Социалистическая революция. Социалистическое государство. Диктатура пролетариата, ее сущность и формы. Советы и народная демократия.

 

 

Текст (в процессе подготовки)

Пока это:

 

О вооруженном народе в диктатуре пролетариата

 

Вопрос: «Читаю сейчас «Государство и революцию», в главе V описывается, как государство диктатуры пролетариата перестает быть государством в полном смысле слова (все трудящиеся подавляют эксплуататоров, большинство подавляет меньшинство). Пока читал, сравнивал с тем, что было в СССР (хоть я и знаю всего ничего). Выделил несколько фраз в приведенных цитатах, по которым у меня возник вопрос (см. после цитат). Был бы очень благодарен, если бы вы на него ответили.

 

1.Переход от капитализма к коммунизму.

 

«Далее, при переходе от капитализма к коммунизму подавление еще необходимо, но уже подавление меньшинства эксплуататоров большинством эксплуатируемых. Особый аппарат, особая машина для подавления, «государство» еще необходимо, но это уже переходное государство, это уже не государство в собственном смысле, ибо подавление меньшинства эксплуататоров большинством вчерашних наемных рабов дело настолько, сравнительно, легкое, простое и естественное, что оно будет стоить гораздо меньше крови, чем подавление восстаний рабов, крепостных, наемных рабочих, что оно обойдется человечеству гораздо дешевле. И оно совместимо с распространением демократии на такое подавляющее большинство населения, что надобность в особой машине для подавления начинает исчезать. Эксплуататоры, естественное дело, не в состоянии подавить народа без сложнейшей машины для выполнения такой задачи, но народ подавить эксплуататоров может и при очень простой «машине», почти что без «машины», без особого аппарата, простой организацией вооруженных масс (вроде Советов рабочих и солдатских депутатов — заметим, забегая вперед).

 

Наконец, только коммунизм создает полную ненадобность государства, ибо некого подавлять, — «некого» в смысле класса, в смысле систематической борьбы с определенной частью населения. Мы не утописты и нисколько не отрицаем возможности и неизбежности эксцессов отдельных лиц, а равно необходимости подавлять такие эксцессы. Но, во-первых, для этого не нужна особая машина, особый аппарат подавления, это будет делать сам вооруженный народ с такой же простотой и легкостью, с которой любая толпа цивилизованных людей даже в современном обществе разнимает дерущихся или не допускает насилия над женщиной. А, во-вторых, мы знаем, что коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины эксцессы неизбежно начнут «отмирать». Мы не знаем, как быстро и в какой постепенности, но мы знаем, что они будут отмирать. С их отмиранием отомрет и государство.»

 

2. Высшая стадия коммунистического общества.

 

«Чем полнее демократия, тем ближе момент, когда она становится ненужной. Чем демократичнее «государство», состоящее из вооруженных рабочих и являющееся «уже не государством в собственном смысле слова», тем быстрее начинает отмирать всякое государство.

 

Ибо когда все научатся управлять и будут на самом деле управлять самостоятельно общественным производством, самостоятельно осуществлять учет и контроль тунеядцев, баричей, мошенников и тому подобных «хранителей традиций капитализма», — тогда уклонение от этого всенародного учета и контроля неизбежно сделается таким неимоверно трудным, таким редчайшим исключением, будет сопровождаться, вероятно, таким быстрым и серьезным наказанием (ибо вооруженные рабочие — люди практической жизни, а не сентиментальные интеллигентики, и шутить они с собой едва ли позволят), что необходимость соблюдать несложные, основные правила всякого человеческого общежития очень скоро станет привычкой.»

 

На практике что это означает? Что при социализме (на первой ступени коммунизма, когда уже нет антагонистических классов, нет экономической базы для их существования) любого, кто нарушает правила человеческого общежития, тут же сурово накажут вооруженные трудящиеся. Но кто именно должен быть вооружен?

 

Я так понимаю, что все трудящиеся должны быть поголовно вооружены, должны сами судить, доказывать вину и наказывать провинившихся.

 

А если карать могут только особые отряды вооруженных людей, судить — судьи, а контролировать и расследовать нарушения — специальные органы, то такое государство остается государством в полном смысле слова — несет функцию общественной власти, т.е. подавляет большинство, потому что это не само большинство учитывает, контролирует, судит и наказывает.

 

Понимаю, что государство — это инструмент подавления одного класса другим и неправильно говорить, что государство будто бы взятое само по себе кого-то подавляет. Но что, если это государство капиталисты через свою агентуру направляют против трудящихся?

 

Вопрос у меня такой возник от того, что в СССР людей разоружили (кажется, по окончании Гражданской войны и после Великой отечественной). Правильно ли это было? Вроде как для борьбы с преступностью разоружали. Но ведь бандит всегда вооружен, а законопослушный гражданин в таком случае — безоружен.

 

Может, будь граждане вооружены, не случилось бы и Новочеркасского расстрела?

 

Роль государства как особой организации при социализме, как я понимаю, должна сводиться к защите граждан от капиталистов, которые остались еще в других странах (управление Красной армией), внешней торговлей и общему планированию и управлению развитием производства, логистики и «сферы услуг» (образование, медицина и т.п.). Функции же милиции, суда, ОБХСС должны выполнять все граждане.»

 

Ответ:

 

По сути, наш читатель — задает вопрос о важнейшем элементе диктатуры пролетариата — вооруженном народе, а диктатуру пролетариата — это самый сложный вопрос в марксизме, осмыслить и понять это явление, необходимо возникающее при переходе от капитализма к коммунизму, не всегда просто.

 

Напомню, что диктатура пролетариата — это сущность пролетарского государства. Форма ее может быть разной. На сегодня известно 3 формы диктатуры пролетариата — Советы, народная демократия и коммуна (из примера Парижской коммуны). Но сущность у них везде одна — это диктатура класса пролетариев.

 

Сложность вопроса о диктатуре пролетариата в том, что понять этот процесс (а диктатура пролетариата — это именно процесс, не застывшее состояние) можно, только имея крепко поставленное диалектическое мировоззрение, с чем, к сожалению, большая проблема была всегда — и тогда, 100 лет назад, и сейчас.

 

Возможно и даже скорее всего, что товарищу, задавшему вопрос, нашего объяснения в настоящей статье для окончательного понимания не хватит, и ему потребуется поглубже вникнуть в сущность тех процессов, которые идут при социализме (то есть при переходе от капитализма к коммунизму). А это проникновение достигается обычно не сразу. К данному вопросу, возможно, придется возвращаться не единожды, и каждый раз он будет понимать его все глубже и глубже, посмотрев то с одной стороны, то с другой, проследив то одну ниточку (тенденцию развития), то другую. Этого пугаться не стоит, это нормально. Так и должно быть. Марксизм — очень глубокая наука. Там все одновременно и просто, и очень-очень сложно.

 

Наш читатель пишет:

 

«…при социализме (на первой ступени коммунизма, когда уже нет антагонистических классов, нет экономической базы для их существования) любого, кто нарушает правила человеческого общежития, тут же сурово накажут вооруженные трудящиеся. Но кто именно должен быть вооружен?

 

Я так понимаю, что все трудящиеся должны быть поголовно вооружены, должны сами судить, доказывать вину и наказывать провинившихся.

 

А если карать могут только особые отряды вооруженных людей, судить — судьи, а контролировать и расследовать нарушения — специальные органы, то такое государство остается государством в полном смысле слова — несет функцию общественной власти, т.е. подавляет большинство, потому что это не само большинство учитывает, контролирует, судит и наказывает.»

 

При социализме все трудящиеся и вооружены.

 

Сразу заметим, что социализм — это тоже процесс, и под трудящимися понимается здесь не то же самое, что и сейчас, при капитализме; сейчас к ним относится еще и мелкая буржуазия, которая и эксплуатирует труд своих наемных работников, и работает сама. Мы же говорим о в основном построенном социализме, когда буржуазии уже нет, в том числе нет мелкой буржуазии, нет эксплуатации, но общественные классы (неантагонистические) еще существуют. Между прочим, Ленин говорит о вооруженных рабочих, а не о трудящихся. И он прав, указывая на классовую сущность тех, кто господствует при социализме — это рабочие, рабочий класс, пролетариат.

 

Здесь надо еще сказать и о том, что понятие «рабочие» при социализме тоже другое, чем при капитализме. Слово осталось тем же самым, но при социализме у него иное содержание. Ведь при капитализме рабочий класс — это класс эксплуатируемых наемных работников, лишенных собственности на средства производства. А при социализме — это класс господствующий, у которого в руках не только политическая власть, но и все основные средства производства. Вот этот момент — диалектику формы и содержания — нужно понимать очень хорошо, ибо от путаницы в понимании этих диалектических категорий возникает и путаница в понимании диктатуры пролетариата и пролетарского государства вообще.

 

Товарищ, говоря о «вооруженных трудящихся», понимает это понятие плоско, примитивно, в лоб — как всех граждан, которые трудятся при социализме (одновременно предполагая, что какой-то бандит или преступник НЕ трудится, и по определению НЕ трудящийся, что, разумеется, является исходно искусственным и не соответствующим реальной действительности построением — на деле все может быть совсем не так и даже чаще всего не так) и которые одновременно имеют лично в руках какое-то оружие. И если, мол, кто-то из трудящихся такого смертоубийственного оружия не имеет, то он НЕ «вооруженный трудящийся».

 

Но ведь это схема, сверхупрощенное представление, которое в реальности встречается очень редко. На самом деле любая армия, хоть сейчас, хоть сто лет назад, имеет внутреннее разделение труда. Одни реально обладают оружием и стреляют (например, солдаты), а другие обеспечивают их существование и оптимальные условия для того, чтобы военные действия, ведущиеся первыми, были наиболее эффективными (армейские повара, интенданты, санчасть, связисты, штабные работники и т.п.). Первые без вторых выполнить свои боевые задачи хорошо не смогут или не смогут совсем. Кто же тогда воюет? Солдаты или вспомогательные службы и руководители?

 

Чтобы правильно ответить на этот вопрос, необходимо применить не метафизическую логику «или-или», а диалектическую — «и то, и другое вместе». Соответственно, верный ответ будет такой: они воюют все вместе — вся армия воююет, ибо одно без другого, существовать как армия, как единое целое, не может, не может выполнить своей боевой задачи и достичь поставленной цели.

 

То же и с «вооруженными трудящимися», точнее по-ленински — вооруженными рабочими. При социализме рабочий класс точно также применяет разделение труда, поручая одним делать одну часть общего дела защиты революции и власти пролетариата от недобитых классовых врагов, а другим — другую часть. Но это не значит, что потом эти части становятся над самим рабочим классом, как это происходит при капитализме.

 

Почему? А потому, что при капитализме господствующая малочисленная буржуазия нанимает за деньги из угнетенных и эксплуатируемых ею трудящихся тех, кто готов угнетать остальных трудящихся ради ее, буржуазии, блага. И эти нанятые (чиновники, военнослужащие), составляя ту самую машину угнетения, которая называется государством, зависят только от воли тех, кто их нанял — от буржуазии, но никак не зависят от трудового народа. (Именно поэтому во всех капстранах армия контрактная, то есть наемная. Призывной армии как таковой там нет, за крайне редким исключением. Призывная армия осталась только в постсоветских странах как осколок социализма, да и то постепенно уничтожаемый осколок. Призывная армия — это и есть вооруженный народ. В СССР, например, абсолютно все граждане страны мужского пола, кроме освобожденных по здоровью или другим серьезным причинам, должны и обязаны были служить в армии, то есть обязаны были научиться владеть современным оружием.)

 

Что мы имеем при социализме? Мы имеем государство совершенно иного рода. Здесь также существуют еще чиновники, но, во-первых, их на порядок меньше, чем при капитализме, и функции их многократно урезаны и ограничены, и во-вторых, самое главное — их не нанимают на работу, им господствующий рабочий класс поручает выполнять ту или иную работу по какой-то части управления народным хозяйством страны. (Именно какой-то части, потому что управляет страной сам рабочий класс и трудящиеся массы, например, через свои общественные организации, которых множество при диктатуре пролетариата.) И в-третьих, эти госчиновники — сами рабочие или трудящиеся! И они прямо заинтересованы в том, чтобы выполнить порученное им трудовым народом социалистической страны дело защиты пролетарского отечества и их собственной власти как можно лучше.

 

При социализме никакой чиновник сам по себе ни единого закона принять не может! Он может только помогать исполнению тех законов, которые принял рабочий класс вместе с трудящимися всей страны. Причем то, как работает тот или иной чиновник, постоянно отслеживается всем трудовым народом — ведь от миллионов глаз не скроешься! И если что не так, то таких чиновников просят «на выход с вещами», а полученное им дело поручают другим рабочим или трудящимся — тем, кто может справиться с ним так, как это нужно всему трудовому народу страны.

 

Что же касается принятия законов, то это осуществляется при социализме не чиновниками, а выборными представителями рабочего класса и трудящихся масс. Право выдвижения депутатов во все уровни власти в СССР имели общественные организации трудящихся и трудовые коллективы, то есть фактически сами рабочие выбирали кого-то из своей собственной среды (напомним, речь идет о в основном построенном социализме, см. Конституцию СССР 1936 г.). Причем эти выборные (депутаты) не получали за свою законодательную работу никакого вознаграждения и не освобождались от своей основной работы — они так и продолжали работать на своих рабочих местах, как работали до своего избрания во власть. Депутаты только лишь несколько раз в год собирались вместе для своей законотворческой деятельности (на сессии), а затем, приняв нужные рабочему классу и всему трудовому народу страны законы, возвращались на свои рабочие места и там продолжали свою работу представителей пролетарской власти.

 

То есть в пролетарском государстве нет «разделения властей»! Власть едина и находится в одних руках — в руках господствующего рабочего класса. (Собственно, и в буржуазном государстве нет разделения властей, там вся власть находится в руках буржуазии и ее представителей. Только прикрывается эта власть ничтожного меньшинства над большинством болтовней о «разделении властей», которого не существует в природе.)

 

Точно также при социализме выглядит и пролетарская судебная власть. Вопрос ее становления еще до полной победы социализма (т.н. «революционная законность») мы рассматривать сейчас не будем — это можно посмотреть в истории партии и истории СССР (что фактически одно и то же). Кратко расскажем только, как был устроен суд в СССР в период построенного социализма.

 

Заседание всякого суда вели один народный судья и два народных заседателя. Судьи при социализме (они назывались «народные судьи») избирались по территориальному принципу, как и депутаты, на определенный срок. Народные заседатели избирались собраниями трудовых коллективов. То есть опять-таки судил и рядил сам трудовой народ, рабочий класс.

 

Так устроенное государство (здесь еще стоило бы добавить о структуре диктатуры пролетариата, хорошо описанной Сталиным в работе «К вопросам ленинизма») не может подавлять большинство, потому что это «большинство само учитывает, контролирует, судит и наказывает» — перефразируем товарища, задавшего нам свой вопрос.

 

Далее наш товарищ пишет:

 

«Понимаю, что государство — это инструмент подавления одного класса другим и неправильно говорить, что государство будто бы взятое само по себе кого-то подавляет. Но что, если это государство капиталисты через свою агентуру направляют против трудящихся?»

 

Нет, как раз так говорить правильно: государство — это осколок эксплуататорских обществ, и этим оно опасно, потому что может быть развернуто против самих трудящихся масс. Сделать это крайне сложно, но история гибели СССР показывает, что при определенных условиях все-таки можно, если господствующий рабочий класс не слишком сознателен. Путь такого «перерождения» (неудачное слово, но так, возможно, будет понятнее) только один — подчинить партию как главную руководящую силу диктатуры пролетариата интересам мировой буржуазии, дезориентировать ее, дезорганизовать и направить постепенно по ложному пути, выгодному мировой буржуазии. Это можно сделать только с помощью оппортунизма и то при условии низкой политической сознательности рабочих масс (в первую очередь, партийных масс). (Под политической сознательностью мы понимаем твердую классовую позицию рабочего класса, диалектико-материалистическое мировоззрение, знание законов общественного развития, опыта мирового рабочего и коммунистического движения и исторического опыта своей собственной партии. Только политическая сознательность позволит научиться отличать классовых врагов от друзей.)

 

С государством как оружием и средством для построения коммунизма в переходный от капитализма к коммунизму период происходит то же, что и со многим другим. С одной стороны, без его помощи нельзя уничтожить капитализм и построить коммунизм, а с другой стороны, о него можно легко порезаться самому, если потерять осторожность и бдительность.

 

Социализм и далее коммунизм — это общество, выстраиваемое и управляемое сознательно. В последнее стоит крепко вдуматься. Это крайне важно!

 

Сказанное означает, что сам по себе социализм и из него коммунизм не построятся!!! Их нужно выстраивать, как выстраивают дом, тщательно продумывая, что делаешь и как. И никак иначе. А для этого надо иметь знания. Причем иметь их должны не единицы, а массы — миллионы рабочих и трудящихся — тех, кто строит новое общество! И это не пустое и наивное пожелание, это историческая необходимость, обязанность пролетариата как революционного класса современной эпохи, если он не хочет вечно гнить при капитализме.

 

Только имея высокий уровень сознательности, можно не потерять бдительность, вовремя распознать классовых врагов и не позволить верховодить в партии агентам мировой буржуазии. Отсутствие должного уровня сознательности партийных масс и рабочего класса в СССР стало той благодатной средой, которая обеспечила возможность победы в КПСС ревизионистов — мелкобуржуазной контрреволюции, которая закономерно привела к контрреволюции буржуазной.

 

Советское «государство капиталисты через свою агентуру и направили против советских трудящихся», точнее направили партию (часть государства), которая всей своей мощью разрушила пролетарское государство СССР.

 

Далее, наш товарищ пишет:

 

«Вопрос у меня такой возник от того, что в СССР людей разоружили (кажется, по окончании Гражданской войны и после Великой отечественной). Правильно ли это было? Вроде как для борьбы с преступностью разоружали. Но ведь бандит всегда вооружен, а законопослушный гражданин в таком случае — безоружен.»

 

Бесспорно, правильно разоружали.

 

При социализме говорить о «законопослушности» как-то странно. Послушание может быть в том случае, если что-то заставляют делать против воли, и хвалят за то, что не сопротивляешься. А при социализме все законы — в интересах трудящихся масс. Они не по нраву только классовым врагам рабочего класса, осколкам капитализма, противопоставляющим себя всему обществу, всему народу. У них «законопослушности» пролетарскому государству и не будет. Их можно только силой заставить подчиниться. И главная сила против классовых врагов — это не то оружие, которое сразу представляется — пистолет\автомат или что-то огнестрельное, главная сила при социализме — это общественность, общественная активность масс. Это элемент, зародыш коммунистического самоуправления — тенденция, которая очень сильно проявилась в советском социализме.

 

В СССР милиция ходила без всякого оружия, а положенные по уставу пистолеты годами не вынимались участковыми из сейфа. Почему так? А потому что оружие не требовалось! Не требовалось ни столько полицейских, ни дубинок, ни водометов, не было никакого ОМОНа, Росгвардии и прочих карателей. Потому что, если вдруг что происходило чрезвычайное, то все окружающие люди бросались тут же помогать работникам милиции. А нередко сами без милиционеров ловили преступников, скручивали их и вели в ближайшее отделение. Советским гражданам это было несложно — все мужчины служили в армии, а там учились рукопашному бою. И никто не боялся преступников — вокруг же были тысячи помощников! Зато очень боялись сами преступники — боялись дико, до ужаса — вот этой самой общественности.

 

Когда буржуазия вопит про тоталитаризм в СССР, она имеет в виду именно это — что классового врага без всякой прокуратуры, милиции и КГБ сами советские граждане тут же зароют, если, конечно, будут точно знать, что это враг.

 

Характерный пример — отношение в СССР к фашизму. Автор настоящей статьи, живший в СССР в сознательном возрасте, просто не может представить себе картины, чтобы в Советском Союзе кто-то до Перестройки рискнул выкрикнуть на улицах «Хайль Гитлер!» или нарисовать свастику. От этого человека мокрого места бы не осталось. Без всякой милиции и прокуратуры. Никто бы этого подонка никуда не потащил — там же на улице прямо и удавили. Причем все, кто стал свидетелем этой сцены или узнал о ней. У подлеца ни одного защитника бы не нашлось. Вот и подумайте, как в таких условиях совершать что-то противоправное — против всех, против народа? Да никак. Только сверхтайно, чтобы никто не видел и не знал. Вот поэтому и преступности в Союзе почти не было (ничтожно мало в сравнении с капстранами).

 

Вот эта самая общественность (назовем пока так это явление) и есть наглядное проявление процесса отмирания государства. С ростом культурного уровня (научно-технических и политических знаний) людей социалистического общества госаппарат действительно становился ненужным, излишним, как излишними становились карательные органы (милиция и т.п.) — вооруженные люди, «ибо некого будет подавлять», все станут сознательными. Аналогичные проявления будущего коммунистического общества наблюдались в СССР и в управлении экономическими процессами, и даже в науке, но о них поговорим как-нибудь в другой раз (это вообще большая и интереснейшая тема — элементы коммунизма в советском социализме).

 

Наш товарищ далее пишет:

 

«Может, будь граждане вооружены, не случилось бы и Новочеркасского расстрела?»

 

Сейчас очень сложно говорить, что там на деле было. Ведь доступная информация об этом вся перестроечного времени, а значит, правда перемешана с ложью, и надо еще отделять зерна от плевел. Если мне верно помнится из прочитанного в интернете (РП специально этой темой не занимался), то некоторое количество рабочих местного завода, возмущенных вроде ростом цен на некоторые продукты питания в городе и одновременным понижением расценок на заводе, подстрекаемые сомнительными личностями, стали громить в городе магазины и кажется даже городской исполком (орган местной исполнительной власти в городе, типа нынешней городской администрации).

 

Если все было именно так, то применение оружия против этой толпы с точки зрения диктатуры рабочего класса совершенно обосновано. У этих рабочих в руках были огромные рычаги воздействия на своих избранных депутатов, местных представителей власти, можно и нужно было решать спорный вопрос совсем по-другому — их власть была в стране. А разгром исполкома — исполнительного органа городского Совета, избранного всеми трудящимися города — это противопоставление себя интересам всего рабочего класса города и страны в целом. Это действия классовых врагов, за которое должно быть строгое наказание. Вполне возможно, что некоторые малосознательные рабочие Новочеркасска, разбушевавшиеся в тот день на улице, попали под их влияние. Помнится, писали об участии в разгроме уголовников. Те вполне могли устроить подобную провокацию — они легко продаются кому угодно.

 

Тут надо все выяснять, без знания деталей, без точного документального подтверждения что-либо говорить окончательно невозможно.

 

И последнее:

 

«Роль государства как особой организации при социализме, как я понимаю, должна сводиться к защите граждан от капиталистов, которые остались еще в других странах (управление Красной армией), внешней торговлей и общему планированию и управлению развитием производства, логистики и «сферы услуг» (образование, медицина и т.п.).»

 

Смотря о какой стадии социализма речь. Если о той, что мы рассматривали — о в основном построенном социализме, то функция подавления все равно остается, хотя ее значение и уменьшается. Ведь в условиях капиталистического окружения агенты буржуазии будут не только вне страны, но и внутри. Они будут обязательно, так как еще остаются пережитки капитализма в сознании некоторых людей социалистического общества (сознание, увы, запаздывает за бытием — это одно из основных положений истмата), и мировой капитализм обязательно попытается использовать таких людей в своих целях.

 

Иное дело, если капиталистического окружения не будет. Тогда, наверно, некоторые функции диктатуры пролетариата будут отмирать значительно быстрее, чем они отмирали в СССР. Гораздо быстрее будет меняться и сознание людей страны социализма, избавляясь от пережитков капитализма и становясь все более и более коммунистическим.

 

Более подробно о диалектике функции пролетарского государства при переходе от капитализма к коммунизму можно прочитать в книге Д.Чеснокова «Советское социалистическое государство», 1952 г., ставшей раритетом практически сразу после выхода из печати (имеется на сайте в разделе «Литература»).

 

Л.Сокольский, май 2017 г.

 

//////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////