Глава 10. 1945—1946 годы. Дело об исчезновении Гитлера.

В конце 1945 года английская и американская разведки предприняли попытку пробить брешь в завесе секретности, которая по воле советских властей скрывала весь массив информации об обстоятельствах самоубийства Гитлера. С этой целью представители США и Британии в Контрольной Комиссии по Германии [28] передали представителю НКВД в Берлине [29] меморандум, содержащий собранные западными разведками данные относительно «проблемы Адольфа Гитлера». Меморандум не содержал никаких сенсационных сведений, однако уже известные советской стороне факты получили новое подтверждение. К меморандуму было приложено предложение американских и британских властей предпринять совместное расследование силами «компетентных органов» трех держав.

Расчет был тонкий: даже если русские не согласятся на совместное расследование, им придется предпринять ответный шаг и предоставить английскому «МИ‑5» и американскому «Управлению стратегических исследований» хоть какую‑нибудь информацию по интересующему вопросу. Иначе поведение Советов будет выглядеть неджентльменским.

Наивные люди! Советская сторона с благодарностью приняла англо‑американский меморандум, но сама делиться информацией отнюдь не собиралась. Решение принял лично В. М. Молотов — «мистер Ноу», как его прозвати на Западе. Видимо, англо‑американский меморандум навел руководство советских органов на мысль провести новое расследование, возможно, на случай, если со временем возникнет необходимость передать материалы бывшим союзникам либо выступить с официальным заявлением — присланные в прошлом году из Берлина данные для этой цели не годились, т. к. противоречили заявлениям Сталина. Не исключено, что указание исходило сверху, из ЦК ВКП(б). Английский автор Хью Томас (имевший возможность ознакомиться в Москве с соответствующими документами) утверждает, что указание Берия получил от Сталина, а исполнителем по этому поручению назначил Кобулова [30]. На очередном совещании представителей разведки и контрразведки, которые Берия собирал регулярно, было принято решение о проведении нового расследования, благо все свидетели в количестве шестнадцати человек находились под рукой — в советских тюрьмах [31]. Следственному делу присвоили шифр «Миф» (№ 1‑Г‑23). По мнению Л. А. Безыменского, дело «Миф» было затеяно с единственной целью — опорочить конкурирующий СМЕРШ, доказать, что результаты расследования подтасованы, а само расследование выполнено непрофессионально.

На наш взгляд, дело обстояло проще — возникла необходимость подтвердить фактами высказывания Сталина по данному вопросу.

Это была эпоха, когда принцип английского философа Уильяма Блейка (середина XVII — начало XIX вв.), гласящий: «Истинная вера в то, что нечто именно таково, делает его таковым», нашел воплощение в советской внешней и внутренней политике, а также в советской науке, в искусстве и во всем прочем.

Если товарищ Сталин, основываясь на своей интуиции, делал вывод о том, что внутривидовой борьбы в природе не существует, то, если бы даже такая борьба в природе существовала, она немедленно прекратилась бы.

Если товарищ Сталин заявлял, что Гитлер жив, то значит, он был живее всех живых… Что же касается стремления подложить свинью коллегам из СМЕРШа, то оно, видимо, присутствовало, но не имело решающего значения. То, что дело «Миф» было поручено НКВД, а не СМЕРШу, вполне закономерно: во‑первых, все свидетели находились в руках НКВД; во‑вторых, странно бы выглядело поручение военной контрразведке проверить результаты, полученные военной контрразведкой.

Дело «Миф» порождено не склокой между ведомствами, а деловыми соображениями; это подтверждается «нейтральным» заключением: выводы и результаты расследования, предпринятого СМЕРШем год назад, поставлены под легкое сомнение, но отнюдь не опровергнуты, хотя такая возможность существовала — в этом Читатель убедится, если у него хватит терпения дочитать книгу до конца.

Итак, отметим, что при объективном (относительно) подходе место для сомнения все же осталось.

Сохранился любопытный документ, с которого начинается дело «Миф», — «План оперативных мероприятий по расследованию обстоятельств исчезновения Гитлера» (выделено мной. — Л. А.). Не самоубийства, а исчезновения!

Глава 11. Ищите Гитлера!

В конце апреля 1945 года приказом штаба 3‑й гвардейской ударной армии генерал‑полковника Кузнецова была сформирована «группа захвата» из числа контрразведчиков отдела СМЕРШ 79‑го стрелкового корпуса под командованием начальника отдела подполковника Ивана Исаевича Клименко [32] в составе пяти офицеров и нескольких сержантов и рядовых при одной грузовой машине… Клименко в ту пору исполнился 31 год. Перед подполковником и его людьми были поставлена задача — сыскать живым или мертвым «фюрера и рейхсканцлера, верховного главнокомандующего и главнокомандующего сухопутными силами» Адольфа Гитлера, предпочтительно живым. После 4 мая, когда труп Гитлера был обнаружен, группу возглавил заместитель начальника отдела СМЕРШа 3‑й гвардейской ударной армии полковник Василий Иванович Горбушин (см. гл. 14).

Правительственный квартал Берлина находился в полосе наступления 3‑й гвардейской ударной армии, но группы для розыска и захвата Гитлера были сформированы и в других армиях, штурмовавших Берлин. Одной из этих групп удалось подобраться на расстояние около пятисот метров к рейхсканцелярии еще 28 апреля и захватить пастора, направлявшегося на бракосочетание Гитлера и Евы Браун.

Кроме того, был захвачен эсэсовец из «группы Монке», охранявшей рейхсканцелярию. Из их показаний стало ясно, что Гитлер находится в Берлине, в рейхсканцелярии.

Е. М. Ржевская в своей книге [33] упорно называет контрразведчиков Клименко разведчиками и ни разу не упоминает слова «СМЕРШ». Почему?

Можно предположить следующее: книга вышла в 1961 году первым изданием. В 1956 году состоялся XX съезд КПСС, на котором были разоблачены преступления палачей из ГПУ — НКВД — МВД и НКГБ — МГБ. Критике подвергся и СМЕРШ — один из карательных органов, и, возможно, самый свирепый из них.

В условиях войны на уничтожение, которую вела Германия против СССР, трудно было ожидать от нашей контрразведки гуманного подхода.

Тем не менее, чтобы не оттолкнуть читателя, писательница или редакторы сократили слово «контрразведчики» наполовину.

Отделы СМЕРШа армии и фронта, как и Главного Управления СМЕРШа, формально были подчинены армейскому начальству — командующему армией, командующему фронтом и Верховному Главнокомандующему соответственно. В то же время они пользовались известной самостоятельностью, поскольку курировал СМЕРШ по линии ЦК Берия, а двойная подчиненность всегда создает возможность для маневра. Откуда исходила директива об организации поисков Гитлера? От Сталина? От Берии? От начальника Главного Управления СМЕРШа Абакумова?

Перед десятком людей подполковника Клименко была поставлена задача разыскать бывшего повелителя империи в огромном, раскинувшемся на девятьсот квадратных километров лабиринте дымящихся развалин, где прятались, пытались проскользнуть на Запад, стремились на Восток, разыскивали близких, радовались окончанию войны и торжествовали по случаю крушения ненавистного режима многие сотни тысяч людей — солдаты и офицеры вермахта, фольксштурмисты, беженцы, коренные берлинцы, насильно угнанные в Германию русские, украинцы, французы, поляки, чехи, словаки, югославы… Вавилонское столпотворение, растревоженный муравейник…

Поиски Гитлера «сверху» никто не координировал. Роль штаба 1‑го Белорусского фронта ограничилась тем, что был издан приказ о создании комиссии судмедэкспертизы для опознания трупа Геббельса, обнаруженного 2 мая. В дальнейшем эта же комиссия проводила экспертизу и идентификацию останков Гитлера.

Поиски проводились в обстановке строжайшей секретности, непонятно чем вызванной, разве что тем, что поиски были организованы в порядке «армейской самодеятельности». Отсутствие координации, конкуренция между армиями, а также упомянутая секретность сильно осложнили поиски. Начальник охраны рейхсканцелярии и личной охраны Гитлера обергруппенфюрер СС и генерал полиции Ганс Раттенхубер был захвачен в плен на участке фронта, соседнем с полосой наступления 3‑й армии. Протокол его допроса имел бы огромную ценность для подполковника Клименко и его сотрудников, но он оказался погребенным в архиве СМЕРШа наступавшей рядом армии. Та же судьба постигла протокол допроса адъютанта Гитлера Отто Гюнше и протокол допроса личного камердинера Гитлера Гейнца Линге — оба попали в плен не на том участке фронта, на каком было нужно.

Собранные воедино показания этих лиц помогли бы создать ясную и детальную картину события. Но это произошло много месяцев спустя, в СССР, когда НКВД занялось делом «Миф», а тогда, в мае 45‑го, розыскникам подполковника Клименко достались крохи информации.

Немецкий рабочий принес в комендатуру случайно попавший к нему в руки дневник (см. гл. 21), потерянный рейхслейтером (руководителем нацистской партии) Мартином Борманом. В нем содержалась запись о смерти Гитлера и Евы Браун с указанием даты — 30 апреля. Книжку эту постигла та же участь — погребение в архивах СМЕРШа… Сейчас она представлена на выставке. Еще один воистину поразительный факт, о котором пишет Е. М. Ржевская: «К этому времени (к 8 мая. — Л. А.) кое‑кто из начальников уже перестал испытывать интерес к выяснению обстоятельств смерти Гитлера и не слишком одобрял рвение, с которым мы добивались доказательств»…!)

Очевидно, повеял ветерок из Москвы и его учуяли. После 4 мая, когда были обнаружены останки супругов Гитлер, численность группы Горбушина сократилась до трех человек(!), включая его самого и переводчицу Е. М. Ржевскую. У них отобрали грузовик.

Затем возникла еще одна проблема: 28 апреля, когда штурм Берлина еще не был завершен, в должность коменданта города вступил командующий 5‑й ударной армией генерал‑полковник Н. Э. Берзарин. Соответственно функции комендантской службы были возложены на подразделения его армии. После капитуляции гарнизона Берлина важные объекты были взяты под охрану, и 5 мая берзаринские часовые преградили розыскникам подполковника Клименко путь в рейхсканцелярию.

Не желая лишаться своего трофея и не имея возможности из‑за секретности задания обратиться в бюро пропусков (не исключено, что в результате такого обращения упомянутые трофеи достались бы 5‑й армии), контрразведчики решились на похищение останков Гитлера и Евы Браун под покровом ночи. Их перенесли через стену, ограждавшую сад, и доставили в пригород Берлина, куда к тому времени передислоцировалась 3‑я армия.

Сравним все это с организацией розыска трех немецких шпионов в прифронтовой полосе — описание этой операции содержится в романе В. Богомолова «Момент истины». (Роман написан на основе реальных событий, автор был их участником.) В операции участвовала дивизия войск НКВД; руководили ею два замнаркома и несколько генералов…

Можно также вспомнить о блестяще проведенной американской разведкой операции по розыску в 1945 году немецких ученых‑атомщиков (операция «Алксос»).

Невольно напрашивается вывод, что Москва не проявляла интереса к захвату Гитлера. Возможно, это объясняется уверенностью Сталина в том, что Гитлер скрылся. В штабах фронтов и армий, штурмующих Берлин, об этих нюансах не знают и организуют розыск фюрера на свой страх и риск, используя собственные ограниченные возможности.

Можно считать истинным чудом, что столь сложную задачу в столь неблагоприятных условиях удалось решить в такой короткий срок, располагая ничтожными средствами.

А может, никакого чуда в этом и не было? Кто‑то загодя спланировал: русские будут искать фюрера и найдут то, что для них приготовили.