Девушка повернула голову и взглянула ему в глаза. Северуса тут же поразило выражение огромной безнадежности в них. Словно жизнь уже остановилась для этой шестнадцатилетней девушки.

— Что-то случилось? — тихо спросил он.

Вместо ответа девушка протянула ему лист пергамента. Северус прочел часть: «Твоей руки попросил Уолден Макнейр, он чистокровен, богат и отличная партия для тебя! Мы уже дали свое согласие и заключили брачный контракт от твоего имени. Свадьба состоится в июле этого года. Мы с твоим будущим мужем также решили, что баллов за СОВ тебе и так хватит для дальнейшей жизни, все равно жене Макнейра нет нужды работать, поэтому в школу после летних каникул ты уже не вернешься…»

Северус не стал читать дальше и вернул письмо Донне. Что сказать в такой ситуации? Как утешить девушку? В чистокровных семьях это было широко распространенное явление — выдавать девушек замуж согласно воле и желаниям родителей. И лишь немногие могли найти счастье в таких браках. Хотя некоторые и были счастливы, если удавалось подцепить богатого жениха. К примеру, с весенних каникул Диана Альдебур вернулась уже обрученной с Кристофером Забини. И казалась вполне довольной выбором своих родителей, хоть и увидела жениха впервые за день до помолвки. Но баснословно богатый, хоть и уже немолодой жених её вполне устроил. И теперь усиленно мечтала о том, какую жизнь она будет вести, удачно выйдя замуж. Их свадьба была назначена на август этого года. Еще таким примером была Элизабет Нортон, удачно заменившая Нарциссу, при помолвке с Люциусом Малфоем. Их свадьба была назначена на седьмое июля этого года. И окрыленная романтичными ухаживаниями жениха Элизабет с надеждой ждала день свадьбы. Про семикурсниц уже и речи не шло, как правило, к седьмому курсу или к своему совершеннолетию все они были либо замужем, либо обручены. Исключение составляли лишь единицы. Их магглорожденные сверстницы были гораздо свободней в этом смысле и могли строить свою жизнь или карьеру по собственному усмотрению. И вот теперь глядя на горько плачущую девушку, Северус мог лишь посочувствовать ей словами. Что он честно и попытался сделать:

— Может быть, твои родители еще передумают? Ты поговори с ними…

Его слова перебил резкий с всхлипами смех Донны:

— Передумают?! Да они буквально молятся на Темного лорда! Отец учился с ним еще в школе и до сих пор в восторге от него и его идей. А Роберт, мой старший братец, уже вошел в число его свиты и ходит героем. Как же иначе: он же спасет магический мир от вымирания и при этом поможет вернуть нам былое могущество! Ненавижу его! Наверняка это он все придумал, чтобы еще больше сблизиться с Темным лордом. Роберт всегда восхищался этим Макнейром, тот какая-то важная шишка при Темном лорде, — она не выдержала и снова разрыдалась.

Роберт Эйвери, её старший брат, учился с Северусом на одном курсе и по слухам был после совершеннолетия принят в пожиратели смерти. Впрочем, Снейп точно знал, что принят, он «прочел» это в его мыслях после зимних каникул. Были также и другие новички-пожиратели среди его однокурсников: Мальсибер, Уилкис, Розье. Все они тоже приняли черную метку. Да и сам Северус был бы в их числе, если бы Лили круто не изменила бы его жизнь. Теперь мысль о магическом превосходстве и полном уничтожении магглов и магглорожденных казалась ему просто отвратительной. Под влиянием Лили Северус менялся постепенно, правда, он все еще восхищался могуществом Темных искусств, но уже скорее, как исследователь, со стороны. Теперь мысль об использовании магглов, как подопытных кроликов, была ему отвратительна. Хотя своего папочку он по-прежнему терпел с трудом, но больше не переносил неприязнь на него на остальное человечество.

Донна продолжала тихо плакать и Северус, протянув руку, погладил её по волосам, сам не понимая, чего он этим добьется. Но девушка и сама четко понимала, как незавидна её судьба и что он ей не поможет, поэтому, скинув его руку с головы, глухо попросила:

— Уйди, мне нужно побыть одной.

Понимая, что ничем не может ей помочь, Северус поднялся и, бросив последний взгляд на рыдающую девушку, тихо ушел…

* * *

…— Чего вы хотите, мисс Бошам? — недоверчиво глядя на неё, переспросил Дамблдор.

— Я хочу, нет, я требую, чтобы вы выгнали оборотня из школы, — твердо повторила Катрин. — Он опасен для окружающих, а притворяется нормальным при этом.

— Мисс Бошам, это решать не вам, — твердо ответил директор. — Мистер Люпин почти не представляет для учеников опасности. Его всегда изолируют заблаговременно до наступления полнолуния, и за ним тщательно следит мадам Помфри. Он также не находится в школе во время полнолуния, у него есть отведенный специально дом для превращений, где он взаперти проводит всё полнолуние.

— Я напишу папе, и он сообщит в опекунский совет школе о вашем самоуправстве! — с апломбом заявила Катрин. — Посмотрим, что вы тогда скажете! — с угрозой добавила она.

Дамблдор перевел на неё внимательный взгляд синих глаз. Потом открыл один из ящиков своего стола и вытащил оттуда синюю папку. Перелистнув несколько страниц, он протянул один из пергаментов девушке:

— Читайте, мисс Бошам. Это разрешение опекунского совета на пребывание мистера Люпина в Хогвартсе. Оно подписано председателем попечительского совета мистером Карлусом Поттером. Он также оплатил все расходы по постройке отдельного дома для пребывания в нем мистера Люпина во время полнолуния.

— Опекунский совет не мог этого разрешить? Тем более мистер Поттер! — удивленно воскликнула девушка.

— Вполне мог, вы же умеете читать. И мистер Поттер отлично знает, что мистер Люпин абсолютно безопасен в любое другое время, кроме полнолуния. Иначе бы он не поощрял его дружбу со своим единственным сыном. И, кстати, именно этот довод окончательно убедил других членов опекунского совета.

— Но почему? Зачем вы это делаете?

— Потому что, мисс Бошам, нужно уметь давать людям шанс в жизни. Римуса укусили еще в детстве. Какое будущее у него могло бы быть без образования? К тому же у его родителей нет денег на полноценное домашнее обучение. А сейчас у него есть шанс стать настоящим членом общества. Он оборотень не по своей воле, а потому что с ним жестоко обошлась судьба. А вы, мисс Бошам, пытаясь выгнать его из нормального общества из-за призрачного страха, лишаете Римуса последнего шанса на нормальную жизнь. Неужели в вас совсем нет жалости к нему? Разве мистер Люпин хоть раз поставил вашу жизнь под угрозу?

Катрин выпрямилась на стуле:

— Не надо громких слов, профессор Дамблдор. Этого не изменит того факта, что Люпин оборотень и одним этим уже опасен для нормального общества. Я все равно расскажу всем правду и даже угрозы Поттера меня не остановят.

— Знаете, мисс Бошам, у каждого человека в жизни есть выбор. Он есть сейчас и у вас. Остаться честным человеком, рассказав всем правду про мистера Люпина, или забыть об этом, дав ему возможность закончить обучение в нормальных условиях. Вы же отлично понимаете, какая паника начнется в школе при известии, что с ними семь лет учился оборотень. И что скажет при этом общественность и родители!

— Вам надо было подумать об этом раньше, — скривилась Катрин.

— Мне жаль, мисс Бошам, что Римус доверил свое сердце такой бессердечной девушке, как вы, — тихо заметил директор, пристально глядя ей в глаза. — И боюсь, теперь выбор придется делать мне. И он будет не в вашу пользу, — тихо добавил он, доставая волшебную палочку.

Катрин с ужасом попыталась вскочить со стула, но поняла, что не может шевельнуть и пальцем…

… — Спасибо за подробное разъяснение, профессор Дамблдор. Значит, я могу быть уверена, что Римусу ничего не грозит и он по-прежнему будет учиться в школе! — Катрин, улыбнувшись ему, легко вспорхнула со стула и пошла к выходу. — До свидания.

— До свидания, мисс Бошам, — как только девушка закрыла дверь, отеческая улыбка тут же сползла с его лица, и он тяжело вздохнул.

— И насколько этого хватит? — скептически спросил Блэк со своего портрета.

— А это снова вы, Финеас! Интересно, почему на вас не действует мое заклинание? Остальные портреты спокойно спят, а вы бодры!

— Сам удивляюсь, — хитро ухмыльнулся предок Сириуса со стены.

— А я думаю, вы знаете или хотя бы подозреваете! — перестав улыбаться, Дамблдор встал и жестким тоном продолжил. — Я официально приказываю вам поведать мне ваши подозрения по этому поводу.

Снова скривившись, словно от боли, Блэк пробурчал:

— На змееустов не действует это заклинание! Кажется, но точно не знаю, может причина в другом.

Дамблдор перевел взгляд на другой портрет, женский:

— Дайлис? — позвал он.

Женщина на портрете открыла глаза и привычным движением поправила серебряные локоны:

— Альбус?

— Почему вы раньше себя не обнаружили? — улыбнувшись, спросил он.

— А зачем, Альбус? Я достаточно тактична, чтобы сделать вид, что не знаю того, что мне не положено знать, — Дайлис Дервент стрельнула осуждающе взглядом в сторону ухмыльнувшегося Блэка. — И поверьте, Альбус, ваши тайны я никогда никому не расскажу.

— Спасибо, Дайлис. Вас, Финеас, я попрошу о том же.

— Блэки никогда не были болтунами, — обиженно вскинулся тот. — И вы не ответили на мой вопрос, Альбус!

— На пару лет девушке точно хватит, а за это время, она либо привыкнет к тому, что Люпин оборотень, либо они уже расстанутся.

— Почему вы просто не стерли ей память? — удивился Финеас.

— Потому что это решило бы проблему только этого месяца, а как же дальше? Люпину еще два месяца учится, да и в дальнейшем тоже...

* * *

— Что ты делаешь, Джеймс? Ты как-то странно выглядишь и куда ты меня ведешь?

— Все расскажу позже, — пообещал тот, ведя её куда-то. Встретив её час назад в коридоре, Джеймс буквально силой затащил девушку в какой-то кабинет в подземелье и принялся страстно обнимать и целовать, ничего при этом не объясняя. Поначалу Нарцисса хотела воспротивиться, но, посмотрев в выразительные глаза любимого, поняла, что тому действительно нужно успокоиться. И хотя Джеймс выбрал довольно странный способ для этого, она не стала больше допытываться или противиться, благоразумно решив, что он сам все расскажет позже. И с удовольствием стала отвечать его ласкам. И вот теперь «успокоенный» Джеймс снова повел её куда-то. К её удивлению они пришли в Больничное крыло. Сердце девушки тут же сжала тревога за Римуса, но, благоразумно рассудив, что Джеймс не стал бы заниматься с ней любовью, если бы с тем случилось что-то серьезное, она успокоилась.