Кики помогает капитану корабля

Осень уже перевалила за середину, и теперь изо дня в день задувал холодный ветер и дул целыми днями напролет. С деревьев, росших вдоль городских улиц, уже давно оборвало засохшие и побуревшие листья, и теперь весь город Корико был виден из окна Кики как на ладони.

Когда ветер дул, он то и дело натыкался на острые углы каменных зданий, может, поэтому он так странно себя вел? Он был то пронизывающим и острым, как клинок, но вдруг внезапно затихал, то налетал с новой силой. Всякий раз, когда подобное случалось, дощатый домик Кики вздрагивал, тихонько поскрипывая.

«Интересно, а у нас дома первый снег уже выпал?..» – Кики слушала посвисты ветра и вспоминала, как начиналась зима в ее родном городе. В какой-нибудь из дней вдруг резко холодало, а стоило выглянуть в окно – и становилось видно, что горы за северным лесом уже побелели, будто накрылись кружевными платками. Граница снега потихоньку спускалась все ниже и ниже, не успеешь оглянуться – и вот уже весь город выбелило. В родном городе Кики о приходе зимы узнавали не по вою ветра, а по снежной белизне. К слову сказать, когда Кики еще только училась летать на помеле и в первый зимний день отправилась в полет вместе с Кокири, та предупредила ее: «Куда ни глянь, сплошь белым-бело. Бывает, солнце блестит на снегу так, что от этого могут разболеться глаза, так что летай с осторожностью». Кокири наставляла Кики, рассказывая ей о крышах городских домов: «Вон та, похожая на булочку, – это крыша пожарной каланчи, та, что смахивает на лестницу, – это библиотека, а вон та, квадратная, – это крыша спортзала».

 

– Ведьме холод должен быть нипочем. Но в этом городе стужа просто до костей пробирает, – проворчала Кики. Она присела у входа в службу доставки и одернула рукава.

– Это потому, что тебе нечем заняться. Ты совсем не двигаешься. – Дзидзи тут же вскарабкался к Кики на колени и свернулся клубочком.

Когда похолодало, люди то ли подзабросили свои дела, то ли просто старались не делать ничего лишнего. У Кики вдруг почти не стало работы.

«Как хорошо было бы сейчас завернуться в шерстяное одеяло, пить что-нибудь теплое... да хоть шафрановый чай! – и болтать с мамой о чем-нибудь». – Кики сквозь дрему вспомнила запах желтого чая и с тоской подумала о Кокири.

– Вспомнить бы, как сажают шафрановые крокусы, – рассеянно пробормотала Кики. Она горько пожалела о том, что так и не выучилась у Кокири выращивать целебные травы, которые та высевала из года в год.

«Когда делаешь компресс из красного перца, перец надо варить или жарить? А еще она мне рассказывала, что нужно класть в овощной суп, который едят, когда живот болит, что же там было? – Кики все пыталась вспомнить советы, которые ей давала Кокири, перебирала их один за другим, но так ничего толком вспомнить и не смогла. – И почему только мамины рассказы казались мне такими скучными?.. Теперь сама себе удивляюсь».

Кики горько скривилась и опустила глаза.

И вдруг в комнату ворвался порыв ветра. Глядь, а входная дверь чуточку отворилась, в щелку заглядывают две пары глаз, а из-за двери доносятся голоса.

– Мне говорили, когда холодает, у ведьминых котов глаза начинают светиться зеленым светом, как фонарики... Соврали, он ничуточки не отличается от обычных.

– Дай я гляну! И правда... Ну а может, он огнем из пасти дышит? Мне соседский мальчик говорил, с ведьминым котом никакие спички не нужны. Давай еще немножко посмотрим!

Дзидзи переглянулся с Кики, а потом вытаращил глаза в сторону двери, широко раззявил пасть и – фух! – выдохнул посильнее.

– Ай! – раздался вскрик, и дверь тут же захлопнулась.

– Ты это видел?

– Да, но спичек из него не получится.

– И фонарика тоже!

– Он даже на секундочку не засветился.

– Просто обычный кот, только черный-пречерный.

За дверью послышался постепенно удаляющийся тихий топоток.

– Уж простите великодушно, что я обычный кот. Как мне уже надоело, что соседские дети все время на меня пялятся... – пожаловался Дзидзи и снова устроился клубочком на коленях у Кики.

– Тяжко тебе приходится. Нелегко быть знаменитостью, – похлопав ресницами, передразнила Кики Дзидзи. – Может, тебе замаскироваться? Перекрасить шерсть в рыжий цвет или надеть темные очки, как тебе такое?

Дзидзи укоризненно вскинул глаза на Кики, но ничего не ответил.

Через некоторое время раздался телефонный звонок.

– Ой, может, это по работе? Я уже и не ждала!

Кики сняла трубку, из которой послышался размеренный голос:

– Это... Ведьми...на служ...ба доставки? У меня к... вам просьба... есть. Я... живу... Ох, подож...дите. Трубка... из-под ще...ки выскальзывает. Я сей...час вя...жу, и обе... руки заня...ты. Я живу на Каучуковой... улице, дом... четыре. При...летайте, пожа...луста.

– Поня...ла, немед...ленно вы...летаю, – ответила Кики в тон говорящей.

Кики и Дзидзи тут же отправились в полет. Четвертый дом по Каучуковой улице стоял на берегу узкой речушки, вытекавшей из Большой реки. Это был маленький домик со спуском к небольшому причалу, выкрашенному небесно-голубой краской. Когда Кики вошла внутрь домика, она увидела сухонькую старушку, которая удобно расположилась в кресле с вязанием.

– Извини... подожди немно...го. Я сей...час уже за...кончу вязать... этот набрюш...ник.

Так вот почему старушка так медленно выговаривала слова! Она произносила их в такт движениям спиц.

– Я ему ска...зала, что... вот-вот бу...дет гото...во, а сыночек мой... бедовый, сбе...жал. Не нуж...на мне, гово...рит, эта ерун...да. Уж такой... он у меня... непослуш...ный. А, ну вот... и все. – Старушка обрезала пряжу ножницами, передернула плечами и покрутила головой. – Уф, устала! – Она взглянула на Кики и заговорила, теперь уже с обычно скоростью. – Кстати, милая, как у тебя дела с животом?

– Я только что пообедала, я не голодная, – бодро ответила Кики, прищелкнув каблуками.

– Да нет же, я тебя спрашиваю, не болит ли у тебя чего?

– Ничуточки! Я здорова как бык! Смогу долететь в любую даль!

– Вот именно тогда, когда все так хорошо, и следует беречься пуще всего. Живот застужать нельзя, его необходимо непременно все время держать в тепле. Беречь и хранить, понимаешь? Живот – самое главное. А тут нет ничего лучше набрюшника, да чтоб обязательно был гармоничной расцветки и связан с душой. И теплый. Да, только так. – Старушка удовлетворенно покивала сама себе и перевела взгляд на Дзидзи, сидевшего у ног Кики. – Так, а у тебя как дела?

Вместо ответа Дзидзи издал урчащий горловой звук.

– Ох, беда! Такой звук – вернейшее доказательство того, что живот стынет. Нужно посмотреть, не найдется ли у меня для тебя подходящего набрюшника.

Старушка огляделась вокруг. Ну надо же! Все до единого предметы, находившиеся в доме, были одеты в шерстяные набрюшники. Телефон, кофейная кружка, кофейник, склянка с лекарствами, чайник, термос, чайница, сапоги, цветочные горшки, трость...

– А, вот! Этот как раз подойдет! – Старушка встала с кресла и сняла набрюшник с термоса. – Термос греет, и кот греет, а тут еще и узор волшебный – на изнанке полоски, на лице горошки, – самое то для волшебной кошки. Как для тебя вязала.

Старушка разулыбалась так, что на щеках у нее появились ямочки, и надела набрюшник на Дзидзи. Набрюшник был связан из шерсти темных и светлых оттенков персикового цвета, лицевая сторона была похожа на персиковый сад в цвету, а изнанка напоминала весеннюю утреннюю зарю в туманной дымке.

– Ой, как красиво! – невольно вырвалось у Кики. – Очень идет к твоей черной шерсти, - заверила она Дзидзи.

Но Дзидзи, похоже, был не в восторге. Он поднял хвост торчком и принялся ходить кругами, недовольно вертя мордочкой.

– Давай я и тебе тоже свяжу, хорошо? Прости, я не уверена, что это достаточная плата за спешную доставку, но если бы ты согласилась принять два набрюшника, ты бы меня так выручила... – извиняющимся тоном проговорила старушка.

– Да, конечно, этого вполне достаточно, – с широкой улыбкой кивнула Кики.

Старушка улыбнулась ей в ответ и снова заговорила:

– Стоит только надеть набрюшник – и можно уже ни о чем не беспокоиться. Другой такой же надежный и дешевый способ сберечь здоровье поди поищи. Я и мэру нашему недавно их порекомендовала. Так и сказала: прикрыл бы ты пуп набрюшником, чтобы горожане лишнего не видели. Или вот в прошлом году зимой был случай, что все животные в зоопарке разом застудились и стали маяться животом, слышала об этом? А я ведь им советовала надеть на зверей набрюшники... Но управляющие зоопарком даже слушать меня не стали, совсем как мой сынок. В этом году я для всех зверей набрюшники свяжу, и пусть себе болтают, что им вздумается. – На сморщенном личике старушки выступили капли пота.

– Ясно, я все поняла. Значит, мне предстоит отвезти это слону в зоопарк? – Кики кивнула на красивый – как белые облака в синем небе – набрюшник в бело-синюю полоску, который старушка только что закончила вязать. Кики все это время недоумевала, а не великоват ли он для набрюшника?

– Ох нет, это для моего сыночка. Он у меня капитан парохода и как раз сегодня везет очень ценный груз на полуостров Моримо, что прямо по курсу от бухты Корико, вот и ушел с утра пораньше. А этот его «ценный груз» - виноградное вино высшего качества, разлитое по громадным бутылям, еле обхватишь. Говорит, нужно их везти как можно бережнее, не то вино весь букет растеряет. Разве в вино добавляют цветы? В жизни о таком не слыхала, – поджала губы старушка. – Видишь ли, на полуострове Моримо стоят две горы. Вот они и решили, что если везти на корабле, то тряски будет поменьше, чем в машине... Но на море-то волн куда как больше, чем две! Уж и не знаю, справятся ли.

Старушка перевела дух и, не дожидаясь ответа Кики, снова начала говорить:

– Собственно, потому-то мне и приходится просить тебя о помощи. У моего сыночка белый пароход, называется «Тэтэ». Эта посудинка уже старая, как я сама, в последнее время не столько пар пускает, сколько кряхтит да дымит... Поэтому ты и должна доставить на него набрюшник, чтобы корабль смог исполнить свой важный долг. Я сыну все уже рассказала, что он должен знать. Поищи пароход на Большой реке, думаю, ты его сразу узнаешь. Ох уж этот мой неслух, вечно с ним столько забот! – Старушка пожала плечами и тяжело вздохнула.

Кики взяла у старушки огромный набрюшник и недоуменно покачала головой: «Какой же рослый у нее должен быть сын... А ведь она сама такая маленькая...»

Тем временем старушка заговорила снова:

– Сынок мой, должно быть, брюзжать начнет, но ты уж заставь его надеть все как следует. Если окажется великоват, можно подвернуть чуток, а если будет маловат – растянуть немножко... Он и сядет.

Кики все еще недоумевала про себя, но широко улыбнулась и ответила:

– Хорошо, все будет сделано.

Кики накинула громадный набрюшник себе на плечи, как плащ, и отправилась в полет.

– А вообще неплохая идея, так гораздо теплее, – пробормотал Дзидзи сзади. – Вот только у меня же собственный мех, а теперь еще шерстяная пряжа поверх него, это какой-то овцекот получается. С другой стороны, не могу же я отказать пожилому человеку... – Похоже, красивый цвет набрюшника ему все-таки приглянулся.

– Тебе очень идет, – подтвердила Кики, и Дзидзи не преминул случаем подкинуть ответную шпильку на недавнюю шутку Кики:

– Ты же мне предложила «замаскироваться», так сойдет?

Там, где Большая река впадала в море, располагался порт. У причала были пришвартованы два больших пассажирских судна, и еще одно как раз причаливало к берегу – его вели на буксире. Вокруг сновало множество небольших корабликов. Над водой разносились сигналы корабельных гудков. Слева впереди виднелся полуостров Моримо, формой напоминающий губы, сложенные сердечком. Сверху казалось, что корабли движутся как-то уж слишком медленно, так и подмывало их поторопить. Кики с колотящимся сердцем зависла в воздухе и начала высматривать, нет ли где корабля с надписью «Тэтэ». Убедившись, что корабля, который она ищет, в порту нет, Кики вылетела в открытое море. Снизу тут же подул сильный ветер. Кораблей здесь было куда как меньше, и они были разбросаны по воде там и сям. Но вот вдалеке показался корабль, похожий на игрушечный пароходик, он плыл по синему морю, как крохотный белый лепесток. Кики приблизилась и убедилась, что старушка говорила правду: из пароходной трубы вместе с дымом вырывались пыхтящие звуки. На борту корабля слегка облезлыми, но вполне отчетливо видными буквами было написано: «Тэтэ».

Кики подала голос сверху:

– Уважаемый капитан корабля «Тэтэ»! Вам посылка!

Моряки, стоявшие на палубе в обнимку с бутылями, удивленно подняли головы.

– Я из «Ведьминой службы доставки»! Можно мне спуститься на борт?

– Конечно, пожалуйста! – Капитан высунулся из рулевой рубки и помахал Кики рукой. И добавил неожиданно тихим голосом: – Только не потревожь наш груз, опускайся аккуратно!

– Ой, а у вас там что, не вино, а что-то живое? – Кики, в свою очередь, тоже понизила голос и тихонечко опустилась на палубу.

Собравшиеся на палубе моряки с изумлением смотрели на девочку, спустившуюся к ним прямо с ясного неба. Но и сама Кики смотрела на них с не меньшим изумлением. Она-то представляла себе толстого капитана, а на деле оказалось, что все моряки «Тэтэ» были пузатыми как на подбор. И как только кораблик их всех выдерживает? Кики с трудом подавила смех.

– Здравствуйте, капитан, вам посылка от вашей матушки. Теплый набрюшник.

– Что-о? Ох и назойливая же у меня матушка... – В голос капитана слышалась тоска, да и остальные моряки стали переглядываться между собой, переговариваясь вполголоса: «Ну что за досада...»

– Однако, мне кажется, он даже вам будет великоват. Он же на вас мешком повиснет. Она мне сказала, что набрюшник можно подвернуть, но тут это едва ли поможет... – Кики развернула набрюшник и показала его. На фоне моря сине-белые полоски смотрелись еще красивее.

– Ох, да нет же. Это не для меня. Видишь ли, это набрюшник для пароходной трубы. Наш «Тэтэ» хоть и везет, но в последнее время уж слишком распыхтелся. Вот матушка и взяла себе в голову, будто все дело в том, что у трубы живот стынет. Говорит, от такой напасти набрюшник лучшее средство... Уму непостижимо!

– А, так это для дымовой трубы набрюшник?.. – Кики, разинув рот, уставилась на дымовую трубу парохода. Ну разумеется! Раз так, то он связан как раз впору.

Капитан озабоченно насупился:

– Моей матушке только волю дай – она не утихомирится, пока на все животы в мире набрюшники не наденет. Ну сколько можно! Вот, ты взгляни! Я честно выполняю ее наказы, и что из этого вышло?

Капитан расстегнул свою куртку, которая сидела так туго, что казалось, вот-вот разойдется по швам, и под не обнаружились набрюшники, бесчисленные набрюшники, слой на слое, яркие цвета так и переливались.

– И с нами она то же самое сделала! Вот как нам теперь работать? – Остальные моряки тоже расстегнули свои бушлаты, и под ними также обнаружились наслоения набрюшников. Животы моряков оказались набиты не едой, а шерстью. Тут Кики расхохоталась в голос.

– Послушайте, капитан... А ведь она же... – нерешительно заговорил один из моряков. – Ты, случайно, не та самая ведьма из службы доставки, о которой весь город судачит?

– Да, это я, – кивнула Кики.

– А раз так, можно тебя попросить кое о чем? По слухам, ты все, что угодно берешься перевезти. Не возьмешься ли ты перевезти этот корабль целиком?.. Уж в небе-то, верно, нет всех этих злополучных волн.

– А? Что вы такое говорите? – изумилась Кики. – Весь корабль? Невозможно... Да и зачем вам?

– Да это все наш груз, – пояснил капитан. – Это первосортное вино, его надо перевозить как можно бережнее... Мы-то думали, раз везти недалеко, то можно просто выставить его на палубе, но это оказалось плохой идеей. Бутылки бьются друг о друга, что ты с ними ни делай, эдак весь букет пропадет. Мы тут все командой их кое-как придерживаем, но это та еще работенка... – Пока он все это говорил, бутыли, выставленные рядами на палубе, так и постукивали друг о друга с тихим звоном, на поверхности вина виднелись мелкие пузырьки.

– Ну так, может, их вразброс расставить?

– Тогда они падают и раскатываются... А что, по небу перевезти все-таки никак не выйдет?

Глаза Кики растерянно забегали. На вывеске ее службы написано, что она берется доставить все, что угодно. Она дала обещание, не годится его нарушать... Но, пусть даже похожи на игрушечный, корабль есть корабль. Его нельзя просто взять и поднять в воздух.

– Послушайте... Ведь вам просто нужно, чтобы бутылки друг о друга не бились? – Кики попеременно переводила взгляд с огромных животов команды на огромные, ничуть не менее пузатые бутыли.

– Да, именно так. Казалось бы, что такого, но на палубе корабля это оказалось сложной задачкой.

– Раз так, то, кажется, я кое-что придумала. И вы сможете разом решить обе ваши проблемы.

– А? О чем ты говоришь? – и капитан, и моряки придвинулись поближе к Кики.

– Но вы же, наверно, не должны нарушать матушкин наказ?.. – посмотрела на капитана Кики.

– Давай просто закроем на него глаза? – пожал плечами капитан и наконец-то улыбнулся.

– Ну, раз так... – Кики заговорила громче: – Послушайте, почему бы вам не снять все свои набрюшники и не надеть их на бутыли? Так вы и работать споро сможете без своих животов, и бутыли не будут звякать друг о дружку – вино не испортится.

– Ух ты! Ну конечно же!

Капитан живо принялся стягивать с себя набрюшники. Он с натугой спускал их вниз, а потом стряхивал с ног. Его живот таял на глазах. Остальные моряки не желали отставать и тоже начали раздеваться. На палубе мигом выросла разноцветная гора ярких набрюшников, а команда превратилась в подтянутых молодцеватых парней.

Затем все принялись осторожно натягивать набрюшники на винные бутыли. И вот уже все пузатые бутыли, расставленные рядком на палубе, одеты в разноцветные набрюшники, обтягивающие их большие, как у разъевшихся богаче, животы. Теперь стеклянного перезвона уже не было слышно.

– То-то же! – разом выдохнули моряки и поздравили друг друга.

– Ну что ж, тогда мне пора... – Кики и Дзидзи уже собрались было садиться на помело, как вдруг Кики обратилась к капитану: – Ох, я совсем забыла про набрюшник для дымовой трубы! Давайте все-таки наденем его, выполним хоть один наказ вашей матушки?

– Да уж, пожалу... – неохотно согласился капитан, но теперь он уже не хмурился так, как раньше. Остальные моряки тоже закивали. А потом все дружно натянули на дымовую трубу сине-белый набрюшник.

– Ну вот теперь мне и в самом деле пора.

Кики помахала рукой, поднялась в небо и повернула метловище в сторону Корико. Вслед е раздался гудок парохода, и Кики заметила, что пароход как будто бы перестал пыхтеть. Хотя, может, ей и показалось.

На следующий день Кики очень удивилась, прочитав свежую газету. Там было написано, что весь экипаж «Тэтэ» поголовно слег с застуженными животами. А под это новостью еще одна заметка:

«В одной из винных лавок на полуострове Моримо поступило в продажу вино, разлитое в бутыли в красивых шерстяных чехлах. Оно обладает превосходным вкусом и радует взгляд. Стоит оно, соответственно, немало».

С тех пор прошла неделя. Дзидзи так и не думал снимать набрюшник, подаренный ему старушкой. Больше того, он то и дело выбивал его хвостом, чтобы тот оставался чистым. Гуляя по городу, Дзидзи с удовольствием слушал, как люди говорили про него:

– Все-таки ведьминский кот – не обычный кот. Его наверняка какая-нибудь магия греет.

А потом, спустя еще неделю, от старушки пришла весточка, что она закончила набрюшник для Кики. Когда Кики прилетела его забрать, старушка показала е набрюшник – пестрый-препестрый, как леденцы в коробочке.

– Ты вечно носишь все только черное, пусть у тебя хоть набрюшник будет яркий, тебе на радость.

Но у Кики оставалась еще одна просьба.

– А вы не могли бы научить меня вязать? Я хочу научиться делать разные вещи своими руками!

– Разумеется, нет ничего проще! А что ты хочешь связать? – Старушка, прищурившись, посмотрела на Кики.

– Я хочу связать для мамы и папы...

– Набрюшники, разумеется? Это замечательно!

 

Глава 9

КИКИ ПЕРЕВОЗИТ НОВЫЙ ГОД

  

До наступления Нового года в городе Корико оставалось четыре часа. Во всех домах уже закончили приготовления к празднику. Все окна были чисто вымыты, и улицу озарял мягкий оранжевый свет, струившийся из окон.

А у Кики в груди все сжималось от боли. С самого рождения она всегда встречала Новый год в кругу семьи – с мамой, папой и черным котом Дзидзи. В эту ночь они как никогда ясно осознавали, как счастливо им жилось вместе. Но в этом году им с Дзидзи предстояло провести новогоднюю ночь только вдвоем. Ведьме, начавшее самостоятельную жизнь, нельзя возвращаться домой в течение года.

«Осталось всего четыре месяца, и я должна постараться, чтобы они прошли весело. Нужно пережить, перетерпеть...»

Кики взяла себя в руки и принялась лепить тефтельки. Тефтельки были большие, с яблоко размером. Кики вспоминала, как их готовила мама: она тушила их вместе с заготовленными с лета помидорами.

В городе, где родилась Кики, был такой обычай: вечером в канун Нового года на праздничный стол ставились большие тефтельки в томатном соусе. А за едой все беседовали и делились воспоминаниями об уходящем годе. Наконец, когда часы били полночь, все обнимали друг друга и говорили: «У нас был прекрасный год».

– Послушай, Дзидзи, – обратилась Кики к коту, посолив и поперчив тефтельки. – Пусть в этом году мы с тобой только вдвоем, но давай все сделаем как всегда: сейчас поедим тефтелек, а когда пробьет полночь, вспомним добрым словом прошедший год, как мы это обычно делали.

– Хорошо, почему бы и нет? Не хочется, чтобы год просто так взял и кончился. Ведь, если подумать, это и в самом деле был неплохой год. – Дзидзи растопырил когти на передних лапах и от души потянулся.

«И все-таки что-то слишком не так, как всегда, даже для кануна Нового года...» – Кики попробовала соус и наклонила голову. На улице было намного более шумно, чем обычно по ночам. Похоже, там собирались люди. – В это время шумно должно быть не на улице, а в домах, вокруг праздничного стола...»

И тут:

– Прошу прощения? – Дверь службы доставки открылась, и внутрь вошла Соно с младенцем на руках. Девочка уже довольно сильно выросла и резво болтала в воздухе ножками. Сонно посмотрела Кики в глаза и певуче произнесла:

– Давай-ка навострим уши!

Соно произнесла это таким многозначительным тоном, что Кики слегка растерялась и недоуменно уставилась на булочницу. А потом удивленно спросила:

– А зачем?

Теперь уже Соно воззрилась на Кики с недоумением:

– Ах вот оно что! – И Соно сокрушенно покачала голово2. – Так ты, выходит, не знаешь, как у нас в городе принято здороваться в канун Нового года... Извини, я должна была тебе рассказать. Вон, взгляни-ка на те часы! – Соно указала на часы, которые виднелись далеко за окном в туманной дымке. – Уж не знаю, кто их построил такие. Не городские часы, а каланча какая-то, высоченные... Захочешь узнать время, взглянешь на них – а циферблат облаками затянуло. А если даже и ясно, то все равно они так высоко, что шея болит на них смотреть, да и не разглядишь ничего... Но раз в год они все-таки играют свою очень важную роль. И именно в канун Нового года. Видишь ли, в этот день наши часы отбивают время, но только один раз, ровно в полночь. Двенадцать ударов, бом-бом-бом. И тогда все жители города вместе стартуют и бегут марафон от ратуши и вокруг города... они бегут как бы навстречу Новому году. Так делалось каждый год с тех пор, как установили эти часы, ни одного года не пропускали. Это очень важный городской обычай. Так вот, с каких-то пор повелось так, что, чтобы не пропустить бой часов, люди стали говорить друг другу: «Давай-ка навострим уши!» – и теперь в канун Нового года все здороваются именно так.

– Так вот почему на улице так шумно?

– Да-да, именно поэтому. Самые непоседливые уже вышли на улицу, приветствуют друг друга и ждут полуночи.

– Ух ты, вот это да! Интересно, а мне можно тоже пробежать? – загорелась Кики.

– Ну разумеется! Но никаких полетов!

– Нет, конечно, жульничать нельзя!

– Я возьму девочку на плечи, побежим вместе с мужем. Ну, тогда и увидимся!

Когда булочница Соно ушла, Кики тут же подвернула юбку и потопала ногами на пробу. Дзидзи тоже с серьезным видом поочередно потряс в воздухе всеми четырьмя лапами и стал разминаться. 

 

Прошло два часа с небольшим. Молодой и амбициозны мэр города Корико наконец покончил с работой, которую нужно было всенепременно доделать в уходящем году, и с удовольствием потянулся, сидя за своим столом. С тех пор, как в начале года он победил на выборах и стал мэром, дела у него шли гладко. Жители города отзывались о нем наилучшим образом – мол, молодой, а как хорошо справляется. Этой ночью год подходил к концу, и мэр был полон воодушевления. Он твердо решил во что бы то ни стало пробежать легендарный новогодний марафон впереди всех и показать жителям города, что на него можно положиться, как ни на кого другого.

Мэр принялся поднимать и опускать руки: раз-два, раз-два, потом затопал ногами: три-четыре, три-четыре. Затем открыл окно, взглянул на город внизу и громко прокричал новогоднее приветствие:

– Давайте-ка навострим уши!

И тут он так испугался, что его руки чуть не соскользнули с подоконника. Кабинет мэра был выше всех в ратуше, так что если открыть окно, то над головой всегда было слышно тихое тиканье часов, даже когда часовую башню затягивали облака или шел дождь. Однако сейчас часы издавали не обычное мерное постукивание, а какой-то натужный хрип: крртик, хрртак, крртук. Мэр переполошено высунулся из окна и уставился на часы. И тут, словно убедившись, что мэр обо всем знает и можно уже не беспокоиться, часы издали тихий стон – и остановились. В десять часов тридцать шесть минут. До полуночи, момента, когда часы должны были исполнить важнейший долг в году, оставалось всего час и двадцать четыре минуты.

Мэр бросился к телефону и набрал номер мастера-часовщика, семья которого вот уже много поколений заботилась о часах.

– Часы на городской башне остановились! Сейчас же беги сюда! Горожане не должны об этом узнать!

Мэр бросил трубку и сам поспешил на башню, к часам. С тех пор, как эти часы были установлены, они не единого раза не ломались, именно благодаря этому ежегодный марафон всегда начинался строго в полночь, минута в минуту, и жители города по-своему гордились этим. И вот теперь, именно тогда, когда он стал мэром, часы взяли и сломались, да что же это такое... Это ведь может и в историю города попасть! Какой страшный позор! Этого молодой и честолюбивый мэр уж никак не могу допустить.

Вскоре на площадке, преодолев 2358 ступенек, появился часовщик с огромной сумкой всяких инструментов. Это часовщик, его дед и дед его дед... в общем, его семья на протяжении более пяти поколений делала все необходимое, чтобы часы шли без перебоев. Именно поэтому-то часы до сих пор ни разу не останавливались. Но несмотря на все это... Неужели часовщик допустил какую-то оплошность, когда неделю назад настраивал часы в последний раз, готовясь к встрече Нового года? В груди часовщика стучало – тук-тук – почти так же громко, как стучали сами часы, когда еще были исправны.

Бледный от тревоги часовщик немедленно взялся за работу. Он стучал маленьким молоточком по винтикам и шестеренкам то там, то здесь, а потом вдруг выдохнул с огромным облегчением.

– А, понял! Самая большая шестеренка сломалась. Ну, раз так, все проще простого. Заменить – и все дела. В три минуты управлюсь.

– Правда? – обеспокоенно уточнил мэр. Он, сам того не замечая, перебирал ногами на месте: раз-два, раз-два. – А то, что они отстали, тоже можно исправить?

Это я в пару секунд сделаю, сразу, как шестеренку заменю.

– И колокол прозвонит в полночь как положено?

– Ну разумеется.

Куда только делось его беспокойство? Часовщик просто лучился уверенностью в себе. Он засвистел песенку и принялся рыться в своей сумке с инструментами. Но вдруг снова побелел как мел, и руки у него затряслись.

– В-вот только... Запасной шестеренки... У меня нет...

– Т-то есть как это нет? Иди и принеси, скорее! – побледнев еще больше часовщика, дрожащим голосом потребовал мэр.

– Н-но... У меня и в м-мастерской т-такой нет. Н-нужно заказывать...

– Так д-давай же, с-скорее з-заказывай!

– Н-но... На изготовление и доставку уйдет пятьдесят три дня...

Мэр зашатался и отступил от часовщика. Потом он испустил стон отчаяния, но чуть позже все-таки смог выдавить:

– Неужели готовой нигде нет?

– Есть-то есть... Н-но там не взять...

– Выражайся яснее!

– Есть город за тремя горами на западе, там установлены часы с таким же механизмом. Вот если б одолжить у них одну шестереночку...

– Одолжить?

– Ну так, тайком, потихоньку...

– В смысле – украсть?

– Да, но...

– Какое еще «но»?!

– У нас нет вора.

– Что за чушь, ты и будешь вором!

– А? Л-ладно... Н-но я не успе... А, придумал! Если взять полицейскую машину с сиреной, то, может быть, и...

– Остолоп! Ты собираешься воровать шестеренки, разъезжая на полицейском автомобиле? А больше ничего другого нельзя придумать?

– Хмм... А, точно! Придумал! О ней по всему городу толки идут...

 

– Дррринь! Дррринь! – зазвенел телефон на столе у Кики. Ведьмочка уже успела поужинать тефтельками – они получились на славу – и теперь разминала ноги, готовясь к марафону. Она сняла трубку и с легким поклоном певуче произнесла:

– Давайте навострим уши!

Однако в ответ раздался раздраженный голос:

– Сейчас мне нет дела до твоих ушей! Говорит мэр города, насколько мне известно, ты занимаешься перевозкой вещей. Но мне нужно не отправить, а наоборот, привезти, ты такое сможешь?

– Пожалуйста, сбавьте тон. Да, я занимаюсь перевозками и могу привезти хоть оттуда сюда, хоть отсюда туда, – холодно ответила Кики.

– О, это просто замечательно. Дело крайне срочное и неотложное, пожалуйста, прилетай к городским часам как можно быстрее, хорошо? – Мэр заговорил чуть мягче и вежливее.

Кики взяла Дзидзи и, непрестанно ворча про себя, взмыла в воздух. Именно этой ночью ей совершенно не хотелось летать по небу. Ей хотелось бежать по земле. Она посмотрела вниз и увидела, что на площади перед ратушей собралось уже немало людей, дожидавшихся полуночи.

– Это очень срочно! – нервно выпалил мэр, стоило Кики только приземлиться на часовой башне. – Дело в том, что в часах сломалась самая большая шестеренка... Ты должна слетать в городок на западе, за тремя горами... Ну и свистнуть... Мм, гмм... Только крайне срочно... Как бы...

– В каком смысле «свистнуть»? – Кики округлила глаза.

Тут мэр весь съежился и вполголоса пояснил:

– В смысле, потихонечку одолжить, только на то время, пока часы бьют... Понимаешь?..

– То есть украсть?

– Тсс! Ну зачем так грубо? Девочке не пристало так выражаться. Мне бы хотелось рассматривать это как небольшое одолжение. Мы ведь потом вернем.

– Но вам всего-то и нужно, что позвонить в колокол. Циферблат ведь все равно так высоко, что его толком не разглядеть.

Тут в разговор вмешался часовщик и сказал убитым голосом:

– Часы должны идти, чтобы стрелки совместились. Если часовая и минутная стрелки не стоят на полуночи, колокол не пробьет, так уж эти часы устроены. Нам на беду...

– Ну, тогда давайте так: когда настанет полночь, вы, господин мэр, просто хлопнете в ладоши, это будет сигнал к марафону вместо колокола.

– Нет, это никуда не годится! – Мэр решительно помотал головой. – Это наш старинный обычай, его нельзя просто взять и изменить. Если я буду за колокол, а кто-нибудь споткнется и ногу подвернет? А если кто-нибудь пятнами покроется? Умоляю, слетай за шестеренкой! Времени уже совсем не осталось! – проговорил мэр, все время меняясь в лице: он то краснел, то бледнел. Его брови поднялись до самых волос, и он, чуть не плача, уставился на Кики.

«Ну вот что с ним поделаешь...» – Кики прикусила губу и, ничего не ответив, отправилась в полет.

К западу от города Корико аккуратно выстроились в ряд три горы. Перелетев их, Кики увидела в долине огни города, похожие на рассыпанные стеклянные бусы.

– Кики, а ты уверена, что все обойдется? Как бы нас не поймали... – Дзидзи крепко держался за спину Кики.

– Надо слетать и посмотреть, иначе не понять. А вдруг, если им все объяснить, они поймут и в самом деле одолжат шестеренку? – проговорила Кики, явно пытаясь сама себя успокоить.

Городок был очень маленьким, и Кики вмиг отыскала часы. Она вся сжалась и как можно незаметнее проскользнула на часовую башню. И только тут она глянула вниз – и ахнула от удивления. Внизу, на площади перед часами, столпилось множество людей, точь-в-точь как в Корико. Больше того, они смотрели на часы, похоже, здешним жителям тоже было важно знать, сколько сейчас времени. Кики тихонько спустилась по крышам на землю. Люди в толпе оживленно переговаривались между собой. Однако все они во время разговора то вытягивали мизинец правой руки, то сворачивали крючком.

«В этом городе что, не марафон бегут, а делают гимнастику на мизинцах?»

И тут мужчина, стоявший рядом с Кики, повернулся к ней и произнес нараспев:

– Не забывай о полуночи!

Кики была изрядно удивлена. Манера, в которой мужчина произнес эти слова, ничем не отличалась от того, как в Корико говорили: «Давайте-ка навострим уши». Она осведомилась:

– Скажите, а почему здесь собралось столько людей?

– Ну и дела, ты что же, в самом деле не знаешь? Когда пробьет полночь, мы говорим стоящим рядом людям: «Давай дружить и в будущем году!» – и сцепляемся мизинцами. Это давняя традиция нашего города: – Мужчина улыбнулся и протянул Кики собственный мизинец. – Смотри-ка, время уже на подходе. А ты как, готова? О-хо-хо, да у тебя помело с собой? Ты что же, еще не закончила с большой уборкой? Тогда беги поторопись! – сказал он и подтолкнул Кики в спину, подгоняя ее.

Кики, пошатнувшись, выбралась из толпы и обратилась к Дзидзи:

– Так, полетели обратно.

– Но а как же шестеренка? – Дзидзи обеспокоенно посмотрел на Кики.

– Никаких шестеренок. Возвращаемся без нее, – отрезала Кики в ответ.

– Но... Но мы же хотели просто ненадолго одолжить? Ты не станешь этого делать?

– Нет. Я не могу так поступить. Если я ее одолжу, то часы в этом городе не пробьют полночь. И тогда местные горожане не смогут сцепиться мизинцами и пообещать друг другу дружить весь год. А вдруг из-за этого в следующем году весь город перессорится?

– Но ведь в Корико тоже без шестеренки беда будет! Что же делать?

– Мне нужно подумать. – И Кики бесшумной стрелой взвилась в ночное небо.

Когда Кики вернулась на часовую башню Корико, мэр и часовщик тут же бросились к ней.

– Ну, как прошло?

– Скорее, давай шестеренку!

Кики показала им руки, в которых ничего не было.

– Сами видите. Но вам не о чем беспокоиться. Я все улажу. А теперь давайте спускайтесь оба вниз и ждите.

– Но... – Они смотрели на Кики с отчаянием в глазах и не трогались с места.

– Все будет в порядке. Я же ведьма. Я смогу все устроить, – категорично заявила Кики и прогнала обоих на лестницу. А потом широко развела руки в стороны и глубоко вздохнула. – Ну, Дзидзи, давай ты тоже помогай. Держись за меня покрепче и толкай в спину что есть сил. – Кики с сосредоточенным видом залезла на метлу и, оттолкнувшись как можно сильнее, взлетела.

Кики в один миг долетела до окраины города, живо развернулась на месте и, на ходу набирая скорость, полетела назад, нацеливаясь на часы. Она подлетела, едва-едва не врезавшись в циферблат, вцепилась обеими руками в длинную стрелку, и та по инерции помчалась вверх по циферблату вместе с Кики. Стрелка в мгновение ока обежала круг и двадцать четыре минуты – и обе стрелки сомкнулись на двенадцать.

– Бом, бом, бом... – разнесся над Корико громкий колокольный звон. А на площади перед рат<