И, смирившись, Теорн покорно протянул руку. Иного выбора у него не оставалось.

Ярик тихо матерился сквозь зубы. Этим не слишком благородным занятием (да и какое благородство у раба?!) он занимался последние полчаса. Как тут сдержаться, когда тебе совсем недавно на ногу наступил шестилап, а ты всё разно вынужден шагать по дороге, тяжело припадая на пострадавшую ногу?

— Идиот! Кретин! Помёт тарка! — Губы то и дело повторяли обширный список разнообразнейших ругательств. Нога болела просто зверски, а остановиться нельзя даже на минуту, так как, пройдя тоннель, караван двигался в обычном порядке: рабы бегут, повозки катятся, шестилапы вкалывают, возницы на них покрикивают, а воины гарцуют на тиррах вдоль всей цепочки повозок. Прямая угроза нападения таинственных Крыльев миновала, и люди расслабились. Теперь единственное, чего опасался Дарг, были обычные разбойники… или представители местной власти, что по отдельным репликам, достигшим ушей Ярослава, было одно и то же. Правда, что мешало Крыльям напасть на караван по эту сторону гор, Ярик не очень то и понял. Дукан что-то невнятно буркнул про Земли Закона и спихнул не в меру любопытного раба на землю.

Вот тогда-то Ярослав и получил свою травму. Зацепившись ногой за какой-то уступ на повозке, он неудачно приземлился и оказался слишком близко к запряжённому хозяйскому шестилапу, в микроскопический мозг которого пришла в этот момент мысль переступить с ноги на ногу… Как Ярик тогда не заорал от неожиданной резкой боли, он и сам не знал. Его счастье, что мохнатая скотина ничего ему не сломала. Уж это-то он смог определить сразу. Но опухла ступня будь здоров и теперь приобретала синеватый оттенок прямо на глазах. Каждый шаг отзывался стреляющей болью, но остановиться было нельзя. Хозяин не должен ничего знать про увечье. За это вполне могли всыпать штук двадцать плетей. Суровый нрав этого кочевого народа не признавал разгильдяйства и безалаберности, а уж если бы решили, что Ярик сделал это сознательно, чтобы не идти пешком… нет, о таком лучше не думать. Нельзя заняться и излечением — на быстрое восстановление тратилось слишком много сил, а их надо экономить. Вот и терпел Ярик, кляня последними словами судьбу злодейку и свою невнимательность.

Да ещё эта дорога! То ли дело в Степи. Занесённый слоем пыли, через незнамо какие тысячелетия древний караванный путь продолжал исправно служить людям. А здешняя, с позволения сказать, дорога? Какой косорукий урод её мостил?! Камни неправильной формы, с острыми краями. Повсюду неровные сколы, то тут, то там булыжники вывернуты, и на полотне дороги теперь зияют язвы провалов, поросшие травой. И в эти ямы постоянно попадают колёса повозок, заставляя сотрясаться… А ещё туда постоянно попадали ноги идущих рабов.

— Кали в тёщи создателю этой дороги!!! — хрипло зарычал Ярик, провалившись больной ногой в очередной такой провал. На козлах гнусно ухмылялся Дукан. Страдания Ярика его изрядно веселили.

«Ничего, толстозадый мархуз, небось в тоннеле ты себя иначе вёл!» — мстительно подумал Ярик. Для него путешествие сквозь горы было наполнено только приятными впечатлениями, и он снова унёсся мыслями назад, к владениям таинственных Хозяев…

По сравнению с гонкой по степи переход через горы проходил на редкость легко. Повозки не спеша катились по идеально ровному полу тоннеля. Сидящих людей ни разу даже не тряхнуло! Шестилапы невозмутимо выполняли свои нелёгкие обязанности, как будто и не было слоя камня, вздымающегося над головой чуть ли не на милю. А что им волноваться: пускай под потолком, на высоте трёх человеческих ростов клубится тьма, зато от стен идёт мягкий свет, прекрасно освещающий дорогу не только под ногами, но и на несколько саженей вперёд. Ярика тогда ещё дико заинтересовал источник света: вроде никаких ламп не видно, казалось, что свет испускали сами стены.

Совершенно иначе вели себя люди. Тишина, наполненная человеческими страхами, окутывала караван. Кочевники, дети степей, тяжело переносили закрытые пространства. Сидящий рядом с Яриком Дукан то и дело вытирал струйки холодного пота с лица. Пыль и пот превратили его лицо в какую-то застывшую гротескную маску.

Ничего подобного нельзя было сказать про Дарга и прочих воинов. Похоже, они не боялись ничего. С каменными лицами они сновали вдоль всего каравана, как делали это и раньше, благо ширина тоннеля вполне это позволяла (как показалось Ярику, здесь спокойно могли проехать четыре повозки, ни разу не чиркнув друг о друга бортами).

А повозки катились вперёд. Время словно застыло, мир исчез. Остались только шестилапы, повозки и убегающий назад камень. И Ярослав не терял времени зря: прикрыв глаза, сделав вид, что спит, он в трансе кропотливо пробивался к сердцу своей магии. Да, работа была трудна и смертельно опасна, но с каждым таким погружением он приближался к свободе. Пускай на волосок, но приближался. Китайцы говорят, что путь в тысячу ли начинается с одного шага… И даже если двигаться по нему шажок за шажком, то рано или поздно желанная цель будет достигнута!

— Ну ты, ублюдок! В морду захотел?!! — Ярик отвлёкся от воспоминаний, судя по всему, обращались к нему. — Я к тебе обращаюсь или к заднице шестилапа?!

— Что желает мой господин? — Ярослав подбежал к козлам неторопливо катящейся повозки и с готовностью посмотрел на Дукана.

— Как ты смеешь, червь, мечтать, когда к тебе обращается свободный? — Возница просто кипел злобой. Ну ещё бы, день назад Дарг пообещал оторвать ему башку, если Дукан хотя бы притронется к гарлуну. Он тогда сказал, что даже достигшие высот в Искусстве курят в строго определённое время, после комплекса специальных упражнений и под воздействием магии артефактов, и только болваны из больших городов, да ещё Дукан, курят её для удовольствия. Дукан тогда, как обычно, начал клятвенно обещать, что, дескать, с завтрашнего утра он клянётся никогда, ни за что… Хозяин Ярика оборвал его возражения резким взмахом руки и ответил в том духе, что он обещал отцу Дукана присмотреть за его непутёвым сыном и пора начинать. После этого он приказал Ярику перерыть повозку и собрать в пару мешков весь высушенный и истёртый в порошок гарлун. Дождавшись выполнения своего приказа, он подцепил мешки к седлу своего тирра и уехал к ожидавшим его воинам. Отсутствие ставшего привычным наркотика и выводило возницу из себя.

— Тварь, если бы Дарг не собирался тебя продать, я бы спустил с тебя шкуру! — Не имея возможности повлиять на вождя, Дукан жаждал сорвать душившую его злобу на беззащитном корде.