Конечно же, только Эрон Макдональд и мог надевать черный с белым кожаный жилет.

В тот момент мне некогда было наблюдать за тем, как поведет себя в новой для него ситуации Макдональд. Хорошо зная привычки и мотивы поведения жителей Запада, я следил за остальными, и особенно за Дару.

— Есть ли у вас основания для обвинения, господин судебный исполнитель? — спросил Дару.

— Раненая миссис Ланди сейчас в кабинете врача. Она сказала мне в присутствии доктора, что в нее стрелял человек в кожаном жилете. Кон Дюри тоже слышал ее слова. Жилет принадлежит дочери Макдональда, но в тот день он сам надевал его.

Дару бросил ружье и потянулся к пряжке ремня.

— Я выхожу из игры, Джон, — предупредил он. — Не хочу иметь ничего общего с человеком, способным стрелять в женщину.

Ружья с глухим звуком посыпались на землю.

— Мы нужны тебе, Джон? — обратился Дару к Блэйку.

— Нет, — ответил тот. — Возвращайтесь домой и оставайтесь там.

— Не спешите, господин судебный исполнитель, — заявил я. — Задержите Талькота. Требую обыскать его дом. Во время нападения похищено золото Кэйт Ланди.

Дару выругался и добавил:

— Вор заслуживает виселицы, как и тот, кто поднял руку на женщину. Я сам готов затянуть петлю на их горле!

Эрон Макдональд застыл в седле. Вдруг мое внимание привлек какой‑то шорох. Повернув голову, я увидел Линду, широко открытыми глазами смотревшую на своего отца.

Я проследил за ее взглядом, и мне представилась картина, которую видела она. Не было на земле в тот момент более покинутого человек, чем Макдональд. Почти без каких‑либо заметных движений толпа его сообщников как бы отхлынула от него. И только Талькот остался рядом, но и он держался особняком. Ему тоже хотелось бежать, но он не смел и выглядел как провинившаяся шавка. Макдональд оставался на месте только потому, что не знал, куда деваться. Любой другой в такой ситуации вызвал бы у меня жалость, поскольку он в полном одиночестве столкнулся с осознанием собственной ничтожности.

Деньги и самоуверенность вынесли его на какую‑то высоту, создали иллюзию силы: одни его боялись, другие — уважали. Он и сейчас не лишился денег, но ни в одной лавке нельзя было купить на них то, без чего человеку невозможно жить среди людей.

Взглянув снова на Линду, я поразился нескрываемой ненависти и презрению к отцу в ее глазах.

— Ты хуже своего отца, — негромко произнес я. — На тебе вина за смерть Тома и за все, что произошло потом, поскольку ты знала, что делаешь.

Но она не слушала меня. Повернулась и пошла прочь. И не оглянулась — ни разу.

Глава 12

На следующий день город как вымер. Даже одинокие бродячие собаки исчезли с пыльной аллеи между подозрительно смотрящими друг на друга домами.

Банк оказался закрыт, как и «Эмпориум» Макдональда. Офис Хардемана служащие покинули еще вчера, в салуне Баниона в урочный час двери не распахнулись. На задних дворах трех домов жильцы молча грузили вещи в фургоны. На меня они не обратили никакого внимания.

Роди Линч заявился после полуночи с черным от пороха лицом, ухмыляющийся и довольный, несмотря на несколько пулевых царапин.

В двенадцати милях отсюда на него напал военный отряд молодых кайова, и у него было время вспомнить прожитые годы. Около двадцати индейцев обложили Роди, который вез оружие. В своем распоряжении он имел более шестидесяти заряженных стволов, среди которых попадались и многозарядные ружья. В повозке имелось достаточно воды и провианта. Заметив приближение врага, Роди добрался до вытоптанной бизонами поляны и приготовился к встрече. Он успел установить фургон и распрячь коней. Кайова очень интересовались лошадьми, а тут казалось, что добыча сама шла в руки.

Роди — отличный стрелок, и патроны беречь не собирался. Кроме своих, у него в фургоне оставались более ста запасных комплектов. К тому же он любил хорошую драку с пальбой. Молодые воины считали одинокого бледнолицего легким скальпом. Когда они бросились в атаку, он расстрелял по ним семнадцать патронов из винчестера семьдесят третьей модели. Потом открыл огонь из винтовки Спенсера пятьдесят шестого калибра.

Потеряв воина и лошадь, кайова отступили, чтобы собраться с мыслями. Они видели только одного человека и думали, что никто, будучи в здравом уме, не станет так разбрасываться патронами, и потому вскоре напали снова. Трое зашли сзади, а остальные, выждав некоторое время, плотной группой бросились в лоб.

И опять Роди встретил их шквалом огня из винчестера, винтовки и револьвера. Первыми же выстрелами в упор он повалил индейца. Того даже подбросило в воздух. Прежде чем его изуродованное тело коснулось земли, бедняга умер.

Всего, с перерывами, бой длился пять часов. Линч немного знал язык кайова и разобрал кое‑что из того, о чем они говорили. Некоторые предлагали уйти. Они не очень хорошо представляли себе, в какую переделку попали, но сражаться больше не хотели.