Что заставляет тебя думать, что я нервничаю?

 

— Значит, мы это сделаем? — тихо произнёс Джексон, бросая на меня взгляд и улыбаясь.

— Или это, или мы просто сидим в странном самолёте и разговариваем.

— И ты нормально к этому относишься?

— Я в порядке.

Он потянулся и осторожно взял меня за руку.

— Ты нервничаешь? — спросил он.

— Я? Нервничаю? Что заставляет тебя думать, что я нервничаю?

— Ты проверил свой ремень безопасности уже около пятнадцати раз, а самолёт ещё даже не начал двигаться.

— Если я умру, то хочу быть крепко пристёгнутым к сидению, спасибо тебе большое. Я по-прежнему считаю, что для переезда нам следовало взять фургон.

— Для такого можно нанять людей, знаешь ли.

— Боже, ты говоришь как твоя мать!

— А ты говоришь как твоя. Мама говорит, что папа нехорошо себя чувствует.

— Должно быть, он проснулся и понял, что он республиканец. Если тебе от этого не станет плохо, то не поплохеет ни от чего.

— Дело не в этом. В смысле, не похоже на грипп или что-то такое. Она говорит, что он в последнее время бледный и вид у него уставший.

— Оу?

— На самом деле, я немного переживаю.

— Я думал, ты ненавидишь этого человека.

— Иногда ненавижу, но он мой отец. Я не всерьёз его ненавижу. Он просто очень сложная личность.

— Так ты это называешь?

— Он немного сумасбродный.

— Он считает, что ты гей потому, что он не уделял тебе достаточно времени, когда ты был маленьким мальчиком.

— Он в отрицании.

— Он считает, что купоны на еду — причина того, почему американцы такие жирные! И у него в кабинете есть фотография Митта Ромни с автографом. В кабинете, Джек! Где ему приходится смотреть на неё каждый день! И он по-прежнему считает, что Обама никогда не был президентом, потому что он не гражданин США! Он больше, чем просто немного сумасбродный.

— Ему чужды условности.

— Он играл в гольф с Дональдом Трампом!

— Разве не все это делали?

Я откинулся на спинку сидения, потому что самолёт вдруг пришёл в движение.

У меня не было оснований поддерживать эту идею, но мне это казалось единственным логичным вариантом, если самолёт действительно взорвётся — или что-то ещё — он может сделать это и во время взлёта, и во время посадки. Как я дошёл до этой мысли, я не знал, но каждый раз, садясь в самолёт, я немного паниковал.

— Ты расслабишься? — прошептал Джексон.

— У меня из носа торчит козявка?

— Нет!

— Ну, я не хочу, чтобы спасатели смотрели на мой труп, если у меня из носа будет торчать козявка, или ещё что.

— Ох, честное слово!

— Если я умру, то хочу выглядеть хорошо. Если Энн Коултер удаётся делать это каждый день, то и я смогу.

— Причём тут Энн Коултер? — спросил Джексон. — Она не умерла.

— Последний раз, когда у этой женщины был пульс, Джимми Картер был президентом, а Джерри Фалуэлл запускал моральное большинство* (прим.: Моральное большинство — политическая организация правоконсервативной ориентации, которая прославилась поддержкой самых безумных проектов космической гонки вооружений, проклятиями в адрес СССР как "империи зла").
И Джимми Сваггерт, конечно же, занимался сексом с проституткой в мотеле Луизианы.

— А что делал ты?

— Если верить моему дедуле, я сидел на заборе и мастурбировал. Но он любит преувеличивать.

Глава 42

Привет, Т—О—Н—И

 

Я вынудил Ледбеттеров заехать в Бостонский дом для мальчиков по дороге домой из аэропорта, так как мне хотелось увидеть Тони. Ветер был жестоким, пока мы торопясь шли через парковку, кутаясь от холода, какой бы пользы от этого ни было. Холод, казалось, просачивался прямо через мои южные кости. Они не шутили, когда говорили, что температура ниже точки замерзания. Она была не просто ниже; она была за гранью замерзания.

Мы ждали в фойе, пока Хизер ходила за Тони.

— Значит, вы остановились на этом? — спросила миссис Ледбеттер, развязывая шарф.

— Он тот самый, — ответил я.

— И ты уверен?

— Да.

— Мне нравится мужчина, который знает, чего хочет, хотя я надеюсь, что ты научишь его не гадить в штаны в моём доме, или, по крайней мере, не во время моих вечеринок.

— Он не мог ничего поделать! — огрызнулся я.

— Я просто попыталась, Вилли. Я действительно очень скучаю по нашим подшучиваниям. Джеки, почему бы тебе не позвонить отцу и не убедиться, что с ним всё хорошо. Он даже не хотел вставать сегодня утром с кровати.

— Он ходил к доктору? — спросил Джексон.

— Ох, ты его знаешь.

— Это звучит серьёзно, мама.

— Дорогуша, в нашем возрасте всё серьёзно. Каждый раз, когда ты чихаешь, то писаешься или пердишь, или Бог знает что ещё. Тело просто разваливается. Позвони ему, Джеки. Я очень переживаю за этого мужчину.

Джеки отошёл в сторону, чтобы позвонить отцу.

— Аааххх! — вдруг услышал я.

Я повернулся и увидел Тони, который вырвался из хватки Хизер и теперь спешил вперёд.

— Ааах! — снова простонал он. Я не мог сказать, был это звук счастья или грусти.

Привет, Т—о—н—и, — произнёс я, опускаясь на корточки и раскрывая руки.

Он подошёл вперёд и положил голову на моё плечо. Он тихо простонал, его маленькие ручки цеплялись за перед моего пальто, будто он решил никогда его не отпускать.

— Всё хорошо, милый, — сказал я ему на ухо, притягивая его ближе и похлопывая по спине.

В конце концов я отстранился, вытер слёзы с его щёк, улыбаясь ему.

Он улыбнулся мне в ответ.

Как ты, малыш Т.?

Он пожал плечами.

Я скучал по тебе, — сказал я. — Ты был хорошим мальчиком?

Он очень серьёзно кивнул.

— Он спрашивал о вас каждый день, — сказала Хизер, сияя. — Я подготовила документы, мистер Кантрелл, если вы по-прежнему хотите взять его на попечение...

— Хотим, — прямо ответил я.

— Мне понадобится подпись нашего комитета, но, думаю, мы можем назначить дату размещения. Что вы думаете насчёт среды, на следующей неделе?

— На следующей неделе?

— Нам нужно время, чтобы подготовить его, мистер Кантрелл. И вам понадобится некоторое время, чтобы разобраться со всем с вашей стороны, я уверена. И, в любом случае, комитет не соберётся до понедельника.

— Тогда как насчёт вторника? — спросил я.

— Определённо, — ответила она.

Я улыбнулся Тони.

Хочешь жить со мной и Д—ж—е—к—о—м?

Правда?

Я кивнул.

Его нижняя губа задрожала, и он разразился слезами. Я подхватил его на руки и усадил в одно из кресел, которые украшали фойе.

— Он в хороших руках, — сказала миссис Ледбеттер.

— Я в этом не сомневаюсь, — ответила Хизер.

— Хотела бы я, чтобы вы встретились с моим внуком. Каким маленьким очаровашкой он был. Метамфетаминовый малыш. Родную мать посадили за наркотики. Она вышла из тюрьмы и быстро скончалась. Говорят, передозировка. В любом случае, раз отец не отрезал ему волосы, и сын этого не хотел — и впервые, когда я с ними познакомилась, я подумала: "Бог мой, они выглядят как что-то, что можно найти в австралийском кустарнике". Но они были очаровательными. Оба.

— Должно быть, его потеря была ужасной.

— О, да, дорогая, — заверила её миссис Ледбеттер. — Это было ужасно для всех нас. Но им пора двигаться дальше, и я знала, как только они начали говорить об усыновлении, я знала. Они захотят найти где-то несчастного маленького бедняжку, потому что Вилли такой. Полагаю, кто-то должен спасать заблудившихся детей.

— Ну, конечно же.

— Итак, дорогая, я собиралась поговорить с вами о сборе средств. Я видела поношенную одежду, в которой был Тони во время первого визита в мой дом. Честное слово! Нельзя выпускать сирот одетыми вот так! Никто их не захочет. Достаточно плохо быть в государственном доме из-за того, что твои мать и отец оба захолустные недоумки, но чтобы одеваться в обноски из «Волмарта»? Шокирует, скажу я вам. Так что я думала, может, устроить благотворительный вечер. И ещё я думала, за правильную сумму денег, мы могли бы нанять Адель, чтобы она спела пару песен. Ей не придётся устраивать целый концерт, всего один или два номера, она и этот пианист, которого она таскает с собой. И я знаю, она только что родила ребёнка, но в Бостоне есть детские сады, не так ли? Не то, чтобы ей нужно было таскать это маленькое существо на своей сиське двадцать четыре часа в сутки. Что вы думаете, дорогая?

— Ох, миссис Ледбеттер, это было бы так щедро!

— О, ничего особенного, правда. Для успешного сбора средств нужно сесть на телефон и поговорить с такими людьми, как Линдси Лохан или Майли Сайрус, и сказать им, что будут бесплатные наркотики. Работает прекрасно. Достаточно дорожек, и они будут стоять в очереди до конца квартала. Мы можем попробовать нанять Джастина Бибера, но придётся найти кучу пластмассовых вёдер на случай, если ему понадобится помочиться, а это может отбить энтузиазм благотворителей. В старые добрые времена можно было позвонить Майклу Джексону и сказать ему, что будут молодые парни. Конечно, с Элизабет Тейлор стоило только сказать, что будут папарацци. На камеру она вела как шлюха, скажу я вам. Затем, конечно же, мы могли бы достать любое количество никому не нужных и видавших виды знаменитостей, кто буквально сделал бы что угодно, чтобы привлечь внимание. И есть похожие на Пэрис Хилтон, но, если мне придётся ещё один вечер смотреть на женщину без сисек и без мозгов, думаю, я сойду с ума. Может быть, мы просто остановимся на Адель.

— Вы эксперт в таких вещах. Знаю, сборы нужны. Со всеми этими сокращениями бюджета...

— Да, да, дорогая, меня не нужно уговаривать. И если с Адель не выйдет — я её обожаю, знаете ли — интересно, получится ли с Рибой МакИнтайр. Или она уже мертва? Так тяжело уследить за этими знаменитостями. Я когда-нибудь рассказывала вам о том случае, когда Уитни Хьюстон вырвало в раковину на моей кухне?

— Нет, не думаю, что рассказывали.

Тони затих, сел прямо, повернулся посмотреть на меня. Он положил руку мне на лицо, чтобы почувствовать мою бороду. Он очертил пальцем края моих губ, затем коснулся кончика моего носа.

Привет, Т—о—н—и, — прожестикулировал Джексон.

Тони улыбнулся ему.

Я тебе кое-что принёс, — сказал Джексон, потянувшись в карман пальто, чтобы достать шоколадный батончик.

Тони взял батончик в робкой, неуверенной манере. На его месте я бы схватил этот леденец и тут же начал его есть, но Тони осматривал конфету с осторожностью, вертя и крутя в руках.

Джексон присел на корточки, медленно положив пальцы на колено Тони. Тони внезапно посмотрел на него, когда он это сделал, и долгое мгновение ничего не делал, только смотрел, будто ожидая чего-то. Затем расслабился, будто это нормально, что Джексон Ледбеттер касается его колена. Джексон очень нежно оставил руку лежать на месте, улыбаясь Тони. Тони улыбнулся ему, затем улыбнулся мне. Он казался довольным вниманием. Он решил, что нам с Джексоном можно доверять?

Когда пришло время уходить, я прожестикулировал:
Ты пойдёшь жить с нами, но это будет через несколько дней. Мы вернёмся завтра, чтобы с тобой увидеться, хорошо?

Вы... не остаётесь?

Мы не можем, сладкий. Но мы скоро будем вместе. Будешь хорошим мальчиком?

Он опустил глаза и не ответил. Он казался подавленным.

Я присел на корточки, чтобы быть с ним на уровне глаз.

Всего пару дней, сладкий. Потом мы будем вместе. Так что будь хорошим, ладно?

Он неохотно кивнул.

У тебя есть фотографии?

Он порылся в кармане и достал полоску фотографий, которую я ему дал. Он сложил их пополам и носил с собой.

У тебя есть твои мишки? — спросил я.

Он кивнул.

Мы любим тебя, сладкий. Мы завтра вернёмся с тобой повидаться. Хорошо?

Хорошо.

Хизер взяла его за руку, но он не хотел уходить. Он повернулся, чтобы снова посмотреть на нас с Джексоном.

Страшно, мистер, — прожестикулировал он, прикусив губу.

Я знаю. Нам тоже.

Правда?

Да. Но всё будет нормально. Вот увидишь. Веди себя хорошо, ладно? Завтра мы снова с тобой увидимся.

Он медленно отвернулся и пошёл за Хизер.

Глава 43

У нас есть телефон?

 

— Мы действительно будем жить здесь? — спросил я, вешая пальто рядом с дверью и оглядываясь вокруг.

— Это дом, детка, — с улыбкой произнёс Джексон.

— Он такой большой.

— Ты к этому привыкнешь.

Было тяжело думать о номере 504 на Пайн-стрит как о "квартире". Я жил в квартирах. Это была не квартира. Это был полноценный дом с тремя этажами, будучи маленьким кусочком огромного здания, которое растягивалось на целый квартал. У нас были соседи с двух сторон, но никого из них не было слышно через толстые стены.

— Я не могу представить себя, живущим здесь, — признался я.

— Подожди немного.

— По крайней мере, включили отопление.

— Мама включила для нас все коммунальные услуги — воду, глаз, электричество, телефон, полный набор.

— У нас есть телефон?

— Конечно.

Я не мог вспомнить, когда в последний раз видел городской телефон.

— Что мы будем делать с телефоном?

— Звонить людям. По большей части в доставку пиццы. Wi-Fi и кабельное обслуживание тоже есть. Это всё привязано к телефону.

Я подошёл к газовому камину. Джексон опустился на корточки, разобрался с кнопками и включил его.

— Не слишком убого, — сказал я.

— Мы можем лежать здесь на ковре и заниматься любовью.

— Могли бы, — согласился я. — И если бы я не был таким уставшим, то занялись бы.

— Мы будем здесь счастливы, Вилли.

— Я никогда раньше не жил в большом модном городе.

— Тупело не совсем маленький город.

— Ничего похожего.

— И слава Богу. Ты выглядишь уставшим, Вилли. Почему бы нам не пойти в кровать? День был долгий.

— Мы ещё не распаковали вещи.

— Сделаем это завтра. Уже одиннадцатый час.

— Я забыл о разнице во времени.

— Идём, ковбой. Давай посмотрим, работает ли наша новая кровать.

Он посмотрел на меня с зазывающей улыбкой.

— Эта кровать новая, да? — надавил я. — А не та кровать, в которой спали и занимались сексом твои родители?

— Есть что-то плохое в том, что мои родители занимаются сексом?

— Это отвратительно, вот и всё.

— Если тебе обязательно знать, это моя старая кровать. Мама её прислала. Это кровать, где я впервые научился мастурбировать. От этого тебе лучше?

— Надеюсь, она вывела все пятна спермы.

— А их было немало, могу тебе сказать.

— Ты такой бунтарь. Кстати, как там твой отец?

— Он говорил не слишком хорошо, когда я с ним общался. Ему не нравится ходить к доктору. Он лучше подождёт, пока не окажется на смертном одре, и вызовет скорую. Думаю, у него мог быть микроинсульт или что-то такое. Ему действительно нужно пойти и провериться.

— У него был инсульт?

— Может быть, мини-инсульт. Иногда люди даже не знают, что это происходит, и это может быть знаком, что надвигается что-то более серьёзное.

— Почему ты не заставишь его пойти к доктору?

— Моего отца ничего не заставишь сделать. Он сторонник свободы, и это включает в себя свободу отказа от медицинского ухода и игнорирование здравого смысла.

Таща чемоданы, мы поднялись на второй этаж по узкой лестнице, которая вела к главной спальне и двум маленьким спальням, плюс ещё к полной ванной. На третьем этаже располагалась мастерская и логово, которое будет моей "писательской комнатой", наряду с игровой и ещё одной маленькой комнате, которая превратилась в крошечную библиотеку.

— Я думал, нам следует расположить Тони в комнате напротив нашей, — сказал Джексон. — Он может чувствовать себя безопаснее, зная, что мы рядом. Другая спальня больше, но она в другом конце коридора, с другой стороны ванной.

Мы прошли в "комнату Тони", и Джексон включил свет. Там была целая кровать, огромный комод, маленький гардероб и антикварное кресло, которое стояло у окна, среди других вещей.

— Сейчас это гостевая спальня, но мы могли бы перенести отсюда эти вещи и достать ему стол, ящик для игрушек и всё, что он ещё захочет.

Я подошёл к маленькому окну с видом на улицу перед нашим зданием.

— У него хороший вид, — сказал я. — Думаешь, ему здесь понравится?

— Уверен, понравится. Мы наймём кого-нибудь, чтобы установить звонок с лампочкой, чтобы он знал, если кто-нибудь стучит в его дверь. Ещё мы установим функцию телетайпа* (прим.: Телетайп — режим телетайпа работает по принципу пишущей машинки. Эта функция используется не только для глухих и плохо говорящих, ею пользуются и те, кому просто нравится общаться в таком формате — ты пишешь, а собеседник на той стороне твое письмо получает в звуковом формате, или наоборот — ты говоришь, а собеседник сказанное видит в письменной форме) на телефон и мобильник. Мы справимся.

Я прошёл за ним в нашу комнату, где была кровать королевских размеров, диван, туалетный столик, большой шкаф, гардероб и своя собственная крошечная ванная.

Я сел на кровать, огляделся вокруг и вздохнул.

Я хотел быть счастливым, но не был. Это место не казалось домом.

— О чём ты думаешь? — спросил Джексон. Он открыл свой чемодан, выложил одежду. Сейчас он раздевался.

— Я не могу представить, что буду жить здесь.

— Подожди немного.

Глава 44

Дорогая мамочка

 

Проснувшись, я почувствовал запах свежесваренного кофе. Так как квартира хорошо обогревалась, я спустился по покрытой ковром лестнице в нижнем белье. На кухне я нашёл Джексона, убирающего продукты.

— Надень какую-нибудь одежду, — сразу сказал он, жестами прогоняя меня.

— Зачем?

— Просто иди!

Я нахмурился.

В этот момент открылась входная дверь, и зашла миссис Ледбеттер, впуская порыв холодного воздуха.

— Чувствуешь себя как дома, да? — крикнула она через большую гостиную. — Не обращай внимания на мамочку. Я вышла сегодня утром и купила продукты. К счастью, Джексон уже не спал и помог мне занести их внутрь, но я забыла свои очки для чтения. Не обращай на меня внимания. Я собиралась выпить кофе без кофеина со своим Джеки и почитать газету. Продолжай, дорогой.

— Вилли, почему бы тебе не одеться? — предложил Джексон.

— О, всё просто отлично, — сказала миссис Ледбеттер. — Хорошая задница, кстати говоря. Это называют круглой попкой? Знаешь, единственное, что мне не нравится в себе, — то, что у меня вообще нет задницы. Моя, скорее, похожа на малую ягодичную мышцу.

— Мам!

— Я просто говорю. Я понимаю, что тебя привлекает.

— Я не знал, что у нас компания, — сказал я.

— Теперь знаешь, — мило ответила она.

— Вы ведь не будете приходить каждый день, да? — спросил я.

— Только, если тебе повезёт.

— Ну, если вы будете заскакивать время от времени, полагаю, вам придётся привыкнуть к моей случайной наготе.

— Чудесно! Думаю, тогда я сниму лифчик.

— Нет необходимости держать девочек в узде из-за меня, — с улыбкой сказал я.

— О Боже, — пробормотал Джексон.

Миссис Ледбеттер затянулась электронной сигаретой и усмехнулась.

— Кстати, миссис Л., есть время и место для кофе без кофеина, и это время и место — никогда и на свалке. Если от кофе у вас не растут волосы на яйцах, то это не кофе.

— Я попрошу своего гинеколога проверить это во время следующего приёма, дорогуша. Там просто джунгли, клянусь.

— Мама, ты прекратишь? — требовательно спросил Джексон, краснея.

— А ваш сын скромник, — сказал я, улыбаясь из-за его дискомфорта.

— Ты можешь пойти наверх и надеть какую-нибудь одежду? — спросил он.

 

Глава 45

Звонок из прошлого

 

Когда в понедельник днём зазвонил телефон Джексона, мы были в торговом центре, пытаясь найти подходящее одеяло для кровати Тони.

— Это, должно быть, Хизер, — взволнованно произнёс я. — Ответь!

Джексон посмотрел на телефон, нахмурился, приложил его к уху.

После обмена любезностями он произнёс:

— Что она?...Нас?...Правда?...Эм, я не знаю...

— Кто это? — спросил я, вне себя от нетерпения.

Он отвернулся, раздражённый.

— Мы почти решили не делать этого, — сказал он после долгой паузы. — Она хочет? Правда? Дайте мне поговорить об этом с Вилли...

— Ну? — требовательно спросил я, когда он, наконец, повесил трубку.

— Это была Руби.

Где я раньше слышал это имя?

— Это по поводу Амелии, — добавил Джексон.

— Той девочки, которую мы видели пару месяцев назад?

— Руби сказала, что мать Амелии хочет, чтобы мы её удочерили.

— Правда?

— Полагаю, мы ей понравились.

— Она так сказала?

— Она умерла в прошлый четверг. Похороны были вчера. Полагаю, одна из последних вещей, которые она сказала, были о том, что она хочет, чтобы о её дочери позаботилась "пара геев". И мы были единственной парой геев, которые с ней встречались.

Амелия Фостер была девятилетней девочкой, чей отец умер от последствий ранения, полученного на войне в Персидском заливе, а мать — яркая, счастливая женщина, которая любила рисование и котов, умирала от опухоли головного мозга. Мы с Джексоном были в числе пар, с которыми она "беседовала" в поисках идеальных родителей, которые будут воспитывать её дочь после её смерти. Я спросил миссис Фостер, почему её старшая сестра не хотела позаботиться об Амелии, и в ответ получил чуть больше, чем улыбку. Затем миссис Фостер объяснила, что новыми родителями Амелии должны быть люди, которые на самом деле хотят её и дадут ей жизнь, которую она заслуживала. Позже я выяснил, что старшая сестра миссис Фостер была замужем за жестоким мужчиной с богатым уголовным прошлым, и что их отец отбывал срок в тюрьме за сексуальное насилие.

— Ты говорил ей о Тони? — спросил я.

Джексон кивнул.

— И?

Джексон вздохнул.

— Что это значит? — спросил я.

— Мне действительно понравилась та маленькая девочка, — признался он. — И Тони мне тоже нравится. Но Амелия была лапочкой, и я чувствую с ней связь.

— Значит, ты не хочешь брать Тони?

— Дело не в этом — мы не можем сейчас передумать.

— Тогда что такое?

Он снова вздохнул.

— Сначала мы вообще не могли найти никакого ребёнка. Теперь у нас есть двое, и мы должны выбирать между ними? — раздражённо произнёс я.

— Может быть, мы не обязаны выбирать, — тихо произнёс Джексон.

— Взять их обоих?

— Почему нет?

— Я думал, ты не хочешь ещё одного ребёнка.

— Не хочу. Я имею в виду... Я не знаю, что имею в виду. Но я не хочу ей отказывать, Вилли. Её мать только что умерла. Она, должно быть, не в себе. И мне хотелось бы иметь дочь.

— Ты не думаешь, что это слишком?

— Двое детей?

— Двойная проблема?

— Или двойное веселье, — парировал он.

— Ты уверен?

— Если бы это был любой другой ребёнок, я бы сказал "нет". Действительно, честно, сказал бы. Нам нужно сначала устроить Тони — это наш приоритет. Но Амелия... она другая. Нам придётся снова поговорить с Руби, а затем Руби поговорить с Хизер, потому что нельзя волей-неволей собрать вместе кучу детей. Но Тони не жестокий ребёнок. У него нет записей о драках с другими детьми или чего-то такого. Они двое, наверняка, хорошо поладят.

— Тогда давай сделаем это, — сказал я.

— Правда?

— Давай, Ледбеттер! Ты знаешь меня. Ты заставил меня переехать в эту забытую Богом, замерзшую адскую дыру. Меньшее, что ты мог бы сделать, — это подарить мне парочку малышей, о которых можно заботиться, пока ты там бродишь по художественным галереям и ешь канапе с мэром.

— Правда?

— Давай сделаем это.

Джексон улыбнулся — думаю, это был первый раз, когда я увидел такую улыбку, связанную с усыновлением ребёнка. Он всегда поддерживал и подбадривал, но с определённой холодностью, определённой отдалённостью. Сейчас он сиял.

— Я не знал, что ты так сильно её хочешь, — сказал я.

— Может, я тоже не знал, — ответил он.

— Чего ты ждёшь? Звони Руби и узнай, что она скажет.

Глава 46

Где твой аппетит?

 

— Вы оба совсем с ума сошли? — спросила миссис Ледбеттер. — И что, чёрт возьми, подумает твой отец?

— Это правильное решение, мама, — сказал Джексон. — Передашь мне салат?

— Двое детей? Я даже не познакомилась с девочкой. Нельзя удочерить кого-то, с кем я никогда не встречалась. Серьёзно, Джеки. Это неправильно. Теперь мне придётся рассказать своим друзьям, что у меня двое внуков. Они подумают, что мне сто лет.

— Ты её полюбишь, мама.

— У неё две головы или что?

— Мам!

— Это у неё умерла мать, — отметил я.

— Поэтому у нее психологическая травма?

— Возможно, — сказал я.

— Она будет в порядке, — сказал Джексон. — Папа с нами не поест?

— Он сказал, что не голоден. Тебе действительно нужно заставить этого мужчину сходить к доктору.

— Ты его знаешь.

— Знаю и поэтому говорю, что тебе нужно заставить его сходить к доктору.

— Я пытался с ним поговорить, задать ему пару вопросов, но он разозлился. Знаешь, я медбрат, и веришь или нет, я раньше видел пациентов с инсультом.

— Я не знала, что у детей бывает инсульт.

— Обычно не бывает, но я работаю в больнице.

— Если у него был инсульт, то очень маленький.

— Но это может быть знак, что где-то что-то серьёзно не так.

— Ну, тогда поговори с ним!

— Почему бы тебе с ним не поговорить, мама? Он тебя послушает.

— Можно подумать. В чём дело, Вилфред? Почему ты не ешь?

— Знаете, меня зовут Вилли.

— Да, дорогой, я знаю. Ты не прикоснулся к еде.

— Я слишком нервничаю.

— Чего ради?

— Мы завтра забираем Тони.

— И?

— Ну, я нервничаю.

— Не передумываешь, нет?

— Конечно, нет!

— Тогда чего тебе нервничать?

— Для нас это большой шаг.

— Вот, что делают с тобой роды. Помню, когда родился мой Джеки...

— Мам, не начинай.

— Думаю, он, должно быть, завыл и продолжал делать это первые шесть месяцев своей жизни. Мы никак не могли его заткнуть. И он не мог просто плакать, как нормальный ребёнок. Его лицо краснело, и он сжимал свои маленькие кулачки и кричал изо всех сил, как сумасшедший. Так раздражающе! Я говорила няне успокоить его, но она не помогала. Будучи в этом смысле большой христианкой. Потом я сказала твоему отцу выписать транквилизатор...

— Не правда! — воскликнул Джексон.

— Определенно, правда. Но я выяснила, что когда твоего отца нет рядом, я могу добавить немного водки в твою бутылочку, и ты сразу успокаивался. Затем моя подруга Энни — ты знаешь Энни. Это она вышла замуж за того араба и переехала в Дубаи или какую-то чёртову дыру в пустыне — ну вот, Энни нравилась травка, и она выдувала дым тебе в лицо.

— Мам!

— Ну, она это делала, дорогуша. Это помогало тебе расслабиться.

— И с тех пор я хожу на программы восстановления из двенадцати шагов.

— Мы не знали, что ты превратишься в наркомана, дорогой.

— Мам, ты прекратишь? Ты знаешь, что всё это неправда. Твои друзья, может, и считают это забавным, но не я.

— Он действительно напряжён, да, Вилли? — спросила она, бросив на меня взгляд.

— Вы даже не представляете насколько.

— Так когда я познакомлюсь с этим другим ребёнком? — спросила она, возвращая внимание к Джексону.

— Мы увидимся с ней завтра днём. Мы собираемся взять Тони и позволить им познакомиться друг с другом, устроить маленький визит и посмотреть, что будет.

— Я слышала, что братья и сёстры не обязательно должны нравиться друг другу.

— Мисс Руби подумала, что будет лучше, если они встретятся до какого-либо окончательного решения, которое мы примем, — отметил я. — Когда мать Амелии говорила с нами, она подумала, что мы бездетные, поэтому могла выбрать нас.

— Или, может быть, она выбрала вас потому, что думала, что вы будете хорошими родителями.

— Может быть, — ответил Джексон.

— Ты был хорошим отцом, Джеки. За это я отдам тебе должное. Я знала, что должна быть как минимум одна вещь, в которой ты хорош.

— Спасибо, мама.

— Вилли, попробуй рыбу.

— Я не большой фанат рыбы, миссис Л.

— Мне придётся сказать Лидии достать курицу в следующий раз, когда ты зайдёшь. Ты хочешь, чтобы Лидия её пожарила в настоящем жире? Я слышала, это сейчас снова в моде. Что это?

— Что это? — спросил Джексон, замирая с большим куском рыбы у рта.

— Думаю, это твой отец. Иди проверь его, Джеки.

Миссис Ледбеттер выглядела обеспокоенной.

Джексон тут же поднялся из-за стола.

Миссис Ледбеттер поспешила за ним.

Глава 47

Я так не думаю

 

— Ну? — произнёс я.

Джексон покачал головой, выглядя истощённым. И он мог таким быть — мы провели в больнице большую часть ночи. Его отец пострадал от серьёзного инсульта, и вид Джексона предполагал, что тот может не справиться.

— Мне жаль, — сказал я. — Как твоя мать?

— Она по-прежнему с ним.

— С ним всё будет хорошо?

— Я так не думаю. Он не реагирует.

— Мне жаль.

— Я не готов.

— Не готов к чему?

— Я всегда думал, что будет время поговорить с ним. Сказать вещи, которые я хотел сказать.

— Ничего ещё не кончено.

— Мы проигнорировали все предупреждающие знаки.

— Он не хотел идти к доктору.

— Мы должны были его заставить.

Я замолчал.

У Джексона было потерянное, ошеломлённое выражение лица, с которым я не знаком. Если честно, он всегда был здравомыслящим, прагматичным, не склонным к эмоциональным всплескам. Он был непоколебимым — я должен был отдать ему за это должное. В отличие от меня, он не злился на мир, не злился даже на себя. Он был хорош в пиковые моменты: спокойный, непоколебимый, крепкий, мужчина, который держал свои чувства в кулаке.

Но сейчас...

— Уверен, он будет в порядке, — сказал я.

— А если нет?

Я закусил губу.

Я никогда не был близок с мистером Ледбеттером, особо не заботился о нём. Чувства были, несомненно, взаимными. Мой собственный отец был, скорее, донором спермы, чем отцом, и я никогда не чувствовал себя комфортно рядом с мужчиной-натуралом его возраста. Было что-то в отношениях с таким человеком, чему я не доверял. Но мистер Ледбеттер был намного больше, чем донором спермы в жизни своего сына.

— Мне нужно позвонить дяде, — вдруг сказал Джексон, хватая телефон.

— Хочешь, чтобы я позвонил Хизер? — спросил я.

— Зачем?

— Мы могли бы немного подождать, прежде чем забирать Тони.

— Мой папа может быть без сознания следующие три недели или три месяца. Если он вообще придёт в сознание, мы говорим о месяцах реабилитации. Нет никакого смысла заставлять Тони ждать всё это время.

— Ты уверен?

— Конечно. Я уверен. Что с тобой такое? Мне нужно позвонить дяде Карлсону. Он папин брат. Он должен знать.

Джей поспешил к выходу.

Глава 48

Ты не знаешь тётю Риту

 

Младший брат мистера Ледбеттера, Карлсон, бы высоким, худым мужчиной. Его сопровождала его дочь, Фрида.

— Всё плохо, Джеки? — сразу же спросила Фрида, спеша вперёд и беря Джексона за руку. У неё были короткие волосы и непредсказуемые, резкие манеры на все случаи жизни. Если я правильно помнил, она была бухгалтером или кем-то в этом роде.

— Думаю, да, — сказал Джексон. — Они всё ещё проводят анализы...

— Тётя Юнис, должно быть, вся на нервах, — заметила Фрида.

— Это случилось довольно внезапно.

— Мы можем его увидеть? — спросил Карлсон.

— Он в реанимации, — ответил Джексон. — Вы двое помните Вилли?

— Ты не изменился, — сказала Фрида, поворачиваясь ко мне и протягивая руку. — Я только что прочла твою новую книгу. Это было ужасно.

— Ну, я не Шекспир, — признал я, пока мы пожимали друг другу руки.

— Я имею в виду смерть Ноя. Меня радует, что у меня нет детей, и я их не хочу. Я слышала, вы с Джеки думаете об усыновлении.

— Так и есть.

— Надеюсь, вы осторожны. Некоторые из этих детей... я могу рассказать вам ужасные истории.

— Уверен, можешь.

— Я приведу маму, — сказал Джексон, слегка хмурясь. — Уверен, она будет счастлива узнать, что вы приехали.

— А как же тётя Рита? — спросила Фрида.

"Тётя Рита" была младшей сестрой мистера Ледбеттера.

— О Боже, надеюсь, вы ей не рассказали, — сказал Джексон.

— Я могла что-то сказать, — призналась Фрида. — Она моя тётя, знаешь ли.

— Они с мамой, как кошка с собакой.

— Она имеет право знать.

Джексон вздохнул, сжал губы.

— Что такого страшного может произойти? — спросил я.

— Ты не знаешь тётю Риту, — мрачно ответил Джексон.

Глава 49

Я никогда этого не делал

 

В час того же дня мы заехали на парковку Бостонского дома для мальчиков.

— Ты уверен, что готов? — спросил я.

— Сколько ещё раз ты будешь спрашивать меня об этом? — ответил Джексон, искоса глядя на меня.

— Ты ужасно выглядишь.

— Спасибо, — сказал он.

— Когда мы приедем домой, тебе следует вздремнуть, отдохнуть немного.

— Отдохну.

Когда я не открыл свою дверь, чтобы выйти, Джексон произнёс:

— Что?

— Я никогда раньше этого не делал. Что мы должны делать?

— Мы отвезём его домой и начнём... жить. Нет никакого правильного или неправильного способа это делать.

— Теперь, когда дело дошло до этого, я напуган до смерти.

— Мы будем в порядке, — мягко сказал он, протягивая руку, чтобы похлопать меня по колену. – День за днем, ковбой. Вот, как мы это сделаем.

Он вышел, обошёл машину и открыл для меня дверь.

— Давай заведём ребёнка, Кантрелл, — сказал он, беря меня за руку.

Глава 50

Перемены — это непросто

 

Хизер привела нас в комнату Тони. Дверь была открыта. Маленький чемодан Тони лежал на кровати вместе с целлофановыми пакетами и небольшим количеством его пожитков. Одна из сотрудниц завязывала Тони ботинки.

Тони плакал.

— Он расстроен, — сказала мне сотрудница, когда я зашёл в комнату.

— В этом я уверен, — сказал я.

Она отошла назад, и я присел на корточки перед Тони. Он прижимал свои руки к груди и выглядел несчастным. Я помахал рукой, пытаясь привлечь его внимание. Когда это не сработало, я аккуратно потряс его колено. Его глаза распахнулись, и он взглянул на меня.

Ты! Нет!

Привет, Т—о—н—и.

Нет!

Как ты сегодня?

Ты! Ты! Я говорить...

Я улыбнулся, ожидая, пока он успокоится.

Тебе страшно? — спросил я.

Страшно, мистер.

Я знаю, но всё будет в порядке. Я обещаю.

Он вытер глаза. Он был не просто напуган; он был в ужасе.

— Он в таком состоянии весь день, — сказала Хизер. — Переводчик заходил чуть раньше, пытался его развеселить. Ему не нравятся перемены.

— Всё будет хорошо, — сказал я. — Где та полоска фотографий, которую я дал ему, та, которую мы сделали в торговом центре?

— Я положила её в его чемодан, чтобы он не потерял, — ответила она.

— Можете её достать?

Когда Хизер достала её, я протянул фотографии Тони.

Очень медленно он забрал их из моей руки и посмотрел на них. Он провёл указательным пальцем по лицам, улыбающимся миру. Он проделывал это целую минуту.

Ты готов? — спросил я. — Мы с Д—ж—е—к—о—м хотим заехать съесть по гамбургеру, прежде чем поедем домой. Ты голоден, парень?

Он посмотрел на меня, в его голубых глазах по—прежнему стояли слёзы. Где-то за этими слезами на меня смотрел маленький мальчик.

Всё будет хорошо, малыш Т. Я обещаю. Ты мне веришь?

Страшно, мистер.

Я знаю, милый.

Я встал, протянул руку. Он долгое время смотрел на неё, прежде чем, наконец, потянуться и взяться за неё. Он крепко сжал мою руку, будто боялся, что я могу отпустить.

Привет, Т—о—н—и, — прожестикулировал Джексон.

Тони закусил губу.

— Ну, полагаю, вот и всё, — сказала Хизер. — Теперь запомните, ребята, если ничего не выйдет, он всегда может вернуться сюда. Это не окончательная сделка, пока нет. Для начала я буду заходить раз в неделю, чтобы посмотреть, как идут дела. Я буду делать домашние отчёты. Думаю, необходимо, чтобы вы говорили со мной о том, что происходит. Есть много общих, типичных проблем. Если будем держать связь, надеюсь, мы сможем решить эти проблемы. У нас есть для помощи ресурсы, о которых вы можете не знать, так что нам важно поддерживать связь.

— Мы понимаем, — сказал я.

Глава