Билет №41,42. Основные изменения в социальной стратификации российского общества в XX в.

До революции 1917 г. в России официальным было со­словное, а не классовое деление населения страны. Оно под­разделялось на два основных сословия — податных (крес­тьяне, мещане) и неподатных (дворянство, духовенство). Внутри каждого сословия были более мелкие сословия и слои. Государство предоставляло им определенные права, закрепленные законодательством. Сами права гарантиро­вались сословиям лишь постольку, поскольку они выпол­няли определенные повинности в пользу государства. Госу­дарственный аппарат, чиновники регулировали отношения между сословиями.

Согласно переписи 1897 г., все население страны, а это 125 миллионов россиян, распределялось на следующие со­словия: дворяне — 1,5% ко всему населению, духовенство — 0,5; купцы — 0,3; мещане — 10,6; крестьяне — 77,1; каза­ки — 2,3%. Первым привилегированным сословием в Рос­сии считалось дворянство, вторым — духовенство. Осталь­ные сословия не являлись привилегированными. Те дворяне, которые являлись землевладельцами, составляли особую группу — класс помещиков.

Постепенно классы появляются внутри других сословий. Некогда единое крестьянство на рубеже веков расслоилось на бедняков (34,7%), середняков (15%), зажиточных (12,9%), кулаков (1,4%), а также мало- и безземельных кре­стьян, вместе составлявших одну треть всего крестьянства. Неоднородным образованием были мещане — средние го­родские слои, включавшие мелких служащих, ремесленни­ков, кустарей, студентов и т. д. Из их среды и из крестьян­ства выходили русские промышленники, мелкая, средняя и крупная буржуазия. Казачество представляло собой при­вилегированное военное сословие, несшее службу на гра­нице.

К 1917 г. процесс классообразования не завершился, он находился в самом начале. Главная причина — отсутствие адекватной экономической базы: товарно-денежные отно­шения находились в зачаточной форме, как и внутренний рынок страны. Они не охватили основную производитель­ную силу общества — крестьян, которые даже после столы­пинской реформы так и не стали свободными фермерами.

Рабочий класс, численностью около 10 миллионов человек, не состоял из потомственных рабочих, многие являлись полурабочими, полукрестьянами. К концу XIX в. промыш­ленный переворот не был полностью завершен. Буржуазия и пролетариат не стали основными классами общества.

Октябрьская революция разрушила старую социальную структуру российского общества. А новую назвали бесклас­совой. Так оно и было на самом деле, поскольку уничтожа­лась объективная и единственная база для возникновения классов — частная собственность. Начавшийся процесс классообразования был ликвидирован на корню.

Социальная стратификация реального социализма принципиально отличалась от сложившихся исторических типов. В своих явных и учитываемых параметрах она была искусственной и конструировалась под высокую цель до­стижения социальной справедливости, которая понималась как гарантированный государством объем и уровень по­требления. Характер потребления определялся такими со­циально-учетными параметрами, как прописка и место жи­тельства, должность, занятость в более или менее важной отрасли народного хозяйства.

Новая социальная стратификация, в целом сложившая­ся в 40—50-е гг., основывалась на распределительных отно­шениях, а не на отношениях к собственности, к средствам производства. Несомненными ее достоинствами были ста­бильность и определенность: отношения между социальны­ми стратами (или, точнее для данной системы, — социальны­ми группами) полностью определялись и контролировались государством. Содержание государственной социальной политики составляло формирование квот, норм, системы доплат и компенсаций. Такая деятельность в условиях ре­ального социализма эквивалентна рыночным механизмам регулирования. А дефицит благ, товаров и услуг, сопровож­дающий ранжированное распределение, создавал особые центростремительные силы и структурировал население и рабочую силу, управленческий аппарат. Смысл и цель со­циальной активности состояли в том, чтобы, устроившись определенным образом, можно было «достать» и «полу­чить». Социально-учетные группы определялись в террито­риальном, отраслевом и должностном аспектах, хотя прм этом официально провозглашалось, что социальная струк­тура советскопгббщества состоит из двух классов (рабочих и крестьян) и прослойки (интеллигенции). При этом если классы определялись по отношению к двум формам собственности (государственной и колхозно-кооперативной), также провозглашенными (в Конституциях СССР 1936 и 1977 гг.), то для принадлежности к интеллигенции доста­точно было иметь высшее образование.

Принято считать, что высшим и правящим классом со­ветского общества был особый новый класс — номенклату­ра, куда входили те, кто состоял в штатной номенклатуре партийных органов, руководители предприятий, строитель­ства, транспорта, сельского хозяйства, обороны, науки, культуры, министерств и ведомств. Общая их численность составляла около 750 тысяч человек, а с членами семей чис­ленность правящего класса номенклатуры в СССР доходи­ла до 3 миллионов, т. е. 1,5% всего населения.