Химера. Москва. Нижний Шанхай. Неудачная облава

 

Двор качнулся навстречу, надвинулся, прыжок из окна шестого этажа в восприятии твари Зоны, химеры, показался растянутым во времени и чем‑то напоминал пологое пикирование «Совушки» на стоянку сталкеров где‑нибудь на Кордоне. Ночка спускалась на землю в облаке сверкающих в лучах низкого вечернего солнца мелких стекляшек и, пока летела, успела охватить территорию внизу цепким химерьим взглядом. Сигнал тревоги, посланный Кощеем, она услышала, когда приземлилась на мягко спружинившие лапы и полупрозрачной рыжей тенью метнулась к замеченным еще в полете гаражам.

Для того чтобы почувствовать хотя бы направление, в котором следует искать Берета, ей необходимо было бросить свой полузвериный разум в пространство, растворить его в нем и нащупать сталкера, выделить его среди тысяч и тысяч живых существ, формирующих в ее сознании множество мельтешащих отметок. Для этого нужно было время, секунды или даже минуты. Много времени.

Ночка‑химера замерла в проходе между отвратительно вонявшими ржавым железом, бензином, мочой, прелыми тряпками и еще какой‑то человеческой дрянью гаражными боксами и попыталась сосредоточиться. В эти минуты она была совершенно беззащитной.

Прежде чем из окрестных домов стали выбегать вооруженные люди, угловатая фигура выметнулась из окна квартиры, где жили Берет с Ночкой, на миг припала к асфальту, блеснула голым черепом, нащупала тренированным сознанием сжавшуюся в комок девушку, замерла и ударила. Пси‑удар был страшен. Он с презрительной легкостью смял человеческий разум Ночки‑химеры, скомкал его и брезгливо отшвырнул во тьму, где не было ничего. Словно огонь задул, сшиб, словно взрывом, оставив слабо тлеющие угольки сознания, уже почти беспомощные. И Ночки‑человека не стало.

Только вот на химеру пси‑излучение действовало слабо, удар, в который Кощей вложил почти всю свою силу, смог разозлить тварь Зоны, угнездившуюся в теле контрабандистки, но причинить ей серьезный вред не сумел. И пускай химера осталась одна в слабом и хрупком, почти человеческом теле, но она была сильной и почти разумной тварью, да и человеческое сознание теперь не сковывало ее своими нелепыми моральными нормами. Химера умела выживать и умела убивать для этого.

Тварь прекрасно понимала, что против Кощея и десятка вооруженных сталкеров ей в одиночку не выстоять, а значит, следовало вырваться из западни, в которую превратился двор, а уж после решать остальные проблемы. Мертвой химере возлюбленный хозяин не нужен, да и она ему тоже. Но если придется умереть, она постарается сделать это в подходящей компании. Компанию Кощея тварь считала вполне подходящей, а неуклюже выбирающихся из подъездов сталкеров и вовсе в расчет не принимала. Медлительные они были, эти твари. И слабые. Хотя и в них опасно мерцала Зона.

Пси‑удар хотя и был направлен на девушку, но точным не мог быть просто потому, что мозг даже такого уникального мутанта, как Кощей, не способен к абсолютной точности. Умники‑мастдайны из лабораторий, занимающиеся исследованиями мутантов, прекрасно знали, что пси‑излучение, генерируемое мозгом контролера, имеет лепестковую диаграмму направленности. А вот сталкеры этого, увы, не знали, поэтому большинство из тех, кто выбежал во двор с оружием наготове, сейчас корчились на газоне в зародышевых позах и к осмысленным действиям были не способны. Они еще какое‑то время не смогут не то что стрелять, а даже сообразить, на какой крючок надо нажать, чтобы автомат выстрелил. И хорошо, что не смогут, а то скорее всего перебили бы друг друга. Так что погорячился господин Кощей, немного не рассчитал.

Теперь он остался один на один с Ночкой.

Тварь‑человек против просто твари. И если Кощею требовалось восстановиться после нанесения пси‑удара, то химере этого не требовалось. Да и Кощей был химере совершенно не нужен, ни живой, ни мертвый. Поэтому тварь не стала ждать, пока противник восстановится, перестала тратить время на поиски в пси‑пространстве пропавшего Берета – все потом, – а просто метнулась прочь, по пути, казалось бы, играючи зацепив лапой сверкающую на вечернем солнышке лысину Александра Борисовича. Вошла в стеллс, размазалась среди приткнутых к обочинам автомобилей, да и потерялась в закатной солнечной пыли среди домов спального района.

Кощей, пошатываясь и матерясь хриплым шепотком, поднялся на ноги. Регенерация регенерацией, но ободранная шустрой девкой лысина кровила изрядно, и он наскоро обмотал голову белым платком, став похожим на красного командира Щорса, кутилу и бандита, разве что революционного знамени над головой не хватало. Да еще соответствующего песняка. На сталкеров в плане песняка рассчитывать не стоило. Не до песняка им было пока что, ох, не до песняка! Сталкеры, попавшие под пси‑удар, понемногу приходили в себя, те, которым повезло запоздать и не попасть под излучение, покрутили головами, выискивая противника, потом стали подтягиваться к окровавленному Кощею. За руководящими указаниями, наверное.

– Всё, – хрипло сказал Кощей, с сожалением оглядывая разодранный, некогда элегантный костюм. – Тревога отменяется. Можно не торопиться. Просрали парафию[14]! Чего уставились? Просрали, говорю, теперь можно по домам… Сбежала, зараза!

Ухмыльнулся мертво и добавил с уважением:

– Вот сволочь, чуть скальп не сорвала, ай да девка! Огонь!

Хмыкнул, вроде бы даже и одобрительно, и сплюнул кровью в стриженую траву.

– Ладно, пойду переоденусь, а то выгляжу как долбаный либерал после Болотной…

 

* * *

 

Ночка сбежала. Сталкеры были бесполезны, по крайней мере пока он не отыщет ее в городских лабиринтах. Сами они не смогут. Да и убьет она их, если, не дай им бог, найдут.

Хотя, судя по всему, в городе тварь надолго задерживаться не станет, нечего ей в городе делать. Она все‑таки человек, пусть и провинциалка, но сориентироваться в городе сможет и выбираться из него будет человеческими путями, потому что удобных путей для зверя в городе нет. Так что отыскать ее будет несложно, отметка четкая, никто ее не прикрывает, а сама девчонка недостаточно опытна, чтобы закрыться от такого мастера, как Кощей. Да и не догадается она закрыться, а подсказать некому. В общем, просчитать такого человечка‑нечеловечка несложно. И пусть она бежит себе к своему Берету, пусть торопится со всех ног или лап, пусть… мешать не будем. Пока. А вот когда добежит, тут мы их всех скопом и накроем. И девку эту бешеную, и неблагодарного сталкера, и его новых друзей.

Хотя скорее всего как раз и не новых, а старых… Старых, в том‑то и дело! Надо же, не догадался, лысый дурак, что это за сталкеры‑мутанты такие, с которыми его прикормленная гвардия справиться не может! Растяпа! Стареешь, Кощей Борисович, ох, стареешь, хотя это тебе, как универсальному мутанту, будущему хозяину Зоны Отчуждения под названием Москва, вроде бы и не положено!

Кощей не знал, что преследуемое им существо перестало быть человеком, что женщину по прозванию Ночка он почти убил своим пси‑ударом, что осталась одна только тварь Зоны. Он не знал, что большинство человеческих дорог недоступны для этой твари. У людей и тварей разные дороги, даже если ведут они к одной цели. Если бы он это понял, то действовал бы по‑другому, и скорее всего намного успешней.

Так что напрасно он распорядился перекрыть дороги, ведущие на восток из Москвы. Тварь Зоны будет чураться автомобильных дорог, для нее это такие же смертоносные аномалии, как для обычного человека «гравии» или разломы. Тварь Зоны пойдет там, где удобных для человеческого транспорта и вообще цивилизованного человека дорог нет. Через опустевшие моногорода, по территориям расформированных воинских частей, по заросшим бурьяном полигонам, мимо убитых ракетных шахт, слабо сочащихся остаточной радиацией. Она пойдет по тем местам российской глубинки, которые теперь так похожи на Зону Отчуждения. Много нынче вокруг столицы таких мест.

Поэтому тварь Зоны сможет добраться до цели без особых проблем.

Сами виноваты, люди. Вот вам и «Зона снаружи»!

Милости просим!

 

Москва. Химера. Чужая Зона

 

Долго держать стеллс было тяжело даже для истинной химеры, это ведь боевой режим, а бои в Зоне, как правило, скоротечны. А уж для такой неполноценной твари с почти человеческим телом, какой была Ночка‑химера, сколько‑нибудь продолжительный боевой режим был и вовсе невозможен. Сгорит человеческий организм в два счета. Особенно здесь, в этой странной чужой Зоне, до предела насыщенной непригодной для твари энергией. Нет здесь ни гравитационных аномалий, ни веселых «трамплинов» и «каруселей», в которых можно кувыркаться, одновременно восстанавливая собственную энергетику. Радиоактивные поляны, правда, имеются, и много, но радиация в них слабенькая, так, слегка освежиться хватит, а чтобы восстановиться как следует – нет. Еще имелось электромагнитное поле, довольно сильное, только до предела насыщенное отвратительным информационным мусором. Никакого сравнения с чистой энергией, скажем, «электры»!

Конечно, химера не знала человеческих названий аномалий Зоны, но что‑то от Ночки‑человека в ней все‑таки осталось, и поэтому к знакомым образам аномалий и артефактов родной Зоны непроизвольно приклеивались их человеческие обозначения.

Ночка‑химера замерла и напряглась.

Вон там, на северо‑востоке этой чужой и неприятной Зоны, не очень далеко, маячил мощный источник энергии, но туда не добраться, источник стерегут. Об этом Ночка‑химера узнала, когда Кощей ударил ее своим сознанием. Ударил «пси». Каждый излучатель является одновременно и приемником, и наоборот. Элементарная физика! Хотя… кто из сильных мира сего или претендующих на это место может похвастаться, что помнит элементарную физику[15]?

Источник был живым и разумным. Источник был частью Чернобыльской Зоны Отчуждения.

Именно с помощью этого источника Александр Борисович, добровольный мутант, пасынок Чернобыльской Зоны Отчуждения, восстанавливал свою чудовищную энергетику. Если бы этого источника энергии Зоны внезапно не стало, Кощей продержался бы от силы неделю или две, и то большую часть времени существуя в экономном, полусонном режиме. А потом… Может быть, впал бы в спячку, медленно приспосабливаясь к чуждой и ему тоже энергетике мегаполиса, чтобы когда‑нибудь возродиться одним из многочисленных мутантов. Может быть, успел бы добраться до Зоны‑мачехи, чтобы восстановиться и навсегда превратиться в одного из ее обитателей. Может быть, попытался бы жить, как обычный человек, хотя скорее всего это у него бы не получилось. Может… Кто знает…

Александр Борисович был пасынком Зоны, а пасынкам никогда не достается столько любви, сколько достается сыновьям. И неужели недобрая сила Зоны тоже есть любовь? А может быть, она не недобрая, эта сила, может быть, она просто слепая?

Впрочем, твари размышляют недолго, а решения принимают быстро. Это касалось и Ночки‑химеры, вышедшей из стеллса на обычной московской улице, где‑то в районе Нахимовского проспекта.

Неподалеку от ирландского паба «Конор Мак Несса» на глазах изумленных прохожих прямо из воздуха появилась очень бледная рыжая девушка в изодранных джинсах и окровавленной футболке. Кровь сочилась из носа и ушей невесть откуда вынырнувшего создания, глаза у девушки были совершенно рысьи, а губы черные, словно у какой‑нибудь готки или эмо. Хотя ни на поклонницу готики, ни тем более на эмо‑малолетку девушка похожа не была. От нее попятились, обезьяны в людях чувствуют хищника и инстинктивно боятся его. Двигалось странное существо совсем не так, как нормальный человек, какими‑то короткими рывками, словно изображение с плохой видеокамеры, и тем не менее необыкновенно быстро, хотя и несколько бестолково, словно не знало, куда ей направиться.

Впрочем, мало ли ненормальных, мало ли обколотых и просто от природы безумных, и даже не просто безумных, а безумных осознанно, можно встретить на улицах Москвы! Главное – держаться от них подальше, и тогда все может обойтись. Хотя, может, и нет…

Девушка обвела куривших у входа в паб футбольных фанатов желтым, дурным взглядом, на миг опустилась на четвереньки, словно бы принюхиваясь к чему‑то, сориентировалась, выпрямилась и огромными скачками умчалась в направлении метро «Профсоюзная».

– Упоротая, мля… – прокомментировал какой‑то дюжий фанат, трясущимися руками вытаскивая из пачки очередную сигарету.

– Ламия… ламия… – испуганно загалдели студенты‑арабы. – Ламия… Женщина ночи с черными губами.

Губы у девушки и в самом деле казались совершенно черными. Может быть, от запекшейся на них крови, а может быть, потому, что у всех химер такие губы. Но откуда же москвичам это знать?

А таджики‑гастарбайтеры, словно воробьи обсевшие поручни ограждения вокруг свежевырытой канавы, подумали, что, наверное, лучше поскорее убраться восвояси туда, где пусть и голодно, но по крайней мере не бегают по улицам страшные женщины‑дэвы с окровавленными губами.

Ночка бежала по улицам Москвы. По чужой для нее человеческой аномалии. На юго‑западе, далеко‑далеко, чуть светилась аура родной для химеры Зоны, Чернобыльской. Химере очень хотелось побежать туда, там так хорошо и сытно, там дом, там множество источников энергии, там опасно, но привычно опасно. В Зоне Отчуждения редко встретишь людей, а если они и есть, то они уже почти и не люди, они почти свои, потому что тех, кто не смог стать своим, милосердная Зона убивает, забирая их сущность и их силу. Зона умеет забирать чужую жизнь, чужую сущность и чужую силу. Умеет переплавлять в свою и наделять этой силой собственных созданий. В Чернобыльской Зоне хорошо и спокойно, и она, химера, дочь Зоны, когда‑нибудь обязательно туда вернется. Только вот сначала надо отыскать сталкера‑хозяина, сталкера‑возлюбленного, а уж потом вместе с ним отправляться в Чернобыль. Хотя со сталкером было хорошо и здесь, в Москве, так что возвращаться в Чернобыль, может быть, и не обязательно, потому что с этим сталкером хорошо везде.

Все‑таки сейчас Ночка была тварью, пусть и полуразумной, а звериные мысли коротки и конкретны, не то что человеческие.

Сталкер находился где‑то там, на востоке, у нее не было времени, чтобы сосредоточиться и точно локализовать его местонахождение, но общее направление она для себя обозначила.

Беда была в том, что в мегаполисе нельзя двигаться по кратчайшему пути, то есть по прямой. Будь ты хоть танком Т‑95 с массой пятьдесят две тонны – все равно не получится. А Ночка‑химера танком отнюдь не была. Каких там пятьдесят две тонны, в ней и пятидесяти двух килограмм не было, это даже если считать вместе с разбитыми и окровавленными кроссовками.

В Москве нет прямых дорог. Ни в каком смысле и ни для кого.

Ночка‑химера ныряла в переулки, карабкалась на стены, срывалась и падала, кружилась на месте в поисках выхода из тупика и снова бежала, пересекая московские магистрали по крышам автомобилей.

Один раз, под какой‑то недостроенной многоярусной развязкой, ей встретился молодой кровосос. Довольно странно было встретить кровососа здесь, посреди чужой Зоны. Химера было обрадовалась, но дурной кровосос сразу же напал, и Ночка его убила. В кровососе еще оставалось немного энергии, и она взяла ее. Сил заметно прибавилось, и химера побежала еще быстрей.

Наконец, уже глубокой ночью, она вышла к кольцевой дороге.

Она спряталась за строительной бытовкой и стала наблюдать. Кольцевая дорога была серьезной преградой на ее пути, кроме того, химера не понимала, что это за странная аномалия. Хотя то, что это именно аномалия, было очевидно.

Непонятное всегда пугает, но и притягивает тоже.