КЛАВДИЙ II, Марк Аврелий Валерий

Римский император в 268-270 гг. Род. ок. 214 г. Умер 270 г.

Клавдий происходил из незнатного иллирийского рода (впрочем, было распространено мнение, что он один из побочных сыновей Гор-диана II). Военную службу Клавдий начал при Деции, а Валериан сначала сделал его военным трибуном, а потом отдал под его начало все войска, расположенные в Иллирике и сопредельных провинциях. В дальнейшем Клавдий был одним из ближайших полководцев императора Галлиена, вел войны против готов. Перед смертью Гал-лиен послал ему знаки императорской власти. И легионеры, и сенат признали последнюю волю Галлиена без всяких колебаний, так как твердость и благородство Клавдия были известны всем. По свидетельству Поллиона, он был замечателен строгостью нравов и исключительной целомудренностью, имел высокий рост и огненный взгляд. Кулаки у него были такие крепкие, что он одним ударом мог выбить все зубы даже у лошадей и мулов. Став императором, Клавдий прежде всего довел до конца войну с Авреолом: тот был убит в Медио-лане своими солдатами, которые* после этого перешли на сторону Клавдия. Затем он обратился к отражению внешней опасности. В это время полчища готов и их союзников продолжали опустошать Ме-зию, Македонию, Фессалию и Грецию. Война с ними на суше и на море стала главным делом Клавдия. Он упорно преследовал врагов, которые после каждого поражения вновь собирались в другом месте. Римляне одержали победы у Марцианополя, Византия, Фесса-лоники. Наконец, готы были окончательно разбиты при Наиссе. Вскоре после своей победы Клавдий заразился чумой и умер, оплакиваемый всеми (Поллион: «Клавдий»; 6, 9, 13-15, 18).

КЛЕОДАЙ

Мифический царь Дориды из рода Гераклидов, правивший в конце XIII — начале XII в. до Р.Х. Сын Гилла.

КЛЕОМБРОТ I

Царь лакедемонян из рода Агидов, правивший в 380-371 гг. до Р.Х. Сын Павсания.

В 379 и 375 гг. до Р.Х. Клеомброт дважды вел войну против Фив, но возвращался, не сделав ничего замечательного. В 371 г. до Р.Х. он вновь получил предписание вторгнуться в Беотию со стороны Фокиды, если только фиванцы не склонны предоставить беотийским городам автономию. Узнав, что фиванцы не только отказались выполнять это требование, но даже не распускают войска и стоят, выстроившись, против него, Клеомброт повел свою армию в Беотию. Он не вторгся через ущелье из Фокиды, где ожидало его стоящее наготове фи-ванское войско, а прошел по гористой дороге, ведущей мимо Фис-бы, и неожиданно вышел к Крев-сии, завладел этой крепостью и захватил 12 фиванских триер. После этого он двинулся в глубь материка и расположился лагерем близ Левктр. Фиванский лагерь находился против лакедемонского на холме на небольшом расстоянии; у фиванцев не было никаких союзников, кроме беотийцев. Тут друзья Клеомброта стали обращаться к нему с такими заявлениями: «Клеомброт, если ты не сразишься теперь с фиванцами, можно опасаться, что ты подвергнешься самой суровой каре со стороны государства». Противники царя говорили друг другу; «Теперь Клеомброт покажет, справедлива ли молва, что он доброжелатель фиванцев». Услышав это, Клеомброт пришел в ярость и решил вступить в бой (Ксенофонт: 6; 4; 1-5).

Войском фиванцев командовал Эпаминонд. Убедив своих товарищей-беотархов не уклоняться от решительной битвы, Эпаминонд построил свое войско косым фронтом. На одном фланге он поставил лучших своих солдат (в том числе «Священный отряд» из 300 отборных фиванцев, которыми руководил друг Эпа-минонда Пелопид). Более слабых воинов он выставил на противоположной стороне войска и приказал им избегать сражения и отступать при наступлении врага. Он решил, что судьбу боя решит то крыло, на котором были построены отборные воины (Диодор: 15; 55).

Когда началась битва, Эпаминонд вытянул свое левое крыло по косой линии, чтобы как можно больше оторвать от остальных греков правое крыло и напасть на Клеомброта, разом нанеся ему сокрушительный удар с фланга Царь разгадал его замысел и начал перестраивать свой боевой порядок, развертывая и загибая правое крыло в намерении превосходящими силами окружить и запереть Эпа-минонда. Но в этот момент триста воинов Пелопида рванулись вперед, на бегу сплачивая ряды, и прежде чем Клеомброт успел растянуть крыло или, вернувшись в первоначальное положение, сомкнуть строй, напали на спартанцев, еще находившихся в движении и приведенных в замешательства собственным перемещением (Плутарх: «Пелопид»; 23). Главный удар фиванцев пришелся как раз на то место фаланги лакедемонян, где находился Клеомброт и охранявший его отряд, сплошь состоявший из спартиатов. В последовавшем затем жестоком бою многие из них погибли, и одним из первых пал сам Клеомброт. Но лакедемоняне еще некоторое время удерживали строй, и только после гибели полемарха Диона, царских сотрапезников, конюших и спутников полемарха войско, не выдержав натиска массы врагов, стало отступать сначала на левом фланге, а потом и по всему строю. Однако, несмотря на страшный урон и поражение, лакедемоняне не обратились в бегство, а лишь отступили за ров в лагерь. В бою пало более 1000 человек, и 400 из них были спартиаты. Никогда за всю свою историю Спарта не испытывала более жестокого поражения (Ксенофонт: 6; 4; 6-15).

КЛЕОМБРОТ II

Царь лакедемонян из рода Агидов, правивший в 243-241 гг. до Р X. Зять Леонида II.

Клеомброт был женат на Хи-лониде, дочери Леонида II. Когда царь Агис IV из рода Эврипонти-дов начал проводить в Спарте свои реформы, Леонид был главным его противником. Эфор Лисандр привлек Леонида к суду и уговорил Клеомброта, который тоже был из рода Агидов, заявить о своих притязаниях на престол. Леонид укрылся в храме Афины Меднодомной вместе с Хилонидой, оставившей Клеомброта. Он получил вызов в суд, но не вышел из храма, и тогда спартанцы передали царство Клеомброту.

Во время своего короткого правления Клеомброт поддержал все начинания Агиса, благодаря чему тот провел отмену долгов. Но в 241 г. до Р.Х. Леонид вернулся на царствование, и Клеомброту пришлось искать убежище в святилище Посейдона Его, конечно, ждала верная смерть, но Хилонида своими мольбами смягчила сердце отца, и тот отправил зятя в изгнание (Плутарх: «Агис»; 11, 16-17).

КЛЕОМЕН I

Царь лакедемонян из рода Агидов, правивший в 520-491 гг. до Р.Х. Сын Анаксандрида.

Клеомен, по рассказам, был несколько слабоумен и имел склонность к помешательству. До-рией, его младший брат от второй жены Анаксандрида, напротив, всегда первенствовал среди сверстников и прекрасно понимал, что по доблести престол должен принадлежать ему. Поэтому после возведения на трон Клеомена он разгневался, отправился с колонистами на Сицилию, был здесь убит карфагенянами.

Клеомен же, став царем, вопросил оракул и в ответ получил изречение, что завоюет Аргос. Тогда он начал войну с агривянами и на кораблях переправился в Тирин-фскую землю к Навплию. При вести о его высадке аргосцы выступили с войском к морю. Они расположились станом близ Тиринфа на небольшом расстоянии от врага. Открытого сражения аргосцы не боялись, опасаясь только, как бы их коварно не застали врасплох. Ибо об этом предупреждало одно из изречений оракула. Чтобы избежать этого, аргосцы решили подражать действиям глашатая врагов. Когда глашатай спартанцев что-нибудь объявлял лакедемонянам, то и глашатай аргосцев повторял его слова.

Клеомен заметил, что аргосцы делают все, что объявляет его глашатай, и приказал воинам по знаку глашатая к завтраку взяться за оружие и идти в атаку на аргосцев. Так лакедемоняне и поступили. Когда аргосцы по знаку глашатая приступили к завтраку, лакедемоняне напали на них и многих перебили. Многих аргосцев, нашедших убежище в святилище Аргоса, царь велел сжечь вместе с рощей и храмом. Когда роща уже загорелась, Клеомен спросил одного из перебежчиков: какому богу она посвящена. Тот сказал, что это роща Аргоса. Услышав такой ответ, Клеомен с глубоким вздохом сказал: «О прорицатель Аполлон! Сколь жестоко ты обманул меня твоим изречением, что я завоюю Аргос! Я полагаю, что пророчество это теперь исполнилось». После этого Клеомен прекратил войну и возвратился в Спарту. Враги привлекли его к суду, утверждая, что царь дал себя подкупить и по-тому-де не взял Аргоса, который можно было захватить. В свою защиту Клеомен объявил: после взятия святилища Аргоса он решил, что предсказание бога сбылось. Его речь показалась спартанцам убедительной, и он был оправдан значительным большинством голосов (Геродот: 6; 73-83).

В 510 г. до Р.Х. обстоятельства заставили Клеомена вмешаться в афинские события. Клисфен, вождь демократической партии в Афинах, не видя возможности свергнуть тиранию Писистратидов своими силами, прибег для этого к хитроумному способу. Во время пребывания в Дельфах он подкупил пифию, чтобы она всякий раз, как спартанцы будут вопрошать оракул, по частному ли делу или от имени государства, извещала им нолю божества — освободить Афины. Получая постоянно одно и то же изречение, лакедемоняне, наконец, отправили войско сначала с Анхимолием, а потом и с самим Клеоменом изгнать Писистратидов из Афин, хотя и находились с ними в самой тесной дружбе. Ведь они считали веление божества важнее долга к смертным. Прибыв в Аттику, Клеомен, прежде всего, обратил в бегство фессалийцев, союзников Писистратидов, а потом стал осаждать тиранов, запершихся в крепости. Через несколько дней Писистратиды сдали крепость и покинули Аттику. Таким образом, Клеомен способствовал установлению демократии в Афинах (Геродот: 5; 74— 77).

В 499 г. до Р.Х., после начала Ионийского восстания, Аристагор, вдохновитель выступления против персов, прибыл в Спарту, чтобы найти здесь поддержку. Но когда Клеомен узнал, что от побережья до царской столицы надо добираться три месяца, он сказал: «Друг из Милета! Покинь Спарту до захода солнца! Ты хочешь завести лакедемонян в землю на расстоянии трехмесячного пути от моря: это совершенно неприемлемое условие для них». Таким образом, спартанцы не помогли ионянам.

Вскоре после этого, в 491 г. до Р.Х., Клеомен окончательно рассорился со своим соправителем Демаратом. Когда Клеомен отплыл на Эгину, чтобы наказать там сторонников персов, Демарат принялся клеветать на Клеомена. Тогда Клеомен вступил в сговор с Лев-тихидом, которого пообещал сделать царем. Левтихид обвинил Демарата в том, что он не сын царя Аристона. Спор перенесли в Дель-фы, и благодаря проискам Клеомена пифия подтвердила, что Демарат не сын Аристона. Когда обнаружились его козни, Клеомен в страхе перед спартанцами бежал в Фессалию. По прибытии оттуда в Аркадию он поднял там мятеж, возбудив аркадцев против Спарты. Узнав об этих происках Клеомена лакедемоняне устрашились и возвратили его в Спарту, где он стал, как и прежде, царем. Тотчас по возвращении его поразил недуг, именно безумие (впрочем, Клеомен уже и раньше был не в своем уме): так первому встречному в Спарте царь тыкал своей палкой в лицо. За такие безумные поступки родственники наложили на Клеомена ножные колодки. Уже связанный, Клеомен увидел, что остался наедине со стражем, и потребовал нож. Страж сначала не хотел давать нож, но царь стал грозить, что заставит его потом поплатиться за непослушание, и тот в страхе от угроз (это был илот) дал ему нож. Схватив это железное орудие, царь принялся увечить свое тело, начиная от голеней. Он изрезал мясо на теле на полосы: от голеней и от ляжек до бедер и паха. Дойдя до живота, Клеомен и его изрезал на полосы и таким образом скончался (Геродот: 6; 74-75). Так как он умер, не оставив мужского потомства, после него на престол вступил его младший брат Леонид I (Геродот: 7; 205).

КЛЕОМЕН II

Царь лакедемонян из рода Агидов, правивший в 370-309 гг. до Р.Х. Сын Клеомброта I.

КЛЕОМЕН III

Царь лакедемонян из рода Агидов, правивший в 235-221 гг. до Р.Х. Род. ок. 260 г. до Р.Х. Умер 219 г. до Р.Х. Сын Леонида II.

После казни Агиса IV, Леонид II увел его жену Агиаду из дома убитого вместе с новорожденным ребенком и выдал ее за своего сына Клеомена. Правда, Клеомену не пришла еще пора жениться, однако отдать ее другому Леонид не хотел: она должна была унаследовать благосостояние своего отца Гилиппа, по красоте же не знала себе равных среди гречанок, обладая, вдобавок, нравом кротким и добрым. Как передают, она молила избавить ее от этого насильственного брака, но все напрасно. Соединившись с Клеоменом, она сохранила ненависть к Леониду, но женой была замечательной, горячо привязанной к молодому мужу, который с первого же дня страстно ее полюбил и даже относился с сочувствием к ее полным нежности воспоминаниям об Агисе, нередко расспрашивал обо всем происшедшем и внимательно слушал рассказы Агиады о намерениях и образе мыслей ее первого супруга.

Клеомен был и честолюбив, и благороден, и не менее Агиса силен по натуре, воздержанности и простоте, но мягкости и крайней осторожности Агиса в нем не было — напротив, в душе его как бы сидело острие, подавлявшее волю, и он неудержимо рвался к цели, которая однажды представилась ему прекрасной.

Тогдашнее положение города ничуть не радовало: горожане вконец изнежились от праздности и забав, царь ко всему относился с полным равнодушием — лишь бы никто не мешал ему жить в богатстве и роскоши, государственные же дела были в пренебрежении, ибо каждый думал лишь о собственной выгоде. О скромности и регулярных упражнениях молодежи, о выдержке и равенстве — обо всем этом теперь, после гибели Агиса, небезопасно было даже вспоминать.

Когда после смерти Леонида Клеомен вступил на царство, он убедился, что государство вконец обессилило, — богачи, поглощенные заботой о собственных удовольствиях и наживе, пренебрегали общественными делами, а народ, страдая от нужды, неохотно шел на войну, и даже не обременял себя воспитанием детей, а сам он царствовал только по названию, поскольку власть целиком принадлежит эфорам. Клеомен немедленно проникся решимостью все это переменить. Он считал, что переворот легче произвести во время войны, чем в мирную пору, а потому столкнул Спарту с ахейцами, поведение которых неоднократно давало повод для жалоб и упреков. Арат, наиболее сильный и деятельный человек среди ахейцев, с самого начала думал соединить всех пелопоннесцев в один союз, поскольку полагал, что только тогда Пелопоннес станет неприступным для врагов извне. Почти все города уже были в числе союзников, оставался только Лакедемон, Элида, да часть аркадян, находившихся в зависимости от Спарты, и сразу после смерти Леонида Арат принялся тревожить аркадян, разоряя главным образом земли, пограничные с ахейскими — он хотел поглядеть, как ответят на это лакедемоняне, и вместе с тем выказать пренебрежение к молодому и неискушенному в войне Клеомену. Арат, однако, сильно ошибся в этом юноше. В 227 г. до Р.Х. Клеомен разбил ахейцев при Ликее. В ответ Арат взял Мантинею. Лакедемоняне пали духом и стали требовать, чтобы Клеомен прекратил войну. Но он все же отправился в поход и нанес ахейцам новое поражение у Мегалополя.

После этой победы Клеомен возгордился уже не на шутку и, в твердой уверенности, что легко одолеет ахейцев, если поведет войну по собственному усмотрению, стал убеждать своего отчима Ме-гистонея, что пора избавиться от эфоров, сделать могущество граждан общим достоянием и с помощью равенства возродить Спарту, вернуть ей верховное владычество над Грецией. Мегистоней согласился с ним, и царь склонил на свою сторону еще двух или трех друзей. Затем, отправившись в новый поход в Аркадию, Клеомен оставил войско под Мантинеей, а сам с наемниками двинулся к Спарте. Вперед себя он послал трех мофа-ков — товарищей детства, и они, внезапно напав на эфоров в трапезной, убили четверых из них.

Наутро Клеомен объявил имена восьмидесяти граждан, которым надлежало покинуть Спарту, и распорядился убрать все кресла эфоров, кроме одного, где намерен был сидеть, занимаясь делами, он сам. Затем он созвал собрание и постарался оправдать перед народом свои действия. При этом Клеомен ссылался на древние законы Ликурга, в которых ничего не говорилось об эфорах, обещал совершить передел земли и пополнить число граждан за счет иноземцев, чтобы усилить войско. После этой речи Клеомен первым делом отдал свое состояние в общее пользование; вслед за царем то же самое сделал его отчим Мегистоней и каждый из друзей, а затем остальные граждане. Земля была переделена заново. Клеомен отвел наделы и каждому изгнаннику, пообещав вернуть всех до последнего, когда в государстве восстановится спокойствие. Пополнив число граждан самыми достойными из периэков, он создал четырехтысячный отряд тяжелой пехоты, научил этих воинов биться вместо копья сариссой, держа ее обеими руками.

Затем он обратился к воспитанию, и в скором времени мальчики и юноши усвоили надлежащий порядок телесных упражнений и общих трапез, причем насилие оказалось потребным лишь в немногих случаях, большинство же быстро и охотно свыклось с простым, истинно лаконским образом жизни. Затем, чтобы избежать обвинение в «единовластии», Клеомен отдал второй престол своему брату Эвклиду.

Клеомен старался быть во всем наставником для своих подданных. Он одевался очень просто, начисто лишен был чванства и высокомерия. Со всеми, кто имел к нему дело, он разговаривал мягко и приветливо. За обедом он был приятным собеседником, а шутки его отличались мягкостью и точностью. Обаяние Клеомена в немалой степени способствовало его политическим успехам. Первыми, кто обратился к нему за помощью, стали в 226 г. до Р.Х. мантинейцы. Ночью они незаметно открыли ему ворота и, прогнав с его помощью ахейский караульный отряд, отдались под власть Спарты. Клеомен вернул им их прежние законы и государственное устройство.

В 225 г. до Р.Х. Клеомен вторгся в саму Ахайю и разбил ахейцев под Гекатомбеей. Ахейцы были настолько удручены неудачами, что готовы были признать над собой главенство Спарты. К несчастью, Клеомен заболел и не смог прибыть на союзное собрание в Лерну. И тогда дело эллинского объединения погублено было Аратом. В самом деле, Арат не мог примириться с тем, что в деле, которому он посвятил всю свою жизнь, все лавры заберет себе молодой Клеомен. Поэтому он решился на шаг в высшей мере сомнительный и двусмысленный: чтобы смирить спартанцев, он решил пригласить на помощь македонцев, от власти которых он прежде освободил Пелопоннес. Он завязал переговоры с Антигоном III Досоном, и когда ахейцы снова сошлись на собрание, готовые, как уже говорилось, признать Клеомена главою нового союза, Арат стал требовать у Клеомена 300 заложников. Клеомен, оскорбленный недоверием, прервал переговоры и отправил к ахейцам вестника с объявлением войны. Короткое время спустя он захватил Пеллену, Фенест и Панте-лий, а в следующем году овладел Аргосом. Случилось это во время Немейских игр, когда в Аргосе собралось множество народа. Лакедемоняне ночью подступили к городским стенам и захватили Аспиду — неприступную позицию на круче над самым театром. Ахейцы пришли в такой ужас, что никто не подумал о защите, — напротив, граждане беспрекословно приняли спартанский отряд, выдали 20 заложников и стали союзниками лакедемонян, предоставив верховное главенство Клеомену.

Эта удача немало прибавила к славе и силе Клеомена. Все дивились его проворству и глубокой проницательности, и те, кто прежде посмеивался над ним, теперь были твердо убеждены, что спартанцы ему одному обязаны переменою, которая с ними свершилась. Ведь до него они влачили жалкое существование и совершенно не способны были защитить себя.

Сразу после взятия Аргоса к Клеомену присоединились Клеоны и Флиун, а жители Коринфа едва не схватили Арата, чтобы выдать его лакедемонянам. Арату удалось бежать, а Клеомен в 223 г. до Р.Х. вступил в Коринф, заняв по пути Трезену, Эпидавр и Гермиону. Но в Акрокоринфе оставался ахейский гарнизон. Не надеясь более удержать эту важную крепость за собой, Арат убедил союзников впустить внутрь македонский караульный отряд.

Антигон III давно уже с беспокойством смотрел, как возрастает могущество лакедемонян, и не заставил себя долго ждать. С большим войском он явился в Греции. Клеомен хотел встретить македонцев на склоне Ония, где позиция не позволяла врагу использовать фалангу. Антигон оказался в очень затруднительном положении, но, к счастью, для него в тылу у Клео-мена восстали аргосцы (недовольные тем, что Клеомен не отменил долгов). Клеомен встревожился, так как враги, овладев Аргосом, могли отрезать ему путь назад, а сами беспрепятственно вторгнуться Лаконику, и увел свое войско от Коринфа. Антигон немедленно вступил в Коринф и поставил здесь караульный отряд.

Клеомен подступил к Аргосу и почти уже взял город, но, завидев войско Антигона, которое также спешило к городу, вынужден был очистить Арголиду. После того как македонцы вступили в Пелопоннес, большая часть союзников оставила лакедемонян.

К довершению несчастий, царю сообщили о смерти его супруги, которую он горячо и страстно любил. Тревожное положение дел не позволило Клеомену отдаться своей скорби. Антигон овладел Аркадией и готовился вторгнуться в пределы Лаконики. Клеомен объявил, что освободит всех илотов, которые внесут за себя пять мин выкупа. Таких набралось 6000 человек. На собранные таким образом 500 талантов Клеомен вооружил 2000 гоплитов и в 222 г. до Р.Х. внезапно напал на Мегалополь. Жители его бежали в Мессению. Клеомен предлагал гражданам вернуть их город обратно при условии, что они выйдут из ахейского союза. Но мегалопольцы в этот трудный момент сохранили верность ахейцам и ответили отказом. Когда об этом донесли Клеомену, он в ярости велел разрушить все, что возможно, и отступил обратно в Спарту. Зимой он напал на Арголиду и разорил ее, несмотря на то, что сам Антигон находился в Аргосе.

Но несмотря на все эти дерзкие предприятия, общий ход войны был неудачен для Клеомена. Лишившись всех союзников, он начал испытывать жестокую нужду в деньгах, так что едва уже способен был платить жалованье наемникам и давать содержание гражданам. В этих обстоятельствах он все надежды должен был возложить на удачу в бою и принужден был решиться на генеральное сражение (Плутарх: «Клеомен»; 1-27). Не без основания предполагая, что Антигон вторгнется в Лаконику у Се-лассии, он расположил здесь все свое войско. Осмотрев позицию, Клеомен постарался по возможности укрепить ее. Дорога на Спарту шла между двух холмов Эвои и Олимпа. Клеомен велел оградить оба холма рвами и валами. На Эвое выстроены были периэки и союзники. Начальником над ними был второй царь Эвклид. Сам Клеомен с лакедемонянами и наемниками занял Олимп. На равнине вдоль реки Ойнунта по обе стороны дороги он поставил конницу с небольшим отрядом наемников. Начав наступление по всему фронту, Антигон сравнительно быстро овладел Евоей. Вслед за тем ахейская конница стала теснить конницу лакедемонян на равнине. Клеомен оказался перед угрозой окружения и вынужден был срыть передовые укрепления и повести свое войско прямо против неприятеля. Антигон, имевший значительный численный перевес, выстроил своих воинов в двойную фалангу. Благодаря этому македонцы оказались победителями в жестоком бою (Полибий: 2; 65-69). Передают, что наемников погибло очень много, а спартанцы пали почти все — из 6000 уцелело лишь 200 человек.

Добравшись до города Спарты, Клеомен дал совет гражданам, которые вышли ему навстречу, открыть ворота Антигону. Затем он пошел к себе домой. Когда молодая рабыня, с которой он жил после смерти жены, подошла и хотела за ним поухаживать, он отказался от воды. Не снимая панциря, он некоторое время размышлял о том, что делать дальше, а затем вместе с друзьями отправился в Гифий. Там они сели на корабли, заранее приготовленные на этот случай, и вышли в море.

Из Киферы Клеомен отправился на Эгилию, а оттуда приплыл в Африку. Царские посланцы доставили его в Александрию. При первом свидании Птолемей III встретил его любезно, но сдержанно, как всякого другого; когда же он дал убедительные доказательства своего ума, обнаружил себя человеком рассудительным, способным в повседневном общении соединить спартанскую простоту с благородной учтивостью, когда он, ни в чем не роняя высокого своего достоинства, не склоняясь перед судьбой, очень скоро стал внушать большее доверие к себе, чем угодливо поддакивающие льстецы, Птолемей от души раскаялся, что бросил его в беде и отдал в жертву Антигону, стяжавшему своей победой и громкую славу, и грозное могущество. Почестями и лаской стараясь ободрить Клеомена, Птолемей обещал снабдить его деньгами и судами и отправить в Грецию, где он смог бы вернуть себе царство. Он назначил Клеомену и содержание по 24 таланта в год. Однако царь с друзьями жил очень просто и воздержанно и основную часть этих денег тратил на щедрую помощь тем, кто бежал из Греции в Египет.

Но старый Птолемей умер, не успев исполнить своего обещания и послать Клеомена в Грецию. Новое царствование началось с беспробудного пьянства, разврата и владычества женщин, так что о Клеомене забыли. Сам молодой Птолемей IV был до такой степени испорчен распутством и вином, что в часы величайшей трезвости и особенно серьезного расположения духа справлял таинства и с там-паном в руке обходил дворец, собирая подаяния для богини, а делами первостепенной важности заправляла царская любовница Агафоклея и ее мать Энанта, содержательница притона. Вначале, впрочем, казалось, что какая-то нужда в Клеомене есть: боясь своего брата Мага, который благодаря матери пользовался сильной поддержкой войска, и замышляя его убить, Птолемей хотел опереться на Клеомена и пригласил его на свои тайные совещания. Все остальные убеждали царя исполнить свой замысел, и только Кле-омен отговаривал его, сказав, что скорее, если бы только это было возможно, следовало бы возрастить для царя побольше братьев — ради надежности и прочности власти. Сосибий, самый влиятельный из друзей царя, возразил, что, пока Маг жив, им нельзя полагаться на наемников, но Клеомен уверял, что об этом тревожиться нечего; ведь среди наемных солдат больше трех тысяч — пелопоннесцы, которые ему вполне преданы, и, стоит ему только кивнуть, немедленно явятся с оружием в руках. Эти слова создали тогда и твердую веру в доброжелательство Клеомена, и высокое мнение об его силе, но впоследствии, когда Птолемей, сознавая свою беспомощность, сделался еще трусливее, придворные стали взирать на Клеомена со страхом, вспоминая о его влиянии среди наемников, и часто можно было услышать, что это, дескать, лев, поселившийся среди овец.

Клеомен уже отказался от надежды получить суда и войско. Но вскоре он узнал, что Антигон умер, что ахейцы начали войну с этолийцами и что обстоятельства требуют его возвращения, ибо весь Пелопоннес охвачен волнениями и раздором. Антигон стал просить отправить его одного с друзьями, но никто не откликнулся на его просьбы. Царь вообще не принял его и не выслушал — отдавал все свое время женщинам, попойкам и празднествам, а Сосибий, ведавший и распоряжавшийся всем, считал, что Клеомен, если его удерживать против воли, будет в своей строптивости опасен, но не решался и отпустить этого человека, такого дерзкого и предприимчивого, в особенности, после того, как он собственными глазами видел все язвы египетского царства.

Сосибий внушил царю, что Клеомен хочет поднять в Александрии мятеж наемников, и Птолемей распорядился, не лишая Клеомена прежнего содержания, поместить его в просторном доме и никуда оттуда не выпускать.

Будущее стало внушать Клео-мену опасения. Прекрасно зная характер Птолемея, он стал бояться за свою жизнь. Обсудив с друзьями сложившееся положение, Клеомен решил бежать, с тем чтобы поднять в Александрии восстание. Выждав, когда Птолемей уехал в Каноб, спартанцы распустили молву между стражниками, будто царь даст им вскоре свободу. По этому случаю Клеомен послал им мяса и вина. Ничего не подозревая, стражники наслаждались яствами и вином, а когда они опьянели, Клеомен в сопровождении друзей и слуг вышел из заключения. Призывая к восстанию, спартанцы стали бродить по улицам города, но никто не захотел присоединиться к ним, и все бежали в страхе. Мятежники бросились к крепости, намереваясь открыть тюрьму и взбунтовать заключенных, но часовые успели надежно закрыть и загородить все входы. Потерпев неудачу и в этой попытке, Клеомен сказал: «Что удивительного, если мужчинами, которые бегут от свободы, правят женщины?», и призвал всех умереть, не посрамивши своего царя и былых подвигов. После этого все спартанцы, начиная с царя, пронзили себя мечами (Плутарх: «Клеомен»; 34-38).

КЛЕОПАТРА VII

Египетская царица из рода Птолемеев, правившая в 44-30 гг. до Р.Х Дочь Птолемея XII Род. ок 69 г. до Р.Х. Умер 30 г. до Р.Х

После смерти Птолемея XII остались двое сыновей и две дочери. Старшей была Клеопатра. Александрийцы провозгласили царями старшего из мальчиков, Птолемея XIII, и Клеопатру; однако сторонники мальчика подняли восстание и изгнали Клеопатру. Вместе с сестрой Арсиноей она отплыла в Сирию (Страбон: 17; 1; 11). Когда Цезарь в 48 г. до Р.Х. прибыл в Александрию, он тайно вызвал Клеопатру из изгнания.

Клеопатра, взяв с собой лишь одного из друзей, Аполлодора Сицилийского, села в маленькую лодку и при наступлении темноты пристала вблизи царского дворца. Так как иначе трудно было остаться незамеченной, то она забралась в мешок для постели и вытянулась в нем во всю длину. Аполлодор обвязал мешок ремнем и внес его через двор к Цезарю Говорят, что уже эта хитрость Клеопатры показалась Цезарю смелой и пленила его (Плутарх: «Цезарь»; 48). Едва услышав ее голос, он мгновенно был покорен ею, и если прежде он намеревался быть судьей над Клеопатрой, то теперь стал ее защитником. Ибо она была прекраснейшей из женщин и находилась тогда в самом расцвете красоты. У нее был чудеснейший голос, и благодаря своему обаянию она умела разговаривать со всяким. Видеть и слышать ее было великое наслаждение, поэтому она и могла покорить любого: и человека хладнокровного, и немолодого (Дион: 42; 34-36). Позже между Цезарем и Птолемеем началась война, в которой Птолемей погиб. Во все время войны Клеопатра сохраняла верность Цезарю и находилась в его ставке. Одержав победу, Цезарь возвел Клеопатру на престол, а в соправители ей дал младшего брата Птолемея XIV («Александрийская война»; 33). То ли из политического расчета, то ли действительно попав под обаяние его личности, Клеопатра сделалась любовницей Цезаря. Пишут, что уже закончив все свои дела, Цезарь отправился с Клеопатрой в путешествие вверх по Нилу и готов был проплыть весь Египет, если бы войско не отказалось за ним следовать; позже он пригласил ее в Рим и отпустил с великими почестями и богатыми дарами, признал родившегося у нее сына своим и дал ему свое имя (Светоний: «Юлий»; 52). Вообще же Клеопатра была так развратна, что, по некоторым сведениям, часто проституировала, и обладала такой красотой, что многие мужчины своей смертью платили за обладание ею в течение одной ночи (Виктор: «О знаменитых людях»; 86).

В разгоревшейся после смерти Цезаря гражданской войне Клеопатра из сочувствия к Цезарю помогала Долабелле и послала к нему на помощь четыре своих легиона. Разгромив Деллабелу, Кассий хотел идти войной на Египет, но был отвлечен войной с триумвирами (Аппиан: 16; 61, 63).

В 41 г. до Р.Х., уже после победы над Кассием и Брутом, Антоний, один из триумвиров, приехал в Киликию и отправил гонца к Клеопатре с приказом явиться к нему и дать ответ на обвинения, которые против нее возводились; говорили, что во время войны царица много помогала Кассию и деньгами, и иными средствами.

Клеопатра приготовила щедрые дары, взяла с собой много денег, роскошные наряды и украшения, — какие и подобало везти с собою владычице несметных богатств и благоденствующего царства, — но главные надежды возлагала на себя самое, свою прелесть и свои чары.

Прибыв в Азию, она поплыла вверх по Кидну на ладье с вызолоченной кормою, пурпурными парусами и посеребренными веслами, которые двигались под напев флейты, свист свирели и бряцание кифар. Царица покоилась под расшитою золотом сенью в уборе Афродиты, какою изображают ее живописцы, а по обе стороны ложа стояли мальчики в костюмах эротов с опахалами. Подобным же образом самые красивые рабыни были переодеты нереидами и харитами и стояли кто у кормовых весел, кто у канатов. Дивные благовония восходили из бесчисленных курильниц и растекались по берегам.

Антоний послал Клеопатре приглашение к обеду. Царица просила его самого прийти к ней. Желая сразу же показать ей свою обходительность и доброжелательство, Антоний исполнил ее волю. Пышность убранства, которую он там увидел, поразила его до глубины души. На другой день Антоний принимал Клеопатру и приложил все усилия к тому, чтобы превзойти ее роскошью и изысканностью, но был побежден и в том и в другом. Угадавши в Антонии по его шуткам грубого и пошлого содафо-на, Клеопатра и сама заговорила в подобном же тоне — смело и без всяких стеснений. Ибо красота этой женщины была не той, что зовется несравненною и поражает с первого взгляда, зато обращение ее отличалось неотразимой прелестью, и потому ее облик, сочетавшийся с редкою убедительностью речей, с огромным обаянием, сквозившим в каждом слове, в каждом движении, накрепко врезался в душу. Самые звуки ее голоса ласкали и радовали слух, а язык был точно многострунный инструмент, легко настраивающийся на любой лад, на любое наречие, так что лишь с очень немногими варварами она говорила через переводчика, а чаще всего сама беседовала с чужеземцами — эфиопами, евреями, арабами, сирийцами, мидийцами, парфянамии другими. Говорят, что она изучила и многие языки, тогда как цари, правившие до нее, не знали даже египетского, а некоторые забыли и македонский (Плутарх: «Антоний»; 25-28).

Антоний тотчас влюбился в Клеопатру до такой степени, что потерял интерес ко всему остальному. Чего бы не требовала Клеопатра, все выполнялось неукоснительно. Так, сестру Клеопатры Ар-синою, находившуюся просительницей в Милете, в храме Артемиды, он велел убить по первой просьбе царицы (Аппиан: 17; 9).

Из Азии Клеопатра увезла Антония к себе в Александрию и продержала там всю зиму. Потом Антоний на долгое время уехал по делам, вел войны и даже женился на сестре Августа Октавии. Но память о Клеопатре неизменно влекла его к этой женщине. Наконец, будучи в 37 г. до Р.Х. в Сирии, Антоний не выдержал. Он вызвал царицу в Антиохию и женился на ней. К ее владениям он прибавил Финикию, Келесирию, Кипр, значительную часть Киликии, а кроме того, рождающую бальзам область Иудеи и ту половину Набатейской Аравии, что обращена к Внешнему морю. Александру, своему сыну от Клеопатры, он назначил Армению, Мидию и Парфию (Плутарх: «Антоний»; 36, 54).

По свидетельству Флавия, Клеопатра вполне воспользовалась своей властью. Провожая Антония в поход в Армению, она не стеснялась грабить храмы и гробницы и не было такого священного места, которого она не лишила бы его украшений, не было алтаря, с которого она не сняла бы всего, лишь бы насытить свое незаконное корыстолюбие. Ничего не удовлетворяло эту падкую до роскоши и корыстолюбивую женщину. Проводив Антония до Евфрата, Клеопатра на обратном пути заехала в Иудею. Здесь она остановилась у царя Ирода и достаточно долго прожила у него. То ли побуждаемая коварными замыслами, а может быть, охваченная чувством искренней любви, Клеопатра пыталась интимно сблизиться с Иродом. Но последний и раньше не был расположен к Клеопатре, а теперь стал еще более ненавидеть ее за такое бесстыдство. Одно время он даже всерьез думал убить ее, но потом, опасаясь Антония, отказался от этой мысли. Так и не добившись взаимности, Клеопатра уехала в Египет (Флавий: «Иудейские древности»; 15; 4; 1-2).

В 32 г. до Р.Х. Антоний развелся с Октавией и стал готовиться к войне с Августом. Клеопатра настояла на том, чтобы исход войны был решен в морском сражении, и отдала Антонию весь египетский флот. Но в решительной битве у мыса Актий в Греции египетские корабли, возглавляемые Клеопатрой, первыми обратились в бегство. Увидев это, Антоний потерял голову, бросил сражающихся за него людей и бежал вслед за Клеопатрой. Клеопатра приняла его на корабль и три дня не показывалась Антонию на глаза; наконец женщины из свиты царицы свели их для разговора, а потом убедили разделить стол и постель.

Таким образом Антоний потерял в битве пр