НЛО – неопознанные лингвистические объекты в области морфологии

Одной из проблем русской морфологии являются вопросы классификации тех слов, которые синкретичны по своей семантике, то есть обладают свойствами двух частей речи. К ним относятся причастия и деепричастия, которые рассматривают и как самостоятельные части речи (в учебнике Н.М. Шанского, А.Н. Тихонова), и как особые формы глаголов (Русская грамматика, 1980; Л.И. Ушакова и др.), и как гибридные, синкретичные формы, совмещающие признаки двух частей речи (В.В. Виноградов). Слова тысяча, миллион, миллиард одни ученые включают в состав числительных (Н.М. Шанский, А.Н. Тихонов), другие – в состав существительных (Русская грамматика, 1980), третьи видят здесь функциональную омонимию и синкретизм (Л.Д. Чеснокова). Слова, обозначающие порядок предметов при счете относят либо к порядковым числительным на основании их семантики (Н.М. Шанский, А.Н. Тихонов), либо к именам прилагательным на основании их формальных признаков (наличие морфологических словоизменительных категорий рода, числа и падежа, выполнение морфологизированной синтаксической функции определения) (Русская грамматика, 1980).

О.П. Ермакова высказала мнение о том, что традиционно выделяемый класс отрицательных местоимений следует аннулировать: все лексемы с приставкой не- – это предикативы (слова категории состояния) – незачем, некогда, нечего и т.д., а слова с ни- (никто, никакой, ничего и др.) целесообразно включить, по мнению исследователя, в разряд относительных местоимений с дифференциацией функций внутри данного разряда [Ермакова, 2010]. Это обусловлено грамматической семантикой: местоименность и отрицание являются несовместимыми, т. к. указанные выше слова не отсылают к тому акту речи, в котором используются [Вейнрейх, 1970, с. 177; Вольф, 1974, с. 3 и др.].

Вызывает определенные разногласия лингвистов и так называемые глагольно-междометные формы (глаголы ультрамгновенного действия, глагольные междометия, глагольные частицы, ультрамгновенный вид русского глагола, сказуемостные междометия, безаффиксные глагольные образования, глагольные обрубки, изобразительные/односложные речения, личные вербоиды, глагольно-междометные формы, неизменяемые предикативные слова, живописующие междометия и др.) типа бах, прыг, стук, хвать. Как видно из приведенных терминологических обозначений данного морфологического класса, эта группа слов обнаруживает синкретичную природу – близость и к глаголам (А.Н. Гвоздев, П.А. Лекант и др.), и к междометиям (А.В. Бондарко, А.В. Исаченко, учебник под ред. Г.Г. Инфантовой и др.), и к частицам (В.А. Богородицкий, А.А. Потебня и др.), и к предикативам (А.А. Зализняк). У таких лексем особая, усеченная, деривационная структура. Есть точка зрения, что эта группа слов стоит за пределами частей речи (И.Г Милославский, учебник под ред В.А. Белошапковой), некоторые ученые вообще не дают морфологической характеристики либо всем (С.Я. Лурье), либо некоторым рассматриваемым лексемам (ср. определение морфологического статуса слов прыг, скок в МАСе). В пользу того, что эти слова можно отнести к междометиям, говорит их неизменяемость и отсутствие каких-либо категорий (как глагольных, так и именных). Как отмечает автор комплексного исследования глагольно-междометных форм Т.И. Мочалова, остается неясным употребление элемента термина "частицы" по отношению к этим образованиям, видимо, споровоцированного наличием такого признака частиц у рассматриваемых образований, как морфологическая неизменяемость [Мочалова, 2006]. Данные лексемы, на наш взгляд, ближе всего к глаголу на основании следующих признаков: схожести общеграмматического значения действия, аналитичности в выражении некоторых глагольных категорий (аспектуальность, темпоральность, модальность, залоговость), наличия глагольной валентности, имеющейся способности выполнять предикативную функцию. 

Наиболее распространено мнение о том, что данный морфологический класс стоит рассматривать как гибридный (Русская грамматика 1980, Н.М. Шанский, А.Н. Тихонов, ЭРЯ и др.). Ценным является замечание Л.Д. Чесноковой [Чеснокова, 1991] относительно того, что при анализе морфологического статуса спорных лексем следует учитывать контекстуальные условия, в которых находятся квалифицируемые слова. В таком случае, по мнению ученого, они будут подразделяться на три группы: 1) глагольные формы ультрамгновенного вида, которые синонимичны по употреблению производящим глаголам: брык → брыкаться, толк → толкаться, прыг → прыгать и под.; 2) звукоподражания, не относящиеся к названным выше глаголам: бам, бом, динь и др.; они могут обозначать при помощи повтора (звукового или комплексного – бам-м, бам-бам) длительность звучания; 3) синкретичные по своей природе слова, соотносящиеся с производящими глаголами, но с помощью повтора способные приобретать значение длительного звука: хрустеть → хрусть-хрусть, хр-р-русть. Ср.: Гляжу – медведь. Я бух из ружья. А медведь брык на землю (Нос.). В первом случае слово бух синкретично: оно передает и подражание звуку выстрела, и мгновенно совершенное действие; второе слово брык является глаголом ультрамгновенного вида. Несомненно важна разработанная В.В. Бабайцевой «шкала переходности», учитывающая многие, в том числе и приведенные выше, случаи функционирования слов с синкретичными морфологическими характеристиками. По мнению лингвиста, эти гибриды занимают промежуточные звенья в созданной ею шкале (см. об этом подробнее: [Бабайцева, 2000]).

Как видим, проблем, связанных с двойственной морфологической квалификацией слов, совмещающих признаки нескольких частей речи, много. Такие языковые единицы получили в современной лингвистике название контаминанты [Сидоренко, 1993].

Не решен вопрос и об отношении к частям речи словесных комплексов (см.: [Авалиани, Ройзензон, Лятина, 1968; Ушакова, 1999]), среди которых выделяют аналитические формы слова буду читать, пришел бы; грамматические фразеологизмы в зависимости от, лишь только; словесные комплексы, которые могут быть названы аналогами частей речи – наименования Светлый Яр, железная дорога и глагольные сочетания дать обещание (= пообещать). Такие комплексы, по мнению Л.И. Ушаковой [Ушакова, 1999], обладают целым рядом особенностей: семантическим единством при структурной расчлененности, функциональной равноценностью словным частям речи, возможностью наличия синсемантичного (т.е. служебного) элемента или полная десемантизация компонентов, отсутствием парадигматических противопоставлений, воспроизводимостью; возможностью наличия переменного компонента, ср. Большая Медведица – Малая Медведица, дать разрешение – дать свободу и т.д. «Аналоги, во-первых, восполняют отсутствующие звенья в морфологической системе языка, … во-вторых, позволяют выразить дополнительные семантические оттенки или уточнить, конкретизировать значение, что расширяет возможности коммуникации» [Ушакова, 1999, с. 261].

Лингвистами неоднократно высказывалась мысль о том, что в русском языке есть лексемы, находящиеся за пределами частей речи. Как писал Л.В. Щерба, «в вопросе о "частях речи" исследователю вовсе не приходится классифицировать слова по каким-либо… принципам, а он должен разыскивать, какая классификация особенно настойчиво навязывается самой языковой системой… Поскольку … мы имеем дело не с классификацией, нечего опасаться, что некоторые слова никуда не подойдут, - значит, они действительно не подводятся нами ни под какую категорию» [Щерба, 1974, с. 77].

Л.Д. Чеснокова [Чеснокова, 1991, с. 190–191] указывает такие лексемы, которые до настоящего времени остаются вне квалификации частеречного статуса.

Слово спасибо является словом этикета, служит для выражения благодарности. В «Грамматическом словаре» А.А. Зализняка [Зализняк, 1987] отмечается, что оно имеет несколько грамматических значений: 1) частица, 2) слово, употребляемое в качестве вводного, 3) предикатив (категория состояния), 4) имя существительное среднего рода нулевого склонения. В МАС написано, что оно используется в качестве безличного сказуемого, может иметь при себе управляемые и согласуемые слова и выступать в качестве самостоятельного высказывания – ответа в диалогической речи: Спасибо! Большое спасибо вам!

Все эти характеристики не соответствуют сущности данного слова: оно не выражает чувств, эмоций, оттенков значения, следовательно, не может быть отнесено ни к междометиям, ни к частицам; лишено предметного значения, не обозначает состояния, то есть под сомнение ставится его принадлежность к именам существительным и предикативам. Помета «вводное» указывает только на синтаксическую функцию, но не дает четкого ответа на вопрос, к какой части речи следует относить слово спасибо.

Слово пожалуйста, по мнению А.А. Зализняка [Зализняк, 1987] и авторов МАС, также квалифицируется как частица, однако оно может выступать в качестве вводного слова, подчеркивая уважительное отношение к собеседнику, и самостоятельного высказывания:

– Спасибо за помощь!

– Пожалуйста.

Или

– Скажите, пожалуйста, который час?

В Русской грамматике [1980] пожалуйста рассматривается как слово этикета и относится к императивным междометиям, наряду со спасибо и здравствуйте.

В учебнике Н.М. Шанского и А.Н. Тихонова [Шанский, Тихонов, 1987] слово спасибо, наряду с извиняюсь, прощай(те), здравствуй(те), благодарю и др., выделяют в особую группу в системе междометий, что тоже не согласуется с понятием междометий как особого класса слов (оно не выражает чувств, эмоций, оттенков значения).

Слово нет в значении ‘не имеется’ (нет времени) иногда относят к категории состояния, отмечая его функцию главного члена безличного предложения [Чеснокова, 1991] или к отрицательным глаголам, означающим ‘не есть’ [Добровольский, Левонтина, 2009]. А.А. Зализняк [Зализняк, 1987] и авторы МАС только описывают синтаксическую сторону этого слова, но не определяют частеречный статус. В учебнике под редакцией П.А. Леканта нет является модальным словом, как и да. В.В. Виноградов относил да и нет к междометиям (в широком понимании последних) на основании их формального признака – неизменяемости – и семантико-синтаксического критерия – возможности включения в структуру предложений как эмоционально-модальных слов, что непосредственно связывалось с их семантическими особенностями [Виноградов, 1947]. С.Г. Бархударов тоже считал да и нет междометиями по причине отсутствия грамматической связанности с предложением и единоообразия правил пунктуации: отделение запятой/запятыми от остальной части соответствующего предложения; восклицательный знак вместо запятой в том случае, когда междометие или слова да/нет «произносятся с силой» [Бархударов, 1953, с. 64–65]. Однако междометия выражают либо эмоции, либо призывы, тогда как да и нет – не всегда «эмоциональные» «утверждение» и «отрицание» [Грамматика современного русского литературного языка, 1970, с. 315]. И действительно, слово нет в предложениях с повторным побуждением Нет пойдемте! или энергичным согласием Нет, вы найдите еще такую красавицу!, а также в некоторых непринужденных разговорных контекстах Наш сын убрался. Нет, какой хороший мальчик! не связано с идеей отрицания и выступает, на наш взгляд, в первом случае как усилительная частица к императиву, во втором и третьем как междометие. Именно отсутствие признака семантической общности повлекло за собой корректуру в Русской грамматике (1980): слова да и нет вписаны в разряд модальных частиц.В учебнике русского языка под редакцией В.А. Белошапковой нет тоже определяется как частица в предложении типа Ничего нет удивительного!? Н.Ю. Шведова пишет: «В некоторых классификациях к междометиям относят также утвердительные и отрицательные слова (да, нет); в других классификациях они отнесены в класс модальных частиц. И то, и другое оправданно, т. к. названные слова имеют свойства как междометий, так и частиц» [Шведова, 1979, с. 137].

ПРИМЕЧАНИЕ. Важным представляется нам и наблюдение за историей слов да и нет, приведенное Е.В. Вельмезовой [Вельмезова, 2009, с. 384]: «интересно было бы обратиться к истории русского языка: показательной кажется судьба праславянского * da, восходящего к индоевропейскому указательному местоимению * do. Если в большинстве славянских языков результатом эволюции * da стали слова, выступающие (например, в болгарском, македонском, сербохорватском, словенском, чешском, нижнелужицком языках или их диалектах) в функции частицы или союза (в единичном случае, в словацком языке, – в функции наречия), польское диалектное da есть эквивалент русского междометия ой [ЭССЯ 1977, 180]».

Лексема поделом в сборнике упражнений по русскому языку под редакцией В.А. Белошапковой приводится в теме «Наречие» в предложении И поделом: в разборе строгом, на тайный суд себя призвав, он обвинял себя во многом [Современный русский язык: Сборник упражнений, 1990, с. 201]. Однако авторы МАС указывают на его синтаксическую функцию сказуемого в безличном предложении; также это слово не может быть зависимым ни от глагола, ни от какой-либо другой части речи, что позволяет сделать вывод о его отнесенности к предикативам.

Слова во-первых, во-вторых и под., которые выполняют счетную функцию при перечислении предметов и явлений, А.А. Зализняк [Зализняк, 1987] определяет как наречия, а авторы МАС – как модальные слова (при широком понимании последних). Но статусу наречий противоречит их независимое положение в предложении, отсутствие связи с другими словами, невозможность постановки вопроса. При узком понимании модальных слов счетные слова остаются за пределами частей речи.

Слова плюс и минус. В значении ‘нечто положительное’ и ‘нечто отрицательное’ их относят к именам существительным мужского рода 1 склонения: Жизнь изучается не одним только плюсом, но и минусом (Ч.). В значении прибавления или вычитания (3+2, 3-2), а также при обозначении температуры (+20°С, -1°С), по мнению А.А. Зализняка [Зализняк, 1987], слова плюс и минус являются неизменяемыми, их частеречный статус зависит от контекста: плюс является предлогом в значении ‘прибавить’ и союзом в значении ‘а также’; минус относится только к предлогам в значении ‘вычесть’. На наш взгляд, при обозначении температуры эти слова частично десемантизируются, утрачивают в своем значении некоторые семы и прибавляют контекстуальный смысл ‘выше нуля’, ‘ниже нуля, мороз’. Их также можно рассматривать как предикативы (слова категории состояния) в предложениях типа На улице плюс (тепло) или минус (морозно)?

И.Г. Милославский выносит за пределы частей речи звукоподражательные слова мур-мур, тук-тук [Современный русский язык, 1989]. А.Н. Тихонов, напротив, звукоподражание называет собой частью речи. До сих пор нерешен вопрос о категории состояния как знаменательной части речи. Мнения ученых расходятся: так, в «Русской грамматике» [1980] эта часть речи не выделяется, но уже А.А. Шахматов, Л.В. Щерба, В.В. Виноградов признавали за безлично-предикативными словами особый морфологический статус (см.: [ЭРЯ, с. 619]. В настоящее время предикативы получили описание в учебных пособиях Н.М. Шанского, А.Н. Тихонова, Л.И. Ушаковой и др.

Итак, рассмотренные выше спорные случаи частеречной отнесенности свидетельствуют о том, что не всё в языке можно уложить в имеющуюся морфологическую схему. Язык как развивающаяся знаковая система будет постоянно преподносить все новые и новые факты, задавать проблемные вопросы не одному поколению лингвистов.

[1] Однако А.Б. Шапиро (О границах и типах непростого сказуемого. РЯШ, 1936. № 5) все же относит такую связку, как стать, к чистым: На улице стало тепло.