Особенности развития скотоводства

Особенности развития скотоводства

В Центральной России, и прежде всего в нечерноземной полосе и приокской зоне деградированных черноземов, условия для развития скотоводства были неблагоприятны. Суть их весьма толково еще в XVIII в. сформулировал безвестный нам создатель топографического описания Тверской губернии.

 

 Первая причина состояла в недостатке "угодий к продовольствию онаго [скота] в летнее время, ибо земли делятся везде токмо на три поля" и нет постоянных пастбищ. "Летом скотине на дворе корм не дается", так как его не хватает на зиму, и пастьба идет поначалу на лугах сенокосных, пока их не закроют, а потом на паровом клину. Когда пары навозят, а это бывает примерно с 12 июня, то скотина "от недостатку [подвергается] изнурению, когда два поля посеены хлебом, а третие приготовлением под посев заняты".

 

Вторая причина слабого развития скотоводства состоит в длительности содержания животных на дворовом корме": ведь скот "почти семь месяцев довольствуется сухим кормом". Сочные корма отсутствуют, так как при трехпольном севообороте для них нет земли, не говоря уже о том, что на них нет резерва рабочего времени.

 

А семь месяцев стойлового содержания — срок огромный. Ведь такой ситуации нет нигде в Европе, не говоря уже о США, Период стойлового содержания усугубляется жестокими морозами зимы. И в этом наш наблюдатель видит третью причину худого в Центральной России скотоводства, слабости и малорослости животных. Ведь в мороз скотине нужны рационы, увеличенные в два-три раза, так как «крупная [скотина] по всю зиму ходит по двору и от стужи много претерпевает».

 

Пространства огромны, а сенокосов мало

Итак, в конечном счете все сводится к проблеме кормов, проблеме, на первый взгляд, довольно странной, поскольку территория России обширна, богата и лесами и лугами. Однако при более пристальном взгляде выясняется, что это не так. Ведь мы только что убедились, что в условиях Центральной России крестьянин был резко ограничен в возможностях расширить свою пашню. Та же закономерность и с лугами и сенокосами. Вот данные об обеспеченности сенокосами, накопленной народом за века, на 80—90-е гг. XVIII в.

 

Губернии	Кол-во сенокосов на 100 чел. (в дес.)	Кол-во сенокосов на 100 дес. пашни	Во сколько раз больше или меньше нормы (б. или м.)
Архангельская	86,7	197.4	б. 1,6
Вологодская	65,0	50,9	м. 2,4
Олонецкая	51,4	30,4	м. 4,0
Петербургская	45,1	32,2	м. 3,8
Новгородская	36,1	19,8	м. 6,3
Псковская	31,2	15,1	м. 8,2
Смоленская	23,7	11,9	м. 10,4
Московская	29,6	25,5	м. 4,9
Владимирская	18,6	23,1	м. 5,4
Нижегородская	29,2	15,2	м. 15,2
Костромская	38,0	20,3	м. 6,1
Ярославская	26,9	19,6	м. 6,3
Тверская	27,2	16,7	м. 7,4
Калужская	19,9	12,4	м. 10,0
Тульская	23,3	10,9	м. 11,4
Рязанская	31,9	16,9	м. 7,3
Орловская	33,4	15,2	м. 8,2
Тамбовская	160,5	77,4	м. 1,6
Курская	45,5	25,8	м. 4,8
Воронежская	358,0	133,0	б. 1,07
Пензенская	60,9	28,9	м. 4,3
Симбирская	176,3	60,8	м. 2,0
Саратовская	862,0	258,4	б. 7,08
Оренбургская	561,6	203,1	6. 1,64
Вятская	46,6	18,6	м. 6,9
Пермская	198,8	65,1	м. 1,9

 

 

Разумеется, в реальной жизни было много сложнее. В тех или иных губерниях были местности, весьма благоприятные для скотоводства, хотя существовали и такие территории, где содержание скота (а он необходим был прежде всего для удобрения пашни) было делом далеко не простым.

 

Северные пажити

На Европейском Севере, в частности в Архангельской губ., кормовых ресурсов было более чем достаточно (правда, главным образом в Нижнем Подвинье). Обычными травами Севера были: пырей, осоты, хвощ, метла, везель, треста, красноголовник, мелкая листовая трава (мур, багула, вахка). Лучшими считались пырей, везель, мышьяк, хвощ, листовник и сопульник.

 

 

Горбуша была в ходу и на Мезени, и в других краях губернии. Впрочем, это орудие пытались применить и на уборке яровых, но яровой косить не пошло в употребление". Видимо, северный хлеб был слишком ценен и его предпочитали бережно жать серпом. Кроме отличной кормовой базы, благоприятным условием для скота был почти постоянный морской ветер, поэтому, как считали современники, эпизоотии здесь практически не было.

 

Между прочим, практика косить траву косами-горбушами перекочевала с Европейского Севера на Урал, В частности, в Ирбитском у. косят горбушами, так как "трава очень высока и густа..." (да и "литовками не косят и не умеют"). Укосы здесь были очень высокими ("копны ж делают посредственные, которых на десятину ставят по 30-ти в ыных луговых ниских местах и более"). Считая в обыкновенной копне по 4—5 пудов, получаем итог: с десятины 120—150 пудов.

 

В Вологодском наместничестве в наиболее заселенном районе по левую сторону Двины условия для разведения скота были наименее благоприятные. Да и в целом в губернии сенокосов было в два с лишним раза меньше нормы. В окрестностях самой Вологды наблюдался острый недостаток "в хорошем корме и пажити, а притом и худыя погоды причиняют весьма часто скотский падеж". "Самый лучший скот разведен по Вычегде и наипаче около Яренска, где почва содержит в себе столько соли, что болота весьма много оною напитаны". По иронии судьбы, для земледелия здесь условий, наоборот, не было. Если в Вологде число теплых дней достигало 60, в Устюге — 48, то в Яренске их было всего 24, а урожай ржи: "едва ли родитца сам-друг».

 

Поемные луга Подмосковья

 

В двух центральных губерниях — Московской и Тверской — луговых угодий было в 5—7 раз меньше идеального норматива, хотя и здесь встречаются местности с благоприятными условиями. Особенно отличалась этим Московская губерния, где было "много поемных (заливных) лугов", расположенных в долинах таких рек, как Москва-река, Ока, Нара, Лопасня, Шерна, Клязьма, Пахра и другие малые реки и речки. В таких уездах, как Бронницкий, Воскресенский, Подольский, где реки имели отлогие берега, по низким местам накашивали по 150—200 пудов с указной десятины. А в Серпуховском уезде были такие места по берегам Оки, Нары и Лопасни, где "почти и невероятно, что с десятины накашивают до 400 пудов в один раз". Однако таких мест было не столь много, и в большинстве случаев «в отдаленных от рек местах покосы бывают по пустошам, долинам, оврагам, а часто и по лесам».

 

Крестьяне Новоторжского уезда различали сенокосы на "утолочные" и "пустотные". "Утолочный (сенокос, — Л. М.) называется в полях или близ оных, где скот в подполненное (подполуденное, — Л. М.) время паству имеет. На таких местах травы хотя мельче, но чаще и съедобнее, а притом вдвое почти увесистее и к корму спорее. Пустошное и всякое лесное и болотное сено волокнисто, но не споро для корму".

 

По ряду уездов зафиксированы примерные укосы с указной десятины (2400 кв. саж.). Так, в Серпуховском у. средний укос 10—12 волоковых копен (44 пуда), в Верейском у. — 10—15 волоковых копен (52 пуда), в Коломенском у. в урожайный год — 40 волоковых копен (ок. 160 пудов), а в плохой год — 20 волоковых копен (80 пудов).

 

Таким образом, 100-пудовый укос, принимаемый некоторыми историками за норму, был практически недосягаемым идеалом, а 60-пудовый был реальным далеко не всюду.

 

Тверские корма

 

Для Центра России наиболее подробные сведения о кормовых рационах для скота есть по Тверской губернии. Общая оценка наблюдателей: скота в губернии мало, он "весьма мелок", и держат его лишь для удобрения навозом полей. В губернии нередки падежи. "Особливо на коров от осенних дурных рос, падающих на траву».

 

Обычай доить коров в избе, держать в избе новорожденных телят, ягнят и птиц характерен был для многих районов Центральной России. Шел этот обычай от крайне бережного отношения к скоту, от стремления уберечь от падежа и болезней молодняк, от стремления сберечь маточное поголовье. И тем не менее в Тверской губернии падежи скота были явлением нередким, "особливо на коров от осенних дурных рос, падающих на траву, которую скот по утрам рано со дворов выгоняясь, ест вместе с травою".

 

 

Экскурс в 16 век

В подтверждение традиционности более чем скромных рационов по кормлению лошадей овсом можно привести любопытные сведения по концу XVI в. Речь идет о содержании лошадей в конюшенных дворах вотчин Иосифо-Волоколамского монастыря, раскинувшихся по обширной периферии Подмосковья.

 

По "высшему разряду" шли выездные лошади (иноходцы, "брацкие санники"), а также "кошевые" кони, жеребцы-четырехлетки и т.д. Им "на год надобет овса на 7 месяцев", по четверти на 10 лошадей на день. На каждую лошадь шло, таким образом, около 57 пудов овса (в "старой четверти" в XVI в. было 2,7 пуда овса). На день это составит по 4,3 кг. Эта норма, как мы увидим далее, самая щедрая для России. Однако обычные для Западной Европы нормы овсяного годового рациона были еще выше.

 

В целом рабочие лошади, занятые на пашне, получали на 212 дней по 33,6 пуда овса. В среднем же 307 монастырских лошадей получали на 7 месяцев по 28,45 пуда овса (или по 2,15 кг в сутки).

 

Соломенные рационы

 

В неурожайные и ненастные годы весь скот был на голодном пайке, что случалось даже в дворцовом хозяйстве. В 1763 г. в дворцовых селах центральных уездов России на 984 лошади было израсходовано за год 177120 пудов сена (по 180 пудов на лошадь, что является идеальным рационом). Обычно же при норме 18,5 пудов сена на месяц за 7 месяцев расходовалось около 130 пудов. Кроме того, была еще яровая солома (24 пуда на голову) и овес (56 пудов за 7 месяцев на голову)125. Нормы, как видим, поистине царские и намного больше, чем в дворянских конюшнях и скотных дворах. Но все это в благополучные годы. Между тем есть сведения о кормлении скота в неурожайные годы. Таким был, например, 1745 год и ряд лет после него. Доля сечки и соломы тогда резко возрастала.

 

Экскурс в старину

 

С момента уточнения Г.В.Абрамовичем размера "двусаженной" мерной веревки для учета запасов сена (4,79 м) стало возможным точно фиксировать традиционные нормы кормления коров в более ранний период, в частности, нормы в Иосифо-Волоколамском монастыре по хозяйственным книгам конца XVI в.

 

Но хозяйственные книги этого же монастыря содержат данные о гораздо более худших рационах кормления скота. В 1594 г. было резкое снижение норм "стравливания" сена: "на корову на одну копна сена мерная на двадцать восемь недель", "а на овцу на одну копна сена мерная на двадцать недель". Во всех подразделениях ("приказах старцев") на 541 корову, быков и телят, а также на 936 овец было выделено только 1878 мерных копен "двусаженных", что в среднем составило всего по 1,24 копны или по 19 пудов на голову на 7 месяцев стойлового содержания. Иначе говоря, по сравнению с 1592 г. рацион был снижен вдвое. Если в 1592 г. корова получала в сутки 2,8 кг сена, то в 1594 г. норма была снижена до 1,2 кг, а для овцы норма с 3,4 кг снижена до 1,7 кг (у овцы сена больше, чем у коровы).

 

Следует подчеркнуть при этом, что сена на зимний корм выделялось столь мало не потому, что скудны были заготовки того или иного года. И в 1592 г., и в 1594 г. монастырем ежегодно заготавливалось свыше 9 тыс. мерных копен, или свыше 135 тыс. пудов сена. Но оно шло на самые разные нужды обширного хозяйства монастыря, а часть его даже продавалась. Стало быть, дело не в каких-то экстраординарных обстоятельствах. Так было принято!

 

Скоту тепло - корма меньше

 

Зимой холмогорский скот помещался в хлевах, которые строились под одной крышей с жилым домом. Чаще всего над хлевами располагался сенник. В условиях лютых северных морозов скот был таким образом надежно от них укрыт

 

В Тверской губернии как, видимо, и в большинстве районов Центра, коров, телят и даже овец держали частью в жилых избах, частью в омшанниках. Остальной скот оставался на скотном дворе, над которым на зиму крыли соломенную крышу. Корм распределяли по яслям, колодам, прутяным плетюхам или просто валили кучами поверх застилаемой для навоза соломы. Примерно такие же условия были и во Владимирском уезде, где в стужу скот находился "в огороженных заборами и плетнями, покрытых соломою дворах". Овец, свиней и годовалых телят держали в теплых омшанннках, а коров "для обогрева" и дойки помещали в избу.

 

Хранение сена

 

Столь же традиционны были и способы хранения кормов (сена и соломы). Это скирды и стоги. Обычная величина стога от 100 до 300 пудов. Такой способ хранения сена считался наиболее рациональным. Сено сохраняло свои питательные свойства год и более.

 

Там, где часто шли дожди, делались всякого рода модификации. Например, в Галицкой провинции в 60-е годы стога формировали на специальных козлах. В конце XVIII века такая же практика зафиксирована для всех низких мест в Костромской губернии. На колья высотой до 1,5 аршин кладут жерди и хворост, а на них ставят стога. В отличие от других регионов, стога здесь были небольшими (от 70 до 100 пудов). Копны же, как обычно, — 5—8 пудов. Сено хранили также в сараях, под навесами, в специальных сенниках. Но встречалось это реже и лишь у состоятельных хозяев.

 

Там же, где размеры скотоводства были настолько велики, что обычные крестьянские постройки не годились, строили специальные загонные дворы. Как правило, эти дворы были крытыми, с настилом помоста. В них содержали и кормили лошадей.

 

Короткий зимний период, частые зимы без длительного снежного покрова позволяли некоторым скотоводам вообще держать зимой лошадей и овец под открытым небом. Особенно это бывало в районах, пограничных с Украиной, где, в частности, овец большей частью держали зимой на воле. Отсюда и украинский обычай стричь овец лишь раз в году (весной), в то время как наличие у русских крестьян крытых и сравнительно теплых овчарен позволяло им стричь овец дважды — осенью и весной, что давало более мягкую шерсть.

 

Господский скот

 

Содержание скота в помещичьих хозяйствах было совсем иным. Почти всюду в имениях были теплые скотные дворы, с отдельными омшанниками для овец, телят и свиней. Встречались у помещиков и племенные скотные заводы. Один из таких заводов — Е.Л. Цурикова — имел быков и коров английской, голландской и холмогорской породы. Скотский завод был и у В.Б. Голицына. Лошадей держали в специальных конюшнях с денником, просторными стойлами с двойными дверями (плотными и решетчатыми).

 

Уровень плотности населения, сложнейшая система землепользования, сопровождающаяся "черездесятинщиной", сокращение размеров пастбищ, резкие между ними отличия по ведущим типам трав — все это диктовало необходимость в нечерноземной полосе поднадзорной пастьбы скота, т.е. с пастухом. Этот обычай довольно цепко держался среди русского населения и в южных районах. Так, в оренбургских степях башкирский скот гулял вольно, а гурты и стада скота русских (казаков и крестьян) паслись с пастухами (и лошади и коровы).

 

Российские конские заводы

 

Помещичьи хозяйства этих районов во второй половине XVIII в. все больше переходили к организации конских заводов. Вплоть до 60-х годов конские заводы были преимущественно у казны. Наиболее крупные из них — Хорошевский и Бронницкий под Москвой, Даниловский и Сидоровский в Костромской, Гавриловский, Шешковский и Всегоднчскнй во Владимирской, Скопинский и Богородицкий в Тульской и Рязанской губерниях и др. К 60—70 гг. XVIII в. поголовье конских казенных заводов достигало 7—8 тысяч голов. Наряду с селекцией отечественных пород (Богородицкий, Скопинский и др. заводы) на них были лошади шведской, немецкой, английской, испанской, итальянской, арабской, кабардинской, черкасской, персидской и др. пород.

 

Частные заводы занимались в основном отечественными породами, но в наиболее крупных шла работа с английскими, арабскими лошадьми и т.п. (например, в Авчуринском имении Д.М. Полторацкого). Под Смоленском был завод графа А. Орлова-Чесменского, где были "арабские, турецкие, татарские, персидские, английские" породы скакунов.

 

Рационы кормления и рынок

 

На заводах вводились и усложненные рационы кормления животных. Применялись помимо основных кормов — сена, овса и соломенной сечки, особо тщательно приготовленной и состоявшей из кусочков соломы длиной до 5—8 мм, витаминные концентраты в виде толченой сосновой иглы. Весной жеребцов кормили горохом, бобами, сухим ячменем, парным коровьим молоком. Ожеребившихся маток кормили неделю пареным овсом, поили талой водой с овсяной мукой, давали соль. Жеребятам давали пареный толченый овес с теплой водой и молоком. Трижды в день давали лучшее сено и т.д.

 

С поголовьем рогатого скота в крестьянском хозяйстве в большинстве районов племенной работы не велось, хотя скот был по качеству весьма неравноценный. В нечерноземных районах породы были преимущественно дойные, в отличие от южных черноземных и степных районов, где у коров молоко было часто водянистым и держали их для телят, т.е. для расплода. Это было типичное мясное скотоводство. Телят в Нечерноземье поили молоком лишь в первые недели, иногда до 4—5 месяцев, постепенно отучая от молока. В степных районах телята и ягнята росли на материнском молоке минимум полгода, а чаще до годовалого возраста. Вследствие этого скот южнорусских областей и Украины был более рослый, что естественно для мясного скотоводства.

 

При общем развитии северного холмогорского скотоводства как скотоводства элитного (отличавшегося формированием строго определенной масти: пестро-черной и черной с белой головой), предназначенного на товарном рынке сбыта для улучшения молочного животноводства, в XVIII в. (далее это не прослеживается) была и побочная линия развития, связанная с мясным откормом телят, отбракованных от племенной группы. Это телята с менее развитым костяком, меньшим аппетитом и т.д. Таких телят (а также барашков) по "давнишней привычке" крестьяне отпаивали свежим молоком в большинстве своем до 5—8 недель, а иногда и до 30—40-недельного возраста. Это была единственная их пища. Телята достигали, как правило, восьмипудового веса, а барашки — до одного пуда.

 

Для изоляции от другого какого-либо корма телят держали в специальных ящиках или чуланах. Все это предпринималось для получения при убое мяса исключительной белизны. Годовалые выращенные на молоке телята достигали веса 15—20 пудов. Правда, практиковали это только в одной Княжеостровской волости.

 

 

Российские овцы

 

Господствующей породой в овцеводстве была овца русская обыкновенная. Она шла как на мясо, так и на шерсть. Стрижка русских овец проводилась дважды — весной и осенью, что делало шерсть более мягкой, хотя и не столь длинной. Шерсть этой породы овец шла на грубые шерстяные сукна, которые главным образом выпускали русские мануфактуры. Во второй половине XVIII в. уже существовала впоследствии знаменитая романовская порода овец, овчина которой обладала выдающимися качествами.

 

В 80-х годах романовские купцы уже закупали в уезде "бараньи деланные овчины" и "мерлушчатые тулупы", которые шли на петербургский рынок. Казенные овчарные заводы держали кроме русских овец породу "черкасских белых", шерсть которых очень ценилась.

 

Кроме овец русских пород в Европейской России, еще со времен Петра I, разводили овец английской породы. Стада этих овец в 60-х годах столетия были "в некоторых местах вдоль по Медведице реке". Шерсть их высоко котировалась на рынке (на месте фунт стоил 20—25 коп., а все руно украинской овцы примерно в это же время стоило 22 коп.). Довольно распространена была и так называемая "шленская" (шлезвигская) порода овец. По данным И. Осокина, в России разводили и овец испанской породы.

 

Таким образом, в области скотоводства уровень его развития, практический опыт, организационные и зоотехнические основы были резко отличными друг от друга в зависимости от природно-климатических и экономических условий. В нечерноземной полосе России и в некоторых черноземных губерниях в большинстве своем господствовала традиционная система разведения и содержания скота, унаследованная от предшествующих столетий. Развитие скотоводства было здесь целиком подчинено принципам натурального хозяйства, так называемому критерию целесообразности. Стремление достигнуть какого-то реально возможного оптимума не обязательно вело к упрощению основ содержания скота. Наоборот, здесь критерий целесообразности приводил к таким парадоксальным усложненным приемам, как зимнее содержание молодняка и коров в жилом помещении крестьянина (а в подпечке жили куры-несушки). Крестьянин здесь шел на прямые осложнения своего бытия во имя целесообразности, не считаясь с затратами труда и неудобствами быта. Тот же принцип целесообразности превращал обмолот зерна в изнурительную процедуру сбора до последней крохи так называемого гуменного корма для скота. Лишь в сфере помещичьего хозяйства идет процесс резкого возрастания индивидуального опыта, четко прослеживается усиление роли интродукции.

 

Итак, развитие скотоводства в лесной и лесостепной зоне Европейской России отличалось кардинальными особенностями. Важнейшей из них были неблагоприятные природно-климатические условия, которые диктовали необходимость необычайно длительного стойлового содержания скота, что, в свою очередь, требовало больших усилий и времени для заготовки кормов. Однако объективные условия ведения земледельческого производства как главного средства жизнеобеспечения крестьянского населения России резко ограничивали возможность снабжения животноводства полноценными кормами. Отсюда и происходят основные беды русского скотоводства: крайняя малочисленность и крупного рогатого, и мелкого скота, острый дефицит рабочего скота. Столь непривлекательное стагнационное состояние скотоводства было бы совершенно губительным для страны, если бы Российское государство не проводило активной политики освоения южных степных районов, где при минимальных затратах было возможным экстенсивное развитие скотоводства. К числу благоприятных условии такого развития следует прежде всего отнести экологический фактор. Лесная зона Нечерноземья была крайне неблагоприятной для развития в сколько-нибудь крупных масштабах скотоводства, так как была средой, постоянно воспроизводящей условия, способствующие возникновению эпизоотии самой различной этиологии. Это систематически подрывало базу даже простого воспроизводства поголовья скота.

Наоборот, как считали (и не без оснований) в средневековье, широкие открытые пространства степей с "горбатистыми" холмами, чередующимися с балками и оврагами, постоянно дующие ветры непосредственно связаны с резким падением количества эпизоотии. Сравнительно более короткий зимний период позволял здесь животным дольше находиться на подножном корму.

Больше того, близость громадной земледельческой зоны создавала предпосылки для раннего развития здесь товарного животноводства. Естественно, что гигантские гурты многотысячного поголовья малороссийского скота и скота из южных великороссийских губерний, двигающиеся по бесконечным шляхам и трактам к крупнейшим рынкам сбыта — Петербургу и Москве — это лишь наиболее яркая форма экономического воздействия на Нечерноземье скотоводческих районов. В большинстве случаев оно было менее заметно, т.к., вероятно, имело форму многозвеньевых подвижек скота с юга на север, при которых какой-либо конкретный скот не испытывал длительной перегонки по дорогам, а сбывался в ближайших к степи районах, которые, в свою очередь, продавали излишки скота в той или иной форме в более северные и т.д.

Это экономическое давление зоны экстенсивного скотоводства в зоне Нечерноземья сказывалось прежде всего в сдерживании даже в немногих локальных районах, наиболее благоприятных для животноводства, развития торгового продуктивного скотоводства. Лишь там, куда это воздействие не доходило, в частности, на небольших пространствах низовьев Северной Двины, в XVIII в. скотоводство имело высокий уровень и обретало торговый характер.

Вместе с тем следует отметить, что уже во второй половине XVIII в. освоение южнорусских территорий приводило к смещению на юг и земледелия, которое десятилетие за десятилетием захватывало под пашню девственные ковыльные степи, сокращая выпасы и сенокосы, готовя почву для будущего кризиса животноводства в России.

Особенности развития скотоводства

В Центральной России, и прежде всего в нечерноземной полосе и приокской зоне деградированных черноземов, условия для развития скотоводства были неблагоприятны. Суть их весьма толково еще в XVIII в. сформулировал безвестный нам создатель топографического описания Тверской губернии.

 

 Первая причина состояла в недостатке "угодий к продовольствию онаго [скота] в летнее время, ибо земли делятся везде токмо на три поля" и нет постоянных пастбищ. "Летом скотине на дворе корм не дается", так как его не хватает на зиму, и пастьба идет поначалу на лугах сенокосных, пока их не закроют, а потом на паровом клину. Когда пары навозят, а это бывает примерно с 12 июня, то скотина "от недостатку [подвергается] изнурению, когда два поля посеены хлебом, а третие приготовлением под посев заняты".

 

Вторая причина слабого развития скотоводства состоит в длительности содержания животных на дворовом корме": ведь скот "почти семь месяцев довольствуется сухим кормом". Сочные корма отсутствуют, так как при трехпольном севообороте для них нет земли, не говоря уже о том, что на них нет резерва рабочего времени.

 

А семь месяцев стойлового содержания — срок огромный. Ведь такой ситуации нет нигде в Европе, не говоря уже о США, Период стойлового содержания усугубляется жестокими морозами зимы. И в этом наш наблюдатель видит третью причину худого в Центральной России скотоводства, слабости и малорослости животных. Ведь в мороз скотине нужны рационы, увеличенные в два-три раза, так как «крупная [скотина] по всю зиму ходит по двору и от стужи много претерпевает».