него в голове не хватает винтиков!

 

После того, как он, как побитая собака, вернулся домой, поджав хвост, насмешки и издевки посыпались как из рога изобилия. Положение казалось безвыходным, и вскоре вторая леди дома Мо не выдержала позора и удавилась.

 

К тому времени дед Мо Сюаньюя уже отошел в мир иной, и во главе семьи встала первая леди дома Мо, его старшая дочь и тетка Мо Сюаньюя. К сожалению, она терпеть не могла свою младшую сестру и с самого рождения презирала ее сына. Ее единственным ребенком был Мо Цзыюань, тот самый молодой господин, что до этого разгромил дом Мо Сюаньюя. Причиной ее ненависти была обычная зависть к сестре: мадам Мо очень хотела бы иметь хоть какое-то родство с кланом заклинателей. Она очень надеялась, что гонец, присланный за Мо Сюаньюем, также заберет с собой и ее сына для совершенствования тела и духа.

 

Но, конечно же, ей отказали, а сказать по правде, ее просто проигнорировали.

 

Все-таки это не было торговлей капустой на базаре. Ты не можешь взять одного отпрыска Мо и получить второго абсолютно бесплатно.

 

Однако вся семья Мо твердо верила, что Мо Цзыюань обладал и талантами, и потенциалом. Они были убеждены, что если бы тогда, вместо Мо Сюаньюя в обучение к заклинателям отправился бы Мо Цзыюань, то он непременно бы преуспел и, в отличие от своего бестолкового двоюродного брата, принес бы славу своей семье. И хотя, когда его брата забрали, Мо Цзыюань был еще совсем юн, подобную чушь беспрерывно лили ему в уши, да так, что он сам поверил в нее всем сердцем. Каждые два-три дня он приходил в лачугу Мо Сюаньюя, издевался над ним и унижал его, проклиная за то, что тот украл его блестящее будущее заклинателя. Особенно ему нравилось брать у брата различные талисманы, эликсиры и другие магические предметы и присваивать их себе.

 

И хотя Мо Сюаньюй действительно был временами не в своем уме, он все же осознавал свое жалкое положение. Он уже смирился с ним, но его двоюродный брат, опьяненный своей безнаказанностью, стащил практически все его вещи. Наконец, терпение его лопнуло, и он пожаловался своим тете и дяде, что и вызвало утренний погром.

 

Слова на бумаге были совсем мелкими и сиротливо жались друг к другу, и у Вэй Усяня заболели глаза. Он подумал: «Какая же ужасная жизнь была у этого человека!»

 

Неудивительно, что Мо Сюаньюй решил прибегнуть к запрещенному ритуалу, умолять злого духа о помощи и пожертвовать единственным, что у него осталось — своей жизнью — чтобы отомстить.

 

Боль от напряженных глаз плавно расползлась по всей голове. По идее, в этом запрещенном ритуале заклинатель произносил свое желание мысленно, и как только Вэй Усянь был призван, он сразу должен был услышать его у себя в голове.

 

Но оказалось, что Мо Сюаньюй откуда-то переписал обрывочные фрагменты заклинания и эту часть пропустил. И хотя Вэй Усянь догадывался, что он хотел отомстить семье Мо, все же о масштабе этой мести он представления не имел. Должен ли он вернуть украденное Мо Цзыюанем? Или он должен побить его?

 

Или же… он должен стереть с лица земли всю семью Мо?

 

Судя по всему, наиболее вероятным был последний вариант. В конце концов, любой, кто имел хоть какое-то отношение к среде заклинателей, знали Вэй Усяня как бессердечного и неблагодарного злодея, который потерял рассудок и не жалел никого, ни друзей, ни семью. Разве можно было бы представить более яростного и злобного духа, чем он? И если Мо Сюаньюй решился призвать именно его, значит, его желание было явно непростым.

 

И все же Вэй Усянь хмыкнул:

- Ты обратился не по адресу…

 

Вэй Усянь в теле Мо Сюаньюя

Художник 老 历 茅台 / Lao Li Maotai

***

 

 

От автора

Старая версия

 

 

Наконец всё закончилось…

 

Это моё второе по счёту настолько длинное произведение, а также второй ориджинал в жанре BL. Во время загрузки текста происходило немало затруднений и неудачных моментов, и, дописав последнюю главу, я ощутила себя так, словно наконец выбралась из океана страдания. И всё же, когда я увидела, как опустел черновик, откуда ежедневно удалялись главы, публикуемые на сайте, то почувствовала некую горечь сожаления.

 

С тех пор, как я завершила работу над «Системой», с этой новеллой я провозилась без малого полгода. Это первая история, в которой я бросила себе вызов таким количеством персонажей и такими сложными отношениями между ними. Черновик писался очень долго, меня всё время в нём что-то не устраивало, тут и там вносились исправления, но в конце концов я решила, что тянуть больше нельзя, остаётся только стиснуть покрепче зубы и начать публикацию. Первые несколько глав были опубликованы в спешке, черновики по ним представляли из себя обрывки и наброски, самым большим черновиком была глава о битве с Черепахой, она насчитывала семь тысяч знаков. Почти все остальные главы были выложены без черновика, в сыром виде. Спасибо, что на свете есть Его Величество Черновик, благодаря которому я некоторое время смогла придерживаться графика ежедневных обновлений. Но всё же черновой вариант оказался недостаточно подробным, и однажды я так застряла в процессе написания, что мне хотелось царапать стену руками и биться об неё головой.

 

Хорошее детальное описание и взаимодействие персонажей требует немалых затрат времени и энергии, чего как раз катастрофически не хватает во время графика ежедневных обновлений. Многие проблемы в процессе я не то чтобы не замечала, просто понимала, что сейчас мне точно не удастся их решить, остаётся только отрастить броню покрепче и продолжить писать, несмотря ни на что. Поэтому… сделав небольшой перерыв, я примусь за редактирование полного текста новеллы. Будут дополнены некоторые детали, расширен сюжет, исправлены баги, опечатки, и примерно в мае-июне (2016 года) старая версия на сайте JJWXC будет единовременно обновлена. Если кто-то из читателей захочет перечитать произведение, так сказать «освежить чувства», то наверняка найдёт в новой версии немало «пасхалок».

 

Далее мне хотелось бы поделиться некоторыми размышлениями и ощущениями от процесса написания новеллы.

 

 

Первое. Вымысел.

 

Безусловное преимущество написания вымышленных миров — не нужно слишком опираться на историческую реальность, некоторые обычаи и нравы можно изменить на свой лад. Основной исторический фон для данной новеллы взят из эпохи Вэй, Цзинь, Северных и Южных Династий[243], а также династии Тан. Тогда очень редко в домах были стулья, поэтому, когда говорится «он сидел», это в большинстве случаев означает «сидел на коленях». Парадным одеянием считалась танская тиара[244], а также китайский халат с круглым воротником. Также в новелле встречается острый сычуаньский перец, который, наравне с яблоками, появился в период династии Мин; похоронные дома, возникшие в период династии Сун; двойные карнизы и особые крыши с загнутыми краями, называемые сешань, которые стали делать только в эпоху династии Цин. Некоторая лексика и цитаты и вовсе перенеслись из будущего. И ещё — возраст, когда мужчина получал «цзы», был ниже пятнадцати.

 

В общем и целом, автор собрал все элементы древней культуры, которые ему нравились, и положил их в один котёл. Ни о какой достоверности не может идти и речи. Поэтому, какая разница! Просто любуйтесь персонажами, читайте историю, и на этом достаточно.

 

Но кое-что достоверное всё же есть — в древности люди действительно называли мать — «мамой[245]».

 

 

Второе. персонажи.

 

Вай-фай и Ванцзи оба являются довольно идеализированными персонажами, в вопросах морали у них не возникает слишком больших личностных конфликтов, они как нельзя лучше подходят на роль главных героев. Конечно, мне очень нравится Вай-фай, но если бы я захотела найти себе парня, то, уж простите, мне нужен только Ванцзи.

 

Элементы их характеров созданы в противопоставление друг другу. Разнузданность и праведность. Скрытые бурные переживания и показная ветреность. Красная и белая розы. Холодное благородство и страстное очарование… Во всём они отличаются друг от друга. Но всё же суть одна. Возможно, это именно то совпадение мировоззрений, о котором все так часто говорят? Впрочем, это не самое главное. Главное — то, что я обожаю ту химию, что происходит между ними!

 

Сяо Синчэня и Сюэ Яна можно назвать моими старыми друзьями. Ещё в старшей школе, когда я на самостоятельных вечерних занятиях, вместо того чтобы посвящать время учёбе, делала наброски в тетради, у меня появился замысел их имён и основных черт характера. Тогда ещё не существовало завершённой истории, всех причин и следствий, только несколько маленьких отрывков их взаимодействия, некоторые из которых были непосредственно включены в новеллу. Например, вытягивание жребия на то, чья очередь идти за продуктами. Это весьма странное ощущение, когда тот мир, те персонажи и диалоги между ними, которые когда-то существовали только в твоей голове, теперь вынесены на всеобщее обозрение и к тому же горячо обсуждаются и оцениваются другими.

 

Во время написания сцен с Сюэ Яном мне приходилось настраивать психику на самый тёмный и зловредный лад, в случае же с Сяо Синчэнем всё диаметрально противоположно. Каждый раз, когда заходила речь о нём, меня словно осеняло божественным сиянием. Я получила истинное удовольствие, непрерывно переключаясь между режимами «ангела» и «демона». Но всё же, с тех пор, как на сцену вышел Ян «Острая курочка[246]», в комментариях «запахло жареным», он поистине оправдал звание хозяина «Цзянцзай[247]».

 

В первоначальной задумке персонажа А-Цин существовало только одно слово — «попрыгунья». И больше ничего, даже имя было придумано мной прямо перед её появлением в тексте новеллы. После расширения и дополнения сюжетных деталей она получилась довольно милой. И всё же, во время написания её реплик я иногда чувствовала себя оглушённой… будто где-то рядом без умолку трещал звонкий девичий голосок.

 

Ещё задолго до того, как я придумала остальные характеристики Вэнь Нина, первым, что пришло в голову, было: «Он должен умереть!», «Я должна его убить!». Первоначально планировалось, что его развеет по ветру во время отбытия из Пристани Лотоса на маленькой лодке, но когда я дошла до того момента и оценила всё написанное ещё раз, мне показалось, что для этого совершенно нет никаких предпосылок. К тому же, ведь нет и причины, по которой он должен умереть, да? Его смерть стала бы огромной неожиданностью, сюжетный поворот выглядел бы как ангст ради ангста, поэтому как бы ни хотелось мне его умертвить, всё же пришлось отказаться от этой идеи. То же самое случилось и с молодой госпожой, Цзинь Лином. По первоначальной задумке он должен был погибнуть, превратиться в лютого мертвеца, чтобы расправиться с главным боссом, и тем самым заменить Вэнь Нина. Но раз уж Вэнь Нин остался жив, то отпала нужда в его выходе на замену.

 

Наверняка все прекрасно поняли, что ключевая фраза Цзян Чэна — мне нечего сказать. Сначала мне казалось, что раз уж на передовую вышел такой шедевральный персонаж как Ян «Острая курочка», негативной энергии Цзян Чэна будет недостаточно, но кто же мог подумать, что именно он станет вечным спонсором бурных обсуждений в комментариях? По сравнению с ним Ян «Острая курочка» — всего лишь несчастный интернет-айдол, популярность которого угасла, и которому изредка достаются чьи-то запоздалые проклятия. Разумеется, в конечном итоге обоих спонсоров комментов — нового и старого, просто смел́о к чертям взрывом от совместной атаки Вай-фая и Ванцзи под названием «Пытка для одиноких псов[248]».

 

Старший Лань. Мне не понятно, почему некоторые читатели назвали его «двуличным и расчётливым», ведь на самом деле… я никогда не описывала его с подобной стороны. То, что он может прочитать мысли и эмоции младшего брата, совершенно не значит, что он точно так же может разгадать, что на душе у других людей. Его способность занять место главы ордена также не характеризует его как скрытного и проницательного человека. Вероятно, всё из-за того, что он отличается благородным происхождением, высокими моральными качествами и прекрасными достижениями… Возможно, я по неосторожности дала ему слишком положительную характеристику, что в результате и послужило поводом для всеобщего «Какого чёрта?! Так ты, оказывается, просто милаша-наивняша[249]?» Бедняга Сичэнь за всё время потерял столько фанатов, что у меня за него болит душа. Давайте пожалеем Старшего Ланя.

 

Сестрица Яо, что ж, иногда я и к тебе испытываю жалость, но всё же, прошу прощения, пожалуйста, умри со всеми почестями.

 

Младший Не. Ох… Я на самом деле виновата перед ним. Я порезала его роль, избавилась от его помощника… Посмотрим, получится ли что-нибудь добавить в новую редакцию новеллы… В общем, прости меня, Младший Не.

 

Большинство споров вызывают именно многогранные образы. Разумеется, в этом плане плоские односторонние персонажи им полностью противопоставлены, к примеру, такие как Вэнь Чао, Цзяо-Цзяо, неорганизованная толпа, не имеющая собственного мнения и т.п. На самом же деле плоские личности несут на себе огромную ответственность, их позиция совершенно ясна, все могут ругать их и срывать на них свой гнев, здесь никогда не бывает таких яростных споров, как с многогранными персонажами, когда одни осуждают, другие защищают. Поэтому именно таких персонажей и любил создавать Шан Цинхуа. Думаю, наличие исключительно сложных и многогранных личностей в новелле утомило бы читателей. По крайней мере, я, в своём нынешнем состоянии, наверняка очень утомилась бы их описывать…

 

 

Третье. Тренировка.

 

В послесловии к нескольким начальным главам я упоминала, что эта новелла — акт своеволия, при помощи которого я закаляю некие стороны своей личности.

 

На этапе, когда развитие сюжета застопорилось, я предвидела множество негативных оценок и тем самым поставила себе «прививку» от них. Например: «главный герой — святоша», «слишком много невысказанного»; «как достали эти флэшбэки, кому они вообще нравятся»; «почему у второстепенных персонажей так много слов»; «пока читал, забыл, что было в начале…» и на самом деле таких было немало.

 

Больше всего я боялась другого — «её неинтересно читать».

 

«Система» всем нравилась, поскольку естественным образом включала в себя многие преимущества популярных литературных приёмов интернет-новелл — таких как стёб, язвительные насмешки, попаданец в книгу. Однако стёб и насмешки совершенно не применимы к «Магистру». Поэтому, создавая эту новеллу, я хотела в первую очередь проверить, останутся ли мои произведения читабельными, если из них выбросить всё вышеуказанное.

 

В процессе проверки на прочность непрерывно возникали и другие проблемы.

 

К примеру, «Сопереживание». Цель «Сопереживания» чётко определена — вставка историй второстепенных персонажей. Я использовала его в качестве видоизменённого pov-а, этот приём настолько прост, что мог показаться обыкновенной леностью.

 

Также в качестве примера можно привести вызвавшие немало критики и осуждений невероятно длинные флэшбэки. Это очень неблагодарный способ повествования — начиная с самого первого флэшбэка стали появляться те, кто забросил чтение. Чем дальше, тем больше становилось подобных случаев, тем сильнее возрастали споры вокруг этой темы. Но я всё равно вставила в текст новеллы три длинных-предлинных флэшбэка.

 

В процессе написания чернового варианта я также раздумывала о том, чтобы разбить воспоминания о прошлой жизни на мелкие отрывки и в таком виде вставить в текст. Однако пришла к выводу, что в этом случае структура повествования и временная линия станут более запутанными, читать станет ещё труднее, разрушится завершённость сюжетной линии прошлой жизни, а также эмоциональный посыл. Строго говоря, данная новелла сформирована из двух линий повествования, двух отрезков жизни персонажей — прошлой жизни и настоящего времени, которые ведутся параллельно друг другу. Некоторые мелкие флэшбэки можно разбить на отрезки помельче, но несколько важных сцен и поворотных моментов нужно описывать подробно, не упуская ничего. Поэтому в конце концов я всё же воспользовалась тем способом повествования, который сама посчитала наиболее подходящим. Писателю в некоторых моментах следует прислушиваться к чужому мнению, но в иных — лучше всего придерживаться собственного мнения. И не важно, как в итоге мою работу охарактеризуют люди — лучшей или худшей. В целом, это ведь моя проба пера.

 

Также остались некоторые детали, которые были упущены в спешке и по другим причинам, раскрытие некоторых персонажей не достигло первоначально задуманного уровня… Надеюсь, я смогу это исправить в процессе редакции текста.

 

 

Четвёртое. Благодарности.

 

Восприятие автора и читателя зачастую диаметрально противоположно. Автору очень трудно предугадать, какую оценку получит его произведение после написания, признают ли его читатели, понравится ли оно им. Идеальные, с точки зрения автора, моменты читатели могут вовсе не воспринять. Некоторые вещи, над созданием которых автор долго ломал голову, читатели посчитают неинтересными. И наоборот — писанина, которую автор выдумал наспех, вызывает бурное одобрение читателей, такое случается довольно часто.

 

Эту новеллу я написала с настроем «пошло всё к чёрту». Именно с видом камикадзе, которому нечего терять, в онлайн-новеллы вставляются бешеные флэшбэки, не говоря уже о том, что, к несчастью, несмотря на обозначенный в описании тэг «перерождение», история совсем не содержит тех элементов удовольствия, которые обычно несут на себе подобные работы. Поэтому с самого начала публикации глав я постоянно делала акцент на том, что эта история совершенно иная, нежели моя первая работа. Всё из-за переживаний по поводу того, что читатели, которым понравилась «Система», начнут знакомиться с новым произведением, но потом поймут, что оно не соответствует их вкусам. И получится, что я разочаровала тех, кто так меня поддерживал.

 

Но я не ожидала, что даже по прошествии года после завершения последней новеллы, энтузиазм читателей на JJWXC не угаснет. Не устаю повторять, что вы каждый раз преподносите мне огромный сюрприз.

 

Спасибо!

 

Остаётся ещё множество тем, персонажей и историй, о которых я хочу написать. Я заготовила такую гору набросков, что даже не знаю, за что взяться в первую очередь.

 

Я всё ещё нахожусь в поисках и учусь одновременно с писательством. Я б<