Семенова Петра Тимофеевича и

Памяти не вернувшихся

С войны моих дядей

Семенова Петра Тимофеевича и

Семенова Сергея Тимофеевича. Памяти моего отца Семенова Александра Тимофеевича,

Свято хранившего память

О своих братьях.

 

 

2009

 

Выражаю искреннюю благодарность всем, кто участвовал в создании этого издания:

Моей тете Григорьевой Наталье Тимофеевне  за  ее растревоженную память, за предоставленные письма и фотографии братьев, за воспоминания о своем военном детстве.

Семеновой Тамаре Анатольевне, жене двоюродного брата Сергея, главной идейной вдохновительнице проекта, за искреннее участие, заинтересованность и душевное тепло.

Грачевой Ирине Валентиновне, главному археографу Курганского государственного архива, за найденные письма и за их публикацию в сборнике «Ни в одной книге не прочтешь».

Моей маме Семеновой Алевтине Васильевне за то, что она всегда поддерживает меня во всех начинаниях. Вместе с ней мы составляли родословную нашей семьи.

Моим сестрам Приставкиной Галине Александровне и Марушковой Людмиле Александровне за добрую память о своих родных. Это они обе ездили в Волгоград на Мамаев Курган. Вместе с Людой мы ходили в архив читать письма. Благодаря Гале мы каждый год ездим в Сумки.

Моему двоюродному брату Семенову Сергею Владимировичу за понимание, за память о Сумках и дорогих нам людях, за поддержку  Тамары  в съемках документального фильма о братьях Семеновых.

Осиповой Софье Евгеньевне, доченьке моей, с которой мы вместе разбирали строчки военных писем и набирали их на компьютере.

Письма бессмертных

Над землей бушуют травы,

облака плывут, как павы,

А одно - вон то, что справа

- это я, это я, это я.

И мне не надо славы.

Ничего уже не надо,

мне и тем, плывущим рядом,

Нам бы жить, и вся награда,

нам бы жить,

нам бы жить, нам бы жить,

А мы плывем по небу...

Эта боль не убывает,

где же ты, вода живая,

Ах, зачем война бывает,

ах, зачем, ах зачем,

зачем нас убивают.

А дымок над отчей крышей

все синей, синей и выше

Мама, мам, ты услышишь

голос мой, голос мой,

голос мой,

Все дальше он и тише.

Мимо слез, улыбок мимо

 облака плывут над миром,

Войско их не поредело,

облака, облака, облака...

И нету им предела...

                     В.Егоров                           Родители Петра и Сергея

                                                           Семеновы Тимофей Алексеевич

                                                                  и Прасковья Афанасьевна

                        

 

Озеро моего детства

- Мама, а можно вернуться в детство?

-Можно – отвечает она.

- Можно ли окунуться в его теплую воду? 

Нет, вода по колено. 

 А в детстве оно казалось глубоким. Мы с братом Лешкой с утра залазили в холодное озеро, а потом мчались греться к бабушке на печку.

Жара за 35. В воде радостно плещутся и плюхаются в нее с разбегу ребятишки. На середине озера едва ли по горло. У берега песок, а дальше няша с горбунцами и илом. Вода далеко не прозрачная, но теплая.

Уютно расположилась деревня вокруг озера. Над головой облака.

Здравствуй, мое детство!  

 Я лежу, запрокинув голову в небо, и думаю, как легко мне вернуться сюда.

А им никогда.

 И я это будто не я, а Петя и Сережа проплывающими надо мной облаками окунаются в свое довоенное детство.    

    Каждое лето нас увозили в деревню к деду Тиме и бабе Паше. Вот сейчас закрою глаза и увижу картинку из своего детства. Чистая деревенская горница. Никакой суеты. Здесь всегда прохладно и тихо. Очень тихо. На стене тикают старинные часы с гирей, которую надо периодически поднимать. В левом углу черная печь - голландка. Большая кровать с кружевами по низу. Прямо – стол, а над ним висит зеркало, оно наклонено градусов на 30. Рядом в большой рамке под стеклом множество маленьких фотографий. В дальнем правом углу маленький столик. Справа диван и старинная швейная ножная машинка «Зингер» с ажурно вылитой стойкой. Спали мы на кошме посередине горницы. Просыпаешься утром от запахов. Бабушка вставала рано, пекла пирожки с сушеной земляникой. Пекла их много. Любимое мое блюдо - картовница. «Простокиша» отваливается большими кусками. В квас добавляют щепотку соды и она шипит. Моя бабушка – молчаливая старушка с красивым русским именем Прасковья, но все зовут ее Паша. Она учит меня плести косички и мыть пол. Доски на полу широченные. В углу на божничке у бабушки иконы, но я никогда не видела, как она молится.  В шкафу на кухне у нее спрятан железный крест. В детстве он казался мне очень большим. Вдоль всей стены длинная широкая лавка. Так хорошо болтать ногами. А еда вкуснее всего, если ее есть деревянными ложками. Мы их обгрызали. Городские дети и представить себе не могли, что деревянными ложками можно еще и есть, а не только играть в ансамбле народных инструментов. Мы с бабушкой сидим на высоком крыльце и чистим курам мелкую картошку в мундирах. Почему все курицам? Ведь она кажется мне такой вкусной, и я ее ем. Игрушки довоенные – кости! Бабушка доит корову и поит парным молоком.

 

 

 

 

Дом Семеновых в Сумках. После войны он был перестроен, где-то в 54-м. Довоенных снимков нет. В палисаднике Петром были посажены тополя и сирень. Но тех деревьев время не сохранило.

    Но это все не главное. Главное были портреты. Они висели справа на той стене, на которой окна выходили на улицу. Портреты висели в белых бумажных рамочках и были сильно ретушированы. Это были портреты двух погибших на войне братьев – моих родных дядей Петра и Сергея. Петр был старше Сережи на 2 года, и погиб на 2 года раньше, в 43-м.        

 

               Петр                                                         Сергей

    Сережа пропал без вести в феврале 45-го. Им обоим было по 19 лет. Бабушка никак не могла смириться со смертью сыновей. Когда пришла весть о гибели Пети, она перестала спать по ночам. Зажигала керосиновую лампу, плакала всю ночь на печке и молилась.  

Когда Петя уходил на войну, бабушка очень плакала, а Петя ей сказал: «Я вернусь, мама».  А Сережу она ждала, пока жива была - все ждала.  Дочка вышла замуж за Петра. Имя Петя звучало в доме. А в честь Сережи назвали внука – сына младшего сына Владимира. 

Бабушка почти что семьдесят в мире прожила.

Все слыхала и видала остро, все его ждала.

Тридцать лет надеялась бабуля, каждый долгий год,

Что ошиблась вражеская пуля и сынок придет.

Только, видно, пуля угадала – дядя мой не шел.

До конца родимая страдала: тихо, хорошо

Умерла она в одно мгновенье, сколько можно жать?

Но успела все долготерпенье внуку передать.

Я живу теперь в сплошной тревоге, сам, поди, отец:

Не могу заснуть – а вдруг с дороги завернет боец?

Вдруг она права – вернется дядя, не погиб, живой,

 С орденами, словно на параде, и совсем седой?

Пусть бы он и не такой вернулся: хоть без ног, без рук…

Хорошо бы, чтоб на мне замкнулся этот страшный круг!

 

На другой стене в такой же рамочке висел цветной портрет моего отца – красивого молодого моряка. Мне очень нравилось, что они все вместе втроем висели в комнате на стене. Один живой и двое погибших. «Значит, они тоже живы!»- говорила я себе.

О Сереже и Пете старики никогда не говорили. Быть может, считали, что мы маленькие, но скорее всего, говорить об этом было просто больно.  

                                   

                                                                                                            

Семенов Александр Тимофеевич

          Сейчас удивляюсь, насколько серьезно по-взрослому мы воспринимали это в свои 10-12 лет. Причем Галя младше меня на 3,5 года. Я прочитала ее школьное сочинение о доме в Сумках и была поражена насколько глубоко в ее душу запала эта боль. Не помню, в каком это было классе, 5-6 где-то. Мне тогда она казалась маленькой. 

    В 15 лет я написала первое в своей жизни стихотворение. Других потом почти и не было. Датировано оно 1 июля 1975г. Посвящено Сергею. Оно не подлежат никакой критике, но сейчас это тоже уже кусочек истории.

Завещание

Храню, как зеницу ока, маленький желтый конверт,

Пришедший когда-то с фронта, хранившийся много лет.

Писали его когда-то солдатские руки твои

В холодной  украинской хате пред боем в ночной тиши.

Думал тогда ты о доме, о родной стороне,

Думал о брате погибшем, об этой проклятой войне.

Мечты твои были красивы, как раннего солнца восход,

Как пашни хлеба золотые, и птиц долгожданный прилет.

В мыслях была победа ясная, как заря,

Как алые звезда России на вершине Кремля.

Пройдя всю Русь необъятную, дошел до Чехии ты

Дорогами, окаймленными страданиями войны.

Было тебе семнадцать, также как мне теперь,

Сразила пуля солдата, вокруг же звенел апрель.

Все чувствовали победу, пел на ветке скворец.

Кругом веселились люди – проклятой войне конец.

Письмо ж летело за Урал, в родную сторону,

Где так давно мечтал солдат увидеть мать свою.

Была весна, цвела сирень, что посадили братья.

Остались юными они – те, не пришедшие обратно.

Живут счастливо люди на земле, спокойно ночью дети спят.

У Вечного огня в почетном карауле безмолвно воины стоят.

И завещал погибший брат в последнем том письме:

«Расти, учись, живи за нас на благо всей стране.

Ты будешь строить города и возводить заводы,

И вспоминай порой меня, я вынес все невзгоды

И Родину я спас. Ты помни, брат, погибших нас.

 

    Еще были письма. Солдатские письма. Но сколько я себя помню их всегда «не было».

    День Победы в нашей стране стали отмечать через 20 лет после окончания войны. В Москве стали проводиться парады, начали на всей земле русской устанавливать обелиски воинам-освободителям. Вот тогда-то в далеком для нас 1965, в год 20-летия Победы приехал в Сумки из Кургана журналист областной газеты В. Блынских. 

 

 

        

Просил письма погибших на войне братьев Семеновых Петра и Сергея, обещал вернуть. Бабушка Прасковья Афанасьевна долго не хотела отдавать письма, видно чувствовало материнское сердце, что писем этих больше никогда она не увидит. Не потрудился журналист вернуть письма сыновей с войны матери. Бог его простит, умер журналист пьяный на скамейке в городском саду. А в «Советском Зауралье» вышла к юбилею Победы статья «Письма бессмертных. Братья Семеновы – о себе и о войне». 

 

 

 

4 апреля 1967 года в районной газете «За коммунизм» вновь цитировались письма Петра и Сергея. На этот раз статья была написана местным журналистом в. Булдашовым. Над статьей две пометки: «Летопись села» и «К 50-летию Советской власти». 

 

Сохранились письма у живших в Кургане детей Натальи и Александра. Сохранились они потому, что адресованы были  непосредственно сестре Тале и брату Шуре.

    Письмо, адресованное моему отцу Семенову Александру Тимофеевичу, я помню с детства. Оно всегда лежало в правом ящике серванта. Отец никогда ни читал нам его, никогда ничего не рассказывал. Видно о военном детстве рассказывать было сильно нечего. Он был немногословен. Мы сами знали о существовании письма, сами читали, когда хотели. Это была святыня. Быть может потому, что нам не навязывали эту память, мы так бережно ее храним в своих сердцах. Толстая оберточная пожелтевшая от времени бумага. 5 ноября 1943 года. Папа учился тогда в первом классе, ему было 9 лет. В школу пошел поздно, ходить было не в чем. Письмо младшему брату написано крупными печатными буквами.  Текст написан поверх карандашного рисунка: человек в одной руке держит винтовку, в другой кинжал, пальто не похоже на шинель, на голове круглая шляпа. Он больше похож на литературного героя, а не на солдата.  Рядом хищный зверь из семейства кошачьих – полтуловища.  

    У тети – Натальи Тимофеевны письма братьев хранятся до сих пор. Она сама писала им письма под диктовку мамы.

 

Талей ее называли дома, пока не пошла в школу. В школе она стала Наташей.

На фоне старого саманного дома.

 

        

Остальные письма в семью так и не вернулись. Мы пытались их искать. Как выяснилось: в редакции газеты документы не хранятся. Да и самого «Советского Зауралья» давно нет.  Мы давно потеряли надежду на их возвращение. А письма видимо ждали свое часа, точнее сказать очередного юбилея Победы. 

    Прошло ровно 30 лет! 

Совершенно неожиданно для нас в газете «Курган и курганцы»  

 за 8 апреля 1995 года к публикации сборника фронтовых писем появляется статья главного археографа областного архива Ирины Валентиновны Грачевой «Ни в какой книге не прочтешь».

К 50-летию Победы над фашизмом в Курганском областном архиве была закончена работа по подготовке к публикации сборника фронтовых писем «Ни в какой книге не прочтешь». В него вошли подлинные документальные материалы, хранящиеся в фондах областного архива.  

        

 

 

    На второй странице газеты про нашего Сергея: «А вот совсем другие письма простого сельского мальчишки Сергея Семенова – рассказы о суровом курсантском быте в школе снайперов под Челябинском, где и хлеба не хватало, и ноги обморозил каждый. И как-то не прошлась рука военной цензуры по его рассказу о побегах из школы и наказании дезертиров и нерадивых курсантов. Нет особого героизма и боевого удальства в строках Сережи, и не рвется он на войну, но воспринимает ее как неотвратимую неизбежность: «Все равно никуда не увильнешь от фронта: не угадаешь летом, так зимой, а летом – все-таки лучше. Впрочем, один черт, лучше бы кончали войну вовсе…» Резким диссонансом звучат такие слова тому, о чем мы привыкли говорить, но не в чем нам, нынешним, упрекать Сережку, так скучавшего о «тяте и маме» и мечтавшего сидя в окопе, «половить гальяшков».  Да и какие могут быть упреки после таких слов, которые без комка в горле и читать невозможно: «Сильно же я соскучился по Вовочке, поди уж, большой стал, подрос, как кусты в огуречнике: Петина память, а от меня на память не осталось ничего…» И на Сережкину голову досталось войны. Последнее его сохранившееся письмо датируется сентябрем 1944 года. Пишет его уже повзрослевший и возмужавший солдат, дошедший до границы с Чехословакией: «Как только наши войска зайдут на их территорию, им никакой пощады не будет, поэтому они так упорно сопротивляются… Простите, что плохо написал, - сижу в окопе. Можно было бы писать и не в окопе, но осколки жужжат как пчелы. Фриц подкидывает мины. Завтра мне будет 19 лет». Что же стало с тем Сережей из села Сумки Половинского района, письма которого лежат теперь на века в Курганском областном архиве? Эти письма – самая яркая и правдивая память о Великой Отечественной. И что может быть священнее и дороже этих пожелтевших треугольников, если из 20 авторов-фронтовиков нашего сборника только один живет и ныне».  

 

Баба Паша!

Письма Сережи нашлись!  Наши письма!

 Письма, которые давно считались потерянными безвозвратно.

    Но  не слышит бабушка Прасковья, давно лежит она среди березок на тихом сельском погосте.

 

Милая Прасковья,

Матушка моя,

Сядь у изголовья,

Приласкай меня.

Поднеси ладони,

Жар сними с лица.

Попроси для дони

Счастья у Творца.

На ночь трижды нежно

Лоб перекрести

И скажи с надеждой:

«Господи, прости»,

Милая Прасковья,

Матушка моя,

Ты с такой любовью

Берегла меня.

Ты мое спасенье,

Светлый лучик дня.

Я прошу прощенья,

Мама у тебя.

За свои ошибки,

Ссоры сгоряча,

Что тебя не шибко

Баловала я

 

Ни своим вниманьем,

Ни своим теплом,

Я теперь с отчаяньем

Думаю о том.

Как бы по-другому

Я себя вела,

Если б только, мама,

Ты жива была.

Милая Прасковья,

Матушка моя,

Ах, с какою болью

Вспоминаю я

Детство золотое,

Рук твоих кольцо,

Самое святое

На земле лицо.

Как мне не хватает

Твоего тепла.

Мама, моя память

О тебе светла.

Где цветов раздолье,

На краю села

Спит моя Прасковья,

Матушка моя.

 

    В одном из писем Сережа напишет: «Мама, о нас с Талей сильно не беспокойтесь. Мы живем обои ничего, а то все говорят, что мать сильно старая стала, иззаботилась, забегалась. Хорошо понимаю, как тяжело одной ходить за хозяйством». 

 40 лет ей исполнилось в 44-м, в тот год, когда не было уже в живых ни Пети, ни Сережи.

Кто первым прочитал статью в газете? У кого дрогнуло сердце, при виде родного имени Сережи? Конечно, сестра  Наташа, Наталья Тимофеевна, со своим мужем Григорьевым Петром Архиповичем. Это она так бережно хранит немногие оставшиеся у нее письма старших братьев.  

 

        

Затем по этой публикации было три передачи по местному радио. «Европа плюс Курган» сделала  телерепортаж из архива, в котором  вновь прозвучали письма нашего Сергея.

     Надо было идти в архив. Надо же  письма то были совсем рядом: государственный архив в двух шагах от меня – только дорогу перейти.  С Ириной Валентиновной Грачевой мы встретились на второй день после празднования 50-летия Победы. Эта удивительная женщина очень обрадовалась и трогательно проникновенно спросила: «А вы вспоминали Сережу вчера?». И спросила это так, будто Сережа был очень дорогим, близким ей человеком, и она боялась услышать: «Нет». Мама нарвала для Ирины Валентиновны огромный букет цветов. Она даже представить себе не могла, какое огромное дело сделала для нас, поместив в сборник простые и вовсе непатриотичные письма неизвестного мальчишки. Как письма попали в архив – неизвестно. Сдали их, скорее всего, вместе с другими материалами  из редакции газеты. Спасибо тому, кто донес солдатские письма до архива.

    Ирина Валентиновна надеялась, что кто-нибудь из родных Сережи увидит статью в газете или услышит радиопередачи и откликнется. Она обрадовалась, что сохранился портрет Сережи, и просила его принести. Теперь он тоже хранится в архиве.

    Сразу возник и другой вопрос: почему в архиве хранятся только письма Сергея? А где письма Петра? Ирина Валентиновна нашла и письма Петра.

Она же сделала для нас заказ документов.

    В архив читать письма мы пошли вместе с младшей сестренкой Людой. Как можно передать волнение, которое испытываешь, когда держишь в руках эти священные документы военной поры. Письма хранятся не в виде треугольников, они бережно расправлены, пронумерованы, сложены в отдельные папки. Бумага никакая! Оберточная, толстая. Письма написаны карандашом. Читаются с трудом. Все внутри дрожит. Здравствуйте, Петр и Сергей! Вы так знакомы нам, дяди, и так незнакомы. Я уже почти вдвое старше каждого из вас.

Какая большая могла быть у нас сегодня семья. Их было пятеро детей в семье Тимофея Алексеевича и

 Прасковьи Афанасьевны:

Петр (1923),

Сергей (1925),

Наталья (1927),

 Александр (1934),

Владимир (1938).  

 

 

На фотографии: Сережа, деда Тима, Наташа, Петя, баба Паша, Саша.

Я родилась через 15 лет после войны. У нас в запасе было лет 30, чтобы совпасть по времени. Если бы не война. Петр старше меня на 37 лет, а Сергей на 35.

Сейчас тете Наташе 82. А им могло быть 84 и 86. Но им всегда 19.

    На презентацию сборника пришли два младших брата Александр, Владимир и сестра Наташа.  

 

 

       На снимке: Презентация сборника «Ни в одной книге не прочтешь».

                               За столом сидит Грачева Ирина Валентиновна.

 

    Когда нашлись наши письма в архиве, в семье встал вопрос об их возвращении. Мнения разделились. Начались споры: оставить письма в архиве или забрать домой?  Работники архива убедили письма оставить. В конце концов все согласились. Письма жили уже своей отдельной жизнью. Их печатали, цитировали.

    Однажды в нашей школе учитель истории Краснослободцева Антонина Михайловна рассказывала о своей исследовательской работе с ученицами 10 класса Андреевой Яной и Герасимовой Ритой над военными письмами. Показывали на большом экране компьютерную презентацию. И вдруг я ахнула: «Это же наши письма!» Девчонки, девчонки, что же вы нашли в этих незамысловатых солдатских письмах ваших сверстников, которым и повоевать то почти не удалось? А задели их Сережкины рассказы про то, как через всю Украину по грязи орудия на себе таскали. Как жалели о том, что на свет родились, такого им навидаться за свою короткую жизнь пришлось… На областной конференции «Отечество» девочки заняли 2 место.

    Журналист Петунина Полина Петровна написала статью в «Курганский вестник», открывающую конкурс о семье. Она попросила поискать фотографии для статьи. 22 июня 2001 г. (60 лет с начала войны!) мы с папой искали фотографии и среди них нашли старый голубой конверт. В конверте оказались похоронки на обоих братьев Семеновых Петра и Сергея.  

Вернула документы вместе с фотографиями вторая жена Владимира Тимофеевича. Он никогда не говорил, что похоронки находятся у него.  Отец тоже не знал об этом.

 

 

 

Здесь же обнаружили и цветной рисунок Сергея размером в половину открытки, нарисованный им еще в школе - это копия картины Кустодиева «Пожар в Кистеневке». Илл. к "Дубровскому" (тушь; 1919). У Кустодиева рисунок черно-белый, выполнен тушью, а у Сергея – цветной, выполнен красками.

 

 

Как уже было сказано выше, писала письма Наташа – Таля, как звали ее дома, но писала под диктовку матери. Иногда письма возвращались назад – адресат выбыл. Писать письма было не на чем. Бумаги не было. Писали на обрывках газет между строк, на листах из школьных тетрадей. Да и с карандашами были проблемы. Разводили золу, писали ей. Конвертов тоже не было.      

 

Первая встреча с письмами дяди Сергея.

 

    Письма у Петра и Сергея очень разные. Петр старше, сознательнее, Сережа – мальчишка, оторванный от дома на злую войну. Мне ближе Петр, а Сережа, Семенов Сергей Владимирович, говорит, что ему ближе  Сергей. Его назвали Сергеем в честь дяди.

Как уходил на войну Петр мой отец не помнит. Забирали его из районного центра – Половинного. Петр чувствовал, что не вернется. Писал с фронта, что оставил после себя посаженные у дома тополя и сирень да эти письма с войны – «пусть они напоминают вам обо мне».    

Однажды от Петра пришла открытка – фотография с изображением военных действий 1812 года. С обратной стороны потрясающая надпись: «Напрасно старушка ждет сына домой, ей скажут, она зарыдает…»

 

Приходилось нам сниматься

И на снимках улыбаться                     

Перед старым аппаратом

Под названьем фотокор,

Чтобы наши светотени

 сквозь военные метели

В дом родимый прилетели

Под родительский надзор.

Кто-нибудь потом вглядится

В наши судьбы, в наши лица,  

 В ту военную страницу,

что осталась за бортом…

Чтоб остались годы эти

в униброме, бромпортрете

В фотографиях на память

Для Отчизны дорогой.

                        В.Егоров

 

    Письма писал часто – почти каждый день. «Дома ли отец?» Отца на фронт не взяли, он работал всю войну трактористом в поле. У него была бронь. Не брали на фронт и тех, у кого в семье было 5 детей. А у деды Тимы их было как раз пятеро. «Дома ли Сергей?» С Сергеем они переписывались.

    Основная часть писем с места учебы. Петр ежедневно перед строем получает благодарность за учебу. «Живы ли друзья?» 5 месяцев – ни одной весточки из дома. «Хотелось бы сейчас хоть немного побыть дома, посмотреть на все, что делается, а потом уж опять сюда». В конце письма приписка: «Остаюсь жив и вполне здоров». «Передавайте всем живым по привету». До войны Петр некоторое время был без работы и вот в письме из 42-го года он извиняется перед отцом: «Вам очень тяжело было нас прокормить». Видно надо было снять с души. После учебы в Свердловске с дороги пишет:

«Настал тот час, когда настала очередь моя и поэтому расписывать ни к чему - и так все ясно и понятно».

Ни слова о девчонках. До войны Петя дружил с девочками. Но на фронт никто из них его не провожал, с войны никто не ждал, писем ему не писал.

Дружил он еще до войны с Елисеевой Гапой, даже жениться на ней хотел, но мама не разрешила, сказала - только когда отслужишь. Дружить они после этого перестали. Петя дружил после Гапы еще с 3 девчонками.

У Сережи девчонок не было.

Вот уж вправду говорят: если чего-то очень хочешь - весь мир помогает тебе этого добиться.

В декабре 2010  случилось невероятное: пришел ответ на вопрос, который волновал всю мою семью 45 лет! Вот только рассказать об этом уже некому. Нет в живых ни папы, ни дяди Володи. Последней из семьи Семеновых Прасковьи Афанасьевны и Тимофея Алексеевича в конце декабря ушла Наталья Тимофеевна. И хранившиеся у нее письма братьев перешли мне.

Тем летом было 10 дней сплошных дождей – хорошая возможность засесть за компьютер. Так и собрались в единое целое письма моих дядей, документы, фотографии, воспоминания, которые собираю с самого моего детства. Архив любезно предоставил ксерокопии всех писем. Разобрали с дочкой рукописи, набрали текст на компьютере. Добавили текст писем, которые были лично адресованы Наталье Тимофеевне. Диск с этой работой я передала в государственный архив Курганской области – благо, что он через дорогу от моего дома. Невероятно, но спустя 15 лет, директор архива вспомнила меня. Тогда, в 50-летний юбилей Победы в архиве была презентация книги военных писем. Сейчас они готовят новую книгу. Туда возможно войдут строки из писем Петра Тимофеевича. 

 Семенова Тамара Анатольевна сняла документальный фильм о Петре и Сергее. 

Летом ездили в Сумки. Свозили в последний раз на родину Наталью Тимофеевну.

Сходили на кладбище – поставили новый крест Тимофею Алексеевичу. Доехали до нашего дома. Он уже подготовлен на снос. Но будто дожидался, чтобы попрощаться с нами Окна заколочены. Дом нежилой. Прошли по пустым комнатам. Дотрагивались до рам, до дверей – пожалуй, единственного «нашего», что осталось. Деревьев Петра тоже не сохранилось. Время… Но вот разросшаяся сирень скорее всего его!

 

Посидели на берегу озера Мохнатого. 

Такой праздник души получился.  

 

 

Лет 10 назад, когда ездили всей семьей в Сумки, у хозяев нашего дома забрали икону Николая Угодника бабы Пашину – спасибо им, что сохранили. Она во время войны молилась этой иконе. 

Сохранились военные треугольники родных нам людей, не вернувшихся с войны Семеновых Петра и Сергея благодаря Дёмину Николаю Агаповичу. 

А выяснилось это так. Николай Агапович сам разыскал меня по статье в книге «Страницы истории Половинского района». Через дальних родственников спросил разрешение связаться со мной, написал письмо. Потом началась электронная переписка. А однажды мы с Тамарой  Семеновой сели на ночной поезд в Омск и к утру уже были в гостях у Николая Агаповича. Фрагмент этой встречи запечатлен в фильме о Петре Сергее, снятом Тамарой. Показал Николай Агапович тоненькую школьную тетрадь, в которую он в свое время сделал выписки из писем Петра и Сергея. Демин Н.А. был знаком с моими дедушкам и бабушками по маминой и отцовской линиям. Мы ездили вместе с Николаем Агаповичем в Половинное на презентацию его книги о своем отце. Ветеран подарил нам несколько своих книг с автографами. Каждое 9 мая мы созваниваемся.

Демин Николай Агапович

Родился в 1925 г. в с. Ново-Байдары Челябинской (ныне Курганской) области. Живет с дочерью в Омске.

Зимой 1944 года 17-летний Николай Демин был призван в знаменитую 5-ю краснознаменную армию в стрелковую дивизию. При освобождении Витебска был ранен осколком в грудь. Выжил чудом. Осколок 3х5 мм остановился возле самого сердца.

В свои почти 90 лет Николай Агапович организует встречи с однополчанами, проводит уроки мужества в школе. Он член Совета ветеранов Советского округа г.Омска. О погибших друзьях вспоминает со слезами на глазах. Память о войне хранят старые фотографии. Николай Агапович пишет стихи, читает их на встречах со школьниками.  К юбилею Победы ветеран спешит закончить книгу о земляках – курганцах, отдавших жизни на фронтах Великой Отечественной войны.

Семенов Петр Тимофеевич

Дата рождения: 13 февраля 1923 (Водолей)

Место рождения: с. Байдары Половинского района Челябинской области

Родители: Семенов Тимофей Алексеевич, Семенова Прасковья Афанасьевна

Образование: Сумская неполная средняя школа Сумского сельсовета Половинского района Челябинской области (7 классов) 1934-1939. Посредственно лишь по алгебре, по остальным – хорошо и отлично. Поведение –отличное.

Место работы: Сумская начальная школа Сумского сельсовета Половинского района Челябинской области с 15 сентября 1939г. по 11 января 1941г. в качестве старшего пионервожатого. Уволен по сокращению. Справка выдана 12 февраля 1941г. 

В школе Петр учил детей песням. Он хорошо играл на баяне. Но на баяне играл лишь дома, даже на улицу с баяном не выходил. В школе был свой гармонист Папулов.  Вел кружок ГТО (Готов Труду Обороне).

Работал заведующим библиотекой в МТС.

Воинская служба: призван в Советскую Армию в 1942г[1]. с. Половинное.

Воинское звание: рядовой, разведчик Сталинградской опергруппы

Род войск: 83 гвардейский минометный полк

ХРОНОЛОГИЯ

Это не дневниковые записи, а факты, выбранные из писем и систематизированные мною. Комментарии также мои. Цитаты из писем приведены в кавычках. Полный текст писем приведен ниже.

13 февраля 1923 г. родился в с. Байдары Челябинской области.

1934-1939гг Образование: Сумская неполная средняя школа. 7 классов.

 

 

29 января 1941г.   Призван в РККА Половинским военкоматом[3].  

Петя на проводах был с гармонью. Когда уезжал из дома, унес сам маленького Вову к соседям - Лавреновым, к Савину Ивановичу. Володя долгие годы помнил это. 29 января был очень холодный день. Петр покинул родной дом, деревню Сумки. 

30 января 1941г. – 5 февраля 1942г. Из Сумок направился в Половинное. От Половинного до Лебяжки ехали 2 суток. Приехали в Челябинск.7 дней в Челябинске. Сидят в вагонах. В вагонах тесно и грязно. Первое письмо написано 3 февраля 1942г.  Ждут отправления в Свердловск в военное училище на 2-х месячные курсы на командиров радиосвязи.

6 февраля 1942г. - 7 февраля 1942г. В дороге из Челябинска в Свердловск через Златоуст, но в  Чебаркуле повернули обратно.  В письме Петр просит передать большое спасибо тем, кто приходил его провожать.

7 февраля 1942г. Свердловск. Карантин.

10 февраля 1942г. Получили обмундирование.

11 февраля 1942г. Начались  занятия. Программа рассчитана на 2 месяца, но курсы хотят завершить досрочно, т.е. к 1 апреля.  Как можно быстрее готовят для фронта. «Готовят для всех родов войск, можно попасть на хорошее место, а можно на плохое. Работа штабная». По окончанию курсов радиосвязи  можно получить звание младших командиров и лейтенантов радиосвязи. Курсы были организованы после начала войны по указанию Сталина. Специальность Петра – радиосвязист.

13 февраля 1942 г. Петру исполнилось 19 лет.

1 5 февраля 1942г. Военная присяга.  «Сейчас мы считаемся курсантами». В казармах чистота и порядок. Кормят хорошо (хлеб, мясо, сахар). «Уже начинаю привыкать к красноармейскому пайку, а сначала хоть и хорошие обеды были, но все же деревенский живот наверное больше».

«Учиться немного и не трудно». Подъем в 6 утра. Учеба с 7 утра и до 11 вечера. Воскресенье – выходной, т.е занятия длятся всего 4-5 часов, а не по 17 как в будни.  В выходной ходят в кино, театр. Однако одних в город не отпускают. 1-2 раза в неделю баня.

Учится Петр на хорошо и отлично.  Был в ротной газете как отличник. Перед строем ежедневно получаю благодарность за учебу. Строевой подготовки мало. «Обо мне не беспокойтесь и не жалейте о том, что меня взяли в РККА. Я живу как в раю».

28 февраля 1942г. Получил первую партию писем из дома, т.е. ровно через месяц, как уехал из дома. Получил также письмо от Виктора Семенова. (Семенов Виктор Андреевич. 1925-1944. Двоюродный брат Петра, одногодок. Младший сын Семенова Андрея Алексеевича. Учился в Чебаркуле. Погиб под Витебском в 1944г.)  

Также Петр получает известие о гибели своего друга Сергея Ар.  (Фамилия неизвестна, в Книге памяти Половинского района не значится).

Братья переписываются между собой. 28 февраля Петр написал письмо Сергею.  Дома родители продали гармонь. Петр в душе, конечно, сожалеет об этом, но пишет родителям, чтобы, в крайнем случае, продали и велосипед.

Выдали новенькие шинели.

11 марта 1942г. Пришло письмо из дома.  Прошел ровно месяц с начала занятий.  И 1,5 месяца прошло, как Петя и Сережа уехали из дома. Со склада пропали домашние валенки Петра. Пришло обратное письмо от дядюшки Андрея Алексеевича. «Свердловск – замечательный город». Изучили несколько типов радиостанций, телефон, телеграфный ключ и др. Винтовка хотя и редко, но бывает в руках.

22 марта 1942г. Фотографировались, 12 карточек. Однако фотографии еще не готовы.

24 марта 1942г. Петр получил письмо от Сергея. Это уже 4-е или 5-е письмо от него. Сережа часто пишет Петру.

29 марта 1942г. Исполнилось 2 месяца, как Петя не был дома.Послал фотографию домой. Из 12 штук он в первый раз посылает 2, второй – 3.

4 апреля 1942г. Ходили на лыжах на тактические занятия в лес за город в полном боевом снаряжении со своими радиостанциями.

Испытания (экзамены) ждут где-то 10-15 апреля. Некоторые курсанты учатся вместо 2 месяцев пять. Затем их направляют в Москву в военную школу командиров.

5-6 апреля 1942гг.  Срочно прошли испытания. Петр сдавал испытания только по двум предметам, по остальным поставили без испытаний, т.к. учился хорошо. Зачет по стрельбе из боевой винтовки сдал на отлично и получил за это благодарность от командования.

7 апреля 1942г. Собрали на вокзал. Отправляют поездом в г.Уральск в Казахстане, нахо