Марсель Брион (1895, Марсель – 1984, Париж) – французский публицист, литературный критик, писатель и историк.

 

Короче говоря, человеком Леопольд Моцарт показал себя не только «тщеславным и напористым», но и, как пишет Марсель Брион, обладающим весьма «желчным характером».

Не лучше обстояли дела и у его сына, в отношении которого Марсель Брион употребляет такие термины, как «недовольный», «подозрительный», «строптивый» и т.д.

Более того, Моцарт‑сын находился под полным влиянием Моцарта‑отца, и это дает право Марселю Бриону сделать следующий вывод:

«Этот педант продолжал манипулировать своим послушным ребенком ради того, что считал самым полезным и эффективным для его репутации и искусства».

Право же, лучше бы этот «оборотистый менеджер» оставил репутацию своего сына и искусство в покое…

 

...

«О музыка! Отзвук далекого гармоничного мира! Вздох ангела в нашей душе! Когда замирает слово, и объятие, и наполненный слезами глаз, когда наши немые сердца в одиночестве томятся за решеткой нашей груди – о, тогда только благодаря тебе могут они послать друг другу отклик из своих тюрем, соединить в одной пустыне свои далекие стоны».

(Жан Поль)

 

 

 

* * *

 

А что же Сальери? Пока отец и сын Моцарты злобствовали, Сальери после смерти Флориана‑Леопольда Гассмана принял на себя заботу о двух его малолетних дочерях и подготовил их к оперной карьере. Обе они навсегда сохранили признательность к своему воспитателю и педагогу.

Об этом периоде жизни Антонио Сальери один из его современных критиков с пренебрежением пишет:

«Итальянец, хваткий провинциал, с шестнадцати лет активно работавший в имперской столице Вене, он служил капельмейстером в Итальянском департаменте Венской оперы, не отказывался ни от каких спектаклей – и пользовался среди певцов репутацией «удобной подставки под голос»: всегда ждал, никогда не забегал вперед, чутко аккомпанировал и аккуратно разучивал чужие арии с капризными премьерами и примадоннами. Можно было спокойно заниматься этим всю жизнь, но тогда бы классический «трудоголик» Сальери в историю вообще не попал, даже с черного хода».

 

...

Венская государственная опера (нем. Wiener Staatsoper, до 1918 года Венская придворная опера) – крупнейший оперный театр в Австрии, центр музыкальной культуры.

Придворная опера в Вене возникла в середине XVII века, спектакли оперы шли в различных театрах. В 1863 г. было начато строительство специального здания для Венской оперы по проекту венских архитекторов Августа Сикарда фон Сикардсбурга и Эдуарда ван дер Нюлля; здание было завершено к 1869 г. и открылось 25 мая оперой Вольфганга Амадея Моцарта «Дон Жуан».

(из Википедии)

 

С подобным мнением невозможно согласиться. «Удобная подставка под голос» стала не просто руководителем хора. Кстати сказать, именно так с немецкого языка переводится слово Kapellmeister (Kapelle – хор, Meister – руководитель). Чтобы иронии стало поменьше, подчеркнем, что в 1778 году Сальери стал первым императорским капельмейстером, а это была самая высокая в Вене музыкальная позиция, на которую случайные люди не попадали.

Мнение чешского музыковеда Камилы Халовой только подтверждает сказанное:

«Опера в XVIII веке была ведущим видом искусства и модным развлечением. Вполне естественно, что человек, которому было поручено сочинять оперы для императорского двора и который отвечал за представления в императорском театре, пользовался большим уважением и доверием высших представителей монархии».

 

...

О$пера (итал. opera – «дело, труд, работа», от лат. opera – «труд, изделие, произведение») – жанр музыкально‑драматического искусства, в котором содержание воплощается средствами музыкальной драматургии, главным образом посредством вокальной музыки. Литературная основа оперы – либретто.

(из Википедии)

 

Особую серьезность этому положению Сальери придавало то, что он был иностранцем, и было это в то время, когда австриец Моцарт об этой должности мог только мечтать. Как видим, оклад и чин, на который претендовали многие местные музыканты, достался, как сейчас принято говорить, «инородцу», человеку, говорившему по‑немецки с заметным акцентом. Это было удивительно и вполне доказывает тот факт, что Сальери не был всего лишь «трудоголиком». Конечно, об этом более авторитетно могли бы рассказать такие ученики Сальери, как Бетховен, Лист или Шуберт, но к этому факту его биографии мы вернемся несколько позже.

 

 

* * *

 

В 1775 году Сальери женился на Терезии Хельферсторфер, с которой он познакомился за год до этого. Условием брака была возможность содержать семью. Сальери сказал, что получает 300 дукатов как капельмейстер итальянских опер, 100 дукатов как композитор и 300 дукатов за уроки (ежегодно). Ему ответили, что это мало. Когда император узнал об этом, он поднял ему зарплату со 100 до 300 дукатов.

Реальный Сальери описывается теми, кто его видел и говорил с ним, как человек маленького роста, с приветливой улыбкой. Он был большим педантом по части костюма, элегантным, подтянутым, в парике и всегда безупречно выбритым.

Он стал отменным семьянином, отцом семи дочерей и сына. Сразу скажем, что его жена скончалась в 1807 году, а пережили Антонио Сальери только его дочери Йозефа, Франциска‑Ксаверия и Катарина.

Моцарт тоже женился, но значительно позже. Его избранницей стала Констанца Вебер, дочь Фридолина Вебера, суфлера и переписчика нот из Мангеймского придворного театра.

Рената Вельш в своей книге «Жена Моцарта» пишет:

«Констанца слишком хорошо знала, что это значит – сидеть без гроша и вздрагивать при каждом стуке в дверь, ожидая прихода кредиторов».

Они обвенчались 4 августа 1782 года в церкви Святого Стефана.

У биографа Моцарта Фридриха фон Шлихтегролля по этому поводу читаем:

«В Вене Моцарт женился на Констанце Вебер и обрел в ее лице хорошую мать двоих детей и достойную жену, способную удержать его от многих излишеств и сумасбродств».

Леопольд Моцарт, естественно, был категорически против избранницы сына. Он и не думал скрывать свою антипатию к Констанце. Это и понятно, ведь его сын, в которого он столько вложил, связал свою судьбу с «дочерью нищего», а он мечтал о том, чтобы его гениальное чадо нашло себе приют «под крылышком какого‑нибудь знатного вельможи».

Что касается «многих излишеств и сумасбродств», то это, применительно к молодому Моцарту, выглядит весьма важным замечанием. Его биограф Марсель Брион по этому поводу пишет:

«Сам Моцарт не Дон Жуан и не Казанова […] Он слишком занят музыкой, чтобы у него оставалось много времени на женщин, а завоевание женщины требует времени, и притом немалого».

При этом он же констатирует:

«Наряду с регулярной супружеской близостью, он не отказывался от редких увлечений, впрочем, совершенно несерьезных».

Эдуард Мёрике, автор весьма интересной новеллы о Моцарте, указывает на то, что молодожен «искал отдохновения вне стен своего дома».

А вот Рената Вельш в своей книге «Жена Моцарта» даже называет имена некоторых его «редких увлечений». Например, она говорит о некой Йозефе Душек. По словам Ренаты Вельш, Констанца «ревновала к ней Моцарта, и ревность эта была совсем не та, что к субреткам и горничным, с которыми Моцарт всегда не прочь был подурачиться».

А еще называют некоего Франца Хофдемеля, одного из кредиторов Моцарта. Его жена брала у Моцарта уроки музыки, но дело, похоже, не ограничивалось только этим. Во всяком случае, Рената Вельш излагает эту историю так:

«Вскоре после смерти Моцарта он покончил с собой, а перед тем тяжело ранил свою жену, беременную. Страшная история. Кое‑кто поговаривал, будто бы отцом ребенка был Моцарт».

Несчастная Констанца! Она, как могла, старалась препятствовать этому, но, как пишет Марсель Брион, «они всегда были далеки друг от друга, несмотря на плотскую близость».

Фридрих Вайсенштайнер в своей книге «Жены гениев» объясняет брак Моцарта следующим образом:

«Ему нужен кто‑то, кто был бы рядом, скрашивал будничные заботы, готовил ему еду, заботился о платье, стирал белье. Ему нужна жена. Даже гений – это человек с сексуальными потребностями».

Констанца готова была терпеть и терпеть. К сожалению, ее муж, как отмечает Фридрих фон Шлихтегролль, «так никогда и не научился полностью владеть собой, так и не усвоил правил […] надлежащего обращения с деньгами, умеренности и разумного выбора удовольствий».

В связи с этим Фридрих Вайсенштайнер делает вывод:

«За девять лет супружества Констанца дала жизнь шестерым детям […] Многочисленные беременности и ранняя смерть четверых детей подвергли физическое и душевное здоровье Констанцы серьезным испытаниям: надо думать, все это в немалой степени осложняло супружескую жизнь Моцартов. Жене великого композитора вряд ли можно позавидовать».

 

 

* * *

 

 

...

«Музыка показывает человеку те возможности величия, которые есть в его душе».

(У. Эмерсон)

 

Став музыкальным фаворитом Иосифа II, Сальери на протяжении длительного времени находился в центре музыкальной жизни австрийской столицы. Он не только осуществлял постановки и дирижировал спектаклями, но и управлял придворной певческой капеллой. Кроме того, в его обязанности входило наблюдение за музыкальным обучением в казенных учебных заведениях Вены.

Это была поистине головокружительная карьера! Но самое удивительное заключалось в том, что ее имел в Вене итальянец, а не австриец. В связи с этим можно смело утверждать, что Вена стала для Антонио Сальери его второй родиной.

Между тем итальянский оперный театр в Вене переживал трудные времена и был весной 1776 года закрыт Иосифом II. Видимо, по этой причине творческая активность Сальери в 1776–1777 годах была невелика. А в 1778 году, по рекомендации Глюка, явно рассматривавшего молодого композитора в качестве своего преемника, Сальери уехал в Италию, получив там чрезвычайно почетный заказ написать оперу для открытия заново отстроенного после пожара оперного театра. Этот миланский театр, известный сейчас под названием «Ла Скала», был открыт 3 августа 1778 года великолепным представлением оперы Сальери «Узнанная Европа».

Из Милана композитор отправился в Венецию, где принялся за сочинение по заказу местного оперного театра одной из самых успешных своих опер. В последующие тридцать лет «Школа ревнивых» выдержала более шестидесяти постановок по всей Европе.

И другие крупнейшие итальянские театры заказывали оперы своему соотечественнику. Среди них – венецианский театр «Сан‑Мойзе», римский театр «Балле». Три театра начали свою деятельность постановкой опер Сальери: помимо знаменитого театра «Ла Скала», это миланский театр «Каноббиана» и театр «Нуово» в Триесте.

Как видим, произведения Сальери обошли почти все оперные театры мира.

 

 

* * *

 

Кристоф‑Виллибальд фон Глюк – композитор, осуществивший настоящую оперную реформу, был на тридцать шесть лет старше Сальери. Всего за свою жизнь он написал сорок шесть опер, шесть симфоний, множество псалмов и других произведений. Короче говоря, для Сальери это был непререкаемый авторитет.

А вот о том, насколько великий Глюк ценил молодого Сальери, свидетельствует такой эпизод. Глюк давно вел переговоры с Парижской оперой о сочинении новой оперы «Данаиды». Он даже подписал договор, но никак не мог в срок справиться с этим заказом: ему уже было под семьдесят, и состояние его здоровья радикально ухудшилось. И тогда он обратился к Сальери с предложением сочинить оперу вместо него, а потом поставить «Данаид» в Париже так, будто опера написана ими в соавторстве.

 

...

Кристоф Виллибальд Глюк (нем. Christoph Willibald Ritter von Gluck, 2 июля 1714 – 15 ноября 1787, Вена) – немецкий композитор. Франция считает его своим, потому что наиболее славная его деятельность связана с парижской оперной сценой, для которой он написал свои лучшие произведения на французские слова. Многочисленные оперы его: «Артаксеркс», «Демофонт», «Федра» и пр., были даны в Милане, Турине, Венеции, Кремоне.

 

Одновременно Глюк договорился с организаторами: вместо него в Париже будет находиться его доверенное лицо, молодой талантливый композитор Антонио Сальери, соавтор третьего действия, и именно он будет репетировать с музыкантами и дирижировать.

Первое представление «Данаид» состоялось в столице Франции 26 апреля 1784 года.

Успех оперы был огромен. Все восхваляли имя Глюка. Но каково же было изумление парижской публики, когда получило огласку письмо Глюка, в котором было сказано, что настоящий и единственный автор «Данаид» – Антонио Сальери.

Музыкальный обозреватель журнала «Меркюр де Франс» (Mercure de France) потом написал:

«Заявление Глюка сделало невозможное. Оно возвысило в общем мнении и без того всеми признанный талант господина Сальери. Его прекрасная опера свидетельствует о доподлинном знании нашего театра и позволяет надеяться на появление новых постановок, которых мы вправе от него ожидать».

Все это дало Сальери старт для феноменально успешной карьеры, где было все – от громовых триумфов до полного иконостаса всевозможных орденов. Ну а дирекция Парижской оперы сделала Сальери еще два заказа (на оперы «Горации» и «Тарар»).

 

 

* * *

 

 

...

«Писать музыку не так уж трудно, труднее всего – зачеркивать лишние ноты».

(Брамс Иоганнес)

 

Успех Сальери затмил тогда только встававшего на ноги Моцарта, у которого не было еще сделавших его знаменитым «Женитьбы Фигаро», «Дона Жуана» и «Волшебной флейты».

Заметим, что материальное положение Моцарта было тогда не блестящим. Как отмечает в своей книге «Вена» Е.Н. Грицак, «родившийся в Зальцбурге Моцарт считался провинциалом, которому в старой Австрии трудно было рассчитывать на большее». Именно поэтому он, оставив место органиста в Зальцбурге, для обеспечения своей семьи вынужден был давать уроки, сочинять контрдансы, вальсы и даже пьесы для стенных часов с музыкой, а также чуть ли ни ежедневно играть на вечерах венской аристократии.

Все это дает музыковеду Леопольду Кантнеру полное право заявить:

«Для зависти к Моцарту у Сальери не было причин, у Сальери было вполне прочное положение».

 

Сказать то же самое о Моцарте невозможно. Причин для зависти у него тогда было предостаточно. Чего стоит, скажем, такой пример. В марте 1781 года, когда Моцарт окончательно поселился в Вене, у него произошло первое серьезное столкновение с Сальери, завершившееся для юного зальцбуржца полным поражением. В том году при дворе решался вопрос о музыкальном образовании молодой княгини Елизаветы Вюртембергской, младшей сестры будущей российской императрицы Марии Федоровны. Ей было тогда пятнадцать лет. На пост преподавателя было два кандидата – Моцарт и Сальери. Выбор, естественно, пал на Сальери. И произошло это не только потому, что Сальери считался тогда лучшим музыкантом и лучшим преподавателем. По словам Марио Корти, дело состояло еще и в том, «что у Моцарта была репутация легкомысленного и даже разнузданного молодого человека. Было опасение за честь и достоинство молодой княгини».

Разочарованный Моцарт написал тогда своему отцу:

«Я потерял все доброе расположение императора ко мне […] Для него существует только Сальери».

Леопольд Кантнер не может скрыть своего удивления:

«Что значит «потерял»? Разве он когда‑нибудь пользовался расположением императора в такой степени, как Сальери? Сальери, Ригини [6], Анфосси [7] чувствовали себя при венской опере, как дома. У них там были прочные позиции. А Моцарт свое место еще должен был обрести».

 

...

«Музыка, когда она совершенна, приводит сердце в точно такое же состояние, какое испытываешь, наслаждаясь присутствием любимого существа, то есть, что она дает, несомненно, самое яркое счастье, какое только возможно на земле».

(Стендаль)

 

А вот еще несколько высказываний Моцарта о Сальери из его корреспонденции.

Из письма от 31 августа 1782 года:

«Сальери не в состоянии преподавать фортепиано».

Из письма от 7 мая 1783 года:

«Да Понте [8] обещал написать новое либретто для меня. Но сдержит ли он слово. Господа итальянцы ведь очень милы лицом к лицу, а за спиной!.. Мы‑то их хорошо знаем. Если Да Понте сговорился с Сальери, либретто я никогда в жизни не получу, а я так хотел бы показать свое умение в области итальянской оперы».

По этому поводу Марио Корти не может удержаться от едкой ремарки:

«Замечу, что после этого Да Понте написал для Моцарта несколько либретто. Вся итальянская трилогия Моцарта написана Да Понте».

В мае 1790 года Моцарт написал следующее письмо эрцгерцогу Францу:

«Моя любовь к труду и сознание своего умения позволяют мне обратиться к Вам с просьбой о предоставлении мне положения капельмейстера, тем более, что Сальери, хотя и опытнейший капельмейстер, никогда не занимался церковной музыкой».

А вот выдержка из письма от 18 апреля 1786 года:

«Кто знает, как выйдет с постановкой «Свадьбы Фигаро» – у меня есть сведения, что готовится большая интрига. Сальери и его сообщники из кожи вон лезут».

 

 

* * *

 

А тем временем, в 1787 году, имела огромный успех опера «Тарар», созданная Сальери совместно с Пьером‑Огюстеном Кароном де Бомарше, автором знаменитых пьес «Севильский цирюльник» (1775) и «Женитьба Фигаро» (1784), составила эпоху в истории французского театра.

 

...

Пьер‑Огюстен Карон де Бомарше (фр. Pierre‑Augustin Caron de Beaumarchais; 24 января 1732, Париж – 18 мая 1799, там же) – знаменитый французский драматург и публицист.

(из Википедии)

 

У А.С. Пушкина есть несколько строк об этой опере, вложенные в уста Моцарта:

Да, Бомарше ведь был тебе приятель;

Ты для него «Тарара» сочинил,

Вещь славную. Там есть один мотив…

Я все твержу его, когда я счастлив…

 

Бомарше, знавший толк в музыке, признавался в посвящении своего произведения (текста оперы) Сальери, что он считает за честь называть себя его либреттистом. Он писал:

«Если наш труд будет иметь успех, я буду обязан почти исключительно Вам. И хотя Ваша скромность заставляет Вас всюду говорить, что Вы только мой композитор, я горжусь тем, что я Ваш поэт, Ваш слуга и Ваш друг».

 

...

«Музыка, все музыка! В конце концов даже его женитьба, его недолгое семейное счастье – и то началось с музыки… Жена умерла, не оставила ему ничего, кроме его новой фамилии – Бомарше; так называлось принадлежавшее ей имение. Но теперь он присоединил к этой фамилии вожделенную частичку «де»: он купил себе дворянство! Дворянин, богач, любимец двора… Положительно, он – баловень судьбы».

(Цит. по: Читальный зал сайта Biografia.ru «Писатели Франции» Сост. Е. Эткинд Просвещение, М.: 1964. – Р. Зернова. ПЬЕР ОГЮСТЕН БОМАРШЕ (1732–1799))

 

Премьера оперы Сальери‑Бомарше состоялась в Париже 8 июня 1787 года. Общественное мнение было возбуждено до самой невероятной степени. Для сдерживания толпы были возведены специальные ворота, и четыреста солдат патрулировали улицы вокруг здания Оперы.

Успех работы, в том числе и финансовый, был впечатляющим. В течение десятилетий «Тарар» оставался самым кассовым спектаклем в Парижской опере. В первые же девять месяцев опера была представлена тридцать три раза, принеся более четверти всей выручки театра за год.

 

 

* * *

 

 

...

«Любите и изучайте великое искусство музыки. Оно откроет вам целый мир высоких чувств, страстей, мыслей. Оно сделает вас духовно богаче. Благодаря музыке вы найдете в себе новые неведомые вам прежде силы. Вы увидите жизнь в новых тонах и красках».

(Д. Шостакович)

 

После успеха «Тарара» Сальери по праву мог рассчитывать на постоянный поток заказов от Парижской оперы. Но Великая французская революция смешала композитору все карты. С мечтами о продолжении карьеры одновременно в Париже и Вене пришлось расстаться, поэтому Сальери вернулся в Вену – и, как выяснилось позже, поступил правильно.

В Вене Сальери ожидала большая потеря: 15 ноября 1787 года скончался Глюк, его близкий друг, учитель и покровитель. Горе Сальери по этому поводу не поддается описанию…

А в январе 1788 года была поставлена новая опера Сальери, получившая название «Аксур, царь Ормуза». В течение 80‑х и 90‑х годов XVIII века «Аксур» пользовался огромным успехом, причем не только в Вене, где лишь в придворных театрах он был поставлен более сотни раз. В различных переводах опера быстро приобрела общеевропейскую популярность.

После успеха «Аксура» авторитет Сальери в Вене стал непререкаемым. После этого император приказал уволить с сохранением жалования Джузеппе Бонно, занимавшего должность первого капельмейстера императорской капеллы в течение пятнадцати лет, и Сальери занял его место.

При этом Иосиф II дал такую оценку творчеству Сальери:

«Я полагаю, что, если ему не помешают интриги, этот молодой человек – ученик Глюка, написавший несколько превосходных партитур, – будет единственным, кто сможет заменить его».

Так Сальери, вернувшись из Парижа, стал центральной фигурой музыкальной Вены.

 

 

* * *

 

А что же Моцарт? Отметим, что искушенный в сочинении опер Сальери впервые непосредственно столкнулся с ним в середине 80‑х годов XVIII века, когда имела место одна весьма курьезная премьера в Придворном венском театре.

 

...

«В 1781 году Моцарт поселился в Вене, где и прожил до конца своих дней. «Счастье мое начинается только теперь», – писал он отцу».

(Цит. по: Прохорова И. Музыкальная литература зарубежных стран. М.: Музыка, 2003. С. 40).

 

В то время популярны были поединки между композиторами, и вот 6 февраля 1786 года в Шёнбруннском дворце был проведен поединок между Моцартом и Сальери. Выглядело это так: в один вечер в одно и то же время шли два одноактных комических представления с музыкой. Для чистоты эксперимента оба они имели практически одинаковый сюжет. Действие происходило за кулисами театра, где две оперные примадонны отчаянно ссорились из‑за распределения ролей в новой постановке. В обоих случаях их пытался примирить ловкий импресарио. Разница была только в том, что зингшпиль [9] «Директор театра» был сочинен Моцартом, а маленькая итальянская опера под названием «Сначала музыка, а потом слова!» – Сальери.

Заметим, что оба произведения были сочинены по заказу императора Иосифа II для представления по случаю приема генерал‑губернатора австрийских Нидерландов Альберта, герцога Саксен‑Тешен, и его супруги, сестры императора, Великой герцогини Марии‑Кристины.

Итог специально организованного поединка оказался печальным для Моцарта. Опера Сальери была встречена аплодисментами восторженной публики, а зингшпиль Моцарта провалился.

Специально занимавшийся этим вопросом Марио Корти констатирует:

«Говорят, что причина успеха Сальери и провала Моцарта состояла в том, что у Сальери автором либретто был знаменитый поэт Джованни‑Баттиста Касти, а у Моцарта – немец И.Г. Штефани. Это было не просто состязание между двумя композиторами, это было соревнование между двумя жанрами – итальянской оперой и немецким зингшпилем… Проиграл зингшпиль, и проиграл Моцарт».

Другие специалисты отмечали, что в произведении Сальери музыкальная часть была слабее, но зато вокальная часть – более качественна. Нашлись и такие, кто заявил, что причина провала Моцарта заключалась лишь в том, что «его соперник Сальери гораздо лучше умеет угождать вкусам публики».

Говорить можно все, что угодно, на факт остается фактом: успех Сальери был огромен, и Моцарт в очном поединке с ним потерпел сокрушительное поражение.

Биограф Моцарта Марсель Брион отмечает, что этот «провал немецкой оперы» совершенно «не являлся лишь следствием исключительно интриг итальянцев».

За свою работу Сальери получил сто дукатов, а Моцарт – вдвое меньше. И заметим, что это было не первое подобное фиаско Моцарта: 24 декабря 1781 года он проиграл аналогичный поединок знаменитому виртуозу клавесина Муцио Клементи, который играл сонату собственного сочинения. То поражение, кстати, Моцарт перенес очень тяжело, и если Клементи был в восторге от игры Моцарта, то проигравший назвал Клементи «итальяшкой», «шарлатаном» и «просто механиком», заявив, что «вкуса у него ни на грош», а произведения его «незначительны». Удивительная невоспитанность и самомнение! И как после всего этого объяснить тот факт, что, несмотря на подобные нелицеприятные эпитеты, Моцарт использовал мотив из сонаты Клементи в увертюре к своей «Волшебной флейте»?

В Британской энциклопедии 1960 года написано:

«Можно по праву сказать, что Моцарт завершает старую школу фортепианной техники, тогда как Клементи основатель новой школы».

Такого же мнения придерживался американский пианист В.С. Горовиц, один из исполнителей музыки Клементи. В одном телевизионном интервью он, на примерах Моцарта и Клементи, подчеркнул новаторство последнего, противопоставляя его традиционализму Моцарта.

У Марио Корти читаем:

«Клементи ничего плохого Моцарту не сделал. О Моцарте он всегда отзывался в самом уважительном тоне, восхищался его искусством и сыграл важную роль в распространении музыки Моцарта. В отличие от Сальери, Клементи не занимал положения, на которое Моцарт мог как‑то претендовать. Он был прославленным виртуозом, известным во всей Европе. Бетховен, к примеру, осознал значение Клементи и первые свои сонаты писал в его стиле».

И вот такого человека Моцарт пренебрежительно обзывал «механиком», «шарлатаном» и «итальяшкой»…

Впрочем, умение проигрывать и уважать своих коллег‑музыкантов никогда не было сильной стороной очень высоко ценившего себя Моцарта. Что же касается Сальери и традиционно приписываемой ему зависти, то ему досталась лишь одна возможность – быть ее объектом со стороны Моцарта, которому постоянно не везло именно там, где везло Сальери.

 

...

«Музыка даже в самых ужасных драматических положениях должна всегда пленять слух, всегда оставаться музыкой».

(Моцарт)

 

 

 

* * *

 

Итак, с 1788 года Антонио Сальери, написавший к тому времени горы оперной продукции и известный всей Европе, получил в Вене пост первого капельмейстера императорского двора. Леопольд Моцарт, как обычно, начал интриговать против этого, но его усилия успеха не имели. Его сын получил должность императорского камерного музыканта, и не более того. Но, будучи пятью с лишним годами младше Сальери, Моцарт‑младший страстно желал быстрее выдвинуться вперед. Но вот вопрос: а мог ли он этого тогда добиться? И если не мог, то была ли в этом хоть капля вины Антонио Сальери?

Как мы уже говорили, Иосиф II не очень любил Моцарта. Но он умер 20 февраля 1790 года, и его сменил на троне его брат, ставший императором Леопольдом II. Так вот, он относился к Моцарту еще хуже. Биограф Моцарта Марсель Брион по этому поводу пишет:

«На мой взгляд, Леопольд II проявлял такую подчеркнутую враждебность к Моцарту вовсе не из художественных соображений, а из‑за его масонской деятельности».

Возможно, именно так все и обстояло. Но, как бы то ни было, материальное положение Моцарта так и осталось катастрофическим. Он даже стал подумывать об отъезде за границу, поскольку ни Германия, ни Австрия не проявляли желания обеспечить его средствами к существованию.

Но почему?

По всей видимости, главная причина крылась в особенностях характера отца и сына Моцартов. Фридрих Вайсенштайнер, например, характеризуя Моцарта‑младшего, употребляет такие слова: «неуравновешенный», «подвижный, как ртуть», подверженный частым переменам настроения»… Более того, он утверждает, что Моцарт был «личностью с явными признаками маниакально‑депрессивного психоза».

 

 

...

«Сразу после бога идет отец».

(Вольфганг Амадей Моцарт)

 

Сальери же, напротив, по словам Марселя Бриона, «был ярким представителем состоятельных композиторов».

Итак, характер у Моцарта был не из легких, и это не могло не настраивать людей против него. Он «взрывчат, как порох», а вот Сальери, напротив, «все превращал в шутку и был весьма любезным человеком, пользовавшимся большим уважением венского общества».

У Марселя Бриона читаем:

«Его непринужденный юмор, итальянская легкость натуры […] обеспечили ему признание […] венского общества. Уже само его итальянское происхождение не могло не расположить; моду диктовала Италия».

Умирая от зависти, Моцарт писал своему отцу Леопольду, что император «никем не интересуется, кроме Сальери». Это была неправда. На самом деле император признавал и ценил многих, ему лишь очень не нравились подозрительность Моцарта по отношению к итальянцам, а также интриги при дворе, где итальянские музыканты по праву доминировали уже в течение многих лет.

И еще один немаловажный момент, на который указывает Марсель Брион:

«Моцарт не делал ничего, чтобы подлаживаться под вкусы общества, задававшего тон и создававшего или разрушавшего репутации артистов».

В добряке же Сальери никто и никогда не замечал зависти. Да и могла ли она возникнуть у него? Особенно к Моцарту? У преуспевающего Сальери уже была такая слава, о которой Моцарту оставалось только мечтать. Грудь Сальери украшали и золотая императорская медаль, и французский орден. Ему не в тягость было помогать своим собратьям по профессии. Кстати, именно Сальери помог Моцарту возобновить в 1779 году постановку его «Свадьбы Фигаро», получить новые заказы. Вопрос: были ли у него хоть какие‑нибудь основания завидовать человеку, который жил в жестокой нужде, не имея практически ничего?

 

...

С 1786 года начинается необычайно плодовитая и неустанная деятельность Моцарта, которая была главной причиной расстройства его здоровья. Примером невероятной быстроты сочинения может служить опера «Женитьба Фигаро», написанная в 1786 году в 6 недель и тем не менее поражающая мастерством формы, совершенством музыкальной характеристики, неиссякаемым вдохновением. В Вене «Женитьба Фигаро» прошла почти незамеченной, но в Праге она вызвала необычайный восторг. Не успел соавтор Моцарта Лоренцо да Понте закончить либретто «Женитьбы Фигаро», как ему пришлось по требованию композитора спешить с либретто «Дон‑Жуана», которого Моцарт писал для Праги. Это великое произведение, не имеющее аналогов в музыкальном искусстве, увидело свет в 1787 году в Праге и имело еще больший успех, чем «Женитьба Фигаро».

(из Википедии)

 

 

...

«Поставленная впервые в Вене в 1786 году, опера «Свадьба Фигаро» вскоре завоевала мировое признание. В России опера Моцарта впервые прозвучала в 1815 году. Исполнялась она на итальянском языке, в том виде, как написал ее композитор. В 1875 году Петр Ильич Чайковский, преклонявшийся перед музыкой Моцарта, перевел текст оперы на русский язык».

(Цит. по: Прохорова И. Музыкальная литература зарубежных стран. М.: Музыка, 2003. С. 52).

 

Естественно, в жизни тесной дружбы между этими композиторами не существовало, но это‑то как раз было связано с подозрительностью Моцарта, который относился к Сальери весьма неприязненно, обвиняя его во всевозможных кознях. Но, как пишет в своей биографии Моцарта Марсель Брион, «личные отношения двух композиторов вовсе не носили характера воинственной враждебности».

С другой стороны, престиж более счастливого соперника, покровительство императора, которым пользовался этот самый соперник, – все это не могло не мешать успеху Моцарта.

А со временем их отношения вообще даже смягчились. В письме к жене Констанце от 14 октября 1791 года, то есть за полтора месяца до смерти, Моцарт написал, что по его приглашению Сальери посетил спектакль «Волшебная флейта», очень внимательно прослушал оперу – «и не было ни одного номера, от увертюры до последнего хора, который бы не вызвал его «браво». Кстати сказать, это были последние слова Моцарта о Сальери.

 

 

* * *

 

 

...

«Не знаю, в самом ли деле ангелы в присутствии Бога играют лишь Баха; но я уверен, что в своем домашнем кругу они играют Моцарта».

(Барт Карл)

 

Как известно, Моцарт заболел 20 ноября 1791 года. Сначала у него сильно опухли руки и ноги, затем все тело. Появился жар и сыпь на теле…

Умер Моцарт в ночь с 4 на 5 декабря. Лечащие врачи, Томас Клоссет и Маттиас фон Саллаба, поставили диагноз – просянка [10]. Впоследствии диагноз уточнили – «ревматическая воспалительная лихорадка».

И что же дальше? Моцарт неожиданно умер в возрасте всего тридцати пяти лет, а вот Сальери долго еще оставался императорским и королевским придворным капельмейстером, и ему еще долго сопутствовал успех.

На похоронную службу друзья Моцарта собрались в церкви Святого Петра. Был среди присутствовавших и Сальери…

К тому времени, когда похоронная процессия двинулась от церкви, погода настолько испортилась, что ни у кого не хватило отваги дойти до кладбища. Таким образом, при погребении Моцарта никто не присутствовал, и никто толком не знал, где находится могила. Когда потом его жена Констанца решила поставить на могиле скромный крест, как пишет Марсель Брион, «ни один могильщик не смог вспомнить, где похоронили Моцарта. Это неизвестно и по сей день».

Фридрих фон Шлихтегролль констатирует:

«Из‑за несдержанности и бесхозяйственности он не оставил в наследство семье ничего, кроме славы своего имени».

Франц‑Ксавер Нимечек уточняет:

«Говорили, что он оставил после себя долгов на 30 000 гульденов».

Он же подводит своеобразный итог жизни Моцарта:

«Исследователя человеческой натуры не смутит факт, что этот редкостный художник не был столь великим в иных жизненных обстоятельствах».

 

 

* * *

 

 

...

«Любое искусство стремится к тому, чтобы стать музыкой».

(Пейтер Уолтер)

 

А что же Сальери? А он воспитал целое поколение музыкантов – певцов и композиторов.

Удивительно, но как же все‑таки прилипчиво клеймо, повешенное когда‑то А.С. Пушкиным на Сальери! Даже тот факт, что он был учителем великого Бетховена, можно, оказывается, интерпретировать чуть ли не как доказательство того, что он отравил Моцарта. Вот, например, что пишет некий Б.Г. Кремнев в своей книге «Франц Шуберт», вышедшей в серии «Жизнь замечательных людей» в 1964 году:

«Зависть к Моцарту порядком отравила жизнь Сальери. Правда, он, если даже не подсыпал сопернику яда, как утверждала вздорная молва, достаточно потрудился над тем, чтобы отравить Моцарту жизнь. И вероятно, не зря вскоре после смерти Моцарта Сальери оборвал все связи с театром и навсегда перестал писать светскую музыку. Композитор в зените славы и расцвете творческих сил стал сочинять только музыку для церкви. Соде