Они чувствуют то, что чувствуют

С самого начала доктор Гинотт постоянно подчеркивал важность признания чувств детей. Он формулировал эти идеи снова и снова.

Все чувства дозволены, действия имеют свои ограничения.

Мы не должны отрицать детского восприятия.

Ребенок может мыслить правильно только тогда, когда будет правильно чувствовать.

Ребенок может действовать правильно только тогда, когда будет правильно чувствовать.

Я не была уверена в том, что верно поняла эти идеи. Действительно ли так важно воспринимать детские чувства? А если это так, то какое отношение все это имеет к желанию наделить ребенка силой и человечностью?

В моем детстве на детские чувства внимания почти не обращали. «Она всего лишь ребенок, что она может понимать? Если ее послушать, то можно подумать, что наступил конец света». Став старше, я окончательно убедилась в том, что никто не собирается принимать мои чувства всерьез, пока я не стану взрослой. Я привыкла к фразам типа «Подобные чувства – абсолютная глупость», «У тебя нет никаких оснований тревожиться», «Ты делаешь много шума из ничего».

Я никогда над этим не задумывалась. Все шло, как должно было идти. Но теперь, когда я сама стала матерью, мне сказали, что моя задача в том, чтобы помочь детям осознать их чувства, потому что для них это очень важно.

«Думаю, тебе приятно сознавать, что ты сумел самостоятельно собрать эту головоломку».

«Похоже, ты расстроилась из-за того, что Томми не смог прийти на твою вечеринку».

Нам говорили, что нужно признавать не только позитивные, но и негативные чувства детей:

«Эта головоломка такая сложная, что собирать ее будет утомительно».

«Тебе, похоже, по-настоящему не нравится, когда тетя Гарриет щиплет тебя за щеку».

Я понимала, что признание чувств имеет смысл. Такой подход способствовал улучшению отношений в семье. Лучше признать чувства, чем бороться с ними.

Но я все еще не понимала глубинной тайны детских чувств. А потом случилось событие, благодаря которому я поняла самую суть процесса.

Дети торопились высказать свои страхи, рассказать о тех мыслях, которые приходят им в голову в темноте. Мы с мужем слушали и кивали. Они говорили и говорили. Наконец, дети умолкли.

В наступившей тишине нас охватило чувство непередаваемой любви и близости. Я понимала, что в нашей семье только что произошло нечто важное. Погасший и загоревшийся снова свет оказался вовсе не мелочью. Он помог нам понять и подтвердить чувства детей. Знают ли об этом другие люди?

Я стала внимательно прислушиваться к разговорам между родителями и детьми. В зоопарке я услышала:

Все это было удивительно. Родители совершенно не понимали простейших эмоций собственных детей. Конечно, они не хотели навредить детям своими словами. Но на самом деле они снова и снова повторяли детям:

Мне приходилось сдерживаться, чтобы не обратиться к каждому из этих родителей и не дать им совет. И тогда они сказали бы:

Мне было очень нелегко. Но если к посторонним людям не получалось обратиться, то поговорить с друзьями несомненно было моей обязанностью! Я решила нести всем благую весть. Я позвонила нескольким старинным подругам, с которыми могла поделиться своим энтузиазмом, и рассказала о своих открытиях. Они выслушали меня внимательно и даже с интересом. А потом на меня обрушился вал «но».

«Но, Джанет, я даже не уверена, что правильно понимаю твои слова. «Признавай чувства, ограничивай действия». Как я должна вести себя с Тимми?»

Я сразу же придумала несколько вариантов:

«Тимми, я понимаю, тебе хотелось бы нарвать большой букет этих нарциссов и принести их домой. Но на табличке написано, что рвать цветы в парке нельзя».

«Тимми, я понимаю, что тебе хочется надкусить все конфеты в этой коробке, чтобы узнать, что у них внутри. Это очень соблазнительно. Ты можешь сегодня попробовать одну конфету, а завтра другую».

«Тимми, ты очень расстроился из-за того, что Эрик сломал твой велосипед. Уверена, тебе хочется его поколотить. Но нужно пользоваться словами, а не кулаками».

Другая моя подруга сказала: «Но, Джанет, если ты признаешь чувства ребенка, то не подтверждаешь ли тем самым их справедливость? Моя дочка не терпит, чтобы кто-нибудь приближался к ее игрушкам. И я никоим образом не хочу поощрять такой эгоизм. Я хочу, чтобы Нэнси выросла щедрой девочкой. Поэтому я постоянно учу ее делиться».

От третьей подруги я услышала: «Но, Джен, если я позволю Роджеру говорить мне о том, как он ненавидит малышку, то не стану ли тем самым культивировать в нем эту ненависть?»

Объяснить это было сложно. Я пыталась рассказать подругам о том, что, помогая ребенку осознать собственные чувства, мы вовсе не обязаны признавать их правоту. Я никоим образом не призывала одобрять чувства негативные: «Молодец, Нэнси! Незачем делиться своими вещами!» или «Молодец, Роджер! Ты чуть не придушил свою сестренку!».

Я имела в виду, что родители должны выслушивать детей и реагировать, «прочувствовав» эмоции ребенка.

Простые междометия типа «о», «да-да», «понимаю…» скажут вашему ребенку: «Твои чувства, все твои чувства очень важны – и хорошие, и плохие. Это часть тебя. Твои чувства не шокируют и не пугают меня».

Ребенок поймет, что ему вовсе не нужно доводить свои болезненные переживания до крайности, чтобы его услышали. И тогда он сможет их изменить.

Я не была уверена в том, что подруги оценили мой энтузиазм. И тем более приятно мне было услышать их голоса через несколько дней.

Следующий звонок был столь же приятным.

Эти истории тронули меня до глубины сердца. Я поняла, что находилась на верном пути. Достаточно просто признать чувства ребенка, и атмосфера в семье сразу же изменится. И изменится к лучшему! Вместо раздраженных родителей, пытающихся навязать свои взрослые взгляды упирающимся детям, в доме появляются родители, которые по-настоящему хотят выслушать и понять собственных детей, и дети, которые чувствуют, что их слушают и понимают. В такой обстановке дети естественным образом начинают проявлять теплоту и любовь.

В теории принятия детских чувств оказались некие встроенные ограничения. Да, этот прием помогает справляться с небольшими проблемами – поцарапанным пальцем, потерянной игрушкой, разочарованием из-за прогулки, испорченной дождем. Но что делать, когда проблемы велики и серьезны – когда умерла любимая собака или предал друг? Можно ли признавать такие чувства и будет ли это полезно? Не нанесу ли я дополнительного вреда, лишний раз вскрыв эти раны?

На следующем занятии я высказала свои сомнения. Доктор Гинотт покачал головой.

– Хотелось бы мне знать ответ на этот вопрос, – сказал он. – Я желал бы убедить родителей в том, что страдания способствуют развитию, а борьба укрепляет характер. Родителям настолько нужно, чтобы их дети были счастливы, что они очень часто лишают детей опыта разочарования, подавленности и горя, необходимого для взросления. «Не плачь, – говорят они. – Мы купим тебе новую собаку».

Если бы родители поняли, что, признавая болезненные эмоции, они закаляют характер ребенка, то они не боялись бы сказать: «Ты скучаешь по Принцу. Тебе кажется, что сердце твое разрывается от боли… Я знаю… Я все понимаю». Такие слова стали бы лучшей помощью вашим детям.

Когда ваш ребенок порезался, нет такого средства, которое сразу бы залечило рану. Вы прикладываете антисептик и заклеиваете ранку пластырем. Вы знаете, что все остальное сделает время. С душевными ранами нужно поступать точно так же. Мы должны оказать духовную скорую помощь, но при этом нужно понимать, что процесс исцеления будет долгим. Мы можем сказать Джилл: «Да, когда лучшая подруга отворачивается от тебя после стольких лет дружбы, это очень больно. Тебе тяжело. Ты чувствуешь себя очень одинокой».

А потом Джилл сама скажет себе: «Да, я потеряла подругу, но у меня есть мама, которая меня понимает».

Я вернулась домой удивленная услышанным. Я никогда ни о чем подобном не слышала. Я не думала о месте страданий в жизни ребенка… Я не думала о невероятной силе родителей, которые могут просто понять глубину переживаний ребенка… Родители не должны разрушать и отрицать горе ребенка. Нет, они должны внимательно выслушать и признать право ребенка на боль и страдание. Самый факт внимания и выслушивания со стороны родителей говорит ребенку: Это можно выдержать. Пока в мире есть хоть один человек, который может нас выслушать и понять наши чувства, все можно выдержать.

Глава III

Чувства и варианты

В течение долгого времени мы считали, что человеческие отношения строятся на умении выслушать и оценить чувства ребенка. В некотором роде, так оно и есть. Но у этой темы есть немало вариантов, и вам будет полезно познакомиться со всеми.

Вариант 1

Некоторых детей приходится выслушивать так долго, что у многих родителей просто не хватает терпения. Выход один: прекратить разговор, но при этом дать ребенку понять, что его чувства важны для вас.

Ли рассказала, что ее дочь Сьюзи десять минут жаловалась на то, что ей не дали роли в школьном спектакле.

– Я пыталась успокоить ее, – делилась Ли, – но Сьюзен продолжала плакать. Я не могла этого вынести. И тогда я подумала, что нужно подвести итог и прекратить этот разговор.

«Сьюзи, – сказала я. – Я тебя понимаю. Ты говоришь мне, что очень хотела сыграть в этом спектакле. Тебе кажется, что ты справилась бы с этой ролью не хуже любого другого – а может, даже и лучше. Я все понимаю, но не могу больше это слушать. Я иду на кухню. Пока я буду готовить ужин, я буду думать о том, как ты разочарована и обижена».

Вариант 2

Иногда дети выражают свои чувства таким образом, что мы не можем не только помочь им, но даже просто выслушать. У каждого из нас свой уровень терпимости, но есть выражения, неприемлемые для всех.

Вариант 3

Иногда небольшой подарок способен утешить ребенка. Мы не должны спрашивать, хочет он его получить или нет, нужно просто сделать этот подарок. Новый мелок, воздушный шар, коробка изюма, подаренные в нужный момент, выполнят за нас всю работу.

Когда сын Ли устроил целую истерику из-за микроскопического синяка, полученного во время потасовки с братом, Ли достала два кубика льда, завернула их в красную тряпочку и сказала, чтобы он приложил их к своей «раненой руке».

Вариант 4

Когда ребенок захвачен сильными эмоциями, их можно попробовать преобразовать в творчество. Доктор Гинотт говорил, что в доме всегда должны быть материалы для творчества – фломастеры, карандаши, мелки, краски, альбомы, ватман, грифельная доска, коробки, цветная бумага, пластилин и т. п. Участницы нашей группы поняли его буквально. Не прошло и недели, как мы слушали рассказы о стихах, написанных по поводу смерти любимой черепахи, о письме на телевидение в защиту любимой программы, о карикатурах на местных хулиганов.

Если ребенок слишком мал, чтобы рисовать или писать, то роль секретаря может взять на себя кто-то из родителей.

Вариант 5

Есть такие моменты, когда не нужно проявлять понимание, внимание и сочувствие. Доктор Гинотт говорит о том, что «у каждого ребенка должен быть собственный уголок души».

Вариант 6

В детской жизни есть место для громких фанфар, извещающих мир о смелости ребенка – о его бойцовском характере. Не думайте, что достаточно обы-чных слов ободрения и поддержки, хотя многим родителям кажется, что так они закаляют своих детей и учат справляться с жизненными трудностями. Это вовсе не холодное и безличное: «Смелее, парень! Ты выдержишь!» Это глубокое понимание и поддержка: «Да, это тяжело. Это трудно. Я уважаю твою борьбу и верю в то, что ты найдешь выход».

Глава IV

Когда ребенок верит в себя

Шли недели, и я все лучше понимала ту роль, какую чувства играли в жизни моих детей. Я сделала для себя множество важных открытий.

Чувство – это факт

Чувства моих детей стали для меня столь же реальными, как яблоки, груши, стулья и другие физические предметы. Я не могла больше игнорировать чувства детей, как не могла не обращать внимания на барьер посреди дороги. Да, их чувства порой менялись – и иногда очень быстро. Но в те моменты, когда дети их ощущали, чувства эти были очень реальными.

Я часто слышала: «Почему ты вечно защищаешь Энди? Ты всегда на его стороне!» или «Мы никогда никуда не ходим, а все ходят!».

Раньше я обрушивалась на такие заявления со всей силой взрослой логики: «Это неправда. Я часто принимаю твою сторону, и ты это знаешь» или «Как ты можешь такое говорить? Разве на прошлой неделе мы не были в зоопарке? У тебя короткая память!».

Теперь же я стала слышать в этих словах их глубинный смысл. В данный момент ребенок это чувствует. Осознав это, я сумела сформулировать другие ответы: «Тебе кажется, что я всегда заступаюсь за Энди? Я понимаю. Спасибо, что сказал мне о своих чувствах» или «Тебя волнует, что наша семья слишком много времени проводит дома. Тебе хочется, чтобы мы выбирались куда-нибудь почаще. Я рада, что ты сказал мне об этом. Теперь я это знаю».