Возможность применения герменевтики к языку СМИ

В данном параграфе обоснование применения герменевтики к языку СМИ осуществляется при помощи сведения языка СМИ к текстовой коммуникативной деятельности в режиме передачи информации от субъекта коммуникативного акта (заказчика, автора) через исполнителей при помощи технических средств к потребителю.

Попытаемся выявить и специализировать общие герменевтические приемы постижения смысла текстов, функционирующих в СМИ. Герменевтика в узком значении этого термина, как мы уже отметили, означает искусство (технику) интерпретации текстов. Герменевтическая техника далеко не всегда нужна, она может быть востребована, когда люди не понимают смысл адресованного им сообщения. Поэтому герменевтика, являясь определенным методом исследования, вынуждена занимать внешнюю, критическую по отношению к СМИ позицию. Чтобы применить герменевтическую технику, следует уточнить понятие «текст». Текстами в данном случае мы будем называть любую знаково-символическую систему, выраженную средствами естественного или искусственного языка и предназначенную для кодирования, сохранения и передачи информации (смысла текстов).

Под информацией обычно понимается осмысленное сообщение, выраженное в языковой форме и в логически последовательном непротиворечивом виде. Поскольку информация с математической точки зрения является количественной мерой устранения неопределенности, исследование информации в интересующем нас коммуникативном аспекте распадается на ряд тесно связанных друг с другом проблем: сбор и предварительная обработка первичной информации; систематизация информации с учетом ее природы; подготовка информации к передаче через СМИ с учетом целей и намерений заинтересованных сторон; специфика передачи информации в зависимости от типа СМИ; особенности восприятия информации; интерпретация и понимание информационных текстов. К собственно герменевтическому аспекту языка СМИ относится последняя проблема, которая безусловно содержательно связана со всеми остальными, определяющими предмет и задачи герменевтического анализа.

Относительно понимания смысла текста в герменевтике могут ставиться следующие задачи. Если исходить из предположения, что смысл текста выражен в нем явным образом, то обычно применяют грамматическую и логическую интерпретации, которых достаточно для постижения явного смысла текста. Для осуществления таких видов интерпретации достаточно лингвистической и логической компетенции носителей языка. Но не всегда бывает так просто. Некоторая информация иногда явно не выражается в тексте, и это случается по разным причинам. Например, информационное сообщение о встрече глав государств или политических лидеров может быть ограничено протокольными мероприятиями, а содержательная сторона встречи, цели и задачи ее могут оставаться до определенной поры неизвестными широкой аудитории реципиентов. Для того чтобы, по крайней мере, догадываться об этом, указанных видов интерпретации уже недостаточно.

Требуется историческое, экономическое и политическое знания, основываясь на которых можно более или менее приблизительно судить о неизвестном содержании общественно-политических событий. Такая интерпретация в герменевтике обычно называется исторической и основывается на совокупности знаний о жизни общества в определенный исторический период. Кроме того, смысл информационного текста может иметь некоторый объективно бессознательный элемент, а также субъективную психологическую составляющую.

Первый связан с тем, что в герменевтике обычно рассматривается с опорой на «принцип лучшего понимания», который был введен Ф. Шлейермахером. Целью интерпретатора в данном случае является понять текст и его автора лучше, чем сам автор понимал себя и свое собственное творение. Понимаемый как некий императивный методологический постулат принцип «лучшего понимания» нацеливает исследователя на лучшее знание мира автора и сформулированного им текста. При выдвижении этого принципа Шлейермахер глубокого обоснования ему не давал. Но он его высказал, и потом множество исследователей, в частности В. Дильтей, Фр. Бласс, X.Г. Гадамер и многие другие, занимались его объяснением.

Многие усматривали в этом принципе рациональное зерно, которое заключается в том, что человек, живущий в определенном обществе, многое в своей деятельности воспринимает бессознательно. Возьмем, к примеру, такую обыденную вещь, как пользование естественным языком. Механизмы владения родным языком у нас бессознательные. Конечно, когда-то в процессе воспитания в семье, в школе они осваивались сознательно, изучались фонетика, лексика, грамматика. Но пользование родным языком происходит, как правило, бессознательно. Мы совершенно свободно можем производить языковые выражения, а другие люди, воспринимая их в стандартных коммуникативных ситуациях, не испытывают затруднений с их пониманием. Механизмы владения языком действуют в течение жизни у человека бессознательно. Исследователь же, если он отделен от мира автора определенными барьерами, не способствующими пониманию, поставлен в совершенно иные условия. Он не может бессознательно, например, пользоваться большинством иностранных языков, он должен их осваивать сознательно, равно как и изучать многие другие моменты, которые были для автора бессознательными, но для исследователя они должны стать чисто рациональными, сознательными. Поэтому он может знатьбольше, чем автор, причем не только относительно языка, но и относительно культуры, традиций и многого другого, о чем человек в своей жизни даже не задумывается.

Что касается субъективной психологической составляющей, то она относится к автору информационного сообщения.

Однако при применении герменевтической техники к языку СМИ возникают некоторые трудности.

Традиционная модель текста, на которой базируется герменевтика, предполагает, прежде всего, существование границ текста и его смысловую завершенность (и даже совершенность). Кроме того, текст для герменевтики существует в традиции – а следовательно, механизмы его освоения в культуре не являются произвольными.

Текст же СМИ вовсе не предполагает эти моменты обязательными. Во-первых, он обладает адресатом, но не обязательно обладает смысловой совершенностью – хотя бы потому, что исходно является именно звеном в передаче информации. Т.е. речь идет не о тексте, а о гипертексте, или интертексте, в котором данный конкретный текст является лишь фразой. Гипертекст, или интертекст – это постоянная и бесконечная ссылка друг на друга и бесконечное цитирование; здесь нет базовых текстов, исходя из освоения которых шло бы развитие; здесь трудно указать исходные или направляющие моменты восприятия текста.

Смысловая совершенность текста традиционной герменевтики предполагала наличие «источника» текста – автора. Для герменевтики XX века исследование души автора не является центральным (во главу угла ставится причастность общему смыслу, на основе которого и возможен диалог автора и интерпретатора), оно могло быть специальной исследовательской задачей. Однако эта герменевтика вовсе не отказывается от идеи автора – предпосылка смысловой завершенности текста предполагает именно исходную индивидуальную причастность смыслам, «самодвижение» этих смыслов в душе конкретного человека. Текст же СМИ нередко является текстом команды, а не отдельного человека, даже если под ним стоит имя автора. Уже такие простые факторы, как регулярность и свежесть информации, ставят под вопрос индивидуальное творчество.

Итак, коллективный автор и коллективный реципиент информации – новые аспекты текста СМИ для герменевтики. Обратим здесь внимание на то, что речь идет не просто о том, что субъект творчества, равно как и субъект восприятия информации, стал коллективным. Когда традиционная герменевтика ведет разговор о коллективном субъекте, она исходит из допущения, что, несмотря на различие интерпретация, можно говорить об общем для всех смысловом ядре (значении), которое можно выделить в каждой отдельной интерпретации. А каждая отдельная интерпретация является вариацией этого отдельного значения (смыслом). Теперь же происходит размывание традиции в широком смысле слова, т.е. нельзя исходить из допущения «образцовых текстов» и общей логики образования, которая обеспечивала бы общность механизмов восприятия текстов. Сама идея «общего смысла» этого коллективного субъекта стала проблематичной. «Совпадение» в смыслах – желаемое, но отнюдь не само собой разумеющееся состояние коллективного субъекта СМИ.

Кроме того, в анализе мы исходили из модели «искренней» коммуникации – т.е. полагали добрую волю субъектов коммуникации, их полное понимание того, о чем они говорят и исключали из анализа намерения манипулирования информацией. Между тем модель функционирования текста в СМИ не может не учитывать этого. Возьмем простой факт – в текстах СМИ встречаются не просто слова и понятия в строгом смысле слова, а «слова для опознания». Например, вместо «Германская Демократическая Республика» средства массовой информации ФРГ в 50-е годы XX века употребляли словосочетание «средняя Германия», которое трудно погрузить в логику языка. Географическое понятие циркулирует в политическом дискурсе как указание на нежелание признать определенные политические реалии, что ведет к нарушениям в едином строе языка.

Приступая к анализу текстов СМИ, необходимо, таким образом, учитывать «искаженность» коммуникации.

Кроме того, свой существенный нюанс вносит и особенность средств передачи информации. Не только телевидение, но и газеты начинают с изложения «фактов»; это изложение претендует на статус «неприкрытой правды» – а вовсе не ее описания. Особенно ясно это видно на примере визуальных СМИ, когда картинку реальности (отметьте – кем-то снятую и, возможно, даже смонтированную) выдают за саму реальность. Современные СМИ как бы говорят: «Мир таков – смотрите сами». Эту тенденцию обозначим как тенденцию «визуализации» информации.

Такое понятие, как «монтаж», приобретает важное значение. Вспомним хрестоматийный пример с кадром, на котором крупным планом было снято лицо известного русского актера С. Мозжухина. В первом случае за лицом следовала тарелка супа, стоящая на столе; во втором в кадр был вмонтирован гроб, а в третьей за лицом следовала маленькая девочка, играющая с милым плюшевым мишкой. Зритель находил соответственно выражения удовольствия, скорби и умиления. Но ведь это один и тот же кадр, на котором зафиксировано одно и то же лицо! «Визуализация» текстов СМИ ставит серьезной вопрос о существовании той самой подлинной и единой для всех реальности, о которой рассуждают. Возмущенные звонки в редакции телевещания 11 сентября 2001 г. с требованием прекратить дурные шутки и розыгрыши с обвалом зданий – яркое выражение тех проблем, которые ставит эта «визуализация» информации (повторим еще раз, она свойственна не только телевидению, но и традиционным источникам информации – газетам и т.д.).

Не столь важным, однако, действующим фактором является и информационная пресыщенность. Ранее информация, так или иначе, в основном обрабатывалась личностью, осмыслялась ею. Теперь же нередка ситуация, когда мы имеем дело просто с маркировкой факта, события; нет того самого вдумывания, которое вело бы к освоению этого факта личностью и осмыслению его в рамках целостного мироотношения.

Все вышеперечисленные моменты изменяют традиционное понимание текста, на котором базируется инструментарий его анализа.

В начало