Феномен преждевременной констатации смерти

Цель этой главы – выяснить, воспринимались ли очнувшиеся от летаргического сна как вампиры, а также установить, почему эта тема важна для Кальмета на столько, что она так или иначе затрагивается им в трети глав его сочинения. Здесь, опять же, автор приводит как свои доводы, так и пользуются цитатами и мнениями других исследователей. Также возможно, что «прибавления» переводчика были сделаны именно по этой теме, так как труд Герберта Майо, исследовавшего и описавшего этот феномен в середине XIX века, также использован в трактате.

§1. Пьеса «Ромео и Джульетта», как мы знаем, содержит описание летаргического сна. Случаи, подобные изложенному Шекспиром, приведены в трактате Кальмта. Так, например, цитируя Флегона, последний рассказывает о том, что некая Филинниея, ожившая после того, как была погребена в склепе, бежала к возлюбленному Малатенсу, с которым была разлучена при жизни[98]. В другом случае, мнимо умершая в Париже была откопана и спасена первым женихом, после чего бежала с ним в Лондон, что, впрочем, не помешало её законному мужу добиться через суд её возвращения[99]. Судя по всему, эти случаи не считаются примерами предрассудков, связанных с вампиризмом, скорее, Калтмет говорит о том, что «временная» смерть возможна и без какого бы то ни было мистического или сверхъестественного подтекста. Но случаи, подобные имевшему место в известной пьесе, не были первостепенным аргументом автора в подверждение этой точки зрения.

§2. Погребённые заживо, а потом спасённые, либо же просто найденные – это сюжет, которому даётся большое количество примеров. Такой случай, по словам Кальмета произошел с Петром Затхием[100], подобное происшествие зафиксировано Вилиамом Фокслей[101], обнаружение преждевременно похороненного описано у Асклепиада[102], такие случаи зафиксированы в Орлеане и Париже[103], Кёльне[104], в Дижоне по сообщению Лентилье[105], в Аугсбурге[106] и Меце, как сообщает Гиль[107]. Каждый из этих случаев в отдельности не представляет ровно никакого интереса, поскольку все они однотипны и, судя по всему, служат единственной цели: донести до массового читателя, что не всякий, кто был сперва признан мёртвым, а потом явился живым в своём нормальном состоянии – это всё тот же обычный человек, а не вампир. Более того, тщательное описание каждого случая, а также обязательность ссылки на источник в каждом из них наводит на мысль о том, что общество того времени нуждалось в вышеозначенном внушении, а о том, что вред от поспешных похорон очень велик, автор говорит особо, приводя на эту тему выдержки из опубликованного незадолго до того труда Браугера и Вислоу[108].

§3. Спасённые утопленники тоже приводятся автором в качестве довода о том, что человек может выжить после мнимой смерти. Разбираются случаи в Тронингальме, Швеция[109], и в Париже[110]. Описание этих случаев также подробно, и о них можно сказать то же, что и о случаях, описанных выше. Также в качестве доказательств автором упоминаются случаи, когда люди спали долгое количество времени, болели болезнями, связанными с потерей сил, но приведение их отдельно смысла не представляет.

§4. Кома и экстатическое состояние, пожалуй, можно выделить из этого ряда. У автора отсутствует чёткое определение и разграничение этих понятий, хотя он и пытается объяснить при их помощи многие спорные случаи. Например, приводится пример из труда Галена, о человеке, который, видимо, впал в кому: не мог реагировать на окружающее, понимая, что с ним происходит[111]; впрочем, описывая состояние комы, автор самого определения не употребляет. Некое «экстатическое» состояние, в предыдущем переводе значившееся как Verzūckung, которому характерна потеря сознания в связи эмоциональным потрясением, описано, согласно Кальмету, у Плутарха[112]. Здесь встаёт вопрос, является ли это попыткой объяснить вампиризм, опровергнуть вампиризм, или же автор опять же пытается убедить читателя, что человек может прибывать в неактивном состоянии, во время которого он может быть принят за мертвого.

§5. Противоречия позиции автора, возможно, могут дать ответ на этот вопрос. Не исключено, что Кальмет боялся той возможности, что некоторые воспримут все эти примеры именно как рациональные объяснения вампиризма, и предрассудок только усилится. Иначе, ничем нельзя объяснить его опровержения своих же примеров, данные далее. Так, он говорит, что оживление человека, проспавшего от 4 до 7 дней невозможно[113], как бы приравнивая свои вышеприведённые примеры долгого летаргического сна к предрассудкам вампиризма; хотя, в то же время, возможно, это и позднейшие добавление переводчиков. Также в трактате присутствует мнение Фон-Турнефорта, который считает летаргию и оживление утопленников невозможными[114]. Все эти противоречия выглядят весьма подозрительными, но, возможно, в этом проявляются лишь сомнения автора, который, если следовать этой логике, стремится разобраться в вопросе с научной точки зрения.

§6. Зимняя спячка некоторых животных, а также другие примеры временного пребывания в неактивном состоянии в природе, также упоминается Кальметом, видимо, с той же целью: убедить читателя в состоятельности «гипотезы» о летаргическом сне, которая, видимо, в то время ещё не была подтверждена и утверждена в массовом сознании. Итак, в трактате следует своего рода перечень животных, впадающих в спячку, снабжённый подробностями, конкретными случаями и ссылками на источник[115]. Кроме того, отдельно дано детальное описание известного вида устрицы, обирающего в районе Италии, представители которого могут находиться в своих раковинах на протяжении сотен лет[116]. Автор даже приводит примеры того, что животные могут в таком неактивном состоянии питаться[117]. Этот пример может свидетельствовать, что цель автора – показать, что принимаемое в массовом сознании за вампиризм, может быть объяснено и рационально.

§7. Предрассудок о вампирах, которые едят, уже упоминавшийся, судя по всему, хочет опровергнуть автор последним из вышеупомянутых примеров о животных. Видимо, для той же цели автор приводит пример погребённых заживо людей, которые, будучи уже погребены, ели. Мы, по понятным причинам, ограничимся примером, произошедшем в 1345 году в Богемии, когда заживо погребённая съела половину покрывала, которое было положено в гроб[118]. На первый взгляд, здесь можно увидеть подмену понятий, потому как воображаемые вампиры, как мы видели из вышеупомянутых цитат, приходили есть домой в отличие от того, о чем идёт речь в этой главе. С другой стороны, историография свидетельствует о том, что вампиры, согласно народному суеверию, ели и в гробу[119]. Более того, по мнению Кальмета, это суеверие уходит в глубокую древность, ведь, согласно Августину, «язычники ставили умершим пищу»[120]. Это показывает связь веры в вампиризм с пережитками языческих культов.

§8. Вывод по главе заключает в себе некоторые новые данные. Так, феномен летаргической смерти, а также другие случаи, когда человек мог очнуться после «мнимой» смерти, судя по тому, как Кальмет доказывает его состоятельность, не был широко известен, и смог повсеместно приниматься за вампиризм. С другой стороны, учитывая, что вампиры могли быть и не зловредными, можно предположить, люди сознательно называли такие «возвращения» вампиризмом, потому что научные объяснения не были им доступны.

Глава четвёртая