Футурогенез в контексте фнтропосоциогенеза

 

История футурологии берёт своё начало в античном мире. Мы можем считать родоначальником футурологии Платона, создавшего свою утопическую работу "Государство". В этой работе Платон оставляет проблемы политической реальности свойственной его времени и устремляет свой взгляд в будущее. Основное место действия Платона в «Государстве» - это будущее. Таким образом будущее было открыто как научная проблема. Долгое время этот жанр литературы не был актуален вплоть до Нового времени, когда, начиная с произведения "Утопия" Томаса Мора, началась новая волна актуализации проблем будущего. Сегодня в чистом виде нельзя называть эти работы футурологическими, они скорее не давали реальные рецепты достижения желаемой картины мира, сколько просто описывали "идеальное", по мнению автора, положение вещей в обществе. В средние века наиболее близкими к футурологии работами мы можем обозначить многочисленные пророчества, откровения, часто описывающие будущий конец света. Отдельное место тут занимали предсказания. Наиболее известным предсказателем того времени был Нострадамус. Основная тема предсказаний Нострадамуса – политические изменения в Европе будущего. Однако метод откровений носил псевдонаучный характер, тем самым показывая свою высокую неэффективность. Проблема футурологии переходила в новый, уже наукообразный пласт. Важной вехой в истории науки о прогнозах стал 1798 год, в котором Томас Мальтус написал свою работу "Опыт о законе народонаселения", в которой автор утверждал, что население способно удваиваться каждые 25 лет [14, с. 77-107]. Таким образом, Мальтус создал первую теоретическую футурологическую модель в современной истории. Однако он создал достаточно простую модель, которая оказалась нерабочей в плане создания точечных прогнозов, во многом благодаря тому, что была основана на сомнительных утверждениях и была весьма далека от реальных социальных процессов.

Следующую утопическую модель создал русский мыслитель Владимир Одоевский – в 1835 году он описал мир, каким он будет в 4338 году. Свою работу он так и назвал "4338". Автор представил достаточно пёстрое описание мира будущего, где Россия занимает колоссальное пространство на Земле, люди питаются глазами, лошади вымерли, а недостающие землянам ресурсы поставляют со спутника Земли, Луны [29]. Учёные страдают от информационной перегрузки. Такой стиль написания очень интересен. Он даёт описание множества деталей, часть из которых может быть вполне случайно угадана.

Наиболее масштабную футурологическую модель мы находим у Карла Маркса. В его работах существуют как утопические элементы, так и теоретические футурологические рабочие модели. Маркс рассматривает "производственные силы" как главную силу прогресса, он показывает определённую цикличность экономических процессов, описывает развитие экономики в этапах кризиса и подъёма. Маркс впервые предложил воздействовать на будущее посредством революционных, намеренных действий, опирающихся на его теорию, построенную на основе гегелевского учения. На основе экстраполяции Маркс сделал правильные выводы о том, что процент рабочих будет сокращаться, а процент готовой продукции увеличиваться [20, с. 282-283]. Это возможно благодаря развитию техники. Однако марксизм показал свою неэффективность в 20-м веке, из-за влияния непредвиденных Марксом последствий.

Большое влияние на становление футурологии, как науки, оказали писатели-фантасты. Наиболее крупными из них были Жюль Верн и Герберт Уэллс. Французским писателем Жюлем Верном было предсказано огромное количество технических изобретений, среди них – быстрые подводные лодки, космические корабли, технологии быстрого перемещения по Земле, телевидение. Герберт Уэллс популяризировал идею о путешествиях во времени, фактически изобретая в литературе машину времени. Тем самым он как бы сделал будущее реальной территорией, куда можно попасть. Это сыграло огромную роль в плане популяризации проблемы будущего в массовом сознании. Таким образом писатели-фантасты пускай и не создавали какого-либо реального метода изменения будущего, но вместо этого они создавали побудительные образы будущего, стимулирующие умы учёных приближать это будущее. Фантастика научила людей воплощать свои мечты в реальности. В 1901 году Уэллс пишет свою работу "Предвидения: о воздействии прогресса механики и науки на человеческую жизнь и мысль", в которой он описывает как, по его мнению, будет меняться человеческая жизнь вплоть до наступления нового тысячелетия. Уэллс предугадал военное поражение Германии и создание союза европейских стран. Эта его работа обрела широкую популярность и побудила многих авторов самих описать образ видимого им будущего. Дальнейший ход событий привел к тому, что в литературе появился новый жанр – антиутопия, то есть произведения, показывающие всю невозможность построить теоретически существующую модель мироустройства. Стоит отметить, что такой жанр существует как в художественной, так и в научной литературе. Яркий пример последнего – работа философа Освальда Шпенглера "Закат Европы" 1918 года, в которой автор описал кризисы недалёкого будущего, большее внимание уделив кризису культуры Европы в целом [катя5].

Наиболее известным среди антиутопий считаются роман писателя Джорджа Оруэлла "1984", в котором он описал мир, каким он будет в 1984 году. Основной акцент автор сделал на усиление зависимости человека от государства. Образ будущего Оруэлла связан с властью всемогущего тоталитарного начала. Многие из этих работ ориентируются на технику как на некую угрозу, которая, впрочем, может нести в себе и нечто спасительное. Но насколько техника способна изменить само существо человека?

Человечество находится на границе перед антропологической катастрофой, которая может стать как концом для человека настоящего, так и началом для совершенно нового типа человека.

Рассмотрим связь проблемы футурогенеза в контексте антропосоциогенеза и как в ближайшей перспективе техника может повлиять на сознание человека. Это вопрос о переходе человека от состояния интенционального сознания к полиинтенциональной его форме.

Как правило, саму интенциональность переводят дословно как стремление или намерение и применяют его в философском дискурсе [12], как понятие, описывающее устремление сознания человека фиксировать какой-либо мысленный объект, то есть, под интенциональностью имеют в виду сосредоточение сознания, осознание чего-то вполне конкретного. Интенциональность является свойством сознания человека фиксировать предмет в мысли, хотя в истории философии от философа к философу интенциональность понималась с некоторыми аберрациями. Так, Фома Аквинский понимал интенциональность как атрибут интеллекта, способствующий усвоению предмета в формате мысли. Американский философ Джон Сёрль связывал понятие интенциональности с теорией речевых актов, для него она выполняет функцию посредника между восприятием и словом. Австрийский философ и психолог Франц Брентано, будучи последовательным позитивистом, полагал, что интенциональность исполняет роль комплексного (системного) свойства тела человека.

Но наиболее часто упоминаемое имя, связанное с проблематикой интенциональности, – это, безусловно, имя немецкого философа Эдмунда Гуссерля [10]. В своей работе «Логические исследования» Гуссерль дал достаточно масштабное описание феномена интенциональности, сосредоточив материал своих выводов в пользу двух понятий, ими стали ноэма и ноэзис. Что, в свою очередь, достаточно близко к декартовскому cogito и cogitatum или, проще говоря, «мыслимое» и «мыслящееся». Гуссерль считал интенциональность центральным и главным свойством сознания человека [21], что всегда является сознанием чего-то. То есть, человек, пребывающий в сознании, пребывает в ситуации сознания чего-то. Понимая эти идеи Гуссерля, мы можем выразить это максимально просто: сознание человека есть осознание чего-то. Но нас интересует кое-что другое.

Предлагаем сосредоточить наше внимание не столько на проблеме структуры интенционального акта, сколько на вопросе, связывающем саму интенциональность с проблемой времени. Это вопрос о скорости восприятия человеческим сознанием осознаваемых объектов. В результате нашей аналитической работы мы выдвигаем тезис о теоретической возможности существования полиинтенционального сознания.

 Нами было определено выше, что Гуссерль полагал сознание человека как осознание чего-то [6], соответственно, интенция, как основное свойство сознания человека, есть вектор, направленный на осознаваемый объект, причём как реальный, так и вымышленный. Интенция – это вектор осознания. Но говоря об этом, мы упускаем важный момент. А именно вопрос о том, почему вектор сознания человека может быть только один одномоментно? Мы выдвигаем предположение, что теоретически возможно существование сознания, имеющего в наличии в качестве интенции сразу несколько векторов осознания. Сознание, обладающее несколькими интенциями, мы называем полиинтенциональным сознанием.

Что касается непосредственной возможности такого сознания, то нами обозначены, по крайней мере, два таких способа существования полиинтенционального сознания. 1. В качестве «ускорения» движения мысли от момента восприятия и до момента теоретической рефлексии таким образом, при котором нормальная скорость мысли человека будет «отставать» от ускоренного аналога. 2. Создание такого сознания заново, например, в качестве экспериментов по созданию искусственного интеллекта. Таким образом, полиинтенциональное сознание есть философская абстракция. Эта модель требует дальнейшего философского анализа и исследования.

По сути, человеческое сознание есть моноинтенциональное сознание, то есть одновекторное. Предположим, что некий человек получил возможность обладать полиинтенциональным сознанием, что же это значит? Это означает возможность воспринимать одномоментно сразу несколько событий (прим. читать газеты, слушать музыку, смотреть фильм, наслаждаться видом из окна и т. д.), то есть, воспринимать информацию не поочерёдно, а сразу, обдумывать её, игнорируя традиционные законы времени. Дали сжимаются, как отмечал Хайдеггер. Процесс осмысления обгоняет непосредственно временные затраты на этот процесс, в традиционном, привычном для нас смысле. Заметим так же, что практическое достижение использования такой формы сознания возможно благодаря научному и техническому прогрессу.

Если человечество в процессе антропосоциогенеза придёт к возможности использования такой индивидуальной технологии, как новый принцип организации сознания или полиинтенциональное сознание, это кардинально изменит человеческое общество и человеческую культуру. Что же касается ответа на вопрос, будет ли это спасительным началом или «апокалипсисом» для сегодняшнего человека, то этот вопрос пока ещё остаётся открытым.

Так же относительно проблемы будущего, мы можем провести аналогию между проблемой полиинтенционального сознания и идеей Ницше о сверхчеловеке [катя6]

Отдельно от этого и в то же время вместе с этим в философской литературе по-своему происходит осмысление проблемы будущего. Акцент здесь ставится в большей степени на изменение самого человека. Крупнейшей фигурой тут выступает немецкий мыслитель Фридрих Ницше. Ницше высказал идею о сверхчеловеке. Сверхчеловек, прежде всего – преемник человека, нечто большее, чем сам человек. Так Ницше выступает в роли антропологического футуролога, он создаёт философский образ будущего человека, видя, прежде всего, его внутреннее изменение. Очень важно здесь провести параллели с русским космизмом, который в этом смысле был обратен позиции Ницше. Русские космисты делали упор на внешнее изменение человека. Так Циолковский описывал людей будущего, как "солнечных людей", осваивающих космос в новых телах [45]. Циолковский призывал к радикальным изменениям жизни в будущем, главная его идея – освоение необитаемых космических планет. Во многом его идеи совпадали с идеями патриарха русских космистов и имморталистов – Николая Фёдоровича Фёдорова. Его главный программный труд "Общее дело" описывает и призывает к созданию технологии оживления всех умерших людей. Фёдоров полагает, что это главная задача человечества – "вернуть к жизни павших отцов". Только тогда человечество станет единым и достигнет гармонии [62]. В 1957 году английский инженер Хью Эверетт выдвинул предположение о существовании мультивселенной, то есть он представил физическую вселенную как существующую в бесконечном пространстве вариантов. Эта квантовая модель мира нивелирует возможность одной картины мира будущего, вместо этого показывая, что любое неосуществлённое изменение на самом деле происходит, но в другой вселенной. Эта проблема похоже на проблему пребывания человека в виртуальном мире.

Человек, безусловно, существо социальное, стремящиеся к объединению в группы, но всё же старающееся сохранить свою индивидуальность, обладающее своим вкусом. В данной части работы мы будем понимать вкус как «…способность человека к различению, пониманию и оценке эстетических явлений во всех сферах жизни и искусства» [44]. Человек часто может прибегать к навязыванию своего вкуса (в приобретении одежды, выборе еды, покупке сувениров и т. д.) другим людям, считая, что его позиция по тому или иному вопросу может быть лучше, однако это «навязывание» часто не приводит не к чему хорошему. Человеку хочется жить в среде, где максимизировано наличие объектов и субъектов, подходящих под его эстетические запросы. К сожалению, полностью исключить из своей среды то, что приносит эстетический дискомфорт невозможно, мы живём в мире, в котором множество вкусов множества людей переплетаются, образуя пёстрый спектр ценностных несоответствий. Способы уйти от этого многообразия существуют, но ни один из них, по нашему мнению, не даёт действительного эффекта. В реальной жизни, в среде своего существования, отобрать свой спектр прекрасного невозможно, однако это допустимо в виртуальной реальности.

В этом смысле виртуальная реальность становится моментов новой возможности, открывающей доселе невозможный для человека потенциал свободы.

Согласно социологическому словарю: «Виртуальная реальность – это технология бесконтактного информационного взаимодействия, реализующая с помощью комплексных мультимедиа-операционных сред иллюзии непосредственного вхождения и присутствия в реальном времени в стереоскопически представленном "экранном мире". Более абстрактно – это мнимый мир, создаваемый в воображении пользователя» [27], пользователем здесь выступает сам субъект, к которому обращена вся предметная сторона виртуального мира. Современные технологии уже сегодня дают нам достаточно средств для прогнозирования недалёкого будущего, будущего, в котором виртуальная реальность будет доступной и популярной технологией. В большей степени раньше о виртуальной реальности могли говорить только в контексте визуального погружения человека в искусственный мир, однако сегодня стоит говорить уже и о взаимодействии человека с внутренним миром искусственной реальности. Во многом это стало возможно благодаря изобретению технологии нейрокомпьютерного интерфейса [56], и технологии так называемого мозгового интерфейса [41]. «Нейро–компьютерный интерфейс (НКИ) (называемый также прямой нейронный интерфейс или мозговой интерфейс) – система, созданная для обмена информацией между мозгом и электронным устройством (например, компьютером)» [78]. Именно это сегодня делает возможным предположить в ближайшем будущем возможность взаимодействия с предметами и явлениями виртуального мира. Конструкция виртуального мира зависит от предпочтений самого человека, условно такая модель априори будет воссоздавать реальный мир, со всеми его местами, физическими законами и людьми. Субъект, погруженный в такой мир, получает возможность управлять ходом его событийности. Такой подход обеспечит следующее: возможность человеком осуществить собственной волей движение виртуального мира от состояния его реального прототипа к преобразованию оного в пространство реализации своего замысла по мироустройству, в соответствии со своим мировоззрением и с опорой на своё реальное мироощущение. Такой мир может стать серьёзной альтернативой реальному миру. Данная проблема выходит за рамки нашего вопроса и требует более детальной разработки.

Буддийское мировоззрение определяет реальный мир как мир, полный страданий. Человек издавна старался сконструировать лучший для себя мир, обретаемый после своей смерти. Все религии обещают человеку лучшую жизнь именно после смерти, а не в ней самой. В традиционном христианстве такая постсмертная, положительная реальность получила название рая. Философский словарь определяет рай следующим образом: «…небесное царство покоя, радости и блаженства, куда после смерти попадают за добродетели души праведников» [25]. Взглянем на слово «рай», взятое из христианского контекста, и переместим его смысл в социально-психологическое пространство с той лишь разницей, что для обретения мира блаженства и покоя человеку не нужно будет умирать, это будет возможно и при жизни. Такой персональный виртуальный мир может стать персональным раем для каждого человека, то есть средой, которая на основе реального мира объективируется в мир, существующий по законам и представлениям самого человека.

Мы прибегли к экстраполяции, способу получения информации из наблюдений над одной частью некоторого явления, на другую его часть [69], что привело к пониманию неизбежности возникновения в пространстве исторического становления человечества технологии создания персональной виртуальной реальности, которая, в свою очередь, может стать персональным раем для каждого человека, который этого захочет.

Во многом наши вопросы опережают действительную в них необходимость. И если так, то это значит, что мы можем – а это то место, где можем, а значит, и должны – проследить зависимость этого процесса. Виртуальные игры интересны больше обычных и современные дети вытесняют всё, что не отвечает новым, ещё не зримым стандартам. Кажется, что интерес ко всему виртуальному – это неоправданный интерес ко всему новому, оппозиция вниманию действительно важным проблемам. Но это далеко не так. Данная часть работы — это попытка обобщить те интуиции, которых стало уже достаточно для формирования в некую целостность.

Наше исследование затрагивает ещё одну интересную сторону времени – его наличие в виртуальной реальности. Дело обстоит не совсем просто. Футурологи заверили нас возможностью провести 1 минуту реального времени, прожив его как целую неделю в виртуальной реальности. Даже простая мысль о том, что – это возможно, переворачивает всё с ног на голову. Мечтающие о том, что в будущем жизнь, возможно, будет продлить до 800 лет – получают такую возможность быстрее, чем могли надеяться, уже в виртуальной реальности. Но ведь дело даже не в этом. Виртуальная реальность — это среда, в которой, закономерно, и должно происходить полное нарушение правил и законов реального мира. Дело в том, что мы вступили на более интересную дорогу, и философия – первая из всех, кто подобрался ближе всего по этому пути.

Основным тезисом тут может стать следующее: техника обеспечивает постепенное обесценивание времени. Это нуждается в пояснении. Ценность времени возрастала, вместе с осознанием двух важных моментов: человеческая жизнь конечна, причём ограничена во времени и всего в жизни не успеть (или есть много такого, что невозможно вернуть). Кроме этого принято считать, что существует ряд событий в жизни человека, которые носят неповторимый характер. То есть таких, которые существуют только 1 раз. Комплекс этих представлений заложил основы для осуществления потери интереса к постановке вопроса о том, что всё может быть совершенно по-другому. Техника в массе технических устройств, по нашему мнению, положила начало процессу «обесценивания» времени. Это можно понять на следующих исторических примерах. Посмотреть на игру актёров во времена Шекспира можно было, если человек пришёл в специальное место и в специальное время. Сегодня кинематограф, основанный на технологиях воспроизведения когда-то происходящей игры актёров, даёт нам возможность на мониторах своих компьютеров в реальном времени, уже без заданного времени и места действия, посмотреть на игру актёров по нашему желанию. Древнерусский певец и сказитель Боян не записан на видео и аудио аппаратуру, те, кто видел его выступления вживую, давно умерли, так что сказать, как именно это происходило, невозможно. Однако сегодня у нас есть возможность прослушать «Bitte geh nicht fort» Марлен Дитрих именно так, как исполняла она, ведь у нас в распоряжении есть запись её голоса. Или даже более простой пример: раньше нужно было потратить определённое количество времени на стирку одежды, что сегодня выполняет за человека стиральная машина. Таким образом, взаимодействие технических устройств и техники показывает, что происходит постепенное соединение в позиции текущего времени тех точек с происходящим, которые располагались в отдалённых временных локациях. Кроме того, происходит экономия человеческого времени, по сути, стиральная машина – это и есть машина времени. Ведь разве не она перемещает нас в будущее на то количество времени, на которое мы были обречены при процедуре стирки одежды своими усилиями? Мы также отмечаем тенденцию к увеличению количества таких процедур сокращения времени. По нашему мнению, эта тенденция рано или поздно приведёт к значительному уменьшению процессов, требующих от нас затрат времени, а затем, возможно, и к полному отсутствию таковых. То есть произойдёт господство отсутствия процессов, требующих временных затрат. Это мы и назвали в данной работе – «конец времени». Конец в том смысле, в котором время, временящееся в процессах человеческой деятельности, более не будет иметь никакого значения. Виртуальная реальность — это пространство, где время на достижение цели унифицировано, все процессы происходят со скоростью мысли и не требуют временных ресурсов. Временной материал сжимается до состояния условной точки, имеющий значение только как начало и конец любого процесса.

Мир будущего – это мир без времени? Любые процессы копирует те, что уже происходили, или являются комбинацией уже происходящих. Процесс становится важнее результата и мир безсобытийности растворяет в себе все попытки установить временящиеся процессы, обесценивает их уход в ничто, вместе с самим временем. Скорее не время определяет процессы, а временящиеся процессы определяют наличие времени, которое как условность находит своё завершение в процессах практики виртуальной реальности. Это происходит по причинам уменьшения количества уникальных событий и возможности перепоручения конкретных процессов, требующих временных затрат, техническим устройствам. Ярким примером чего служит концепция виртуальной реальности, как пространства унификации времени. Время приобретает своё завершение из той формы, которая знакома нам, в ту форму, которой ещё предстоит выступить как объект исследования для учёных.

В 1959 году писатели-фантасты братья Стругацкие создали свою знаменитую работу "Полдень, XXII век", в которой описали несколько зарисовок жизни в недалёком будущем. Мир будущего Стругацких полон оптимизма, люди разрешили массу противоречий благодаря научному прогрессу. В итоге в мире стали появляться совершенно новые люди – людены, способные увести человечество в новые дали. Стругацкие показывают, что прогресс приводит к появлению нового вида людей.

1960-е стали переходным этапом в футурологии. В этот период были заложены идеи, получившие позже своё становление. В 1959 году крупный физик Ричард Фейнман в своей лекции "Там, внизу, полно места!", высказал идею о нанотехнологиях. Фейнман полагал, что человечество будет осваивать наномир при помощи мельчайших роботов. Это откроет новую линию ранее невиданных возможностей. Мир будущего – это мир нанотехнологий. В 1965 году английский математик Ирвинг Гуд высказал предположение о возможности создания искусственного интеллекта – машины, которая бы была "умнее" самого умного из людей [32]. Это упование на роль умных машин в жизни людей будущего навсегда останется краеугольным камнем футурологии. В 1962 году писатель-фантаст Артур Кларк создал свой труд "Профили будущего", в котором он в свойственной ему юмористической манере создал три ключевых тезиса развёртывания существа мировой науки:

Первый закон: если заслуженный, но престарелый ученый говорит, что нечто возможно, он почти наверняка прав. Если же он говорит, что нечто невозможно, он почти определенно ошибается.

Второй закон: единственный путь обнаружить пределы возможного – уйти за эти пределы в невозможное.

Третий закон: любая достаточно ушедшая вперед технология неотличима от магии.

Магию Кларк использует тут в качестве метафоры всего невозможного. Если в целом свести все его утверждения в одно, то выйдет, что наука может всё, рано или поздно. Такие оптимистические настроения характерны для того времени. Артур Кларк был не только писателем, но и учёным футурологом, в его прогнозах были достаточно точно угаданы многие современные открытия, такие как система спутниковой связи, предсказания погоды по околоземным спутникам, мобильного телефона и т.д. В 1963 году польский писатель Станислав Лем создаёт своё произведение "Сумма технологии", в котором он критикует метод экстраполяции в футурологии и предрекает некий глобальный поворот в жизни людей будущего. Одна из самых опасных идей, которую обсуждает Лем, является идея о поисках различия в тех случаях, когда технологии смогут создавать точные копии людей на атомном уровне. Помимо этого, Лем написал свою работу "Фантастика и футурология", в которой он выступил с резкой критикой современного состояния футурологии.

Лем, Кларк, Азимов и многие другие фантасты занимаются разработкой проблемы насилия, о которой, в связи с вышесказанным, нам нужно будет остановится немного подробнее. В частности, связав её с другой важной проблемой, рассматриваемой футурологами – проблемой чипизации.
В нижеследующем мы спрашиваем о насилии. Насилие – это форма принуждения человека человеком, принуждения, которое, исходит из грубого противопоставления воли другой воле. Воля подавляющего и воля подавляемого расходуют общие усилия глобального волеполагания. Этот процесс несоизмеримого поглощения смыслов деструктивен по своей природе. Эта деструкция и есть проблема насилия, суть которой в негации гуманистического вектора. Проблема насилия – одна из важнейших проблем современного гуманистического общества. Жить в гуманистическом обществе – значит разделять общий дух времени. Тенденции к наименованию человека ценностью не остаются без спутников человеколюбия, обеспечивающих сохранение этой ценности. Эти спутники пронизаны нитями целого, образующих нечто большее, чем они есть сами по себе, взятые в простой числовой совокупности. Насилие в современном обществе неприемлемо, так как противоречит развёртыванию программы эпохи. Движение от старого качества благодетелей к новому – это прогресс, движение которого развёртывается по осям нравственных приоритетов. В таком ключе насилие есть суть регресс, за которым стоит великий упадок, губительная негация идеального. За последние 2000 лет человеческая культура так и не смогла дать универсальные ответы на вопросы, связанные с построением универсального государства, благом для всех и для каждого, разрешение проблемы свободы. Проблема насилия есть одна из таких не разрешенных до конца проблем. Её не смогли разрешить ни философы Древней Греции, рассуждающие о природе человека, – следовательно, она не решаема в чисто философском поле. Эту проблему не решили и в Римской Империи, несмотря на правовой императив этого «государства юристов», – это значит, что эта проблема не может быть решена даже "драконовскими" законами, в пространстве права. 10 веков средневековья при принятой парадигме теоцентризма не смогли окончательно решить проблему насилия, – это значит, что силами религии проблему насилия решить нельзя. Помещение вопроса насилия в проблемное поле морали – действие правильное, но как факт не результативное. Политологические и гражданские чаяния Льва Толстого и Махатма Ганди, а позже и Мартина Лютера Кинга, хоть и показали обществу способы решения проблемы насилия ответным, яростным ненасилием, они всё же не смогли изменить всех и каждого, тем самым решив эту проблему навсегда. То, что 2 октября является международным днём ненасилия, похоже, помнят только в ООН. Сегодня, в большей степени, вопрос насилия – это вопрос социальный. Из всего вышесказанного мы можем сделать неутешительный вывод – за всю историю человечества проблема насилия не была полностью решена. Когда мы вопрошаем о решении данной проблемы, мы вопрошаем о тотальном её решении.

Проблема насилия суть вопрос насилия. В рамках антропосоциогенеза  мы предлагаем обратиться к способу преодоления насилия в обществе благодаря внедрению программы чипизации современного общества. Эта проблема должна быть подвергнута пересмотру, с учётом новых тенденций в современном мире. Мы видим своё решение данной проблемы.

Где же искать нам способ решения проблемы, которую не смогла практически решить ни философия, ни юриспруденция, ни религия ни моральная рефлексия, ни политология, ни даже социальные дисциплины? По нашему мнению, данный вопрос подлежит окончательному разрешению в пространстве философии техники. Конечно, то, как он будет разрешен окончательно, является предметным полем футурологии, но, как минимум сегодня, нам уже открыты те дороги, которые ведут нас по пути, идущему в сторону окончательной победы над насилием. Социальный кризис толкает нас на поиски новых ценностных и нравственных императивов, – такова может быть технократическая концепция. Научно-технический прогресс сегодня воспринимается как один из ведущих факторов повышения благосостояния и улучшения качества жизни.

Чипизация – это процесс и результат процесса внедрения в тело человека персонального чипа, электронного импланта, сочетающего в себе функции медицинской карты, банковских карточек (фактически кошелька), паспорта гражданина и других документов. Иными словами, персональный идентификационный чип – это унификация всех документов о личности.

Чем же это поможет разрешить проблему насилия? Само понятие насилие достаточно широко. Его дефиниционный диапазон захватывает как физическое принуждение одной части общества к чему-либо, другой частью, так и применение различных форм принуждения по отношению к конкретной личности. В данной работе мы будем понимать насилие как действие, направленное против воли человека, являющиеся физическим нападением.

 Остановить насилие можно двумя основными способами: превентивным – не допустить насилия и фактическим – физически прекратить процесс насилия над человеком. Превентивный способ мы выносим за скобки нашего исследования, так как основную часть успеха в предварительных мерах мы отводим не чипизации. Фактический же способ мы считаем тем, который во многом будет возможен именно из-за чипизации населения. Возможность отслеживать биометрические показания – это возможность контроля состояния здоровья гражданина. Контроль за показателями здоровья – это причина, по которой множество проявлений физического насилия над человеком будут остановлены. Принцип действия чипа достаточно прост, каждый такой чип излучает определённый частотный диапазон, таким образом, что каждый чип отражает свой собственный, уникальный сигнал. В России уже постепенно осуществляется программа внедрения в эксплуатацию так называемого УЭК – универсальной электронной карты для каждого человека.

Отслеживать показатели, транслируемые чипом, смогут в специально отведённых местах – гражданских информаториях, тесно сотрудничающих с полицией. Анализируются биометрические данные, при их критическом состоянии незамедлительно будет отправлен сигнал в ближайший полицейский участок, откуда на место происшествия смогут выехать сотрудники полиции. Помешать совершению преступления станет гораздо проще. Поймать преступника, совершающего действия насильственного характера, станет также значительно проще. Практика таких арестов должна существенно изменить криминальную картинку в стране. Планировать и исполнять действия, связанные с физическим насилием, станет практически невозможно. Современное общество станет намного безопаснее, чем когда-либо.

Внедрение в общество обязательной чипизации – это прямой путь к ликвидации физического насилия над гражданами страны. Нам следует перенимать опыт интеграции подобных инновационных технологий у других стран. Благополучие и спокойствие современного общества напрямую связанно с готовностью принять новые технологии. Пока о благах чипизации приходится говорить, не выходя из пространства футурологии, но уже скоро теоретические дискуссии на эти темы будет значительно обогащены наглядными прецедентами и статистическими данными. Разрешение вопроса физического насилия — это только начало. Разрешение этой части проблемы переместит нас на решение остальных её частей. И именно потому технологический путь является наиболее верным из всех возможностей современного мира.

  Вывод к 2.2: рассматривая будущее как проблемы мы пришли к необходимости включения проблемы футурологии в социальный контекст. Будущее не существует отдельно от человека. Будущее это прежде всего потребность самого человека найти опоры в этом мире. Любая осмысленная деятельность человека – направленна в будущее. Как сам человек рассматривается в контексте экзистенциализма как самопроект так и мы рассматриваем будущее как форму самопроекта всего человечества. Исторически философский интерес к проблемы будущего мы находим ещё у Платона, и уже греческий мыслитель видит его только в контексте будущего социума. Христианство заключило проблему будущего в рамки теологической догматики, будущее это эсхатология мира, он был создан и закономерно однажды должен прекратить своё существование. Такая глобальная поставного вопроса привела более поздних мыслителей к смещению проблемы будущего снова в социальный контекст. Именно поэтому далее в европейской истории мы видим реализацию проблемы обоснования будущего в рамках политических утопий. Одним из виднейших утопистов был Томас Мор, предложивший своё видение правильного будущего государства в истории вымышленного им острова. Далее история будущего как проблема смещается в сторону социологии. Томас Мальтус одним из первых применяет математические модели для установления закономерностей в происходящем. Таким образом ему удаётся определять более и менее вероятные прогнозы. Владимир Одоевский стал первым отечественным мыслителем, осмыслившим будущее как научную проблему. Он стал автором работы, которая была пронизана футурологическими интуициями. По сути мы рассматриваем его сегодня как одного из писателей фантастов. Будущее далее становится объектом интереса художников. Искусство не скованное границами даказанности как наука свободно вырожает своё отношение к будущему, используя для описания будущего воображение. Несмотря на художественную природу произведений искусства зачастую работы писателей фантастов насыщенные авторской гениальностью точно угадывали события и изобретения будущего. Это не даёт нам права не относится к этой части культуры несерьёзно.

Наконце последнее столетие показало что футурология стала наукой. Это стало возможно во многом в свзяи с создание мозных компьютерных систем, способных производить работы с огромными массивами данных.

Человек пока сам не способен делать те же матиматические работы в том масштабе в котором это могут делать современнные вычес